Необычные приключения старшего по дому

Недавно в нашем доме хоронили 85-летнюю старушку по имени Анна Ивановна. Жила она совершенно одиноко, дочь и прочие родственники о ней и помнить давно позабыли, последние годы она вообще не выходила из квартиры, покупали ей продукты и ухаживали за ней приходящие женщины из социальной службы, так что о существовании этой бабульки все у нас в доме забыли, а многие и вовсе о ней никогда не знали. И вот она тихо и счастливо себе скончалась. И никого это опять же не встревожило – кроме все той же социальной службы: хоронить бабушку предстояло на муниципальные, т. е. городские деньги, силами той же самой соцслужбы. А это означает, что похороны должны были быть самыми дешевыми, скороспешными – быстренько уложили в гроб, вынесли, увезли, закопали – всё! Ничего лишнего, сердечного, человеческого. Ну да и ладно – кого из живых волнует судьба какой-то чужой неведомой старухи... И вот четверо работников похоронной команды, которым из городского бюджета заплатили за данную церемонию гроши, прибыли в квартиру бабушки – все четверо традиционно пьяные! Еле стояли на ногах! Перенесли покойницу с кровати в гроб и тут же ее – к выходу. Квартира была на 9-м, этаже, похоронщикам нести гроб на плечах по лестнице не хотелось, поэтому они поставили гроб – как сумели уместить – в лифт почти вертикально, потрогали мертвую – она уже закостенела, к тому же была маленькой, сухонькой, не грузной – так что держалась в своем гробу вроде бы крепко. Надежно. За две минуты опускания на своих двоих ногах должна была вроде бы удержаться. Они нажали кнопку на первый этаж, а сами пошли вниз пешком – никому находиться в одном тесном пространстве наедине с покойником не хотелось. Вдрызг пьяные, шли они медленно, сильно шатаясь. Лифт же тем временем остановился на промежуточном 5-м этаже, и в него вошла старушка по имени Мария Порфирьевна. Она много лет назад дружила с покойницей и сейчас направлялась как раз на ее похороны. Была эта самая Мария Порфирьевна уже 83-х летней и почти сплошь слепой и уже сама аккуратно и тщательно готовилась к точно таким же, но теперь уже к своим похоронам. Войдя в лифт, Мария Порфирьевна сослепу не разглядела, что там стоИт гроб с покойником... Она нажала на кнопку 1-го этажа, потом взглянул на "пассажира", с которым оказалась в одном кабине. Лицо "соседки" ей показалось знакомым и она сказала покойнице: "Здравствуйте! Вот, еду хоронить Анну Ивановну. " Потом она, очень близорукая, приблизила лицо к умершей почти вплотную и узнала в ней свою подругу, провожать которую на кладбище сейчас как раз и ехала. "Анна Ивановна! – воскликнула тут Мария Порфирьевна. – Как же так! Вы же умерли! А чего ж вы тут стоИте?!" Тут она наконец разглядела гроб и вдруг поняла, что едет вместе с умершей! Но та почему-то стоит на своих ногах... У Марии Порфирьевны сжалось сердце! И тут лифт, доехав до 1-го этажа, резко остановился. От его толчка Анна Ивановна наконец-то вывалилась из гроба – прямо на Марию Порфирьевну! Та, пытаясь удержать подругу в стоячем положении, обняла ее обеими руками, сблизилась с ней щеками, словно ее по-дружески целовала, и тут же от страха потеряла сознание и повалилась на пол! Тем временем пьяные похоронщики, увидев в открывшемся лифте такую необычную картину, нисколько тому не удивились и, перешагнув через лежащих старух, сначала вынесли гроб, поставили его в подъезде на пол, уложили в него мертвую Анну Ивановну, потом вынесли в обморочном состоянии Марию Порфирьевну, тоже положили ее на пол и затем стали звонить своей начальнице из соцслужбы:  

– Почему покойников двое?! Ведь нам заплатили только за одного! Работать бесплатно не будем! Сначала – деньги! Наличкой! Нам и без того поллитру "сверху" никто из родственников покойника не поставил! А должны были бы, жмоты!  

Начальница правильно поняла, что похоронщики неможА от водки вдрызг! Что у них двоится в глазах! И в ответ наорала на них нецензурными словами! И грозно приказала:  

– Хороните обеих! А то лишу премии всех! " И бросила трубку!  

Делать нечего... Похоронщики вынесли гроб с лежащей в нем Анной Ивановной на улицу и установили его на специальных металлических подставках – чтобы собравшиеся вокруг люди начали прощаться с умершей. Но когда эти люди начали приближаться к гробу, они им сказали:  

– Погодите. Не мешайтесь под ногами, не загораживайте дорогу – тут щас еще одна будет... " – и двое из них пошли в подъезд за Марией Порфирьевной. Там они подняли ее за руки, за ноги и тоже вынесли наружу. Толпа, увидев такую дикую картину, ахнула! А двое тем временем продолжали держать грузное тело на руках и стали орать на двух других:  

– Ну че смотрите! Куда кантовать-то?! Тяжело же ее, такую толстую, держать! Как свинья! Откормилась!  

Двое свободных им ответили:  

– Дык куда ж ее еще?.. Наверное рядом с первой... Больше некуда... второго гроба не прислали... Сэкономили, сволочи! А мы тут отдувайся за них! И даже поллитру ни за первую, ни за вторую "сверху" не поставили! Вот и грузи их теперь – на сухую! Без "смазки"!  

Тем временем, первые двое, устав держать Марию Порфирьевну в руках, положили ее прямо на голый асфальт – толпа старушек вокруг в один голос застонала! А четверо похоронщиков стали кумекать, влезут ли в один небольшой, рассчитанный на сухонькую старушку гроб сразу две покойницы. Одна из которых была очень толстой. И как их класть – плашмя одну на другую или обеих рядом, валетом – но тогда получалось, что они будут лежать не на спине, а на боку. Наконец решили, что по-христиански будет, если все-таки на боку и лицом друг от друга – потому что они скорее всего не родственницы, чтобы друг на дружку еще и в гробу смотреть. И они кое-как втиснули в гроб их обеих.  

Толпа в изумлении от всего наблюдаемого только тупо молчала...  

– А чё ж они у вас в разные стороны глядят? – спросила тут похоронщиков одна из самых решительных старушек из толпы. – Они ж как-никак подругами были. Надо бы их лицом к лицу положить, а то нехорошо как-то... всю жизнь дружили, в гости друг другу почти каждый день ходили, а как померли, так теперь всю смерть будут друг к другу задницей глядеть... Не по-людски это получится – перекладывайте, милОчки!  

– Да... – недолго подумав, согласились с ней похоронщики, – не по-христиански получилось как-то... Ну, взЯлись, чё ли! – и на этот раз вытащили из гроба и уложили все на тот же голый асфальт теперь уже Анну Ивановну. Потом перевернули в гробу на другой бок Надежду Порфирьевну и опять затискали в гроб опять Анну Ивановну.  

– Вот теперь точно по-христиански! – удовлетворенно решили похоронщики и велели толпе: ну, теперь прощайтесь – и побыстрее! А то мы тут слишком долго. К другому покойнику опаздываем. А нам за вынужденный простой и опоздание "сверху" не поставили!!! На "сухую" работать вынуждены!.. Не по-людски это!  

Толпа покорно стала по традиции обходить вокруг гроба по очереди три раза. И тут подъехала полиция, которую кто-то, видя всё происходящее, предусмотрительно вызвал. Из авто вылез полицейский и представился всем сразу:  

– Старший лейтенант Потрясайко! Что тут происходит?! Незаконный митинг! Уголовное преступление! Зачинщиков сейчас арестую! Всем немедленно разойтись!  

– Вон, смотрите сами: ЧТО тут творится, – ответили ему из толпы. – Уже сразу пО двое стариков теперь хоронят. Гробов на них уже не хватает... Совсем уж не знают, как над нами, пенсионерами, еще поиздеваться! То пенсионный срок на 5 лет увеличат, а то и вовсе скоро в могилы без гробов кидать будут, звери!  

– А ну молчать всем! – заорал на возмущенных Потрясайко. – А то я вас всех тут! Под арест! На 15 суток!  

– Вон чё творится – поглядите сами: двоих в одном гробу!  

– Где? – не поверил им Потрясайко.  

Толпа покорно расступилась, обнажив картину... От увиденного Потрясайко прошиб пот!  

– Что-о! – заорал он. – Измывательство над покойниками! Статья уголовного кодекса номер... номер... – осекся он, вспоминая номер статьи... – в общем от семи до 15-ти. Лет! Строгого режима! На хлебе и воде! Без свиданок и передач. Всем! Сознавайтесь, кто это сделал? Кто, спрашиваю!  

– Да вот... они – указали ему из толпы на похоронщиков. Те же, от количества принятого на грудь утром ничего не соображая, только стояли и глупо Потрясайко улыбались...  

И тут ранее упавшая в обморок Мария Порфирьевна пришла в себя, ожила, перевернулась в гробу сбоку на спину, села и заохала:  

– Ой, господи! Где это я? Я ж куда-то шла... уже и сама забыла... кажется, на похороны Анны Ивановны...  

– Вот вас вместе с ней щас добрые люди и похоронят... – кто-то из толпы то ли неловко пошутил, то ли произнес обвинительную речь в адрес властей.  

– Молча-ать! Всем! Разойтись! Незаконные похороны! Несанкционированные высказывания! Это уже не административка. Это уже – тяжкая уголовка! Никто не уходит! Пишу протокол! Переписываю всех собравшихся! Эй, Миндяев, – приказал он своему напарнику-татарину, – окружай их, никого не выпускай!. Будут вырываться – применяй дубинку и наручники! И пистолет тоже! Я разрешаю!  

В итоге все старики и старухи, кто были в толпе, после состоявшегося суда получили крупные штрафы – за участие и соучастие в антиправительственном митинге-заговоре против нынешних властей без соответствующей санкции самих этих властей. Старший лейтенант Потрясайко в результате успешно проведенного им задержания группы опаснейших преступников стал майором! Умершую Анну Ивановну как вещественное доказательство преступления долго потом продержали в холодильнике в морге. Но потом все-таки похоронили – но без свидетелей! – чтобы, как заявили потом власти, "не разжигать ненужные митинговые страсти в массах". Так что где ее могила и даже на каком именно кладбище она лежит, никто теперь не знает... Конечно, где-то в судебных и полицейских бумагах название ее кладбища и даже номер могилы упоминается, да кто ж теперь в пыльных архивах будет копаться... кому это нужно... Похоронили в нашей великой и прекрасной России, и за это – большое спасибочки!