Не нужен нам берег турецкий..

Не нужен нам берег турецкий..  

Командир утиной стаи проводил инструктаж своих подопечных перед долгим путешествием в тёплые края. Он только что закончил свою речь для поднятия боевого духа, как вдруг откуда-то из задних рядов послышалось тихое предложение:  

– А давайте никуда не полетим...  

– Как это не полетим? – встрепенулся вожак.  

– А зачем лететь? – продолжал все тот же голос.  

– Кто это сказал? Выйти из строя! – вожак сердито высматривал подстрекателя.  

Среди сородичей протиснулся молодой селезень, опасливо поглядывая на вожака.  

– Зачем мы каждый год летаем так далеко? – не унимался он хоть и чувствовал некую неловкость перед сильным самцом.  

– Потому что так надо! Летали, летаем и будем летать! Традиция предков, – отрезал вожак и подошёл вплотную к провокатору, сверля его взглядом.  

– И чё? – вдруг послышалось с другого конца стаи.  

Об этот вопрос, как известно, разбиваются любые аргументы, поэтому недавняя напутственная речь вожака слегка поблёкла.  

– Так! Разговорчики! – главный селезень начал терять терпение и хотел оставить за собой позицию лидера в назревающем бунте, – Всем построиться!  

Видя, что в рядах зреют разногласия, вожак решил надавить на самок. Их было больше, но они, как известно, являются в утиной стае особями постоянно третируемыми самцами, а потому привыкшими терпеть их произвол. Таким образом, расчёт был прост: самки не посмеют ослушаться и провокаторы окажутся в меньшенстве.  

Он подошёл к серой уточке и со строгостью вопросительно посмотрел на нее. Его взгляд подразумевал единственно верный ответ.  

– Я тоже не хочу лететь, – вдруг сказала уточка под его напором, – Я девочка, я хочу плавать, отдыхать и получать вкусняшки от людей.  

– Не пооонял! Бабий бунт?  

– Я тоже девочка! И я! И я тоже! – послышались крики серых уточек во всех концов стаи, – Мы всё лето растили птенцов, устали и хотим остаться здесь.  

– Да, вы все с ума посходили! Здесь же через пару недель будет дубак, зима на носу! – рассердился вожак, – А вкусняшек вы получили достаточно, вон какие толстые стали! Вам худеть надо, а вы.. Эх..  

– Мы хорошо питались и потолстели, – подхватили уточки, – нам лететь толсто..  

– Мы тоже не улетаем, – вдруг влезли в разговор вороны с соседнего дерева.  

– И мы тоже, – сказали голуби.  

– И мы! – крикнула одинокая упитанная белка, с трудом вылезая из птичьей кормушки.  

Пожилая ворона слетела на нижнюю ветку поближе к уткам.  

– Оставайтесь. Люди любят кормить всяких зверушек, белочек, котиков, а из птиц – уточек особенно. Уж очень вы красиво плаваете, одно умиление. А с вашего стола и нам достанется, у людей много еды, они нас прокормят.  

Вожак понимал, что с таким настроением стае не преодолеть трудный путь, да ему и самому не особо хотелось лететь. Воспоминания о прежних перелётах были невесёлые.  

– А как-же наши традиции? – в голосе главного селезня уже не было той уверенности.  

– У нас будут новые.  

– Да, ну вас, – вожак махнул крылом и пошёл вразвалочку к воде, – остаёмся. Только потом не говорите, что вы замёрзли...... Весь выводок внимательно слушал рассказ своей мамы о далёких странах. Утятам было любопытно узнать, как оно там в далёком далеке. Утка-мать знала много историй про полеты, которые сама слышала в детстве. Её родители и родители её родителей были коренными местными морозоустойчивыми утками, не знавшими дальних перелётов, но из поколения в поколение они хранили в памяти и бережно передавали друг другу истории об опасностях в пути и подвигах смелых вожаков, приправляя рассказы своими фантазиями. Среди всех историй была особая – история о том, как однажды давным-давно одна стая уток приняла смелое решение.