Утренний кофе

– Ты снова сбежала от меня? – спросил он, улыбаясь, – ты же знаешь, как я не люблю просыпаться без тебя.  

Он уже минут пять наблюдал за своей любимой, опираясь плечом о стену в залитой утренними солнечными лучами кухне. В ответ на его слова, она лишь протянула левую руку в его сторону и подняла вверх указательный палец, что означало просьбу "дать ей ещё минутку". На плите варился кофе, наполняя весь дом волшебным ароматом. Она стояла у окна и, разложив на подоконнике блокнот в крафтовой обложке, что-то быстро записывала в него простым карандашом. Этот блокнот он подарил ей вчера вечером. Ему всегда было смешно наблюдать за ней, когда она собирала в рассказы свои мысли, наспех записанные на листах из чужих блокнотов или на обратной стороне испорченных бланков. А когда-то она особо повеселила его, пытаясь разобрать слова, написанные на обратной стороне длинного чека из супермаркета. Ну и конечно же, сегодня с самого утра она решила испробовать подарок, оставив его одного в пустой постели.  

Он подошёл к ней, по ходу сняв кофе с плиты, и, обняв ее руками за талию, прижал к себе. Зарывшись носом в ее золотистые волосы, он прошептал: "Доброе утро... " А затем, легонько поцеловав ее в макушку, спросил: "Выпьешь со мной кофе? " В ответ она только молча кивнула, продемонстрировав ему теперь уже два тоненьких пальчика, и тут же стерла несколько слов в блокноте, заменив их новыми. "Так, теперь уже просит две минуты", – усмехнулся он, – "а это уже война". Он взял ее за плечи и мягко развернул к себе, тут же заглушив поцелуем готовое сорваться с ее губ возмущение: "Что ты делаешь? Я же просила всего лишь минутку! " Ему не жаль для нее даже тысячелетий, но иногда только так можно было вырвать ее из мира фантазий.  

Чуть позже он уже прижимал ее к себе обессиленную любовью, ощущая ее горячее учащенное дыхание на своей шее. Прижимал и считал глухие удары ее сердца. А зачем считал он и сам не знал. Просто, считал... потому что оно билось для него, для них двоих. Нет, не так... для них троих. Нужно уже привыкать к мысли о том, что скоро их станет трое. "Жаль, но теперь у меня совсем не осталось времени на кофе. Нужно бежать", – шепнул он ей в волосы. "Хорошего тебе дня" – ответила она, касаясь губами его кожи. Его сердце тут же наполнилось щемящей болью и слеза, вдруг выкатившись из уголка глаза, скользнула по его щеке. Он хотел ее незаметно смахнуть... и проснулся. Зря... зря проснулся.  

Он тяжело вздохнул и повернул голову – рядом с ним спала его трёхлетняя дочь, крепко прижимая к себе маленькими ручонками розового мишку. Его дочь... его радость и счастье... частичка и маленькая копия его любимой. Только эта крошка смогла утешить его, наполнив собой его жизнь, ставшую в одну секунду пустой и бессмысленной. Только она смогла удержать его на краю пропасти, которая разверзлась перед ним там, в коридоре больницы, когда к нему подошёл уставший врач и, печально покачав головой, начал что-то говорить. Он так и не вспомнил всего, что тот ему сказал, только два слова бились у него в голове в те страшные минуты: умерла... жаль...  

И вот когда ему показалось, что он все же рухнул в эту бездну, из-за спины доктора показалась молоденькая медсестра, совсем ещё девочка, с цветным свертком в руках. Она смотрела на него огромными испуганными глазами, не зная что сказать. А он смотрел на нее и ждал... и не верил... не верил врачу... не понимал, почему именно с ними... за что?... что и когда он сделал не так? А затем эта девчонка решилась и дрожащими губами еле слышно произнесла два других слова: "Ваша дочь... "  

Нехотя отпустив остатки сна, он склонился над своей малышкой, легонько поцеловал ее в макушку, зарывшись носом в золотистые локоны. А затем, осторожно поднявшись с постели, боясь разбудить ее, он взял с прикроватной тумбы тот самый блокнот в крафтовой обложке с недописанным последним рассказом и ушел на кухню варить кофе.