Ожидающая

Похороны последнего родственника заставили меня вернуться на некоторое время в этот закуток, где, кажется, время остановилось. Ступив на скользкий деревянный выступ, служащий своеобразным причалом, я направился в сторону дороги, которая привела бы меня вглубь города. Возможно, там произошли изменения, которые ещё не дошли до прибрежной деревушки.  

Мне повезло родиться именно там – в центре, где кипела жизнь. Прибрежный быт я наблюдал лишь со стороны как занимательное представление: ссоры, встречи моряков и их жён, забавы детей, веселье на праздниках. Этот мир завлекал своей страстью, тяге к жизни. Мой же мир был спокоен, но в нём присутствовала сытость и власть.  

Сейчас оба мира для меня сплелись воедино в одну сплошную безликую массу. Будто всё стало однотипным и глубоко забытым. Даже не верится, что когда-то я жил в этих местах, провёл детство и застал некоторое юношество. Тогда я ещё разделял эти понятия центра и берега, а теперь... а важно ли это? Всё осталось прежним... только более обветшалым.  

Поток моих мыслей прервал скрипучий голос пожилой женщины. Измождённое лицо было накрашено чересчур вульгарно: яркие румяна на обвисших складках кожи, которая обтягивала скулы, помада такого же цвета на тонких, испещрённых морщинами губах, черный уголь, который пытался скрыть отсутствие ресниц и бровей.  

Неужели это была она? Та самая женщина?  

Я тогда вежливо представился, как меня учило общество Старого Света, спросил, что её интересует, подозревая наперёд её вопрос. В глубине души я надеялся ошибиться, не услышать его.  

“Вы не видели случайно моего сына? Он моряк. Возил сахар в соседний остров. Буря застигла их шлюпку, но я уверенна, что он остался жив... ”  

О нет. Это была она. Та самая местная сумасшедшая. Я знал её ещё с детства. Она и раньше не была красоткой, но время наложило ещё больше устрашающих белил на не без того болезненное лицо. А её раскрас проститутки говорил о том, что она до сих пор зарабатывает себе на хлеб своим телом.  

Никто над ней не смеялся. Никогда. Она была обычной прибрежной проституткой, коих было множество в этом месте. Обычная женщина из бедной семьи. Она не делала никому зла. Никто не знал, как и она сама, кто был отцом её ребёнка. Её сына, которого она так сильно любила.  

Он, как и многие мужчины того места, ушли работать в море. И однажды он не вернулся. К сожалению, как и многие мужчины того места. Это настигало почти каждую семью этого клочка земли.  

С тех пор эта женщина ушла из публичного дома и стала поджидать своего сына на берегу. Там она встречала моряков и, спросив, не видели ли её сына, она предлагала своё тело, чтобы заработать себе на еду.  

И я, прибыв сюда на пароходе, спустя столько лет, встретил её. Не желая услышать следующий вопрос, я бросил ей пугливое “нет” и спешно направился к главной дороге.  

2 Глава  

Естественно, никто не ожидал моего скорого прибытия, поскольку понимали, что добраться сюда из Старого Света возможно далеко не за три дня. Я заранее позаботился о процессии погребения и выделил необходимую сумму на счёт паствы, чтобы похоронить моего родственника рядом с остальной семьёй.  

Сюда же я прибыл уже на аккуратную могилу, чтобы заботливо положить цветы и обсудить с нотариусом дальнейшую судьбу маленького клочка земли, который перешёл мне по наследству.  

Я ещё не планирую оставаться здесь навсегда, однако и терять просто так землю, приносящую незначительную прибыль, я тоже не мог. Этот мир непостоянен. Кто знает. Возможно, здесь начнут добывать необходимые ресурсы или же взрастят обширную плантацию маланги, и моя земля станет дорога? Или же я прогорю со своими авантюрами, а может, наоборот, озолочусь, заведу семью и перееду сюда доживать старость?  

В любом случае я не готов был сейчас расстаться с этим местом, но и осесть здесь окончательно, я пока что не мог себе такого позволить. К счастью, мою дилемму решила семья, которая жила по соседству. Бывший моряк продал свою шлюпку, вложил деньги в фермерство и весьма преуспел. Ему нужна была земля для расширения своих угодий, чтобы больше взращивать и продавать. Он хотел взять мою землю в аренду на десять, а то и двадцать лет, если не решусь ему продать её окончательно.  

Это предложение я получил практически в одно и то же время с вестью о смерти родственника. Меня устраивал такой вариант, потому я решил с нотариусом обсудить договор аренды и, пожав руки временному владельцу моих земель, отправиться обратно в мир цивилизации и чопорного этикета.  

3 Глава  

“Если вас устраивает подобный вариант, то можете поставить подпись здесь и вот здесь. Ваш партнёр уже заранее всё подписал. Договор вступит в силу с завтрашнего дня, так что вы вполне можете остановиться и переночевать в ваших владениях, а уже завтра отплыть утренним пароходом. ” – вежливо предложил нотариус, собирая кипу бумаг.  

“Благодарю. Я только взгляну на неё. Я остановился в отеле на несколько дней. ” – сдержанно ответил я тогда.  

“Конечно-конечно. Всё-таки вы провели там детство. Это была земля вашего отца... ” – пролепетал нотариус.  

“Но потом она перешла его брату. Мой отец знал, что я не планирую в скором времени возвращаться. Потому он передал её брату, чтобы не пустовала. Это земля была моего дяди по закону и договорённости между ним и моим отцом. ” – возможно, тогда я слишком жёстко проговорил эти слова.  

Естественно, нотариус знал всю историю наследования земли. Это его работа. Но я не хотел, чтобы какой-то нотариус копался в моём личном деле. То, что я прожил там жизнь, не говорит о том, что я должен остаться здесь навечно и пустить свои корни, словно я мангрова.  

Я покинул кабинет нотариуса и направился в сторону кладбища, чтобы увидеть свеженькую могилу дяди и уже состаренные, но всё ещё ухоженные могилы моих родителей. Паства ухаживала за ними по доброй памяти и благодаря моим регулярным отчислениям.  

Сначала я похоронил здесь отца, точнее, я снова прибыл тогда, когда процессия была пройдена и забыта в пучине будничных событий. Только тогда ещё живая мать просила меня приехать на её похороны вовремя. Мне было стыдно, что я так и не смог примириться с отцом. Пусть мать меня и утешала, утверждая, что отец не держал на меня зла, я чувствовал, что наша недоговорённость могла бы завершиться иначе.  

Перед матерью я слово сдержал. Узнав, что она стала чувствовать приближение конца, я прибыл к ней и ухаживал за ней до тех пор, пока она не присоединилась к моему отцу. Почувствовав, что я выполнил положенный долг сына, я отправился обратно в свой дом, из-за которого у нас и случился раздор с отцом.  

Нахлынувшее чувство сентиментальности заставило меня пойти к тому самому клочку земли. Сегодня я был ещё полноценным обладателем, а затем, на пятнадцать лет, я могу забыть сюда дорогу.  

Дом практически не поменялся. Дядя, видимо, ухаживал за ним как мог. Где-то в глубине души я был благодарен ему за это, ведь я ожидал увидеть всякое. И, в основном, сценарии были весьма пессимистичны.  

“Не может быть! Кого я вижу! ” – услышал я тогда за своей спиной. – “Мне нотариус уже успел всё рассказать. Решил посмотреть на свои владения ещё раз? ”  

“Да. Решил посмотреть на дом в последний раз. По договору ты его снесёшь. ” – сказал я спокойно.  

“Ну да. Мешает моим полям. ” – замялся сосед. – “Неужели не глянешь что там внутри? ”  

“Не вижу смысла. Это всё принадлежало дяде, а не мне. Стало быть, там ничего нет моего. Что для него было ценностью, для меня окажется хламом. ”  

“Ну да. Понимаю. Слушай, а ведь Фредерико тоже недавно умер. Отмучился. К концу жизни он совсем из ума выжил и кричал о том, что нет ему пощады. ”  

“И он? ” – эта новость вывела меня из равнодушного оцепенения. Некая струна моей души натянулась и начала дрожать. – “И его уже нет в живых, а она всё скитается по берегу... ”  

“Ты про кого сейчас говоришь? ”  

“ Неважно. Пойду-ка лучше в отель. Я ещё даже не отдохнул толком. Если найдёшь что-то ценное для себя в этом доме, можешь забрать. ” – кинул я соседу, не смея толком взглянуть ему в глаза и как следует попрощаться.  

4 Глава  

Как только моё тело оказалось в постели, я почувствовал мгновенную усталость. О чём я только думал? Зачем я пошёл сразу разбираться с этой землёй, а не отдохнул как следует после плавания?  

Мгновенно тело стало погружаться в сон. Лишь фрагмент разговора о Фредерико заставлял ещё мой разум бодрствовать.  

Фредерико. Бедный Фредерико. Неужели он всю жизнь прожил с этой ношей, так и не осмелившись рассказать ей всё, что было на самом деле? Ей, той женщине на берегу. Каково это, жить с таким грузом всю свою жизнь?  

Я, как ребёнок инспектора, жил в достатке и спокойствии. Мою семью уважали и почитали, особенно отца по его службе. Он был строг, но справедлив. Я не знал, что такое жить без отца, без любви матери, без еды, без элементарных книг. У меня была зажиточная семья для этого уголка.  

Всю эту несчастную бедность, что жила у берега, я наблюдал со стороны, словно это ожившая сказка. У меня даже было несколько друзей-мальчишек с того места. Им было радостно бывать у меня дома, однако родители не позволяли приглашать их, опасаясь, что они смогут что-либо украсть из зависти.  

В один из дней, когда я гулял с одним из прибрежных мальчишек, случилось это. Буря, что настигла моряков несколько дней назад, забрала с собой не только мешки с сахаром, что возили мужчины на соседний остров, но и несколько душ.  

Женщины моряков уже всю ночь стояли у берега, ожидая прибытия уцелевших. Среди этих женщин стояла она, та самая проститутка, которая отправила своего сына в очередное отплытие.  

Я оказался свидетелем того злосчастного возвращения выживших. Моряки выглядели измученными. Некоторые мужчины, ступая на твёрдую землю, падали от бессилия к ногам своих женщин. Радостный плач окутал тогда этот берег. Эти люди остались без вознаграждения за сорвавшуюся сделку, но они будто бы не переживали об этом.  

Я тогда представить не мог, как можно не печалиться из-за того, что кто-то не получил желаемых денег. Я был тогда ещё совсем ребёнком и не знал, какого это, внезапно терять своих близких.  

Только в одном месте слышался плач отчаяния. Это была та самая женщина, которая не могла увидеть в толпе выживших оборванцев своего сына. Она кричала его имя, звала его, обращалась к выжившим, но ей ничего не говорили. Лишь только один из моряков ответил, что буря привела с собой акул. И если мужчина упал в воду, шанс выжить был крайне мал.  

“Мы столкнулись в воде с шлюпками моряков из другого острова. Буря смешала всех нас. Мы спасали как могли друг друга. Может он там, среди чужаков, либо... в воде у акул. ” – сказал тогда Фредерико и, больше ничего не говоря, пошёл к себе домой, ведя под руку раненного чужака.  

Я видел отчаяние той женщины. Она цеплялась за надежду, что её сын мог спастись в шлюпке чужаков. Безумная, еле заметная, дрожащая улыбка озарило её лицо. Она не хотела принимать мысль о том, что её сына нет в живых.  

Мальчик, с которым я гулял, покинул меня, поскольку среди выживших моряков, был его отец. А я, боясь гулять один в этом месте, поспешил домой. К тому же близился час обеда, и я по привычке стал чувствовать голод.  

После домашнего обеда я стал испытывать скуку и, желая занять себя, побрёл к папе на работу. Обычно папа разрешал мне тихо сидеть и перебирать архивы, но тогда, когда я пришёл без предупреждения, его лицо было крайне серьёзным и сосредоточенным. Услышав голос мужчины, я понял, что мой отец сейчас занят, и потому я тихо присел у его открытой двери. Перед отцом сидел Фредерико:  

“Умоляю, дон, арестуйте меня. Я позволил ему умереть. Он просил о помощи. Умолял. Говорил, что дома его ждёт мать. Что он ещё слишком молод. Что он не знал женщин. А дальше только “Помоги. Помоги. Помоги.!”  

“Это бывает. К сожалению, ваша жизнь такова. Только Господь знает, сколько уготовано каждому. ” – замешкался отец.  

“Но я мог его спасти. Я струсил! Там были акулы. И я боялся, что если подам руку, то не выдержу и упаду вместе с ним в их огромные пасти! Ты же помнишь его! Он был крепким парнем. Тяжелым. Я не выдержал бы его. Он потянул бы меня к себе. ”  

“Вот. Ты же сам говоришь... ”  

“Но я его намеренно столкнул в воду! Я не мог больше слышать его мольбы! Я просто не мог! Это было ужасно! Мне казалось, что я сойду с ума! Я убил его. Я позволил им схватить его. Я видел, как одна из акул вцепилась к нему в ногу. Как он погряз в воду. Я убил его! ” – я впервые услышал, как плачет взрослый мужчина. Столько боли было в этом крике.  

“Фредерико. Я не смогу тебя посадить в тюрьму. Ты не понимаешь, что ты говоришь. Он сам соскользнул и упал в воду. Этого было не избежать. Всё равно бы он не выжил. А если ты собрался ему помочь, то и тебя здесь не оказалось бы. Ты, по крайней мере, спас человека с другого острова. ”  

“Но я сказал его маме, что, возможно, он может быть спасён другими людьми. Умоляю вас, дон, арестуйте. Я не смогу себя простить за это! ”  

“Фредерико. Иди помоги чужаку. А матери его ничего не говори. Такова жизнь моряка. Возможно, в следующий раз не станет тебя. Живи здесь и сейчас. Я не могу арестовать тебя за твои слова. Ты можешь меня обмануть. Много кто из вас намеренно совершает преступление, чтобы попасть в тюрьму, чтобы иметь кров и пищу. Ты помешался. Буря никого не щадит. Отдохни, выспись. Выпей. Возьми женщину. Приди в себя. ”  

Я услышал глухой удар – Фредерико упал на колени. Отец нервно крикнул мне возвращаться домой, и я, не смея перечить, побежал домой.  

Что произошло дальше, мне неизвестно. Но спустя несколько дней я увидел Фредерико, который отправился в очередное путешествие вместе с чужаком. Видимо, собирался отправить его домой.  

А та женщина...  

Она ушла из борделя и стала жить на берегу. Лишь по ночам и во время бури она возвращалась к себе в ветхое жилище. Поначалу люди её жалели и приносили рыбу и фрукты.  

Женщины уважали, поскольку она бросила свой промысел, но, со временем, она отказалась от всех подношений и стала вновь торговать своим телом. Но только чужакам, тем самым она не заводила себе врагов в виде местных жительниц. Сначала она спрашивала у чужака, не видел ли он случайно её сына, и, получив привычный отказ, предлагала своё тело.  

Она брала меньше, чем получала в борделе, а чужаков было не так уж и много в этих местах, потому она быстро исхудала и потеряла последние остатки своей не такой уж и богатой красоты. Так, из несчастной матери она превратилась в местную сумасшедшую в глазах прибрежных жителей.  

Все знали её и старались избегать, чтобы та ненароком не спросила их о своём сыне. Но она, будто чувствуя страх и пренебрежение людей, приставала только к чужакам.  

Я видел её лишь издалека. Помню, мне однажды отец сказал, что такие люди, на удивление, переживают всех и получают своё. Я тогда не понял его.  

Вскоре я уехал на учёбу в город побольше, как хотел мой отец, чтобы вырастить из меня приличного человека. Готовил для себя смену. А я, желая большего, заявил тогда, что, окончив учёбу, уплыву на Старый континент, поскольку хочу большего, нежели этот маленький город с местной сумасшедшей.  

Вот тогда мы с отцом и повздорили из-за этого. Теперь его уже нет. Нет и матери. Нет и Фредерико. А она, живя одним лишь чудом, до сих пор жива и предлагает своё тело.  

5 Глава  

Проснувшись, я решил для себя подойти к этой женщине и отдать некоторую часть денег, чтобы она перестала мучить себя. Пусть нормально поест, поспит на мягкой постели, вымоет своё дряхлое тело в горячей воде и узнает, наконец, правду.  

Пусть она проживёт свои дни в достатке. Она слишком многое пережила – пусть хоть какой-нибудь отрезок своей жизни она проживёт достойно, чтобы потом, умиротворённо заснув, встретилась со своим сыном на небесах.  

И я пошёл к берегу. Она стояла там. Шагала медленно и тяжело. Я не заметил раньше её синяков, желая быстрее тогда уйти. Эти синяки не были похожи на ушиби. Это свидетельствовало о чём-то другом, болезненном. Возможно, и её дни уже были на исходе, но она всё ещё таскала своё тело по земле, и надежда была теми самыми мышцами, что поддерживали её дряхлые кости от вечного падения.  

Растерявшись, я назвал её “мисс”, но она всё равно откликнулась на мою глупость. Не имея возможности теперь повернуть обратно, я нарочито быстро зашагал к ней:  

“Держите. Это вам на... лучшую жизнь. Ваш сын не сможет вас обеспечить. Вы не заслуживаете той жизни, что вы ведёте сейчас. ”  

“О, так вы всё-таки знаете про моего сына... ”  

“Да. Я жил здесь раньше... ребёнком. Прибыл недавно. Я застал тогда тот... случай. Держите. ” – во рту пересохло. Я держал в руке деньги, но почему-то дрожал всем телом.  

“А разве я жалуюсь на свою жизнь? ” – смотрела на меня пожилая женщина, не глядя в сторону денег.  

“Вы продаёте своё тело. Живёте в нищете. Это... ненормально. ”  

“Это плохо? Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы дарить любовь.  

Разве дарить любовь грех? Я не делаю никому зла. Кто не желает, смеет отказаться, а кто чувствует боль одиночества, придёт ко мне.  

Сумасшедшая ли я? В глазах тех, кто сполна чувствует любовь, да.  

Как часто я вижу среди чужаков глаза, полные грусти, и думаю о том, что, возможно, где-то сейчас мой сын также бродит с болью в глазах. И я была бы безумно рада знать, что какая-нибудь женщина также бродит и дарит любовь своего тела. Быть может так мой сын, в объятиях женщины, забудет о грусти и одиночестве. ”  

“Но ваш сын не сможет этого сделать! ”  

“Почему вы так уверены? Вы говорите так, будто что-то знаете! ” – старуха вцепилась в меня своей худой, обтянутой кожей рукой.  

“Ах, в тот день, я пошёл к своему отцу, инспектору, на работу и застал такой разговор... ” – выдохнул я. Мой голос дрожал, но я продолжил говорить.  

История, вылетевшая из моих уст, всё больше и больше разгонялась. Я не понимал, зачем я это делаю, но почему-то чувствовал, что женщина должна знать правду и прекратить себя мучить. Я не видел в её отшельничестве благородства и самоотдачи. Я хотел прекратить это раз и навсегда.  

Она слушала меня. На глазах выступали слёзы, но так и не смели скатиться по щекам. Рассказав всё, я просил её взять деньги и уйти домой. Старуха, ничего не сказав, взяла деньги и, развернувшись, ушла. Видимо к себе домой.  

Только тогда я понял, что своим рассказом убил окончательную надежду. Безумец! Безумец! Зачем ты это сделал! Никогда она не будет жить в сытости и достатке, поскольку она не знала подобной жизни! Так она могла умереть в надежде! А сейчас... она умрёт зная, что сына давно уже нет в живых!  

Дурак! Идиот! Зачем ты это сделал?! Верни её! Скажи, что это шутка! Что ты искушённый ублюдок, получающий удовольствие не от близости тела, а от страдания души! Скажи, что так ты заплатил ей за её работу! Придумай что-нибудь! Ну же!  

Но я не пошевелился. Я корил себя, но не смел бежать за ней, будто ноги приросли к берегу.  

Я уеду отсюда. Ближайшим рейсом на рассвете. Постараюсь не думать об этом и уплыть отсюда. А когда я уже вернусь, я буду надеяться, что этой женщины уже не будет в живых.  

Я ожидал, когда позволят зайти на пароход. Мужчина, стоящий у причала, раздражённо просил меня отойти подальше от него, утверждая, что придёт нужное время, и он пригласит меня внутрь.  

Я оглядывался по сторонам, но женщины я не видел. Что она делает? Как она себя чувствует? Конечно же я не мог не думать о ней, и потому ожидание отплытия для меня было мучительно долгим.  

Неожиданно мелкая шлюпка ударилась о корпус парохода. Мужчина, весьма крепкого телосложения, поняв, что дальше шлюпка не поплывёт по мелкому дну, встал по пояс в воду.  

Я видел, что он взгромоздил на свои плечи что-то протяжённое, худощавое, будто небрежно собранную груду вещей. Это точно не была коробка, ящик или бочка. Незнакомец уверенно шёл к берегу и тащил на себе нечто, что вскоре начало подавать признаки жизни.  

“Пусти. Я сам. Я знаю это место. ” – слабо кряхтела “груда вещей”. Когда незнакомец подошёл ближе к берегу, где фонари осветили его силуэт, я увидел, что он всё это время носил на себе худощавого мужчину, у которого не было одной ноги.  

Я мгновенно покинул причал и приблизился к мужчине. И я был не один таким любопытным. Меня терзали подозрения, что это был тот, о ком я думал всё это время.  

Худощавый мужчина, спустившись с рук, неуверенно стал на землю. Деревянный костыль, слегка шатаясь, поддерживал тело измождённого человека, похожего на старика.  

“Вот здесь, сын, я жил д о тех пор, пока не прибыл на нашу землю. А вот там меня толкнул один из моряков, и я лишился ноги. Повезло, что я был дюжим, таким, как ты сейчас, смог взобраться на каменный выступ. А там трансатлантический корабль к утру проплывал. Так я и прибыл на твою родину и встретил твою мать. Прям на берегу. Она тогда здорово меня подлечила. Эх! ” – бойко ответил мужчина, постукивая себя по костылю.  

“А того моряка, что вас бросил, случайно звали не Фредерико? ” – взволнованно тогда я спросил, хотя в глубине души я знал ответ на заданный вопрос.  

“Он, чёрт бы его побрал! Я тогда просил его помочь. Меня мать ждала! А сейчас, небось, никто уже в живых не остался! Я столько лет копил денег, чтобы приплыть себя. Жизнь больно уж нищая – не особо желают брать на работу человека с одной ногой. Да хорошо, что сын есть! ” – ласково посмотрел старичок на крепкого мужчину, что нёс его к берегу на своих плечах. Видно, жизнь у человека была далеко не самой хорошей, ибо глаза говорили о том, что он не так уж и стар, но тело было изможденно.  

“Она жива. Я только вчера с ней общался. Она у себя дома... скорее всего. Я думал, что вас уже нет в живых, а она верила. Да я, только дурак, сказал, чтобы не надеялась... ” – голос мой задрожал от вновь нахлынувшего чувства стыда.  

“Жива ещё? ” – воскликнул мужчина своему сыну, будто не услышал моей исповеди. – “Так чего же мы медлим! Так, теперь бери меня на руки! Покажу путь по памяти! ”  

Я стоял и молча наблюдал как мужчины спешно побрели в ту сторону, куда вчера уходила старуха, забрав мои деньги. Моё ошеломление прервал крик мужчины, зазывавший меня на мой рейс.