Поздравление с сюрпризом

ПОЗДРАВЛЕНИЕ С СЮРПРИЗОМ  

У Николая Петровича, моего одногодка, скоро день рождения, довольно круглая дата, юбилей – девяносто лет. Событие важное, не каждому удается добраться до таких вершин. Родные и близкие уже строят планы, суетятся, готовят пышное и большое торжество. Приобретают подарки, штудируют тосты, здравицы и приветственные спичи, заполняют красочные открытки. Все, как обычно, как бывало уже несколько раз до этого. Но, хочется чего-то необычного, оригинального. Это же не какие-то жалкие пятьдесят или семьдесят, это, девяносто. Подарки ему уже не нужны, у него все есть, девать не куда: потребности в обиходных вещах в таком возрасте гораздо скромнее. Старое, ношенное и затертое, ему привычнее и милее, обновы вызывают неудобства, мешают двигаться и справлять надобности: молнии заедают, кусают то, что там еще завалялось. Напыщенные и лестные слова тостов тоже приелись, повторяются, не раз уже слышаны, не впечатляют и не греют душу. В них сквозит скрытая фальшь. Не издевка ли, измученному болезнями немощному человеку говорить, что «ты еще ого-го, еще молоток, что все еще впереди», что «мы еще повоюем»..  

По себе знаю, в такие годы хочется другого: совсем не материального и не надуманного словесного. Хочется, чтоб вспоминали твои былые деяния, восторгались ими, подчеркивали и отмечали твои заслуги, хвалили и выделяли явные и скрашивали сомнительные. Хочется, чтоб прислушивались к твоим советам, почитали, проявляли к тебе заботу и особое внимание. Хочется известности, хоть малюсенького скромного кусочка славы, статуса уважаемого, умудренного годами и сединами, всезнающего старейшины, аксакала. А это уже другой охват, другая аудитория: не только скромные рамки родных, близких, но и более широкий круг, мало знакомых и совсем не известных тебе людей.  

И меня осенило. А почему бы не написать о нем в каком-то массовом издании, скажем, в журнале или в газете. Написать не формально, не в виде скучного, короткого сообщения, вроде констатации: родился, учился, женился и т. д. А написать в виде развернутого и подробного жизнеописания в литературном художественном изложении, показать его переживания, настойчивость и неугомонность, добавить лиризма, романтики, душевных порывов, взлетов и устремлений.  

Такую заметку, безусловно, прочитают не только родные, но и соседи, и многие- многие пользователи периодики. Прочитает и сам герой, возрадуется, воспрянет духом, освежатся его уже, кажется, увядшие силы, воспламенятся желания не унывать, побеждать болезни и наседающие недуги, и, назло канонам пенсионной системы – бить рекорды долголетия.  

Дружим мы с ним давно, знаемся с малолетства, поэтому написать такой рассказ не составило мне труда. Покопался в собственной памяти, кое-что выведал у его супруги, у сыновей, полистал семейный фотоальбом и через неделю опус был готов. Хотел сразу ознакомить с ним его, но передумал, пусть лучше будет публичным печатным сюрпризом. Добрая и приятная неожиданность в нашем возрасте очень положительно освежает и возбуждает наш увядающий жизненный тонус.  

Понес в издательство. Есть в нашем городе такая газета: «Слобода» называется. Вроде, и официальный орган администрации и, в то же время пресса с признаками обычной бульварщины и семейного чтива. В городе её любят, читают, тираж не маленький, в общем, то, что надо.  

Но, не тут-то было. Полный отлуп. Им не до таких писак, как я: редакционный портфель по завязку забит подготовленным к печати материалом. Дед, отвали, не мешайся.  

Голубчики. Не знаете, с кем имеете дело. Уж, что, что, а бороться, с так называемыми «временными», но нескончаемыми трудностями, нам не впервой. Всю жизнь только этим и занимались. Ужался в расходах, копил несколько месяцев, отстегнул от пенсии и купил новенький портфель: вместительный, на несколько отделений, с молниями, двумя никелированными замочками. Вложил в него свой рассказ и отдал в редакцию. Портфель приняли, рассказ же вынули:  

– За портфель премного благодарны. А касательно вашего произведения, принять не можем. Редакционный стол буквально завален материалами, положить лишнюю бумажку некуда.  

Ну, уж, нет. Мы, старики, упрямы. Если, что втемяшится в нашу голову, не отступим. Пустил шапку по кругу, занял под обещанное будущее повышение пенсии и пошел в мебельный магазин. Выбрал, стол, какой побольше, двух тумбовый. Предлагали и скатерть: отказался, чтоб не было соблазна класть бумаги под сукно. В общем, доставил им и стол и мой рассказ на нем. Стол взяли. Такое, видать, произошло впервые в издательской практике, произведение еще не опубликовано, а гонорар уже получен. Правда не автором, а издательством, что и вызвало некую сумятицу в их рядах.  

Совестно. Как раньше бесцеремонно отшить настойчивого писаку уже не посмели. Материал взяли. Жду, ни один номер газеты не пропускаю, штудирую каждую страницу, ищу свой опус. Но, тщетны ожидания. Приходит ответ:  

– Рассказик ваш интересен, достойно описана жизнь вашего приятеля, но в литературном плане слабоват, изложение корявое, суховато, много грамматических ошибок, страдает стилистика, обилие давно не употребляемых старомодных слов. Поработайте еще, причешите стиль, осовремените язык, добавьте немножко нынешнего сленга, учтите наши замечания и приносите к очередному значимому юбилею вашего героя.  

Не понял, что они имеют в виду под словом «значимым»: то ли сто лет, то ли сто пятьдесят? Ответил:  

– Обязательно принесу.  

Какие наши годы. Мы старики упрямы и настойчивы..