Вечер наступил в Каире. Уже поставлены задачи легионам, и
когорта Гарана отправлена в Дамаск, а султану неспокойно.
«Мое богатство, люди, которым веришь, – стремился султан
прогнать непривычный зуд, – Принимаешь, оцениваешь, даешь знаний и
сил, так создается основа жизни и уверенности в завтрашнем дне. Как
тяжела задача, возложенная на Гарана, но он справится. Сил и ума
хватит, хоть и выложиться придется без остатка. Я знаю, сам выкладывался
и выкладываюсь. Но вера в благо страны возвращает мне их»
Опять в мыслях слово «вера». Значит, придется отвечь блюстителя
от вечерней трапезы, только он может оценить озарение, возникшее еще
днем.
Блюститель, тем временем, после вечерней молитвы, мирно ужинал
в кругу семьи. Срочный вызов во дворец не удивил, о подготовка похода
к Дамаску было известно, судя по всему, придется оговорить порядок
вознесения мольбы о победе над врагом и сохранении жизни доблестных
защитников Великого Египта.
Султан принял радушно, извинился за то, что пришлось прервать
трапезу и пригласил к дастархану, уставленному фруктами и легкой пищей,
поскольку приближалась ночь.
Гость оценил здоровую жизнь при нынешнем дворе, выражавшуюся в
хозяйстве, убранстве и пище. Он помнил, как безмерно роскошничали и
чревоугодничали при прежнем султане, словно, жили последний день.
Он выбрал яблоко позеленее, от оскомины которого выступили слезы на
глазах и заскрипели зубы. Зато стремление к вечерней дреме исчезло
напрочь и обострилась способность слушать, слышать и запоминать.
Во взгляде султана мелькнуло одобрение, словно, мысли собеседника
стали известны, и невольно пришлось смутиться.
– Корпусу предстоит защитить Дамаск от Орды, – начал султан.
– Можно устроить нубу, – вырвалась готовая идея.
– Думаю, что Он уже все решил, – султан многозначительно взглянул
сквозь потолок, и стало неловко за торопливость.
Здесь было не принято поминать всуе, хватало лишь намека.
Столь бережное отношение к высшей силе невольно умиляло. В последние
двадцать лет, при правлении Саида Аль Акрама, немало было сделано для
участия принципов веры в повседневной жизни. При этом султан вел
себя куда как скромно. Титулов божественных не брал и не принимал,
объясняя, что он лишь простой человек, который иногда угадывает Его
помыслы.
– Я думаю, – говорил он, – Жизнь человека повящена познанию Его,
а знание, которое он усваивает, выкладывает к Нему ступени.
– Быает, что знание опасно, если попадет в злую голову, – отвечал
тогда блюститель.
– Бывает, – соглашался султан, – Но Он не допустит общей гибели.
Такие разговоры были долги и крайне интересны. Велись они по
вечерам, поскольку днем оба были заняты текущим делом, а решать
судьбоносные вопросы мимоходом не принято. Часто, после таких бесед,
блюститель половину ночи делал записи, того, что запомнил, иногда
вставляя наиболее утвердительные изречения в толкования Великой Книги.
– Знакомы ли тебе такие слова? – спросил султан, – «Они его связали
и к Эа привели. Его приговорили, всю выпустили кровь. На крови
замесил он, и вышел человек. Ему велел трудиться, богов освободив»?
– Знакомы, – кивнул блюститель, – Древние боги.
– А кровь была жреца демонов, – продолжил султан, – Выходит,
человек создан из глины и крови демона. Известна ли тебе судьба той
страны?
– Нет ее больше, – пришлось развести руками, – Каждый получает по
вере своей.
– Да, каждый, – подтвердил Саид Аль Акрам, – Был у меня недавно
разговор с послом Византии, Вифранием. О сыне бога, которого люди
казнили.
– Знакома эта история, – возникло ощущение близости важного
вопроса.
– Здесь что-то не так, – в задумчивости поднял вверх указательный
палец, – Давай думать вместе.
– Я готов, повелитель, – теперь нужно все запомнить, до последнего
слова.
– Если бог посылает в мир сына, а его там убивают, – рассуждал
султан, – Какова судьба этого мира? По логике вещей.
– Мгновенная гибель, – сам собой выскочил ответ.
– Значит, не сын, тогда кто же мог так себя вести? – как ловко
Саид Аль Акрам подталкивает к ответу.
– Даже подумать страшно, – хоть как-то оттянуть ужасную догадку.
– А ты не бойся, – специально распаляет, – Тут все свои.
– Это был Он сам, – вырвалась наружу сокровенная мысль.
– Точно, – обнял меня султан, – Поглядел на людей из их шкуры,
попытался наставить на путь истинный, нашел некоторых сторонников,
дал новый толчок веры. А то, что мир простил, так не губить же всех
из-за попорченной шкуры.
От такого знания в чистом виде стало нехорошо. Это какое у нас
теперь оружие в руках. Веру целой цивилизации опрокинуть навзничь.
А нашу сделать единственным, истинным учением.
– Не надо, – он точно, мысли читатет, – Это только один вопрос.
Есть второй.
Чтобы избавиться от сухости в горла блюстителю пришлось
поглотить кисть черного винограда. Султан с интересом наблюдал за ним.
– Я заметил, что идеи их веры и нашей, кое-где, и этих точек
немало, совпадают, – продолжил султан, когда блюститель окончательно
пришел в себя, – Это значит, что Он един для всего мира, только в
разных местах появляется в разных лицах. Для нас у Него лица нет,
а для других есть. Хорошо это или нет, не знаю. Это посто так и есть.
– Он лучше знает, – осталось согласиться блюстителю.
– Спасибо, – с добротой произнес Саид Аль Акрам, – С кем я
еще мог этим поделиться?
Была глубокая ночь, когда блюститель вернулся домой. О сне речи
не было. Он усердно записывал слово в слово услышанное во дворце.
Да, ступенью, к познанию Его станет знание.
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.