Хозяин

– Ну почему ты такой, а? – женщина средних лет замахнулась зажатой в руке ложкой, мужчина за столом в страхе пригнулся. – Когда ты уже с этим разберёшься? – ложка пронеслась мимо и ударилась о край кастрюли так, что горячие брызги разлетелись во все стороны.  

Мужчина скривил рот, нахмурил брови и нервно теребил краешек белоснежной рубашки, на которой образовался замысловатый узор из зелёного лука, следов картошки и всего, что было на обед.  

– Вов, ну сколько можно уже это терпеть? Посмотри, и это сейчас день! А у нас словно ночь из–за тех деревьев, – женщина кивнула на окно, выругалась вслух и плюхнулась на стул. Тот грустно заскрипел, подражая настроению хозяев дома.  

Муж встал со своего места и приобнял жену, шепча ей в ухо знакомые обещания:  

– Милая, потерпи, я же говорил, что всё улажу...  

– Вот иди и прямо сейчас с ней поговори, – перебила его жена. – Спили наконец этот орешник, весь вид мне портит!  

– Успокойся, успокойся, я всё сделаю, не горячись...  

– Но ты каждый раз обещаешь и ничего не делаешь, – она опять перебила его, надув губы, и отвернусь к стене.  

Владимир снова взглянул в окно. И чем дольше он вглядывался в густую зелёную стену за сетчатым забором, отделяющим его участок от соседнего, тем яснее становились воспоминания из детства. Он уже не обращал внимание на увещевания жены. В конце концов жене это надоело и она ушла по своим делам, оставив непутёвого мужа одного, в раздумьях.  

В детстве он не был послушным мальчиком и вместе со своими приятелями любил безобразничать. Соседний участок как раз подходил для мелких пакостей. Хозяева там редко появлялись, можно было делать что хочешь: хоть пустыми бутылками крышу закидай, хоть все цветы вытопчи – никто ничего всё равно тебе не сделает.  

Как–то раз друзья захотели вызвать пиковую даму и в округе не нашлось лучшего места, чем старый соседский дом. Обряд нужно было проводить ночью и ребята договорились встретиться заранее, в одиннадцать вечера. Но пока все собрались, на часах уже было полдвенадцатого.  

Четверо мальчишек прокрались вдоль забора к известному им входу на чужой участок – дыре размером метр в высоту и примерно столько же в ширину. Просочившись сквозь ничтожное препятствие они уткнулись в новое – извилистые ветви орешника хватали друзей своими неуклюжими руками то за футболку, то за штаны. В темноте почти не видно было куда идёшь, деревья выступали невидимыми стражниками. В воображении тут же представлялись разные страшные картинки, вспоминались страшные истории, которые, конечно же, никогда не станут реальностью. Так чего бояться? И они пошли дальше.  

Проще всего в дом можно было попасть через окно, но нужно было выбрать какое. Осмотревшись, нарушители никак не могли придумать как открыть окно. Тогда Вова поднял с земли большой острый камень и прицелился:  

– Отойдите! – чуть повысил он голос и тут же вжал голову в плечи – испугался, что его услышат не только друзья.  

Посмотрел вправо, влево – тьма съедала всё вокруг. Тишина. Друзья разбежались и спрятались за кустами. Вова замахнулся и кинул булыжник. В этот миг раздался звук разбивающегося стекла.  

– Дело сделано, – потирая руки, улыбался он.  

Друзья одобрительно похлопали друга по плечу. Кто–то из них очистил проход от битого стекла и они, один за другим, пролезли внутрь. В комнате царила тишина и спокойствие. Темно так, что не видно вытянутой руки.  

– Подождите, у меня есть фонарик, – сказал один из друзей и потянулся к карману.  

– Ты что, дурак? Нас же заметят! – возразил второй.  

– А как ты собирался в такой темноте рисовать лестницу? – продолжал первый.  

– Да достань ты уже этот чёртов фонарь, я ничего не вижу! – выкрикнул третий.  

В глазах вспыхнул яркий свет, ослепив всех вокруг.  

– Ты дурак! – одновременно выкрикнули три друга и зажмурились.  

Один из них предложил:  

– Давайте найдём зеркало?  

– А что, если его здесь нет? – спросил Вова.  

– Как это в доме нет зеркала, как такое может быть?  

И нарушители разбрелись по комнате. Кажется, им было интересно всё. В миг на пол попадали книги со стеллажа, на одной из них отпечатался грязный след от ботинка. На полу оказались и детские игрушки, и шерстяное одеяло, и подушки. Вова запнулся обо что–то и чуть не упал, но вовремя ухватился за край стола.  

– Подсвети мне, – попросил Вова друга, указывая на пол.  

– Что это?  

– Что–то синее... Кажется... Так... Что там написано?.. – протянул он и нагнулся, разглядывая надпись на банке. – Синька!  

– Тьфу! Сколько у них здесь барахла!..  

Все начали обходить место аварии.  

– Давайте поищем зеркало где–нибудь ещё?  

Друзья столпились напротив двери и никто не решался её открыть. Наконец, один из них потянул за металлическую холодную ручку. От соприкосновения с ней рука взломщика вмиг заледенела, сердце забилось как бешеное, мороз пробежался по всему телу колючими мурашками. Дверь приоткрылась на двадцать сантиметров и все взгляды устремились во тьму.  

– Там так темно, – тихо прошептал Вова, пытаясь разглядеть хоть что–нибудь.  

Друг подсветил путь.  

– Там длинный коридор, – Вова снова озвучил увиденное, – и двери, много дверей. Куда пойдём?  

Никто так и не решился сделать хоть шаг вперёд. Наконец, один из друзей предложил:  

– А давайте здесь всё сделаем. Верх этой двери из стекла. Сойдёт вместо зеркала!  

Ребята подняли головы, пригляделись и, точно! Зачем ещё куда–то идти, искать в этом запутанном старом страшном доме? И время поджимает.  

– Сколько времени? – спросил Вова.  

– Почти двенадцать. Надо спешить.  

Друг достал из кармана мамину помаду, остальные вопросительно посмотрели на него.  

– И что смотрите? А чем ещё вы собирались рисовать?  

Ребята перетащили стол к двери, взобрались на него и художник начал рисовать лестницу. Когда рисунок был закончен пришло время произнести заветные слова. Все хором вполголоса повторили три раза.  

– Пиковая дама приди. Пиковая дама приди. Пиковая дама приди.  

В ответ тишина. Друзья долго всматривались, но ничего не смогли увидеть и уже начали шутить друг над другом, гадая, кто из них первым предложил эту дурацкую забаву? Они так развеселились, что, кажется, совсем забыли, что вломились в чужое жилище. Пока один из них не сказал:  

– Тихо, – наконец, хоть у кого–то проснулось самообладание.  

Ребята замолчали и уже начали спускаться, когда Вова напоследок бросил взгляд на лестницу на стекле и спросил:  

– А кто стирать будет?  

– Да так оставь, – отмахнулись от него друзья.  

Вова, улыбаясь во весь рот, снова обернулся и улыбка начала медленно сползать, а затем и вовсе исчезла с его лица, превратившись в жуткую гримасу, совсем такую же как та, что смотрела на него по ту сторону двери, за стеклом.  

– А–а–а, – во всё горло закричал Вова и чуть не упал со стола, но друзья успели его поймать.  

– Ты что кричишь? Сума сошёл? – прижимая палец к губам, повторяли ему друзья, крутили указательным пальцем у виска.  

– Бежим... Бежим отсюда! Быстрее! – запинаясь кричал Вова.  

Друзья метнулись к разбитому окну, выпрыгнули и пулей понеслись к дырке в заборе. Теперь этот проход казался не таким уж и большим. Взломщики поцарапали руки и ноги о металлическую сетку. Орешник на пути спасения преграждал путь отстающим. Вова, постоянно оглядываясь, чуть не врезался в ствол дерева, и пролез в дыру последним.  

– Фу–у–у... И что такого ты там увидел? – запыхавшись, спрашивали его друзья.  

Мальчик не мог вымолвить ни слова. Засмеют же. Но он продолжал всматриваться в темноту, а темнота глядела на него. Нечто тёмное остановилось у забора, смотря на него бездонными чёрными глазами.  

– Куда ты смотришь? – поинтересовался друг и тут же махнул на Вову рукой, поняв, что на него всё равно не обращают внимание. – Ладно, по домам пора.  

– Вам–то что, а мне ещё жить здесь, – дрожащим голосом прошептал Вова.  

Когда Вова вернулся домой, то на кухне встретил отчима.  

– Эй, Катя! Опять твой сын где–то шлялся по ночам, – с этими словами он налил прозрачную жидкость в стакан и выпил залпом.  

В дверях появилась женщина.  

– Вовочка, куда ты ходил? Где ты был? Ты поранился?  

– Весь грязный как драный кот. Вот тупица!.. И что из тебя вырастит?  

– Тише, младший спит, – успокаивала мужа жена.  

Вова, опустив голову, побрёл на второй этаж.  

– Сначала руки помой! – крикнула мать напоследок, но сын её не слышал.  

Вова делил комнату с младшим сводным братом.  

– Чего, опять тебе досталось от папы? – злорадно спросил брат, откинувшись на подушки. – Ты бы хоть хитрее был, как я, например, – он укутался одеялом и повернулся на другой бок. – Свет выключи!  

В ту ночь Вова долго не мог уснуть. Несколько раз он босиком прокрадывался к окну и смотрел туда, где видел нечто. Проверял, там ли оно или нет? Может ему это привиделось?  

Детские воспоминания Владимира прервал телефонный звонок.  

– Алло, – отстранённым голосом ответил он.  

– Владимир Евгеньевич?  

– Да, слушаю.  

– Это Миша.  

– Да, Миш, что у тебя?  

– Кажется, у меня сегодня сделка сорвалась...  

– Как сорвалась? Всё ведь было готово? Как так получилось?  

Владимир мгновенно вспылил, выслушивая оправдания подчинённого и дальше слушать уже не хотел. Зачем тратить время на неудачников?  

– Ты уволен! – начальник сбросил вызов и швырнул телефон на стол, ругая коллегу самыми противными словами.  

Владимир – купи–продай не терпел неудач своих подчинённых и часто опускал их подобным образом, тыкая носом в ошибки, пощады не было никому.  

Неожиданно к нему подбежал сын:  

– Папа, помоги сделать математику!  

– Ты что сам не можешь сделать? Совсем тупой?  

Мальчик уткнулся глазами в пол, покраснел, схватился обеими руками за толстый учебник, словно за спасительное бревно в бескрайнем море, и убежал прочь.  

Владимир глубоко вздохнул, недовольно помотал головой и, кажется, снова вспомнил что–то из детства. Сейчас он был недоволен собой, а не своим ребёнком. Но ничего поделать с этим не мог. Годами накопленные обиды забили все его истинные чувства. В нём не осталось ни жалости, ни заботы, ни любви... Он всё чаще ощущал себя неудачником, как неоднократно в детстве повторяли ему брат и отчим. Но признаться в этом самому себе казалось ему странным. Да и кто добровольно хочет быть неудачником?  

Ещё один звонок:  

– Владимир Евгеньевич, председатель товарищества «Орешники–5008»?  

– Да, а кто звонит?  

– Это Марья Ильинична, с участка 57, что рядом с вашим граничит. Что там с планом моего участка? Вы смс мне прислали. Ничего не пойму.  

– Да в суд на вас товарищество подаёт.  

– Как в суд? За что? Почему?  

– По плану ваш участок должен быть семь соток, а у вас все девять!  

– И что теперь делать? – голос старушки дрожал.  

– Суд решит. Нужно будет урезать площадь участка, раз излишки образовались или доплатить за лишние сотки.  

– А как урезать, кто урезать будет? Такой участок достался мне ещё от моей мамы. Как же так получилось, что он теперь больше оказался?  

– Если вы согласны отдать мне часть вашего участка там, где ваш орешник растёт, то, возможно, спор можно будет разрешить. Я хочу забор передвинуть.  

– Но этот забор ставил ещё ваш дедушка. Получается, он сам обделил себя землёй?  

– Не знаю и даже не хочу знать что было раньше, но сейчас всё в рамках законодательства. Если не согласны, пойдёмте в суд.  

Старушка пробурчала что–то невнятное в ответ. Так разговор и закончился. Позже председатель узнал от сына Марьи Ильиничны, что та лежит в больнице. Марья Ильинична, находясь в больнице, много раз пыталась связаться с председателем, но он ей не отвечал и, вообще, заблокировал её номер телефона.  

Возможно, Владимир не хотел отвечать соседке, потому что в его памяти всплыл недавний инцидент. Одну дачницу, тоже пожилую женщину, развели мошенники. Женщине срочно потребовались деньги и она решила продать дачу. Председатель, узнав о её беде, тут же поспешил помочь и предложил выкупить участок за бесценок. Дачнице ничего не оставалось как согласиться. Месяц назад старушка умерла.  

Он боялся повторения, но не по тому, что сочувствовал людям, а потому что по сути своей был трусом. Хотел делать свои дела по–тихому, никому ничего не объясняя.  

Больше никто не интересовался участком 57, чему Владимир был крайне рад. Он с нетерпением ждал, что совсем скоро его план осуществится.  

Деньги решают всё! Рабочие быстро приехали в этот осенний пасмурный день. Старый забор снесли, орешник вырубили, превратили его в опилки.  

– А это что? – спросил Владимир, небрежно пнув ногой комок из веток.  

– Гайно – гнездо белки, – ответил рабочий и глубоко вздохнул. – Эх, жалко белок, такие деревья были... Пожалуй, белки знают гораздо больше о человеке, чем человек о белках.  

– Самый умный? Делай своё дело! – осадил его Владимир. – Кто здесь хозяин?  

На месте деревьев вырос новый забор из сетки рабица.  

Несмотря на хмурое небо, день проходил хорошо. Жена с сыном пошли за грибами. Сынишка давно хотел найти белый гриб. А Владимир решил отметить передел соседнего участка в свою пользу припасённым для подобных торжественных случаев выдержанным коньяком.  

Он прошёл в кухню и включил свет. Лампа нервно замигала и погасла. Владимир не понял, что происходит. Нажал один, другой раз на выключатель. В это время тьма медленно наполнила помещение.  

– Садись, Вова, – раздался голос из облака тьмы.  

Владимир хотел возразить, что, мол, «Какой я тебе Вова? Я Владимир Евгеньевич! », но рот перестал его слушаться, а ноги послушно привели к столу, где он занял своё обычное место и принял привычную позу на стуле.  

Тем временем собеседник Владимира продолжил:  

– Ну что, освободитель, решил отметить свою победу? Что ж, я солидарен с этим.  

В голове у Владимира пронеслось «кто ты? ». На что дым, который стал превращаться в фигуру, сидящую за столом, ответил:  

– Ты правда хочешь это знать? Или ты уже забыл меня?  

В глазах Владимира заблестели слёзы.  

– Наверное, в языке людей нет точного названия для нас, хотя я слышал слова, которыми вы описываете многое, включая нас. Я жил здесь тысячелетиями. Точнее, я уже не помню когда я начал жить. Менялись времена, окружение, а я оставался здесь и видел всё. Века проносились рядом со мной. А ты... Ты поверил в меня и я стал более реальным. Для тебя.  

Мать женщины, которую ты отправил в больницу, когда–то заточила меня здесь для разных дел – плохих и хороших. Марья Ильинична забыла обо мне, я стал для неё иллюзией, моей силой пользоваться она уже не могла, потому что не верила. Знаешь, диета из полёвок не самая калорийная на свете, – нечто откашлялось. – Печати сдерживали периметр участка и держали меня в темнице. Разрушив холм, на котором рос орешник, ты освободил меня.  

Я наблюдал за тобой. Ваша дуалистическая мораль всегда меня смешила. Вы так любите делать добро под видом зла и зло под видом добра. Мы – тени, можешь называть нас так, живём в ином пространстве и времени, чем вы. Мы видим прошлое, настоящее и будущее, как дорогу, поэтому мы отлично понимаем лживость вашей морали. А ты как раз представитель тех, кого мы любим больше всего. Характерный представитель вашей породы, для которой цель всегда оправдывает средства. Ты хочешь спросить что будет дальше? Какой подарок я воздам своему освободителю?  

Владимир даже и не думал кивать, он не хотел знать. Ужас охватил его с головы до ног. Он смотрел на тень широко открытыми глазами, по щекам не переставая текли слёзы, оставляя за собой толстые мокрые полоски.  

Тень нагнулась к лицу молчаливого собеседника и прошипела:  

– Я воздам своему освободителю самый лучший подарок, которого он достоин. А именно – пустоту.  

Владимир описался прямо как в детстве и снова почувствовал себя маленьким мальчиком. Весь мокрый от слёз и не только он услышал голос жены:  

– Дорогой, мы вернулись!  

Тень шепнула ему в ухо:  

– Да... Будет славный ужин, хозяин. Ты же любишь, чтобы тебя называли так?  

Тьма окутала весь дом и в этой тьме была только пустота и хруст костей.  

Через две недели Владимир так и не вышел на связь и друзья вместе с участковым приехали его искать. Когда они зашли в дом, то нашли разбросанные куски одежды и обуви, но ни одной капельки крови! А на меловой доске на кухне была выведена надпись каллиграфическим почерком:  

– Спасибо за ужин, хозяин.