Фигуры неизвестного мастера.

Данное произведение художественное и не имеет ничего общего с происходившими реальными событиями. Имена и географические названия вымышлены.  

Шла осень 1941 года. Германские войска в плотную подошли к Туле, заняв Ясную поляну. За спиной остались бои за Киев и бои под Вязьмой, где было взято в плен более полумиллиона человек ; множество других боев и операций которые привели Красную армию на порог катастрофы. Все кто остался в Туле рыли противотанковые рвы и строили новый рубеж обороны для задержания противника у подступов к Москве. На тот момент Вермахт, несущий победы во Второй мировой войне, ещё не знал значительных поражений. Немцам казалась эта операция лёгкой прогулкой; весь мир был как на ладони: захвачена Польша, Франция, Норвегия... Великобритания и её колонии оставались единственными противниками Германии в Европе. США еще не вступили в войну, а на другом конце света свирепствовала Япония, подчинив себе половину тихоокеанского региона.  

Советские войска создавали лесные завалы на предполагаемых направлениях наступления противника; дороги были изрыты рвами для затруднения продвижения немцев. Осенью начались дожди, и гитлеровцы буквально увязали в грязи русской глубинки. Танки тянули за собой штабные автомобили, обозы с продовольствием отставали на большие расстояния; немецкое наступление замедлялось. К концу октября начались лёгкие морозы, что позволило гитлеровским войскам возобновить продвижение и плотно подойти к Туле.  

Гауптман (капитан) пехотных войск Клаус Руст чувствовал себя очень уверенно на чужой для него земле. Молодой, 28-летний парень арийского типа, с короткой стрижкой и голубыми глазами, как и многие другие немцы, был одержим идеями Третьего рейха и патриотическими речами Адольфа Гитлера. Он служил в армии шестой год, попав туда после окончания военного училища в звании лейтенанта. Дома, в маленьком городе Потсдаме, его ждала жена Ильза с трёхлетней дочерью по имени Барбара, которую назвали так в честь бабушки. Клаус скучал по своей семье и раз в неделю писал домой трогательные письма. Молодой немец часто подчёркивал, что сам выбрал путь солдата, и Ильзе нужно потерпеть ещё совсем немного, когда он вернётся в родные края с лаврами победителя. Клаус успел поучаствовать в окружении Киева, в сражении под Смоленском, где был награждён Железным крестом 2-й степени, и в других, менее значительных операциях, которые привели его в окрестности Тульской области.  

В селе Добрики, где остановилась рота Клауса Руста, немцы оборудовали небольшой логистический пункт, куда свозили успевшее добраться горючее, обмундирование и боеприпасы. Надо сказать, что таких узлов было много в группе армий «Центр», и село Добрики как раз оказалось одним из них. Это был населенный пункт, насчитывавший примерно сорок домов. Тут находился магазин, оборудованный из бывшей церкви, и дом сельсовета. В мирное время большинство местных жителей работали в колхозе, который был в пяти километрах и назывался «Красный пролетарец». С началом войны многих мужчин забрали на фронт, кто-то уехал к родственникам, с приближением немецкой армии некоторые ушли в леса и организовали партизанские отряды. Остались только старики, женщины и дети, которым некуда было податься. Клаусу и части его роты поручили охрану временного перевалочного пункта. Другую часть его солдат отправили под Тулу из-за нехватки резервов. Клаус приказал выстроить заграждения, оборудовать посты охраны с пулеметными точками и наладить связь со штабом. Своих подчиненных он разместил по хатам. Сам командир с пятью солдатами занял дом, который находился на самой окраине села.  

Стоявшее на отшибе, с двух сторон окружённое лесом, строение казалось ветхим и потрепанным временем. Соломенная, немного покосившаяся крыша, местами подгнившие бревна, крыльцо, нуждающееся в ремонте, придавали постройке жутковатый вид. В десяти метрах находился старый туалет и сарай, стоявший поодаль, делая картину ещё более мрачной. Но Клаус выбрал это место не просто так: отсюда хорошо просматривались посты охраны и дорога, проходящая через посёлок. Первый раз зайдя внутрь, немец удивился, почувствовав очевидный резонанс. В хате всё было чисто прибрано: большая русская печь горела, распространяя по дому приятное тепло. Посередине комнаты стоял деревянный стол с четырьмя табуретами, а над ним висела керосиновая лампа. Занавески на окнах и картина на стене с изображением царской охоты придавали уют и атмосферу спокойствия.  

Здесь жил дед Макар Алёхин. Одноногий старик поселился тут в двадцатых годах вскоре после Первой мировой войны, где и потерял левую ногу. Это был не примечательный, невысокий дедушка славянской наружности с зелёными глазами, обильной бородой и длинными седыми волосами. В мирное время он подрабатывал в колхозе сторожем; а с приходом немцев просто жил в своей лачуге на запасах продуктов, которые успел накопить. Ходили разные недобрые байки и слухи о нём: кто-то считал его колдуном, кто-то из-за веры в сверхъестественное сторонился; а многие просто игнорировали.  

Жители села любило пообсуждать и перемыть кости друг другу. Сплетни разносились со скоростью телеграфа – одним доставляя слезы и горе, а другим удовольствие от услышанных новостей. Единственный человек о ком не хотели сплетничать жители – был дед Макар. За последние двадцать лет так уж повелось: с кем Алёхин ссорился, через какое-то время умирали – кто-то тонул, будучи хорошим пловцом; кто-то заболевал непонятной болезнью и быстро угасал; а кто-то заканчивал жизнь в петле. Большинство жителей его побаивались. Немцы же, ничего не зная о деде Макаре, видели в нём лишь чудаковатого одноногого старика совершенно бесполезного для нацистской армии.  

В одну из ноябрьских ночей, Клаус проснулся по малой нужде. Он встал с кровати и осмотрелся при сумрачном лунном свете, пробивавшемся через небольшое окно. Трое его солдат спали, а двое находились на посту. Всё было тихо и спокойно. Немец оделся, вышел на улицу и закурил. Мороз ещё не был сильным; небольшой снежный покров укрыл землю, скрывая всю грязь русской глубинки.  

У Клауса от холода слегка пощипывали уши, а нос уже начал замерзать. Минус 12 было непривычно для немца. Приближаясь к туалету, он увидел свет из щели между воротами в сарае и насторожился: «Возможно, дед помогает партизанам», — подумал Клаус. Нацист затушил сигарету, вытащил пистолет Люгера из кобуры, аккуратно передёрнул затвор и стал тихо приближаться к сараю. Подкравшись, он заглянул в щель между двух досок, и перед Клаусом предстала весьма необычная картина. Посередине сарая стояли две бочки: на одной горела свеча, а на другой находилась доска с фигурами, похожей на шахматную. И в то же время сами фигуры были весьма необычны для шахмат, насколько мог понять Руст. Рядом, на коленях, сидел дед Макар. В помещении слышался неразборчивый шёпот. Старик взялся за одну из фигур и начал двигать её вперёд. Шёпот усилился, стал ещё быстрее перемещаться по сараю, а затем начал вырываться наружу, пронизывая гнилые доски, брёвна и даже самого немца. Нациста сковал дикий ужас, он не мог пошевелиться. Клаус ощутил, как его конечности покрываются мурашками, а волосы на голове начинают вставать дыбом. Этот чудовищный шёпот проходил сквозь голову немца, залезая в самые дальние и потаённые уголки его мозга. Перед глазами возникали самые ужасные моменты из его жизни, сменяясь непонятными чёрными образами, которые внутри него говорили: «Смерть – это не конец. Иди за нами в чрево истины. Мы ждём тебя». Каждая клеточка тела кричала: «Закрой глаза и не смотри! » Но Клаус смотрел; с каждой секундой понимая, что надвигается что-то ужасное. Тем временем одна из фигур, расположенная на другой стороне доски, начала самопроизвольно перемещаться, приближаясь к фигуре, которую только что двигал дед Макар. Она словно подползла вплотную и, как будто пожирая соседку, слилась с ней воедино. В тот же момент со стороны одного из постов послышались крики и выстрелы. Клаус чётко слышал, что кричали немецкие солдаты; вот только что именно они кричали – разобрать не мог. Переполох на посту отвёл панический ужас, атаковавший немца, на второй план. Он выстрелил два раза в воздух и быстро побежал в сторону блокпоста.