О неправильных действиях б.Полицейского Надзирателя 3

12 августа 1888 года  

Протокол допроса дворянина Михаила Онуфриевича Сикорского  

Не помню какого числа перед праздником пасхи текущего года полицейский надзиратель 2-й части г. Проскурова Николай Коцюбинский, у которого я служил письмоволителем, одевшись по обыкновению в полушубок, сверха которого на портупею повесил саблю и в шапке с гербом пригласил меня пойти с ним в обход в сопровождении 2-3 городовых, но каких не помню. Мы пошли по Соборной улице, и в одном из проулков надзиратель заметил движение евреев, как впоследствии оказалось около дома духовного раввина Либерзона. Вошли в дом и увидели какое-то волнение среди евреев. Надзиратель предложил им разойтись, но его окружила толпа евреев и как передавал надзиратель кто-то из евреев вложил в его карман руку и просил не разглашать. После этого Коцюбинский обнаружив в своем кармане деньги передал их господину Проскуров-скому Исправнику.  

На слкдующий день по городу пошли слухи о том, что надзиратель настиг на устроеную евреями лотерею, что они успели ее скрыть в момент его появления и что были собраны учавствовавшими в лотерее для надзирателя 100 рублей которые для передачи ему вручили какому то еврею, но он не доставив их по назначению присвоил их. За что его побили учавствовавшие в розыгрыше.  

От кого были получены надзирателем сведения об этой лотерее и действительно знал ли он о ней идя в обход, о том мне положительно неизвестно. Он мне ничего не говорил. Больше ничего сказать не могу, в чем и подписываюсь.  

Михаил Сикорский  

26 августа 1888 года  

В дополнение моего предыдущего показания имею честь объяснить: когда мы вошли в дом Либерзона надзиратель пошел вперед, а я остался в передней комнате и только заметил что в момент появления в следующей комнате надзирателя там произошло общее волнение присут-ствующих евреев и поднялся громкий говор, так что при такой суматохе трудно было определить случившееся – брал ли Коцюбинский со стола деньги я не видел, и относительно денег я знаю только то, что изложил в своем предыдущем показании  

Михаил Сикорский  

2 сентября 1888 года  

Его Превосходительству Проскуровскому Уездному Исправнику  

Полицейского надзирателя города Проскурова  

Рапорт  

Имею честь донести Вашему Высокоблагородию, что с 18 на 19 число февраля этого года, около 2-х часов ночи я был в городе с обходом, но так как в то время было холодно, то я был одет в полушубок, имея поверху портупею и форменную барашковую шапку с гербом. Совершенно случайно проходя мимо дома Либерзона заметил в квартире Готесмана сбор евреев. Вошел в означеную квартиру вместе с городовым и письмоводителем Сикорским.  

Я не вижу в том ничего особенного и не буду посвящать еще во все еврейские тайны так как в то время проходил первый минус моей службы в полиции. Я поверил евреям, что они собрались обсудить где бы им печь мацу. Находя сбор евреев в такое время ночи, хотя и с нарушением закона, я ограничился тем что предложил им разойтись и больше с такой целью не собираться и поставил городового проследить за подобными явлениями.  

Когда евреи вышли из квартиры, то лишь тогда я заметил чашку стоявшую на столе в комнате.  

В ней было несколько лоскутков бумаги совершенно чистой, которым я не придал особого значения, так как не увидел ничего необычного, а потому приказал городовому уничтожить эти бумажные лоскутки. При выходе из квартиры Готесмана, я наткнулся в коридоре, где было совершенно темно, на какого то еврея. Котороый просил меня не преследовать общество и вместе с тем сунул в карман полушубка 22 рубля представленых мной Вашему Высокоблагородию.  

Задержать этого еврея, узнать его фамилию по причине темноты и юркости самого еврея мне не удалось. Спустя немного времени я узнал, что в квартире где собирались евреи живет некий Готесман, австрийский подданый не имеющий права жительства в России. Я прибыл в квартиру его вместе с городовым, и предполагая что Готесман не значет о моем намерении задержать его, и чтобы замаскировать свое посещение я забрал от него несколько молитвенных еврейских книг.  

И затем как книги были пропущены правительственною цензурою и в нипх не увидел ничего противозаконного, то книги были отданы еврею, назвавшегося его родственником, чем успокоил Готесмана который скрывался.  

Через несколько дней днем мы задержали Готесмана на квартире и представили его в Полицей-ское управление. Из чего ясно, что если бы мной было взато 102 рубля, то я вынужден был бы не преследовать евреев, допустивших укрывательство любимца их цадика Готесмана. Также недавно я узнал, что какой то еврей портной в тот же вечер собрал для меня 100 рублей, но не рискнул быть привлеченным к суду, он оставил деньги у себя, в своем кармане. Евреи, узнав об этом обстоятельстве избили своего соотечественника надушего все еврейское общество.  

Мне об этом рассказал содержатель типографии Голованевский, которого я прошу допросить об этом обстоятельстве. Я не угоден моим врагам, задумавшим сбыть меня и хотящим избавиться от меня, но я не окунусь в грязь, и если бы я брал за свои выезды по евреям не только по 100, но и гораздо меньше я не был бы таким бедняком как живу теперь. Я живу в конуре с большой семьей, питаюсь скудной пищей и имею долги, что известно моим сослеживцам. Враги мои не любят меня за то, что я не пропускаю случаев привлекать их к ответственности за нарушение закона.  

Мировой судья разбирает от 10 до 20 дней в один раз по моим протоколам, не говоря уже о том деле которым занимался целый кагал, как например запечатание школы и передаче следователю забраной мной пороховой Тойры и т. д. Что же касается гирь и весов, то я могу сказать только то, что если они и были забраны мной то я велел их отвезти в городскую управу и привлечь к ответственности людей за торговлю за городом, а когда весы оказывались поверенными в управе то их отдавали по принадлежности торговцам. В настоящее время торговцы торгуют в наскольких верстах от города в сторону Летичева, от моих действий подобная торговля была прекращена.  

О моих действиях, каковыми они не были бы и о моих ошибках я всегда докладывал Вашему Высокоблагородию и получал указания на исправление ошибок.  

Полицейский надзиратель Коцюбинский  

2 сентября 1888 года г. Проскуров  

Протокол  

Проскуровский уездный исправник Блаванцев ( Михаил Петрович Блаванцев- записан в «Подоль-ском адрес-календаре» 1895 года) исполняя дознание о полицейском надзирателе 2-й части города Проскурова Коцюбинском допрашивал жителя города Проскурова Дувида Бейшневича Голованевского (один из первых фотографов г. Проскуров) и он показал:  

« Перед праздником пасхи сего года, когда именно не помню, евреи по примеру прошлых лет устроили в доме Либерзона где жил австрийский подданный раввин Готесман лотерею. Эта лотерея на была устроена для пособия бедному классу еврейского населения, а просто для выигры-вания денег лицами в ней учавствующими, а таковой выигрыш поступал исключительнол в пользу лица, которое выигрывало.  

В день устройства сказаной лотереи туда зашел полицейский надзиратель Коцюбинский ночью, в один час ночи. Надзиратель войдя в дом потребовал чтобы собравшиеся евреи разошлись, говоря что подобные лотереи воспрещены законом. В этот момент какой-то портной, там же находив-шийся, забрал лежавшие на столе деньги, около 100 рублей, говоря что он отдаст часть их надзирателю за то чтобы он не составлял протоколов.  

Затем этот же портной говорил евреям что он деньги передал надзирателю но оказалось что он сунул в его карман 20 или 22 рубля. Это обстоятельство узнали правоверные евреи и привязались к портному, тогда он возвратил евреям забранные им со стола деньги кроме 20 или 22 рублей.  

Все это я слыхал от евреев учавствовавших в лотерее и спрашивал их зачем они подали жалобу на Коцюбинского, но евреи эти ответили мне что они хотят сделать надзирателю зло. Более по этому поводу я ничего не знаю, а показаное мной обязуюсь подтвердить под присягой.  

Дувид Голованевский  

5 сентября 1888 года г. Проскуров  

Протокол  

Проскуровский уездный исправник Блаванцев, производя дальнейшее дознание о полицейском надзирателе 2-й части города Проскурова Коцюбинском по обвинению его в неправильных действиях по спрашивал нижепоименованых жителей гор. Проскурова, портных, и они показали:  

1. Дувид Хаймович Вейцман, мещанин гор. Кременца, 38 лет, портной, – что перед празднованием пасхи сего года он, показатель работал до поздней ночи. Однажды часов в двенадцать ночи, которого числа и месяца показатель не помнит, он, показатель сидя за работой услышал какой-то шум в состоящих домах. Интересуясь этим показатель вышел во двор и увидел возле дома Австрийского подданого Шимона Готесмана много людей о чем-то громко разговаривающих. Он подощел к толпе и ему там кто-то сказал что какой-то штатский господин зашел в дом Готесмана, где в эту ночь евреи устроили лотерею, и застав там на столе деньги и лотерейные билеты накрыл их руками.  

Заинтересовавшись происшествием я сам хотел войти в дом, подошел к дверям, но стоявший там городовой Нестор Горбатюк меня не пустил. Я постоял несколько мминут и начал просить Нестора пустить меня как честного человека. Он согласился и я вошел в дом. Там я застал несколько евреев и надзирателя Коцюбинского, который был одет в полушубок. Полушубок был растегнут и под ним виднелся полицейский мундир. На столе я не видал ни денег ни билетов. Готесман и его жена начали просить меня чтобы я поговорил с Надзирателем, чтобы он ничего не делал, и сам Готесман из собраных в лотерею денег дал мне 75 рублей чтобы я отдал надзирателю.  

Я никаких денег со стола не брал и сам не видал были ли там деньги. Полицейский надзиратель направился к выходу, пошел и я за ним, и уже на дворе начал просить его чтобы он оставил это дело. Он требовал от меня сто рублей, на что я ответил что у меня есть деньги, но сколько я не знаю, и поэтому пригласил его пойти ко мне домой чтобы там подсчитать деньги, но надзиратель не согласился, а послал со мной еврейчика Раухварера. Последнему я ничего не дал потому что я услыхал, что Иоль Бритва тоже взял для надзирателя 25 рублей. Бритва дал эти деньги Раухвареру, а последний надзирателю, что я видел собственными глазами, так как это происходило тогда, когда надзиратель был еще во дворе возле дома Готесмана. Постепенно все евреи разошлись по домам.  

На другой день надзиратель Коцюбинский опятьл пошел к Готесману и там забрал у него книги. Вследствие этого Хайм Ицык Шамис и жена Готесмана пришли ко мне и просили, чтобы я пошел вместе с ними к Надзирателю просить чтобы он отдал книги. Мы вместе пошли к надзирателю, и я вместе с Шамисом вошли в комнату, а жена Готесмана осталась во дворе. Там я отдал надзирателю 75 рублей, и сам вышел во двор. Шамис остался в комнате. Через некоторое время Шамис вышел во двор и сказал мне что книги надзиратель не хочет отдать и денег не хочет взять. У кого же остались 75 рублей я не знаю. На третий день надзиратель возвратил Готесману книги, но взял ли он деньги я не знаю  

Дувид Вейцман  

2. Герш Дувид Гендивер, портной, показал что он ничего не имеет добавить к показанию своему даному Господину Полицейскому Исправнику при допросе  

3. Иойль-Абрум Пукович Бритва показал, что на лотерею он пожертвовал пять рублей, которые взял Готесман чтобы дать их бедным евреям. Больше ничего не знает по этому поводу. Двадцать рублей, о которых показывал Дувид Вейцман в своих показаниях ни от кого не брал и ничего не знает об этих деньгах и Раухвареру никаких денег не передавал.  

Иоль Бритва  

7 сентября 1888 года Секретно  

Его превосходительству Господину Подольскому Губернатору  

Проскуровского уезного исправника Рапорт  

Имею честь при сем представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства подлинное производство о неправильных действиях Полицейского Надзирателя 2-й части города Проскурова Коцюбинского, выраженных им при обнаружении в Проскурове в ночь с 18 на 19 февраля сего года устроенной евреями лотереи, и доложить что действия эти я отношу к безтактичности Коцюбинского, докладывая что доставленные им мне 22 рубля при рапорте от 25 февраля отосланы мною в Подольский приказ Общественного призрения 25 февраля 1888 года.  

Уездный полицейский исправник Белавенцев.  

7 декабря 1888 года  

Бывшему Полицейскому надзирателю 2-й части г. Проскурова  

Г. Колежскому Асессору (майору) Коцюбинскому  

Дополняя дознание о неправильных действиях Ваших по службе в бытность Вашу Полицейским Надзирателем 2-й части г. Проскурова считаю честь просить Ваше Высокоблагородие изложить в надписи самые подробные сведения по следующим обстоятельствам:  

1). В поданом Вами 1 сентября этого года объяснении Вы, между прочим говорите, что « когда евреи вышли из квартиры (Готесмана), то лишь тогда Вы заметили чашку стоящую на столе в которой было несколько лоскутков бумаги совершенно чистой, которой Вы не придали никакого значения, так как на ней не было ничего написано, а потому приказали городовому уничтожить эти лоскутки бумаги». Вашему Высокоблагородию необходимо категорически разъяснить: так как лежавшие в чашке лоскутки бумаги были чистыми, то по какой причине и в каком виде Вы приказали их уничтожить. Какому именно городовому Вами было отдано это приказание?  

2). В том же объяснении Вами сказано, что при выходе из квартиры Готесмана Вы наткнулись в коридоре, где было совершенно темно, на какого то еврея, который просил Вас не преследовать общество и вместе с этим всунул Вам в карман полушубка 22 рубля. Между прочим в рапорте Вашем от 25 февраля Вы доносите, что деньги вложены Вам в карман в то время, когда Вы направились к выходу окруженные топой евреев. Вам необходимо разъяснить указанное разночтение между сейчас приведеной частью рапорта Вашего и тем местом Вашего объяснения, где Вы говорите, что чашку на столе заметили по выходу евреев, и что деньги в Ваш карман вложены евреем, на которого Вы наткнулись в корридоре, при чем категорически объяснить как именно вложены Вам в карман деньги: вышли ли Вы из комнаты где было собрание евреев вместе с ними или после, и где находились городовые в это время.  

3). В объяснении своем Вы дали крайне общее разъяснение по вопросу отобраных Вами и возвращенных весов, а потому Вам необходимо ответить более полно и внести ясность: были ли Вами отбираемы весы у Эля Шпильки, Дувида Зельцера и Хаскеля Вейнцмана, по какому случаю, был ли составлен при этом протокол, если не был, то почему и какое основание служило для возвращения тем евреям весов и при каких обстоятельствах весы были возвращены.  

4). Сверх всего этого от Вас требуется категорическое разъяснение: почему Вы в рапорте своем между прочим говорите, что подозревая иного рода тайное собрание (а не дня выбора места печения мацы, как объяснили Вам евреи), Вы приступили было к «списывать фамилии собравшихся».  

В объяснении же от 1 сентября Вы излогаете, что Вы поверили заявлению евреев, что они собрались для выбора места приготовления мацы и ограничились предложением им разойтись. Разъяснив это противоречие, объясните какого именно рода тайное собрание Вы подозревали, если действительно это подозрение у Вас было и выходя в обход не имели ли Вы прямое намерение идти в квартиру Готесмана, не послали Вы кого либо вперед и не получили ли от этого посланого ответа что «еще рано», и в таком случае кто был этот посланый, куда Вы его посылали и что означает его ответ.  

Не был ли с Вами при обходе кто либо из евреев и кто именно? Почему и для какой надобности в данном случае еврей этот сопровождал Вас? Разъяснения эти сообщите в возможной скорости.  

Помошник полицейского уездного исправника Валихов  

19 декабря 1888 года  

Помошник полицейского уездного исправника Валихов, дополняя дознание о неправильных действиях бывшего полицейского надзирателя второй части города Проскурова Коцюбинского допросил Меджибожского мещанина Янкеля Сосна, который показал, предъявленое мне прошение, на котором имеется первою подпись Янкель Сосна, а не «Сана», подписано мною, подписывая это прошение я его не читал, хотя настолько грамотен чтобы его прочитать, а поверил еврею предлагавшему мне подписать его, что прошение это состоит в назначении таксы на мясо, и я вовсе не зная в чем заключается изложеная там жалоба на действия бывшего полицейского надзирателя Коцюбинского, и я если бы содержание прошения было бы мне известно, то я бы его не подписал, так как ни о каких неправильных действиях господина Коцюбинского я не знаю, а равно мне ничего неизвестно, а равно мне ничего не известно о случае исправления в прошении, когда будто бы г. Коцюбинский взял будто бы 102 рубля собраные для бедных.  

Я в этом собрании не участвовал, ибо в тот день занимался извозом, и почти постоянно нахожусь в отлучках, почему до сего времени не мог явиться к допросу. Кто предлагал мне подписать это прошение я теперь не помню. Более ничего по этому делу сказать не могу  

Янкель Сосна  

30 декабря 1888 года  

Помошник полицейского уездного исправника Валихов, дополняя дознание о неправильных действиях бывшего полицейского надзирателя второй части города Проскурова Коцюбинского спрашивал нижепоименованых лиц, которые показали:  

1). Грацарон Хаим Зусь: перед пасхою истекшего 1888 года Проскуровские евреи в числе 20-25 человек находились в квартире проживавшего там Австрийского еврея Готесмана для складчины в пользу бедных, я также находился там, сидел около Готесмана, который получая пожертвованые деньги и записывл, при чем я хорошо помню что было уже записано 102 рубля, когда в комнату вошли два неизвестных человека, и один из них оказался бывший полицейский надзиратель Коцюбинский, войдя в комнату тот час бросился к столу где лежали деньги и схватил их.  

Когда мы подняли шум на непонятные действия надзирателя он заявил что деньги эти берет для представления Исправнику, после чего мы разошлись по домам, и потом несколько человек из нас подали прошение Исправнику. Были ли с надзирателем Коцюбинским еврей Вейцман, которого я знаю я не помню, как и не помню осталась ли на столе еще часть денег и не была ли она взята кем то другим достоверно сказать не могу, потому что все растерялись от внезапного появления двух посторонних лиц.  

Всех подробностей я описать не могу, но во время сбора денег на столе какой либо посуды или чего либо не было, я это хорошо помню, равно как не было на столе никаких лоскутков бумаги. Деньги жертвовались самым обыкновенным образом – кто сколько мог и никакой лотереи не происходило. Из подписавшихся на ппрошении Полицейскому Исправнику Янкеля Сана, Еня Грувера, Ицка Фафирера, Арона Мишковицера я не знаю и есть ли они в Проскурове я не знаю. Больше ничего по этому делу показать не могу  

Грацарон Хаим Зусь  

2). Меджибожский мещанин Герш Мишковицер: зовут меня Герш Мишковицер, каким именем и подписался на прошении поданом Исправнику мною вместе с другими и был опрошен 14 июля 1888 года. Янкеля Сана, Еню Грувера, Ицку Фафирера я не знаю, и есть ли они в Проскурове мне неизвестно.  

Герш Мишковицер  

(Далі буде)