О неправильных действиях б.Полицейского Надзирателя 5

25 сентября 1888 г., 2 июня 1889 г., 1 сентября 1889 г., 16 февраля 1890 г.  

Г. Проскуровскому Уездному Исправнику  

Рассмотрев представленное Вами при рапорте от сего сентября дознание о неправильных действиях на службе полицейского надзирателя 2-й части города Проскурова Коцюбинского, я не мог не обратить внимание на крайнюю его неполноту и необстоятельность. Обвинение, указывающее на Коцюбинского настолько стервозно, что при склонности евреев вообще запуты-вать дела неправильными показаниями, Вам надлежит отнестись и к настоящему дознанию с повышеным вниманием. Между тем некоторые факты остались недостаточно освещенными, а именно: из лиц подписавших поданое Вам 29 марта прошение, не допрошены Янкель Сапа, Еня Груверг, Мошко Лейферт, Ицка Фафир, Хайм Иось Грауфштейн и Арон Митковицер, и о причине отсутствия их показаний нет объяснения.  

Вопрос о скрученных лотерейных билетах зафиксирован только объяснениями только полицей-ских служащих, и ни один из евреев, находившихся на месте происшествия по этому обстоятельству не спрошен. По моему мнению представляется весьма важным выяснение этого факта всесторонне, так как на нем основывается обвинение надзирателя в знании о существовании лотереи и оставлении виновных без преследования. Сам надзиратель косвенным образом сознался в том, что сборище евреев было необыкновенное: в первоначальном рапорте от 25 февраля говорит, что подозревая что-то он стал записывать фамилии присутствовавших, но не смог этого исполнить, так как их было очень много.  

Затем в объяснении представленом 2-го сентября он упоминает о чашке оставленой на столе в которой было несколько лоскутков бумаги совершенно чистых, которым он не придал особого значения, так как на них не было ничего написано, там на месте городовому был дан приказ их уничтожить. Эта часть объяснений Коцюбинского представляется совершенно несообразно:  

если чистым лоскуткам бумаги не придавалось значения, то почему же было нужно их уничто-жать? Не вижу я при этом противоречия, следует потребовать от Коцюбинского категорического разъяснения.  

Из показаний полицейского служителя Горбатюка и Олейникова видно, что при входе в дом Либерзона они попали сразу в хорошо освещенную кухню у наружных дверей которой остался Олейников с приказом никого не впускать и не выпускать: Горбатюк же был поставлен у дверей той комнаты, где находились евреи и имел поручение так же никого не выпускать  

Если принять во внимание показания надзирателя Коцюбинского, что какой-то еврей в суматохе в темноте сунул ему в карман 22 рубля и в толпе успел скрыться, то это представляется неправдопо-добным, ибо во первых никакого темного пространства по пути следования из дома не было, и во вторых никто не мог бы проскочить при выходе между двумя городовыми охранявшими вход и выход из комнаты где было это собрание. Это обстоятельство также заслуживает тщательной проверки для установления искренности объяснений надзирателя Коцюбинского.  

Опровергая возводимое на него обвинение, сославшись между прочим на еврея Голованевского, рассказавшего ему что какой-то портной собравши для него, надзирателя сто рублей в виде благодарности за непривлечение евреев к ответственности скрыл эти деньги за что был побит своими одноверцами. Содержатель типографии Голованевский хотя и допрошен, и подтвердил слова Коцюбинского, по показания его основано на слухах, от кого сие услышано не выяснено и рассказавшее ему это все лицо не допрошено.  

Наконец вопрос о задержании весов и гирь у евреев Вайцмана, Зильцера и Шпильки. Освещается только показаниями этих трех лиц. В объяснении своем надзиратель Коцюбинский не говорит ровно ничего о каждом факте отдельно, а ограничивается общим объяснением и о том, что он делает когда задерживает вообще, когда задерживает гири и весы. Таких данных слишком недостаточно, чтобы судить о правильности образа действий надзирателя: необходимо проверить легальность задержания и возвращения весов и гирь без составления протоколов в каждом отдельном случае так как эти действия Коцюбинского если незаконность этого будет установлена не могут быть оставлены без внимания.  

Разъяснив в частности замеченые мною погрешности, я считаю своим долгом высказать Вам М. П.  

(Михаил Павлович) крайнейшее неудовлетворение по поводу слишком поверхностного отноше-ния к освещению этого дела. Кроме того в Вашем объяснении относительно Коцюбинского я нахожу я нахожу некоторую снисходительность, на мой взгляд поступки его носят элементы преступного характера. Вам нужно выяснить мотивы его проступков и изложить подробно Ваши соображения. Вообще в дальнейшем излагая подробности дела в Вашем рапорте необходимо излагать взгляды на подчиненных Вам чиновников, так как Вы соприкасаетесь постоянно с их деятельностью. и можете сообщить такие негласные чисто житейские факты, которые могут изменить впечатление проводимое формальным дознанием.  

Возвращая переписку относительно дела Коцюбинского предписываю Вам представить мне дополнительные дознания в возможно непродолжительном времени.  

20 октября 1890 года  

Журнал Подольского Губернского правления 3-го стола 3-го отделения  

по делу №402 1890 года.  

Слушали доклад из Канцелярии Подольского Губернатора поступило на рассмотрение дело о неправильных действияхпо службе б. Полицейского Надзирателя г. Проскурова КОЦЮБИНСКОГО распадающегося на два независимых друг от друга части. Первая из них касается точных действий КОЦЮБИНСКОГО которые он допустил при обнаружении неразрешенной лотереи, устроенной жителями Проскурова в феврале 1888 года, Второе  

о неправильной трактовке надзора в отношении местных торговцев.  

Дело о лотереях возникло в следствие донесения до сведения Уездного Исправника сведений, что КОЦЮБИНСКИЙ узнав о предположеном в квартире еврея ГОТЕСМАНА розыгрыше лотереи, явился туда и захватил лежащие на столе сто рублей, а затем арестовал имеющиеся у ГТОЕСМАНА еврейские книги, которые возвратил по получении взятки. Кроме этих сведений Исправником получено было прошение нескольких Проскуровских евреев, заявивших, что  

18 февраля 1888 года они собрались в квартире ГОТЕСМАНА чтобы произвести пред праздником Пасхи складчину в пользу бедных еврейских семейств, но что внезапно бывший Надзиратель КОЦЮБИНСКИЙ захватив собранные на указанный предмет 102 рубля, говоря что представит их Исправнику, а на другой день арестовал и принадлежащие ГОТЕСМАНУ евурейские молитвенные книги, которые были возвращены по принадлежности только по получении КОЦЮБИНСКИМ через посредство ХАИМА ШАМИСА 63 рубля.  

При проверке всех этих сведений Старший городовой 2-й Полицейской части города Проскурова НЕСТОР ГОРБАТЮК показал следующее: в феврале 1888 года (дня показатель не помнит) он, по приказанию КОЦЮБИНСКОГО вместе с Десяцким ГАВРИИЛОМ ОЛЕЙНИКОМ, Письмоводителем надзирателем СИКОРСКИМ и евреем РАУХВАТЕРОМ отправился в обход. Дорогой они разделились на две партии: СИКОРСКИЙ и РАУХВАТЕР пошли в одну сторону, а все остальные с КОЦЮБИНСКИМ в другую. Через некоторое время СИКОРСКИЙ нагнал их, что-то сказал КОЦЮБИНСКОМУ, и они пошли дальше, а затем встретили РАУХВАТЕРА, который сказал "еще рано" и ушел.  

Проходив около часу, обход подошел к дому ГОТЕСМАНА, ставни которого были закрыты и дверь заперта. По требованию СИКОРСКОГО дверь отворили и все вошли в хорошо освещенную кухню, а затем в первыю комнату, где было много евреев. В первой комнате показатель остался у дверей кухни, снаружи остался ОЛЕЙНИК, а Надзиратель и СИКОРСКИЙ отправились в следующую большую комнату, где также были евреи и производилась лотерея. На обязанность ГОРБАТЮКА, по его словам, было возложено не выпускать евреев из комнаты, что он и исполнил. Затем Надзиратель вынес вазу и круглый салатник наполненные до половины скатанными в трубки небольшого формата билетами, которые передал показателю, приказав вместе с тем и ОЛЕЙНИКУ позвать двух городовых.  

По приходе их КОЦЮБИНСКИЙ велел им наблюдать чтобы не было еврейского сборища, а показателю приказал забрать билеты и идти за ним. По приходе в часть, ГОРБАТЮК билеты оставил в канцелярии а сам ушел домой. На другой день он видел, как привезли в часть от ГОТЕСМАНА какие-то еврейские книги, но что с ними сделано было сделано на знает. ГАВРИИЛ ОЛЕЙНИК дословно подтвердил показания ГОРБАТЮКА, а Городовые АНДРЕЙ ТАРНОПОЛЬСКИЙ и ЯКОВ КАЛЕНЮК заявили, что явившись в квартиру ГОТЕСМАНА по зову ОЛЕЙНИКА, они не допускали евреев выходить оттуда. Через некоторое время из второй комнаты вышел Полицейский Надзиратель КОЦЮБИНСКИЙ, велел ГОРБАТЮКУ забрать находившиеся в комнате билеты и когда оные были спрятаны все вышли из из дома., около которого показатель с ОЛЕЙНИКОМ остались сторожить чтобы не было еврейского сборища.  

Затем был допрошен МОШКО МАРДЕР. Еврей этот, как в последствии было обнаружено, на был 18 февраля в домк ГОТЕСМАНА, хотя и утверждал это и не подписался под упомянутым выше прошением, поданным по его инициативе. Он с большой подробностью изложил обстоятельства дела, утверждая что в квартире ГОТЕСМАНА происходила не лотерея а складчина в пользу бедных семейств во время которой туда вошел КОЦЮБИНСКИЙ с ДУВИДОМ ВЕЙНЦМАНОМ и захватили по частям лежащие на столе в количестве 102 рублей, при чем КОЦЮБИНСКИЙ заявил что представит их Исправнику так как подозревает здесь лотерею.  

На другой день, по словам МАРДЕРА, были арестованы книги ГОТЕСМАНА, но через два-три часавозвращены по ходотайству ДУВИДА ВЕЙСМАНА, ХАИМА ШАМИСА, ФЕЙГИ ШАМИСОВОЙ и жены ГОТЕСМАНА, при чем КОЦЮБИНСКОМУ дано было 60 рублей состоявших по словам последней ту часть денег, которую накануне захватил ВЕЙСМАН.  

Последний был допрошен два раза, и дал показания не согласованых друг с другом. В первый раз он заявил что живя по соседству с домом ГОТЕСМАНА и услышал ночью 18 февраля шум в том доме, явился туда и узнал что вследствие доноса РАУХВАТЕРА Полицейский Надзиратель обнаружил лотерею и забрал деньги, в чем показатель, по его словам, никакого участия не принимал и только на другой день по просьбе ШАМИСА вместе с ним и женой ГОТЕСМАНА пошел к КОЦЮБИНСКОМУ ходотайствовать о возвращении книг ГОТЕСМАТА, но в комнату к КОЦЮБИНСКОМУ вошел только ШАМИС, который на выходе оттуда заявил что Надзиратель отказывается отдать книги.  

На другой же день тот же ШАМИС по показанию ВЕЙСМАНА сообщил ему что книги уже возвращены. Далее ВЕЙСМАН показал, что при входе его в квартиру ГОТЕСМАНА, кудак будто бы его впустил Городовой, он не видел ни денег ни билетов, но ГОТЕСМАН и жена стали просить его поговорить с КОЦЮБИНСКИМ и передать ему 75 руб., тогда же врученных ВЕЙСМАНУ.  

Надзиратель тех денег не принял требуя 100 рублей, но тут же по словам показателя получил от РАУХВАТЕРА 25 рублей. Затем ВЕЙСМАН повторяет свои показания по поводу арестованных книг, но в этот раз уже говорит, что в комнату КОЦЮБИНСКОГО вошел и он с ШАМИСОМ м положил на стол 75 рублей, а затем вышел на двор. Вышедший затем ШАМИС сообщил, что Надзиратель не хочет принять денег и возвратить книги.  

Однако на третий день, как показал во второй раз ВЕЙСМАН, книги были возвращены жене ГОТЕСМАНА, но где девались упомянутые 75 руб. показатель не знает. ШАМИС же оба показания ВЕЙСМАНА отрицает, утверждая, что хотя он действительно встретился с ВЕЙСМАНОМ у квартиры КОЦЮБИНСКОГО, но приходил туда совсем не по делу ГОТЕСМАНА а за своей подворной книгой которая не была еще приготовлена, так что он явился за нею на другой день (по показанию ШАМИСА оказывается что это была суббота), и когда КОЦЮБИНСКИЙ вернул ему передать жене ГОТЕСМАНА, что он может уже получить обратно книги мужа.  

Допрошенный по делу ДУВИД ГЕНДЛЕР заявил, что во время прихода к ГОТЕСМАНУ Полиц. Надз. он не присутствовал, но в показании своем между прочим объяснил что у евреев практикуется иногда устройство перед пасхой лотереи с благотворительною целью, в доказательство чего представил лотерейную книжку по которой несколько лет назад был назад был розыгрыш, как говорит показатель, в пользу бедных евреев выигрышный билет внутреннего займа. Подписаться же под изложенной в начале доклада жалобой евреи ИОСЬ СИМА, ИОСЬ РУДМАН, МЕНАХИМ РИНОВИЦЕР, ИОСЬ ЛАПКА, БЕРКО КОЙФМАН и ИЦКО ФЕЛЬДМАН показали, что в домк ГОТЕСМАНА 18 февраля 1888 года происходила не лотерея а благотворительная складчина достигшая уже ста рублей.  

В то время как туда явился КОЦЮБИНСКИЙ, взявши собранные деньги, относительно же упомянутых в прошении 63руб. данных будто-бы КОЦЮБИНСКОМУ как вынул за книги ГОТЕСМАНА ему ничего не известно и они подписали прошение, в котором указано это обстоятельство – потому что не читали его доверяя МАРДЕРУ, который предлагал им сделать подписи не сообщив всего содержания кроме одних лишь подписей под той жалобой.  

В отношении обстоятельств могущих изобличать КОЦЮБИНСКОГО в получении взятки, которая некоторыми из свидетелей безусловно отрицается. Тем не менее и в этом действии КОЦЮБИНСКОГО не обнаруживается преступления. Обращаясь наконец к последней части возникшего противу КОЦЮБИНСКОГО обвинения касающегося арестованных им весов и гирь у местных торговцев, о чем по собственному почину заявил на дознании тот самый еврей МАРДЕР, который составил на КОЦЮБИНСКОГО упомянутую выше жалобу, Губернское Правление не может придать значения голословному обвинению названного еврея будьто бы за возвращение весов обвиняемый взял 25 рублей с них.  

Сами же они безусловно отрицают заявляя лишь что весы у них были отобраны в предупреждение торговли. в праздничные дни до 12-ти часов. Считая по этому последний факт установленным лишь в том виде в коем оно представляется на основании показаний упомянутых торговцев и в какой он действительно имел место по заключению проскуровского Исправника. Губернское Правление вновь встречает здесь не уголовное преступление а доказательство совершенного незнания КОЦЮБИНСКИМ полицейских обязанностей и правил согласно которым он мог и должен был привлечь к суду нарушающих обязательные постановления торговцев, но н в праве был принадлежащие им орудия торговли.  

Таким образом резумируя все вышеизложенное и принимая во внимание имеющуюся в деле аттестацию Исправника, характеризующего КОЦЮБИНСКОГО как недостаточно сведущего, и ввиду недавней службы и неопытности онаго но чрезвычайно добросовестного, безкорыстного и честного чиновника, Губернское Правление приходит к заключению что и в деле обнаруженного обвиняемого еврейского собрания, и в арестовании книг ГОТЕСМАНА, и, наконец в арестовании весов и гирь у торговцев КОЦЮБИНСКИЙ руководствовался не корыстными целями, но тем не менее в первом случае обнаружил нерадение в исполнении своих обязанностей, а в двух остальных дозволил себе действия совершенно призвольные и превосходящие его компетенцию. В виду этого Губернское Правление руководствуясь Статьями УК определяет:  

бывшему Полицейскому Надзирателю КОЦЮБИНСКОМУ по возведенным на него выше указанным обвинеииям к суду не привлекать за отсутствием доказательств. …далее до общего сведения доводится что это произошло в первый месяц службы Коцюбинского в полиции Проскурова и рассказывается что Коцюбинский поверил евреям говорящим что они собрались в доме для обсуждения вопроса как испечь для бедных евреев мацу, а все билеты захваченные в доме приказал на улице выбросить, так как не придал этим билетам никакого значения.  

…иностранного подданного Готесмана находившегося в доме препроводили в полицейское управление, затем передали в пограничное отделение, которое и выслало его за границу.  

О чем объявить оному КОЦЮБИНСКОМУ под расписку.  

Коцюбинского уволили из Проскуровской полиции. А на место помошника полицейского уездного исправника Валихова был назначении титулярный советник Осип Игнатьевич Карпович.  

Действующие лица данного дела:  

Полицейские 2-й части города Проскуров 1890 год  

Полицейский надзиратель г. Проскурова Колежский Асессор (майор) Коцюбинский  

Проскуровский уездный исправник Михаил Петрович Блаванцев  

Помошник полицейского уездного исправника Валихов  

Дворянин Михаил Сикорский – письмоводитель полицейского управления  

Гавриил Олейник жандарм-десятник  

Андрей Тарновский жандарм-надзиратель  

Яков Каленкин жандарм-надзиратель  

Горбатюк жандарм-надзиратель  

Лященко П. жандарм-надзиратель  

Кишновский жандарм-надзиратель 1-й части г. Проскурова  

Евреи  

Главный раввин Либерзон Духовный жил на улице Соборной  

Шимон Готесман иностранец раввин подданный Австрии  

Голованевский Дувид Пэйсакович будущий первый фотограф города Проскурова  

Мардер Мошко содержатель земской почты Проскурова  

Купинский мещанин Ицка Пересовиа Рудсихер  

Меджибожский мещанин Герш Мишковицер  

Мещанин гор. Кременца Дувид Хаймович Вейцман  

Николаевский мещанин Менахим Аронович Реновицер  

Проскуровские мещане  

Янкель Сапа, Еня Груверг, Мошко Лейферт, Ицка Фафир, Хайм Иось Грауфштейн, Арон Митковицер, Эля Шпилька, Дувид Зельцер, Хаскель Вейнцман, Грацарон, Хаим Зусь, Иойль-Абрум Пукович Бритва, Герш Дувид Гендивер, Дувид Вейцман, Хайм Ицык Шамис, Рантабарт Арон Абрамович, Иось Рудник, Иось Лейбович Сима, Ихель Иосович Лапка, Сруль Хаймович Соболь, Пинхас Мозель, Абрам Гринберг, Хайм Маранц, Иось Голшдисан, Маранц, Мошко Лейбович, Гендивер Герш Дувид … и другие…