Что случилось на самом деле на Кольской сверхглубокой скважине

-39-  

Академик: (плюёт в скважину, презрительно) Это и есть самая глубокая скважина на полуострове?  

Прораб: (пожав плечами) Уж какая есть...  

Академик: Да тут и ста метров нет!  

Прораб: Остальные ещё меньше, хотите, поедемте и их смотреть...  

Академик: Спасибо, насмотрелся я уже на вашу тундру... мда... В принципе и эта нора сойдёт. Мне вообще без разницы, где производить опыты, лишь бы скважина была поглубже. Тогда разгружай аппаратуру... Ну чего вылупился?! Не я же буду ящики таскать! Вот одного я не могу понять, почему нельзя буром всё это делать?! Это и быстрее и точно дешевле, чем нанимать всяких маргиналов, чтобы они вручную как при царе Горохе в земле ковырялись. Кстати, а почему я их тут не вижу? Где эти герои невидимого фронта, что вручную аж 30 метров прорыли?  

Прораб: Сам удивляюсь, пару дней они шли с опережением плана, а потом как сгинули, ещё и казенный инструмент с собой унесли. Типичный случай. Что с бывших уголовников взять, а других сюда и не берут.  

Академик: Ладно, это ваша кухня, мне это не интересно. Ты бы, кстати, на аппаратуру так явно не пялился, это секретные разработки...  

Прораб: Да я...  

Академик: Да шучу я!  

Прораб: Я так и понял... Ладно, вы тут сами, я в подсобке с алеутом чаи пока погоняю. Судя по всему, вы тут надолго...  

Академик: Иди уже...  

Прораб: И да, вы бы осторожнее у скважины, тут не огорожено, как-то не озаботились. А уркам все равно было...  

Академик: Понял, разберусь! Ступай, мне тишина нужна для работы.  

* * *  

Прораб: Козёл очкастый...  

Алеут: Чего, ругаешься, начальник?  

Прораб: Да я про этого пидора московского! Задолбал! Поглубже ему подавай! В 37-ом, этот сучёныш из под шконки бы не вылезал кукарекая на все лады! Да сдаётся мне я этого парашника в том году там и видел... Чифирь готов?  

Алеут: Готов, мало-мало. Начальник, я тут вещи и документы урок нашёл, ну тех, кто неделю назад пропали.  

Прораб: Хм, действительно... Это что получается, они без документов и теплых вещичек отсюда свалили...  

Алеут: А это в тайнике лежало...  

Прораб: Так это ж их заработанное за два дня, я помню эту надорванную десятку! Сам с ними ею расплачивался... Дела-а...  

Алеут: Что делать будем начальник?  

Прораб: Вот что, Антон. Про то что нашли никому ни полслова. Дело тёмное. Нам тут ещё только лишней проверки не хватало. А я тебе премию выпишу за молчание. Собственно, что нашёл всё твоё. А документы в печку.  

Академик: (врывается в подсобку, заикаясь) Там-там-там...  

Прораб: Что?  

Академик: Демоны!  

1974 год  

Инна: Демоны?! Причем тут демоны?  

Ершов: Слышала байку, как ученые когда опустили микрофон в глубокую скважину услышали звуки преисподней, стоны грешников, рёв чертей, ну и всё такое... Так вот, отчасти это правда...  

Инна: Господи, да что случилось, вы в ад что ли провалились? А, Бармалеев?  

Бармалеев: (разводя рунами) Форс-мажор... На третий день, когда Сергей поднимался наверх из скважины, а я готовился спуститься, лестница оборвалась, и мы оба рухнули друг на дружку... на раскладушку...  

Инна: Звучит... двусмысленно...  

Ершов: (хохотнув) Ещё как! Учитывая, что я сверху был!  

Бармалеев: Просто этот придурок действительно в скважине обустроил место для отдыха, притащил в этот день из посёлка алеутов стол, стулья, буфет зачем-то... раскладушку ту же... Даже транзистор купил у алеутов на первую зарплату!  

Ершов: Люблю под музыку работать! Бодрит!  

Бармалеев: Вот на всю эту «музыку» мы и грохнулись, хорошо что раскладушка смягчила падение, поэтому ничего не поломали себе... Ну как ты понимаешь, звать на помощь в тундре было глупо. Мы охрипли уже на второй день. Антон, ну то есть тот алеут, что нас до работы и обратно на оленях подвозил, никогда в скважину не заглядывал, а прораб если и сунулся, то всё рано мы его бы и не увидели. Скважина под углом шла. Вот так мы целую неделю под землёй и жили...  

Инна: Да как вы не сдохли?  

Бармалеев: Оказалось что действительно под землёй гораздо комфортнее, чем снаружи. Еды и воды Ершов заранее натаскал, газет старых, даже книжек у алеутов выпросил, что они на курево обычно пускали. Как сейчас помню, полное собрание сочинений Пушкина.  

Ершов: Неполное! Там у них в стойбище дрищ как раз приключился, так что далеко не полное...  

Бармалеев: Так что жили мы почти как Робинзон и Пятница, при этом продолжая углублять скважину, чисто чтобы без дела не сидеть...  

Инна: Постойте, а куда вы землю девали?  

Ершов: А я не сказал? Когда мы рыли то наткнулись на небольшую полость типа пещерки, каверну, если по научному. Ну как небольшую, со школьный спортзал. По словам прораба каверны часто попадаются и её надо просто зацементировать и рыть дальше. Ну, понятно, что дальше совета дело не пошло, а бесплатно цемента у них не допросишься. Вот тогда-то я и придумал сделать в пещере комнату отдыха, чтобы не лазать туда-сюда. По сути, это было наше первое семейное гнездышко, и жили мы в нём с Коляном душа в душу аж целых семь дней.  

Бармалеев: Прекращай, Сергей!  

Ершов: Только, тот наотрез отказывался со мной вдвоём ложе делить...  

Бармалеев: Ершов!  

Ершов: Ну, в смысле, спать на одной раскладушке. Ну, это уже наше тюремное прошлое сказывалось, там это не принято, как-то.  

Инна: Ох, мужики... А с чего тот академик вас за чертей принял?  

Бармалеев: Как потом нам рассказал следователь, он какие-то научные опыты проводил. Уж за каким он сунул микрофон в скважину нам не сказали, но когда он включил запись... Нам её тоже потом включали на закрытом суде. Жуть... Действительно, если не знать что это на самом деле – звуки ада.  

Инна: А что было на записи на самом деле?  

Ершов: Наш первый семейный скандал...  

Бармалеев: Ершов, блин! Прекращай, Инна чёрт знает что может про нас подумать! И он был не первый! Я ему за эти семь дней все его проделки начиная с детдома припомнил из-за которых мы всегда оказывались в заднице. Но в такую жопу мы попали впервые.  

Инна: Так что было на записи?  

Ершов: Ты не поверишь песня «Rolling Stones» «Satisfaction»!  

Инна: Это чё ваще?  

Ершов: «Битлз» знаешь?  

Инна: (неопределенно) Ну-у...  

Ершов: Эти круче! И чего Роллингов у нас до сих пор по радио не крутят, не пойму, классная ведь группа!  

Бармалеев: Она запрещённая в СССР, балда!  

Ершов: Вот это был ещё один повод для скандалов, наши разные музыкальные вкусы. Коляну были по душе песни типа «Течёт река Волга», а я больше по психоделике и блюзу, дабы алеутский транзистор на раз финские радиостанции ловил, а там этого добра было выше крыши.  

Инна: Мне «Течёт река Волга» тоже нравится...  

Бармалеев: Инна, вы мой идеал!  

Инна: Мерси, хи-хи. Так за что вас посадили в этот раз?  

Бармалеев: Вот за этих роллингов-шмолингов! Этот придурок на суде вдруг всем стал доказывать что «Роллинги» круче чем «Битлз»!  

Ершов: Так и есть! «Битлз» для лохов! И не за музыку нас посадили, один хрен судейские в ней не разбираются, а за то, что ты Колян пёрнул на прениях, каламбурно выражаясь...  

Инна: Серьёзно?!  

Ершов: Вот за неуважение к суду нам год и впаяли. Судья уж больно вредная попалась. Ну и у Коляна выхлоп с годами только крепче стал...  

Бармалеев: Я, что, виноват, что как раз перед судом нам бобовые давали! Терпел сколько мог... А потом кааак....  

Инна: Николай, вы мой идеал!  

* * *  

(продолжение следует)