Камень преткновения

В жизни каждого убийцы возникает вопрос о том, чтобы убить себя, и прекратить череду своих преступлений. В жизни каждого родителя есть период разочарования своими детьми, любимыми до безумия. В жизни каждой матери и каждого отца возникает время, когда так хочется, чтоб не было семьи. В жизни каждого достаточно психически развитого ребенка, наступает период ненависти к своим родителям. В жизни каждой женщины возникает желание изменить своего мужчину, в то время, как в жизни каждого мужчины возникает желание изменить своей женщине...  

И все наши желания нелегки. Они могут причинять мучения. Вот и каждому автору тяжело раскрываться на собственных страницах. Мы выбираем персонажей или из своей прошлой жизни, или придумываем что-то собирательное, что кстати тоже из прошлой жизни. Мы наделяем их чертами характера и поведением, которое никак не относится к нам, но некоторая раскованность, свобода, уверенность в своём выборе и безусловная гладкость поведения отражает огромное количество наших собственных желаний. Мы легко убиваем их, или наоборот дарим счастье на всю жизнь, или даем глоток этого счастья, а потом бросаем их. Мы издеваемся над ними... Не врите мне, авторы – наши руки в крови наших персонажей, а наша психика больна их расстройствами. Не врите мне, не врите себе. Да, никто из нас не ангел. Я утверждаю это с уверенностью, выкованной многими годами ошибок и их исправлений, годами поражений и побед. Я сделаю этот рассказ о себе. Мои друзья хвалят мои рассказы за присутствие юмора и остроумия. Но сейчас этого не будет. Писать о себе очень непросто. Но я дам себе такую возможность. Не в эгоизме дело, а в попытке говорить правду. И сейчас я хочу поделиться этой правдой. А вы уже сами решайте, нужна ли она вам...  

Был один из первых снежных дней декабря. Тот самый день, когда многие так и не успели переобуть резину на своих вëдрах, а другие просто чисто психологически не перестроились на зимний режим. Первый снег в Питере очень опасен. Кроме бабушек с переломанными ногами, у нас ежегодно имеется некоторое наличие сорвиголов с переломанными шеями в перевернутых машинах. Первый снег в Питере смертелен...  

Именно в такой ужасно прекрасный день, по научению своей знакомой, я поехал на творческий вечер какого-то там чего-то там лауреата, и где -то там когда-то там профессора. Не сложно догадаться, что происходило всë сие действо в исторической части города, на берегу Невы в каком-то там культовом дворце какого-то там когда-то там великого князя. Именно там я был намерен пить кофе, слушать современную поэзию и, возможно, думать о такой удивительной жизни... Но декабрьский снег внёс серьёзные коррективы в мои планы. А мы ведь уже помним – первый снег в Питере смертелен...  

Я вызвал такси. И мой путь занял 2 часа вместо ожидаемых 30ти минут. Конечно, я не успел. Конечно, мои поэтические происки остались в закоулках моих, пропитанных снежным запахом, надежд. Конечно, я жду нового романса в моей тусклой жизни. Ну и пусть будет другой автор... Я-то не изменюсь... Не изменюсь никогда! Вспомнилось детство, точнее подростничество. Эта вселенская обида на весь мир, и фраза "Всë заебло" снова застучала в барабанных перепонках.  

Знаешь??? Да, ты знаешь, как приятно чувствовать себя взрослым. Сектор Газа, все заебло, автор пропевает раза 3, но ты же добавишь от себя раз 7-8. Вспомни глаза своей матери. Дурацкая просьба прибрать в своей комнате. А может и меньше – почистить мерзкие грязные школьные брюки. Вопрос 5ти минут. А в её глазах что? Как много там было заботы, боли и беспокойства? Как она, скрепя своё сердце, измученное твоими младшими братом и сестрой, сохраняла спокойствие, когда ты метался от стены к стене в тупом бешенстве. Разве это не похоже на глаза твоей женщины, когда она отправляет твоих детей в школу и говорит, как важно поправить шарфики и надеть шапочку? Ты не видел их слез... Ни одной, ни другой. Ты до сих пор думаешь, что их не было. Как будто их улыбки и сладкие голоса могут стереть ту боль, которую ты создал. Сейчас почувствовал себя мерзким самодовольным ничтожеством? Да? Нет... Это неверное решение.  

Дай мне час – я объясню, почему.  

Я оставил такси с отличными чаевыми. Южанин за рулем широко улыбался. Я тоже. Я до сих пор улыбаюсь. Я не хочу показывать слезы. Да, приколись, иногда я реву, как девка. Конечно, никто этого не увидит. Но так бывает... Ведь было так обидно потерять шанс приобщиться к петербургскому обществу талантов из-за петербургского, как всегда, неожиданного снегопада.  

Будучи на Дворцовой набережной, крайне странно не захотеть подойти поближе к Неве и взглянуть в еë такую естественную мутную темноту, которая по непонятным причинам приобретает убийственную силу на Обводном Канале. Сколько их там было отловлено? Сколько считаются пропавшими до сих пор? Нева – убийственная сила Петербурга!  

Глядя на эти чёрные волны, мне захотелось домой. И я уже собрался взяться за тел и вызвать безотказный Uber, когда произошло то, что порядком изменило мою жизнь...  

Лёгкий приятный удар по плечу. Такой шлепок, как правило, сопровождается дружескими объятиями, но не в этот раз. Я ни с кем не перепутал бы этот прищур глаз и широкую улыбку старого друга... Александр стоял рядом и улыбался. Его стройная фигура, здоровое дружелюбное лицо и густые седые волосы подтверждали, что это именно он. Такой, каким я помню его до того, как раковая опухоль, начавшаяся в желудке, сожрала его до состояния мумии. Странно чувствовать себя рядом с ожившим трупом. Радость от встречи. Страх от того, что ты сам уже мертв, или это скоро случится... Я был в смятении, и не нашёл ничего лучше, чем включить грубую фамильярность – "да ну, нахуй, вот это пиздец!!! Чо, бля, происходит?! Ты, нахуй, кто и откуда??? Чо происходит, ёпта??? " И прочие выражения, сопровождающие человека в истерике. Александр только посмеивался, ожидая ухода моего естественного шока. Он не говорил ни слова, пока я сам не заткнулся, прикусив рукав своей куртки. Александр знал, куда мы идëм... а я нет.  

– привет, ну как ты тут?  

– как... Вы... Здесь?  

– вопросов много, я понимаю. И как я пришёл навестить тебя оттуда, откуда не возвращаются, тебе сейчас непонятно. Но ты же сам всегда говоришь – дипломатия правит миром. Мы же старые друзья, или не так?  

Я глуповато покивал головой. Слов не было. Эмоции разбивали виски. Я почувствовал вкус железа во рту – именно так ощущается кровь.  

– расслабься, я договорился. Захотел показать тебе ответы на многие твои вопросы. Ответ был настолько прост, что мне там – Александр поднял палец вверх – не отказали.  

Собрав всю волю в кулак, я попробовал говорить. Было странное чувство абсолютной свободы своего голоса. И это при том, что я даже не открывал рта.  

– вы понимаете, что мне сказать нечего?  

– конечно, понимаю! Давай, прыгай!  

– куда? – я посмотрел в чёрную глубину Невы – туда?  

– прыгай с горки. Там много людей за тобой уже.  

– что происходит? Зачем прыгать? – страх вызывал колебания: бороться или смириться со смертью.  

– я не собирался сегодня умирать – выдавил из себя я. Слабость и усталость моего тела стремительно замещалась бодростью и даже весельем. Страх таял и вскоре исчез окончательно. И была уверенность, что навсегда.  

Радостный всплеск тёплой воды окатил меня с макушки до колен. Я обернулся и увидел небольшую группу смеющихся детей, которые баловались у водопада слева от меня. Резкий взгляд направо. Солнце, нежно бъющее в глаза. Ярко голубое небо с летящими по нему драконами мягких бежевых цветов. Мои руки, только минуту назад державшие гранит, обрамляющий страшные воды Невы, впивались в блестящие перила пластиковой горки аквапарка. Горка была дурацкого травянисто-зеленого цвета, и уходила так далеко, что ëе край скрывался в пышных белых облаках. Бежевые драконы, пролетая мимо, становились темно-бронзовыми на этом фоне. Вряд ли я видел что-то более красивое. Только было совсем непонятно, куда ведёт эта горка – вверх или вниз... Вода Невы стала ярко голубой, и мне было сложно понять где небо, а где земля... Дихотомия мироздания воцарилась передо мной во всей красе.  

– ну согласись, красиво же? – сказал Александр через призму несходящей улыбки.  

– и что же мы делаем? – выдал я, понимая глупость своего вопроса.  

– Да просто прогуляемся и поболтаем! Прыгай уже, где твоя хваленая смелость.?!  

Понимая безысходность ситуации, наслаждаясь потрясающей красотой окружающей действительности, чувствуя поддержку старшего опытного друга... Я прыгнул...  

Полет в горке радовал тёплыми брызгами. Я летел, или плыл, или катился достаточно долго. По ощущениям минут 20, не меньше. Со временем напряжение и желание всë контролировать, такое естественное в нормальной жизни, сошло на нет. Осталось лишь непередаваемо прекрасное чувство полёта... Я плавно приземлился на травянистую поляну, залитую солнечным светом. А ведь уже был готов шлёпнуться об воду. Красивые кривые тропинки расходились в разные стороны, уводя в глубину соснового леса. Александр стоял рядом с серьёзным лицом, как будто о чём-то задумавшись. Если бы я знал тогда, к какой банальной истине приведёт меня сосновая тропинка, я бы надел бабочку...  

– Ну как, готов к прогулке?, – голос Александра звучал глубоко и бодро.  

Конечно, я был готов гулять до полного стирания ног об эти пахнущие хвоей тропинки. Этого не потребовалось – наш путь оказался гораздо короче, чем хотелось – все, как в жизни.  

Мы шли вдоль ровных рядов мачтовых сосен, болтали о прошлом, обсуждали возможное будущее, и были так счастливы в настоящем, что за очередной шуткой я, глядя наверх в изящные переплетения древесных крон, озарённых солнцем, смеясь во весь голос, наблюдая диковинных птиц, расправляющих разноцветные перья, и тех самых бежевых драконов, умильно ругающихся, кому достанется деревце потолще, чтоб усадить на него свою могучую тушу, запнулся о камень на тропинке, да так сильно, что почти свалился лицом в муравейник, откуда на меня осуждающе посмотрела колония золотых муравьёв, но почти сразу вернулась к своим делам. Что-то случилось. Я это почувствовал. Здесь невозможно было запнуться просто так. "Очень я надеялся, и это произошло! Поздравляю, коллега! " Александр сиял довольной улыбкой. Под моей ногой лежал камень – виновник моего несостоявшегося падения. До сих пор не понимаю, почему не захотелось естественным образом выругаться матом! Наоборот, возникло непреодолимое желание взять этот камень с собой... Дикое желание – этот камень становился частью меня самого всё сильнее с каждой секундой.  

– Ну давай уже рассказывай! Что это?  

– Это твой камень преткновения, твой ориентир, твой компас, твой ведущий жизненный элемент. Считай, что это очень большая премия! Ты же так классно работал последние годы, пока я умирал! Обычно люди натыкаются на него после смерти, а потом гуляют по этим тропинкам, осознавая свою жизнь. Законченную жизнь. И у каждого своë. Оставь этот камушек при себе – он будет напоминать тебе о том, что важно, а что второстепенно. И твой мятежный характер, подобный необузданному скакуну, станет более послушным в твоих собственных руках. Я сделал для тебя лишь малость. В благодарность, как ты в нужное время прикрыл меня. Прогулка окончена. И мне, и тебе пора домой.  

– Я ничего не вижу, это же просто камень. На нём нет никаких надписей. Что я должен понять?  

– Не торопи события и не суетись. Всë, что нужно, ты увидишь.  

Образ моего старого друга начал багать, как в плохих компьютерных играх. Частично он начал распадаться на пиксели, а с другой стороны становился всë более прозрачным и дымчатым. Так обычно показывают исчезновение человека в ужастиках. Но всë это было совсем не страшно, а наоборот радостно и естественно. Меня охватывала светлая грусть от того, что мы надолго расстаемся. Но я знал, что мы ещë встретимся. Мы ещё погуляем вдоль мачтовых сосен, глядя на огромных птиц с разноцветным оперением. Мы ещё посмеемся над бежевыми драконами, которые так забавно пытаются поместить свою огромную массу на дерево...  

– Прыгай! Теперь обратно. Камушек не забудь!  

Я, незаметно для себя, оказался на краю пропасти. Очень напоминало Гранд Каньен в штате Невада, недалеко от Лас-Вегаса, где разумные веселятся, а неразумные теряют свои жизни. Голубое небо над песчаными вершинами вселяли чувство собственного могущества. Мне не важно было, что до и после. Мне не важно было, к чему я вернусь. Всё было в моих руках. Крепко сжимая свой камень в ладони, я посмотрел на исчезающий образ Александра. Его фирменная улыбка придавала сил. Последний раз взглянув на пролетающих мимо драконов, приобретающих свою бронзовость в солнечном свете, с беспечной мыслью о том, как же прекрасен этот мир... Я прыгнул.  

Глаза совершенно не готовы были открываться. Забавный русский язык с огромной щепоткой Кавказского добродушия заставил проснуться. "Приехали, дарагой! " Я с усилием осознавал реальность.  

Времени было около 20. 40. Я опоздал везде, где можно опоздать. "Поехали к Московскому Вокзалу, дружище, пора домой. " Переоформив поездку, я ещё с полчаса наслаждался видами зимнего Питера под бормотание водилы о том, какие ужасные нынче пробки.  

Прыгнув в электричку и уютно прижавшись к стенке у окна, я расслабился настолько, что снова начал засыпать. Однако толпа грубо матерящихся подростков вывела меня из ступора. К моей кровожадной удаче, один из них рухнул всем своим смешным принтованым луком рядом со мной. И тут же получил крепкий пинок в голень. После этого я вежливо попросил молодых людей контролировать свой французский, и доехал до дома в относительном спокойствии. Я чувствовал тяжесть камня в кармане куртки, но не собирался этому верить.  

Каждому предписано своë. На моём камне тоже была надпись. И да, она изменила моё отношение к жизни. А значит добавила ту самую долгожданную каплю в мой незримый сосуд счастья. Я смотрел на это единственное слово и вспоминал нашу прогулку с Александром:  

– Значит смерти нет?  

– Здрасьте! А я по-твоему где?  

– Это что-то вроде рая?  

– Назови, как хочешь. Просто приятное место.  

– А ад существует?  

– Конечно! Он выглядит так же.  

– Тогда в чем разница?  

Александр замер и посмотрел на меня долгим добрым взглядом.  

– Разница в том, что у них нет камня. Они никогда не запнуться о свой камень преткновения с ответом на все их вопросы. Спустя вечность они бредут кругами по этому прекрасному месту, сходят с ума, рвут друг друга на части, обгладывают собственные конечности, чтобы почувствовать боль. Это становится их единственным смыслом. Боль даёт возможность дальнейшего существования.  

Александр задумался на минуту, а я не хотел ему мешать.  

– Я свой камень уже нашёл и прочитал. Теперь просто наслаждаюсь прогулкой! А теперь и ты свой прочитаешь. Только сюда не торопись. – и Александр рассмеялся так громко, что цветные птицы на сказочных деревьях подняли свои тупые морды.  

– А что дальше? – я не надеялся узнать что-то внятное. Но попробовать всегда стоит.  

– А дальше ты гуляешь по парку со знанием от своего камня преткновения и переосмысливаешь свою земную жизнь от рождения до смерти.  

– Ок. Допустим, всё переосмыслил. Что дальше?  

– А дальше в одном из родильных домов этой планеты звучит крякающий писк рождения новой жизни. И ты отправляешься туда, охранять эту новую жизнь.  

– Типа, ангел-хранитель что ли?  

– Ну или ангел-вредитель, сам выберешь по ходу земной жизни. Ведь эта жизнь твоя.  

Если бы было возможно, меня бы прошиб холодный пот. Но там не возникло даже дрожи в руках.  

– То есть... Ангел-хранитель... Это я???  

Александр любовался каким-то танцующим растением, похожим на пальму смешанную с кактусом.  

– Вот как же приятно общаться с интеллектуально развитым человеком! Конечно ты! Ты единственная настоящая опора, надежда и поддержка для того маленького тельца, которому дали твоё имя! Ты сейчас такой большой и взрослый только благодаря себе. Вот тебе ещё один небесный секрет – твой ангел-хранитель всегда с тобой, потому что это ты сам!  

Александр задорно хохотнул и продолжил наблюдать танцы растений.  

Придя домой, мне почему-то не хотелось включать свет. Сияния полной Луны и уличных фонарей было достаточно. Моя любимая разметала свои прекрасные огненные локоны по подушке, на которой и разместила свои чудесные щеки и губы. В соседних комнатах, завернувшись в одеяла, сопели мои сыновья, забавно подергивая пытливыми носами. Тишина, которую не хочется разрушать. Покой, к которому так приятно возвращаться.  

Нетерпение заставило меня достать из кармана куртки тот камень. Гравировка того слова осталась на месте, и я знал, что оно никогда не сотрется. Ни на камне, ни в моей душе. Каждому своё. Я сохраню свой секрет...  

Ха... Ожидаешь очередной авторской издëвки. Типа, хрен ты расскажешь, что там было на твоём камне... Твой секрет! Я же сказал, дай мне один час, этот рассказ можно прочитать и быстрее.  

В относительной тишине, в темноте своей кухни, я стоял перед окном, глядя в облачное небо и туманный город. Мои пальцы грел камень размером с половину ладони. Это мой камень. Я не прошу тебя принимать всë на веру. Я видел слово для меня. То слово, которое я отрицал и уничтожал в своём сознании. То слово, которое я ставил в один ряд со слабостью, подчинением, нытьём и безволием. То слово, которое выворачивало мою психику наизнанку. То, от чего я затыкал свой рот, чтоб не сказать лишнего. То слово, отречением от которого, я пытался быть собой, серьёзным и злым. То слово, которого мне так не хватало. И это слово:  

БЛАГОДАРНОСТЬ  

Мой камень с того света, подаренный умершим другом, неплохо тряхнул мою жизнь и недовольную морду. Александр красавчик, конечно! Даже после смерти умудрился организовать нехилый подгон!  

Сейчас, держась всеми когтями за чувство благодарности, я смотрю в облачное небо. Любуюсь полной Луной и хоть какими-то звездами. Пытаюсь найти на небе мое любимое созвездие Ориона. Слышу тиканье часов и колокольный звон неизвестных церквей. И, может быть показалось, вижу в своём окне бронзовый хвост дракона в лучах непонятно откуда взявшегося солнца.