FB2

ПотешОнок. Сибирская легенда

Рассказ / История, Приключения
Аннотация отсутствует
Объем: 1.747 а.л.

 

 

Я долгое время переписывался в интернете с 50-летним Василием Бояркиным, майором противовоздушной обороны в отставке, живущим в Красноярске. Наконец он в отпуск на своем авто поехал к себе на родину, на Западную Украину, и на обратном пути на один день заехал ко мне в гости, в мой Ульяновск. Он был с семьей – женой, тоже офицером в отставке, и с 14-летним сыном. Я был в то время безработным, так что, к своему стыду, угостить гостей не мог ничем. Но их это и не волновало. Хлебосольные сибиряки, они сняли на сутки квартиру в соседнем от меня доме, накупили всевозможной еды, разумеется, много водки, и мы часов до 3-х ночи сидели и слушали рассказы друг друга о нашей жизни. А при расставании Василий взял с меня слово, что я нанесу ему ответный визит, приеду к нему в Красноярск. "Давай, приезжай к нам! – буквально потребовал он. – А билет туда-обратно я тебе оплачу. " Разумеется, я был ему благодарен, но от приглашения отказался – кто я такой, чтобы чужие мне люди, хоть и друзья, тратили на меня значительные суммы! Наша дружба в сети продолжилась, Василий настаивал, чтобы я все-таки приехал посмотреть на его великолепный Красноярск. Но денег у меня было мизер. Так прошло 7 лет. И вот в этом, 24-м году, я наконец-то немного разбогател и исполнил свою давнишнюю мечту: купил билет на поезд – в дорогое купе – и ровно двое суток через полстраны ехал к своим друзьям-сибирякам в гости. Нечего и говорить, что встретили они меня почти как родственника! Опять было большое застолье. Поскольку я уже много лет переписывался с Василием, то убедился, что он люто ненавидит тех украинцев, которые ровно 10 лет назад, в 2014-м, поддержали киевский Майдан (проамериканский государственный переворот), свергли своего президента и тем самым повели свою страну по пути насаждения у себя самой разгульной бандеровщины, ненависти ко всему российскому и прежде всего к русскому языку. Василий в своих многочисленных интернет-постах, словно Змей-горыныч, буквально изрыгал на врагов языки испепеляющего пламени! Это особо выделяло его из числа тех, кто люто ненавидел установившийся на Украине режим. Он приходил в неистовство! Требовал воевать с Украиной до последнего тамошнего "сопротивлянта" России! – невзирая на то, что война, которую у нас в России с самого начала запретили называть войной, длилась на Донбассе уже несколько лет. И ей до сих пор не видно конца! Количество жертв с обеих сторон неисчислимое! И я в час нашего застолья упрекнул Василия:  

 

– Ну нельзя же быть таким кровожадным! С таким чувством очень тяжело жить. И опасно! Многое из тобой сказанного вполне возможно возвратится к тебе же! Не боишься, что Боженька тебя за жестокость к украм накажет?  

 

– Нет! – решительно пресёк он мои предостерегательные "философизмы". – Я родился на спорной территории, которая постоянно отходила то к Западной Украине, то к Белоруссии, а до этого была и вовсе посполИтовской. Так что я по крови лишь на половину русский, а на половину – литвак. Не литовец, а именно литвак! А мы, литваки, всю жизнь ненавидели украинцев! И есть за что! Предательский народ! Бессовестный – и нашим, и вашим. Всегда рЫпались сразу в противоположные стороны – искали лишь сиюминутную выгоду. И мгновенно продавали того, с кем только что на словах братались навеки! Предавали без зазрения! Перемётывались к недавним врагам – и начинали в союзе с ними уничтожать того, с кем еще вчера заключили мир! И так всю их историю. Это стало их национальным характером – хитрозадость! Неумение держать данное слово. Клятву! И еще в них сидит не просто жадность, а – халявность. Желание всё всегда поиметь задарма. За чужой счет. Особенно за счет России. Мы им всю жизнь при СССР – и газ, и нефть, и удобрения. И даже колбасу. И всё почти задарма! А они нам – что? И никогда ничего не продадут нам дешево. Нет! Всё в тридорого! Даже поговорка есть: у хохла зимой снега не выпросишь! И это совсем не про евреев. Это – именно про хохлов! И всегда они ненавидели нас, русских! При возможности всячески гнобили нас! Унижали. Считали нас унтерменшами – недочеловеками! Всё в точности в соответствии с расовой идеологией Розенберга. Настоящий гитлеровцы! Всегда! Я – офицер, я в этом тысячу раз убедился. Русскому ВанькУ в армии все равно, он и рядовым свою срочку отслужит. А хохол – нет! Он обязательно начальству будет задницу лизать до последнего – лишь бы себе лычки выслужить! Чтобы потом командовать русскими! Изводить, истязать их! Если видишь в армии прапора, то это сто процентов именно – хохол! И ведь всегда найдут себе оправдание: дескать "мы, укры, – особая нация! Мы сами по себе. У нас нет друзей. У нас только – ВЫГОДА! Все соседи всю нашу историю нас за людей не считают. Мечтают нас охолопить, поживиться за наш счет, заграбаздать наши земли – что Литва, что потом Польша, что Россия. А нас мало. Поэтому мы и вынуждены всегда юлить. Изворачиваться. Много болтать, как бабы, чтобы потом заявить: а мы так никогда не говорили! Мы так не договаривались! Мы с вами заключили союз, но понимали под этим совсем другое. Не то, что вы. Но все равно мы – великие! " Всё извратят. В общем одно слово, не страна, а сплошь – врожденные предатели! Вот для тебя белорусская Хатынь – это лишь абстрактное слово. Давняя и забытая история. Так?  

 

– В общем-то да, – согласился я.  

 

– А мои родичи жили именно в этой самой Хатыни. И моя бабушка в свои 12 лет попала под немецкую оккупацию. Ей повезло – она чудом от смерти спаслась, спряталась вовремя. Убежала из деревни. И всё видела издалека. А вот ее младшего 6-летнего родного брата вместе со всеми – сожгли! И сожгли ведь совсем не немцы, а именно украинцы. Бандеровцы. Немцы до такого зверства не опустились. Грязную работу доверили выполнить украм. И те с радостью выполнили! Так что моя ненависть к украм у меня в крови! И правильно, что мы с ними теперь воюем! Они лишь внешне все такие ласковые, добродушные. А в душе все – бандеровцы! Нацисты! Все! Все – враги! А когда их наконец-то разобьем и возьмем Киев, то всех оставшихся в живых нужно именно – денацифицировать! Выбить из башки каждого хохла всякую мысль, что можно воевать с русскими! Что их батька – Бандера. А кто останется упертым, не переломит свои мозги – того на Колыму! Как при Сталине! И навечно! Без всякой амнистии! Чтобы там и сгинули! Только так! Иначе они опять возродятся и через сто лет опять устроят нам новые Хатыни!  

 

Что либо возражать Василию было бесполезно. Да и не хотелось – ведь он историю своего особого, посполитовского, народа изучил куда лучше меня и, самое главное, аргументирует каждый тезис доказательно! Приводя мне всё новые и новые убойные аргументы. Он прекрасно знает – ЧТО говорит: его дальние родственники до сих пор живут на этих самых западнороссийских и западнобелорусских землях, нам, коренным русским, неведомым. И Василий со своими родичами поддерживает хорошие отношения и потому выражает не свое личное мнение, а мнение именно тамошнего, приграничного народа.  

 

 

А уже на другое после застолья утро мы все троем – я, Василий и его жена Татьяна – отправились в церковь, что стоит невдалеке от их дома. Дело в том, что при этой церкви действует общинный центр, в котором работает воскресная школа для детей, а в другие дни недели там добровольцы-волонтеры плетут маскировочные сети и отправляют их на специальную военную операцию, на Украину. На фронт. Центр работает не в самОй церкви, а в соседней пятиэтажке-хрущевке. Занимает несколько комнат. Татьяна провела меня по складу, где лежат многочисленные тюки ткани типа болонья самых разных расцветок: болотного, серого, грязно-желтого, хаки и еще каких-то. Пояснила:  

 

– Мы эту ткань режем на длинные полосы и вплетаем их в натянутую сетку из капроновых шнуров. И отсылаем их нашим солдатикам, которые уехали воевать из Красноярска. При этом ребятки сначала присылают нам фотки местности, где они сейчас располагаются, а мы уже в зависимости от цвета окружающей растительности выбираем цвета маскировочной сети: летом – зеленую, осенью – с желтизной, а если они в чистом поле, то вплетаем в зелень еще и черные и желтые ленты, чтобы сверху казалось, что это свежая земля с травой. И так далее. Всё очень конкретно. Никакой фантазии. Потому что речь идет о сохранении их жизней! И весь материал, который ты здесь видишь, нам спонсоры поставляют абсолютно бесплатно! Нет, конечно поначалу мы весь материал покупали на свои кровные. Плюс ходили ко всяким местным бизнесменам, рассказывали им, чем мы занимаемся, просили пожертвовать денег. И они не жАдились. Тут же переводили нам крупные суммы. И так было первое время, около года. А потом о нас в городе узнали все, и нам деньги перечисляют уже без наших просьб и даже потом не требуют чеков и прочей отчетности, не проверяют, на что мы их потратили – потому что убедились в нашей честности! А мы нашу бригаду волонтеров назвали "Зов" – от латинских букв Z, O, V: ими обозначаются российские войска на фронте, если ты не забыл.  

 

– Помню, конечно, – отозвался я.  

 

– Вот, смотри, мы даже сшили спецформу всем членам нашей женской бригады, – указала она на костюмы с цветными шевронами на рукавах.  

 

– Сколько вас в бригаде?  

 

– Постоянных человек 15. Это тех, кто плетет сети каждодневно. Но есть те, у кого маленькие внуки или кто сильно болен и тому подобное, и такие приходят периодически, раз-два в неделю. Или даже реже. Но все равно приходят регулярно. Не отлынивают. Мы, сибиряки, и особенно, конечно, красноярцы, народ – настроенный патриотически! Мы все горой стоим за нашу армию! Предателей среди нас нет! Мы – это тебе не то что продажная Москва, где каждый второй – это какой-нибудь там либерал, или анти-эс-вэ-ошник, или косит от мобилизации. Или еще что там. У нас в Сибири, как только переедешь через Урал, сволочей нет!  

 

– И сколько вам за ваш труд платят?  

 

– Ну как ты не вникнешь! Я ж тебе сказала: мы – волонтеры. Добровольщицы. Никто нам не платит. И мы из пожертвований для фронта на себя не тратим ни копейки. Всё – для победы!  

 

– Невероятно! – даже не поверил ей я.  

 

– Вот так вот. Я ж тебе говорю: сибиряки! Красноярцы! – с особой гордостью заявила она.  

 

– И сколько дней в неделю вы работаете?  

 

– Каждый день. И даже в субботу. И в воскресенье – правда в выходные уже кто как сможет, потому что с весны по осень у некоторых начинается дача, к кому-то дети привозят внуков. То до сё.... – сам понимаешь. Но мы, 15 волонтеров-активистов, работаем каждый день – стабильно! С самого начала СВО.  

 

– Плетете по сколько часов?  

 

– Опять же в зависимости от конкретных возможностей каждой женщины. Но почти все 3-4 часа в день плетут конкретно! А я иногда и по 5, а то и по семь! Потому что наших сеток на фронте очень ждут. И мы это понимаем. Потому и вкалываем!  

 

– Да-а... – изумленно протянул я вслух. – Вот лично я так работать просто не смог бы. Тем более бесплатно. Да еще каждый день, без выходных, годами! Говорю тебе это честно – не смог бы!  

 

– О чем я тебе и втолковываю: мы в Сибири не такие, как вы там, в своей Европе. Мы – другие! А ты сам-то хоть раз, хоть день потратил на плетение маскировок?  

 

– Нет! – честно признался я.  

 

– Почему так?  

 

– Ну, так... Я считаю, что государство с нас всех берет налоги. И не малые! Вот пусть государство поставками на фронт всего необходимого и занимается. А я в волонтеры не записывался. Не мое это призвание.  

 

– Ну вот видишь... Про это самое я тебе и толкую: мы и вы – совершенно разные! Батюшка наш тоже – патриот! Правда он с нами сетей не вяжет. Но зато предоставил нам помещение в своем общинном центре – тоже бесплатно. И еще каждый день он нас здесь кормит – когда есть чем: это когда прихожане что-то кладут на канон или специально приносят продукты с поминального стола – чтобы и мы тоже помянули умерших. А когда ничего нет, так наш батюшка дает нам деньги уже из собственного кошелька, и тогда мы едим уже из его личных пожертвований. Кстати ты не хочешь есть?  

 

– Есть – нет. А вот чаю с вами попил бы с удовольствием, а вы мне еще что-нибудь про себя за столом расскажете.  

 

– Стол накрыть гостю – это мы с радостью! Эй, Надя, – крикнула Татьяна женщине, которая работала в трапезной. – Мы сможем угостить гостя? У нас есть сегодня что-то?  

 

– Есть-то есть. Да надо испросить на это благословения у батюшки, – отозвалась Надя, – чтобы не было своевольства с нашей стороны. Погоди, сейчас к нему сбегаю, – и она быстрым шагом направилась через двор в церковь. Вернулась через 10 минут и радостно сообщила, – батюшка благословил на угощение. А скоро он и сам придет – очень ему стало любопытно встретиться с волжанином! Да еще и с писателем!  

 

– Да с чего вы взяли, что я – писатель! – возмутился я, потому что еще никто никогда меня в глаза писателем не называл. – Я – самый обычный человек.  

 

– Нет! Вы для нас – писатель! – настаивала Надя. – Татьяна нам много чего про вас порассказала. И даже пересказывала нам ваши рассказы, которые имеются в интернете. Некоторые из них очень смешные! Нам понравились! А некоторые такие грустные... Мы над ними даже всплакнули...  

 

– Ну дела-а... – поразился я. – Вот уж не знал... что вы ко мне ТАК относитесь. Спасибо вам! Никак не ожидал...  

 

– Нет, это вам спасибо за то, что вы пишете. Мы же здесь плетем по несколько часов. Радио слушаем не всегда. Да и устаем от него, если слушать беспрестанно. Вот вслух друг другу из интернета и читаем.  

 

– Эй, ПотешОнкова, – вдруг окликнула Татьяну вернувшаяся Надя. – Чай готов.  

 

Так я узнал, что у Татьяны очень необычная девичья фамилия – ПотешОнкова.  

 

Надя принесла из кухни чайник с кипятком, заварку, и несколько женщин расселись вместе со мной за большим столом, на котором дети в часы работы воскресной школы рисовали, и теперь на нем лежали несколько их занятных рисунков. Надя насыпала в вазочку дорогущих шоколадных конфет с орехом внутри.  

 

– Ого! – воскликнул я, предполагая примерную цену этого угощения.  

 

– Это только что принесли с поминок – пояснила мне Надя. – Ешьте, дорогой вы наш гость, пейте и рассказывайте нам про свои впечатления от города. Как вам наш Красноярск?  

 

– О-о! – восхитился я. – Прекрасный город! А новые кварталы красивее, чем в Москве!  

 

– Даже так! – усомнились в моих словах женщины. – А вы давно в Москве-то были?  

 

– Полгода назад. Ходил по ней 10 дней подряд, специально рассматривал новые микрорайоны. Так ваши с Москвой не сравнить! Москва по сравнению с вами – пшик! Особенно мне понравилась ваша улица Экзюпери – название супер! И ведь придумали же – Экзюпери! Что-то наподобие Французского бульвара в Одессе! И какая там у вас на этой улице красотища! И на улице пахнет кофе из открытых дверей кофеен. Ну как в Париже! И повсюду у вас пальмы растут – ну прям как в Турции! И не скажешь, что – Сибирь.  

 

– Ну, пальмы – это да! Это – наша гордость! Это – затея нашего прежнего мэра. Только ими он и оставил о себе память. Ситуация было такая: приехал к нам какой-то важный гость из Москвы! Министр какой, что ли. И мэр задумал его удивить! – чтобы выпросить у него на развитие города еще больше денег. А чем его поразишь? Ну тут мэр и придумал: а дай-ка я "угощу" его пальмами! Потратил кучу бюджетных денег! И рассадил по всему центру пальмы! В кадушках. И московскому гостю да и всем нам эта мэрская затея так понравилась, что с той поры уже много лет у нас каждое лето в центре на улицах в бочках в землю закапывают пальмы, а кто не знает всей этой скрытной для чужих людей технологии, тот думает, что они впрямь растут так и зимой! Что Красноярск – это южный город-курорт! А мы ведь и вправду – курорт! На юге нашего Красноярского края вызревают, представьте себе, арбузы! А на севере края в середине лета лед не тает – как-никак Северный ледовитый океан! Вот какие мы огромные! В ширину – во всю страну!  

 

Тут наконец-то пришел и батюшка – седовласый мужчина лет 50. И начал с места в карьер:  

 

– Мир всем! Ну что же, не терпится рассказать вам, с чьих поминок эти самые конфеты, что перед вами на столе.  

 

– Чьих? – переспросили его мы.  

 

– История необычная... Тяжелая... Умер мой бывший знакомый... Ну как – знакомый... Так... Можно сказать случайный встречный... Вы же знаете, что мы, священники всего города, периодически по графику по очереди духовно окормляем сидельцев нашего городского следственного изолятора. Там своего постоянного священника нет – не положено его иметь внутренним распорядком. А сидельцам хочется и исповедаться, и душу излить, и святых даров причаститься в ожидании суда... сидючи в страшных в общем-то условиях. Порой просто в нечеловеческих! Вот и ездим мы в это самое СИЗО: там в отдельной комнате с разрешения самогО патриарха проводим даже как бы малую литургию, хотя там и нет алтаря... причащаем... соборуем болящих. И прочее. И вот на исповеди регулярно я выслушиваю от сидельцев их страшные про себя рассказы! Ведь КТО как правило сидит в СИЗО? Ну, есть, конечно, и заурядные воры, мошенники. Но и немало убийц! И они сообщают о себе ТАКОЕ!!! Один соседа убил – будучи мало вменяемым в тяжело пьяном состоянии. Другой жену, ему надоевшую, не просто дома топором зарубил, а расчленил ее в ванной и по частям тело потом ночами выносил на улицу и на разных свалках в разных углах города раскидывал – чтобы эти части собаки съели да птицы склевали... чтобы никаких следов от его жены не осталось! В общем узнаЮ такое, что потом несколько дней больным хожу! И уже мне самому горькую пить хочется! Лишь одно слава Богу: что священников в городе много, и мне слушать исповеди таких убийц приходится очень редко! А то бы у меня была бесконечная депрессия! Но это всё предисловие... А сама история такая: звонят мне неделю назад из больницы – и умоляют помочь тяжело раненому бойцу, герою СВО! Как мне сказали, по кличке Узбек – чтобы я его, значит, соборовал. Ну, делать нечего. Миссия – благородная. Приезжаю. Лежит в палате примерно 30-летний мужик – весь в окровавленных бинтах, без одной руки и ноги! Врачи мне казали, что он потерял еще и один глаз. И вот этот практически обрубок, какой-то говорящий получеловек мне признается:  

 

– Батюшка, я помираю... А вас я помню: вы к нам в СИЗО как-то приходили. Вы мне очень добрым тогда показались. Потому я именно вас к себе сюда и позвал. Упросил врачей, чтобы они именно до вас дозвонились. Спасибо им, что выполнили мою последнюю просьбу... И вам тоже спасибо, что пришли, меня, полумертвого, выслушать. Не побрезговали! Захотелось мне перед смертью у Боженьки прощенья попросить... и у Боженьки, и у бойцов моих, которых своими руками я же сам на смерть и отправил... Я же из СИЗО тогда, в прошлый раз, когда вы к нам приходили, в тюрягу после суда так и не попал – на фронт добровольцем записался. Вот меня и выпустили – привезли под конвоем, в наручниках на Украину. И меня над нами, зэками, уже в окопах взводным поставили – это когда "правильного" взводного задвухсотило, – ну то есть из законных, из офицеров. А я – что! Какой я военный. Я полжизни то в тюряге, то на зоне прочалился. У меня и образование всего 7 классов. Я в первый раз на зону по малолетке попал. Но если приказали взводничать, деваться некуда – стал "бугром". Ну и убило их, моих солдат, почитай, весь мой взвод – 16 человек! Полегли сразу! В атаке. В селе Отрадовка. На Донбассе. В лесополосе. Накрыло нас украинским, видимо, "градом". Или чем-то вроде этого. Нельзя было нам так атаковать – безоружным, с голыми автоматами при одном "рожке", совсем без гранат, а некоторые ребята даже и без броников. И без нашей артподготовки... Это же, получилось, что я лично отправил людей "на мясо! " Но ТАК мне приказал наш майор. А ему – из штаба. А я – что! Я всего лишь взводный. Мне что скинули сверху – я в ответ только: "Слушаюсь, гражданин начальник! Будем стараться, чтобы тики-так! " Приказ есть приказ! А иначе – расстрел! За трусость! За неисполнение приказа – нас об этом самым первейным делом предупредили, еще перед этапированием в самолет, на Украину. Ну, побежали. И успели мы тогда прошмыгнуть только метров триста. И тут – "град"! Море огня! Когда пришли в себя, устроили перекличку – кто живой. Ну и стало ясно, что укр уложил сразу 16 человек – "двухсотыми". А уж сколько "трехсотых" вышло – и не знаю! Не считались... не до того уже было! Раненых бросили – ну их на х...! Уже не до них. Лишь бы самим спастись! И побежали мы – назад, к своим. А у меня после "града" в глазах – муть! Ничего не соображаю! Контужен! Вот и настрёмил своих фраерков побежать не туда, не в ту сторону. А они тоже после "града" все контуженные! Ничего не соображают! Лесополоса кончилась, дальше – ровное поле. Тут бы, в "зелёнке, нам бы остановиться. А мы – нет! Всё равно бежим! Да не туда... незнамо куда... И тут нас засекли еще и хохляцкие дроны. Мы – врассыпную. Но в чистом поле от дронов скрыться – хрен! Там нас убило еще несколько. Опять же – не считались... Всем было уже до фени! Сам я выжил только чудом! Дроны на меня сбрасывали гранаты несколько раз! Самые первые раскрошили мне одну руку. Затем получил осколки еще в ногу, и в живот, и в пах. Они добили бы меня всего, да я их обманул – притворился мертвым. Дроны потом долго летали надо мной – разглядывали: двухсотый я или еще дышу... А когда все улетели, я переполз в какой-то хутор, в сад. Там спрятался под деревьями. Сам себя кой как одной уцелевшей рукой перевязал. И пополз дальше. И так полз 2 недели! Первых дня три-четыре полз опять по посадке, ночевал в пустых блиндажах. Умирал без воды! Потом повезло: возле уже вонючего разложившегося трупа не известно чьей армии – наш, не наш... нашел солдатский рюкзак, а там фляжка с водой! Впервые напился! Потом стало уже чуть полегче: нашел еще несколько рюкзаков с водой и немного еды. И вот так полз я 13 дней! За это время удалось съесть всего один сникерс и три конфетки. И живых вокруг никого! Одни лишь гнилые трупы... И вонь от них! Вонь! Невыносимо! В лесопосадке уже свежую хвою жевал – живот от голода сводило! А она – горькая!.. А воды опять нету! Батюшка, прошу: помолись за меня – попроси у Бога для меня прощения: я столько живых фраерков загубил! – и сам плачет! Аж рыдает! Слезы его душат! Говорить не может! И это при том, что он на гражданке незадолго до этого родную мать убил! И тогда он по ней совсем не плакал – мне потом про это охранники в СИЗО рассказали, кто его там еще помнил, когда я туда в очередной раз на службу приехал. Весело тогда он сидел: с шуточками-прибауточками! Даже перед сокамерниками хвастался: вот дескать какой я крутяк: "Родной матери не жалко, посвистываю себе! Сижу – не тужу! " А тут перед смертью, в больнице, вдруг вон как всё в его душе откликнулось! Испугался он смерти-то своей! Осознал вдруг, что будет ему на том свете вечный ад! Потому и рыдал! Не убитых им людей – нет! – только себя самого ему было жалко! Выродок – он и есть выродок! Блевотина! Отрыжка посмертная! – это когда человек уже покойник, а из его желудка газ от еще теплой пищи выходит наружу. Ну, я его, разумеется, подбодрил перед смертью-то: мол, обещаю тебе столь усердно за тебя молиться, что Бог тебя не просто пожалеет, но ты еще и выздоровеешь! И проживешь еще 50 лет! Не меньше! Гляжу в его глаза – а они у него уже и не блестят как у живого... мертвеют... Да таково уж наше призвание священническое – обнадеживать умирающего... каким бы при жизни он ни был мразью! Лгать ему, глядя ему прямо в его угасающие очи... и убеждать его, чтобы верил он только в лучшее! Надеялся. Не унывал... Но он таки был прав...  

 

– В чем? – не понял я.  

 

– В том, что верно почувствовал, что смерть к нему пришла... Я был у него тогда поздно вечером. Умер он. Той же ночью. Через пару часов после моего лживого обнадеживания... Сегодня как раз 9 дней его кончины. Так что едим мы сейчас не просто сладкие конфеты, а те, что были куплены отцом этого беспутного зэка по кличке Узбек, которого я в больнице перед его смертью соборовал... который убил свою мать... а потом, чтобы избежать тюрьмы, пошел на фронт и уложил там весь свой взвод... и лёг вместе с ним сам... Конфеты эти с поминок этого самого солдатика... славного героя СВО!.. и не будет ему никакой вечной памяти! – это уж мне поверьте! По крайней мере я только так у Бога просить для него стану! – хотя нам, священникам, так говорить перед паствой не положено!..  

 

– А как вы узнали, что это поминки того самого раненого зэка, которого вы в больнице соборовали? – спросил я.  

 

– Так ведь там, в палате, я тогда не наедине с умирающим был. У его кровати тогда еще и его отец сидел. Он меня потом разыскал и рассказал мне в подробности, как его сын после моего соборования умер... А сегодня утром он опять ко мне пришел и принес для поминания его беспутного сына, героя СВО, вот эти самые конфеты... с которыми вы здесь благодушно чай попиваете...  

 

За столом повисла тяжелая тишина... Всем нам стало стыдно за то, что мы только что делали... будто мы в чем-то были впрямь виноваты...  

 

– Да нет, вы чай-то пейте, пейте – приободрил нас священник. – Мертвые – к мертвым, а живые – к живым! И никогда нге унывайте! – одиннадцатая заповедь! И конфеты без всякого зазрения ешьте. Для того они в церковь и были принесены: чтобы как можно больше человек помянули ушедшего... и долго его потом помнили... Я ведь зачем вам всё это так трагично рассказал? Чтобы ПОТРЯСТИ вас! Чтобы совесть ваша, совершенно ни в чем происходящем ТАМ не виноватая, тем не менее вас мучила! Не давала вам покоя. Будоражила! Без совестливости мы уже вовсе и не люди... И вот ведь что еще обидно: пройдут годы – забудется и это... Покружит ветер, покружит, и всё опять вернется на круги своя... И память людская осядет, как пыль... И новые поколения будут ходить по этой памяти как по пыли... И еще досадливо станут стирать ее с обуви своей! Морщиться, что она содержать себя в чистоте им мешает... А содержать чистой нужно не обувь, а – душу свою! И совесть! И останется от нас, нынешних живых, от деяний, от великих кровавых страстей наших – одна лишь мертвая пыль... И лежать ей, уже никем и никогда не тронутой, только в самом дальнем и заброшенном углу самого дальнего и заброшенного кладбища самой дальней и заброшенной российской деревни... – такова вся суть жизни нашей многострадальной человеческой... – неожиданно прочитал священник нам свою проповедь...  

 

 

 

 

 

Вечером, когда мы вернулись в квартиру моих друзей, я распросил Василия поподробнее:  

 

– А ты кем в армии служил? На пенсию ушел в каком звании?  

 

– Майором. А служил в ПВО. Здесь же, в Красноярске.  

 

– А в чем заключались твои майорские обязанности?  

 

– Был оперативным дежурным командного пункта радиотехнического полка. Наш полк контролировал воздушную обстановку сразу всей Томской, Кемеровской областей, Красноярского края, Хакассии и еще Тувы. Сидел я в своем командном пункте и изучал оперативную обстановку неба, которая менялась каждую секунду.  

 

– Это – как? Поточнее бы.  

 

– Например докладывают мне, что обнаружен в небе неизвестный объект, и я за 5-10 секунд должен точно определить, что это: то ли летит косяк птиц, а то ли вражеский объект. И тогда я должен передать в штаб округа все оперативные данные по объекту, чтобы они там определились – сбивать его или не обращать на него внимания. Работа, я тебе доложу, очень нервная! Держала в постоянном напряжении. Ни секунды отвлечения от данных локаторов дальнего и ближнего действия. Ведь малейшее промедление, невнимательность, и можно пропустить атаку противника ядерным оружием.  

 

– И как? Были с твоей стороны ошибки?  

 

– Нет, крупных просчетов не было – иначе бы я ушел на пенсию не майором, а каким-нибудь жалким лейтенантишкой. И получал бы потом на пенсии гроши! Пронесло, слава тебе господи! "Лишних" звездочек с погон не скинули. Ведь главное в армии – что? – подмигнул он мне.  

 

– Что? – переспросил я. – Родину защищать?  

 

– Родина – это само собой. Но пока дело до защиты Родины дойдет, куча всяких неприятностей, а то и трагедий случится! И потому самое главное в армии – это правильно отписаться! Отвертеться! Отмазаться! Суметь переложить всю ответственность с себя на кого-нибудь другого. Пусть ОН – кто-то другой – за все случившееся отмывается! А тебе в любом случае нужно остаться чистеньким – чтобы не лишиться звездочек! А то, того гляди, и под трибунал не попасть! И так в русской армии было всегда! И так оно всегда и будет! Потому-то в армии такой бардак и творится! Потому что – страна ТАКАЯ! Будь оно всё трижды прОклято!!! Развалили и страну... И армию... И я был свидетелем того, как происходил плановый развал нашей ПВО. Да и всей армии в целом. И начал ее еще Горбачев. А поворотным пунктом нашего краха стал прилет Матиаса Руста. Помнишь посадку его самолетика в Москве, почти на Красной площади – точнее впритык к ней, на Москворецком мосту, возле храма Василия Блаженного. Не забыл еще?  

 

– Ну так еще бы не помнить! Вся страна тогда гудела – возмущалась нашей ПВО: как она смогла прошляпить ТАКОЕ?!  

 

– Так я тебе скажу честно: никто Руста тогда не прошляпил! Наша ПВО начала вести его с самого начала – когда он был еще в небе Финляндии. Когда только-только подлетал к нашей границе.  

 

– Почему же его сразу не сбили? Ведь это был такой позор для нас! Ну как же! Немецкий самолет беспрепятственно пролетел половину нашей европейской территории и приземлился прямо у стен Кремля! Причем в день праздника пограничных войск! Вот тебе и "границы на замкЕ! "  

 

– Были на замке! Пока этот замок при Горбаче не сняли. И не выбросили! Помнишь южнокорейский пассажирский самолет? Ну тот самый, который наши сбили на Дальнем Востоке при Андропове?  

 

– Как не помнить! Такое громогласное было ЧП! Из-за него тогда чуть ядерная война не началась!  

 

– Ну, война – не война... Это еще как поглядеть... Так вот. После этого инцидента Кремлем и Генштабом было принято специальное секретное решение: отныне пассажирские самолеты, нарушившие наши границы, не сбивать ни в коем случае! Ни в коем! Пусть себе летят, куда захотят! Во избежание международного политического, а то и военного скандала! Вот именно поэтому тогда Руста и не сбили. И позволили ему пролететь прямо над Кремлем – так сказать, над головой самогО Горбачева! Мишке бы тогда возмутиться! В ответ еще более укрепить оборону страны! Как это было при Сталине! Да и при Брежневе. А он повел себя как баба! Начал какие-то мирные переговоры с Западом... договоры... уговоры... Да он и есть – самая настоящая баба! И всё решал не он сам – сугубо единолично! Нет! А только посоветовавшись с его женой Раиской. А что с болтливой глупой бабы возьмешь?! Она ж к тому же еще и не образованная! Философский факультет закончила... Ну какая она решала?! Да еще в вопросах международной политики! Вот и довели и армию, и всю страну до последней крайности!.. – что теперь воевать уже с Украиной приходится... Я тебе не досказал, как дело с Рустом было. Так вот заметило его ПВО еще финское. Заметило – проследило, куда он направлялся: ага! К советской границе. Ну и пусть себе летит... И вдруг он исчез с их радаров! Еще на территории Финляндии. Над морем. Они – тыры-пыры! Растопыры! Спрашивается: куда делся нарушитель государственной границы? Найти его немедленно! Послали на поиски самолеты и вертолеты. И в море как раз примерно в месте его исчезновения с радаров нашли масляное пятно! И сделали вывод: самолет нарушителя разбился. А Руст – нате вам! Вдруг объявился живой и невредимый. И где? В центре Москвы! Как так! Кто позволил?! Наши начали следствие – и выяснилось: Руст не просто совершенно бесконтрольно пролетел над территорией СССР аж до Москвы! Но он летел именно над некоторыми секретным военными объектами! К тому же при посадке в Москве выяснилось, что у его самолетика полные баки! Как так! Пролететь более тысячи километров и не потратить ни капли горючки? Такое невозможно! Значит, он садился где-то. Уже на нашей территории. И не просто где-то, а там, где его заправили керосином! И не просто керосином, а именно авиационным! Значит, у него на территории СССР были сообщники – заранее подготовленные люди! Спрашивается: кто они? Как к нам попали? Когда? Как их смогло упустить из виду КГБ?! К тому же в западной печати сразу же появились фото, сделанные в момент, когда Руст только еще готовился к тому самому полету к нам: и он был одет в джинсовый костюм. А на хвосте его спортивного самолета не было никаких рисунков. Когда же он приземлился у Кремля, то на нем был уже оранжевый авиационный спасательный костюм – раз. И на хвосте его самолета уже был нарисован "толстяк" – атомная бомба! Т. е. Руст в открытую издевался и над нашим ПВО, и над нашими пограничниками, и над самим Горбачевым. Демонстративно показывал: что граница ваша – дырявая, и сбросить на нее с малой высоты ядерную бомбу пара пустяков! Далее следует целый набор фактов, которые невероятно совпали именно в момент прилета Руста! Над Москворецким мостом всегда висела паутина всевозможных проводов. Однако ровно за день до прилета всю эту паутину сняли. Всю! Разом! Ну ясно же, что тем самым готовили посадочную полосу для Руста! Но кто готовил? Какая служба? Кто дал такое распоряжение? Ответов так и не нашли... А когда Руст приземлился, то КГБ опять ни сном, ни духом! Никто его не арестовал. А комендант Кремля не додумался ни до чего лучшего, чем звонить директору Мосфильма и орать на него: почему он проводит съемки на Красной площади, не получив на то от него, коменданта, разрешения? Не всполошилась даже милиция, и ее лейтенантики спокойно взирали, как вокруг Руста собралась целая толпа москвичей и они берут автографы у Руста, фоткаются с ним – ведь иностранцы в те годы были еще в новинку! Даже в Москве! Это были все равно как пришельцы с другой планеты! И лишь через час после этого тесного общения с простым народом к Русту подъехали суровые люди в одинаковых черных костюмах и забрали его! Через час! То есть даже всезнающему и всевидящему КГБ понадобился целый час, чтобы хоть как-то прояснить обстановку и соответственно отреагировать! О чем всё это говорит? Только о том, что внутри СССР созрел заговор, который осуществлялся силами Запада в тесной связке с некоторыми нашими генералами и министрами. Т. е. СССР трещал по швам! Его разваливали сверху! Чиновники и военные высшего ранга! И Горбачев был лишь пешкой в их игре! Лишь постельной принадлежностью к его глупой бабе... И еще вот что: раз уж я начал рассказ со сбития южнокорейского боинга на Дальнем Востоке, то уточню интересную деталь: Запад тогда криком орал, что в самолете погибли сотни ни в чем не повинных мирных пассажиров! Боинг упал в океан, буквально через неделю японцы направили туда военный батискаф, который нашел остатки этого боинга: он спокойно себе лежал на дне, но вокруг него не было никаких человеческих останков, ни чемоданов и прочего багажа. Ничего! Вообще – ничего!!! Ровное дно, как в пустыне. Потом Запад начал рассказывать, что в этом квадрате океана сильное течение, которое всё и унесло. А тела людей были съедены рыбами. Ну в общем всякая такая муть, а не аргументы... А это значит, что этот боинг лишь был закамуфлирован под пассажирский самолет, проходило так лишь по документам, а на самом деле был военным и был напичкан разведывательной аппаратурой. Вот с чего начался развал и ПВО, и вообще всей нашей армии. Ну а то, что происходит с армией сейчас, прекрасно свидетельствует так называемое СВО. Конкретн: мы абсолютно бессильны в войне против их дронов. А вот укры готовились к ней заранее. Они просчитали всё! Точнее не они, конечно, а – Запад. И лично я все многочисленные провалы нашей армии отношу к тому, что она перенасыщена откровенными врагами – украинцами! Ведь каждый – КАЖДЫЙ – московский генерал имеет или жену украинку, или своего двоюродного брата-украинца! Или какую еще по родству седьмую воду на киселе, но имеет обязательно! Ведь не даром же сам Путин говорит, что мы и украинцы – один народ. Ну вот мы и получили: среди генералитета – масса предателей! И пусть они еще не все Россию предали, но потенциально готовы сдать ее абсолютно все! По крайней мере подкупить их – пара пустяков. Ведь вся же армия сейчас построена именно на коррупции – она только ею и скрепляется. Коррупция – это ее основа! Без "смазки" теперь ни один вояка в важных погонах, ни один гражданский чиновник с места не сдвинется...  

 

– Расскажи что-нибудь конкретное про генерала Лебедя. Ведь он же был вашим губернатором, – попросил я Василия.  

 

– Ты знаешь, мне кажется, что он тоже был – хохлом! По крайне мере его фамилия доказывает лично мне именно эту версию.  

 

– Неожиданная версия! Но – согласен! – воскликнул я. – Фамилия у него очень говорящая!  

 

– Типично хохляцкая. И навредил он русскому народу ой как немало!  

 

– Конкретно в чем?  

 

– Ну, конкретно – это самым первым делом подписанный им Хасавюртовские мирный договор с чеченскими бандитами. С бандитами надо – воевать! Уничтожать их! Всех – в ноль! Мочить в сортире! Как Высоцкий в фильме там говорил? – "бандит должен сидеть в тюрьме! " А Лебедь, видишь ты, – договариваться... Ну вот и договорился: все вооруженные до зубов бандиты остались после той, Первой чеченской, на свободе. За смерти тысяч наших солдатиков никто из них не ответил. А сколько чечены повырезали несчастных мирных русских – простых мирных жителей! Не счесть! Это так они вычищали для себя свободное исламское пространство – чистое от русских! А через несколько лет бандиты подкопили людей, оружия и уже сами напали на мусульманский Дагестан: дескать Дагестан тоже "не чистый" – там не действуют правила шариата. А на самом деле напали, чтобы исполнить свою вековую мечту: "расширить Ичкерию от моря до моря! " Чтобы создать новое гиперисламское ваххабитское государство – "Великая Ичкерия"! И опять новая война. Новые многотысячные жертвы!.. И кто главный виновник всего этого кошмара? Только он один – генерал Лебедь. Откровенный враг российского народа! А когда его Путин назначил нашим губернатором, так он и тут немало нам г*вна подложил!  

 

– Что еще такое он у вас натворил?  

 

– Да натворил уж! Такое не забывается!.. Красноярск в 90-х был ЕДИНСТВЕННЫМ городом в стране, где не было организованной преступности! Единственным! Ни одной ОПГ! Люди по ночам по улицам ходили спокойно – бандитов не было. Везде в стране в каждом городе их – море! А у нас – тишина! А всё почему? Потому что нашелся один умный человек – председатель тогдашнего крайисполкома. Он собрал всех только-только народившихся в 90-х в Красноярске мафиози и сказал им: "Мне плевать на Москву! Я растаскивать красноярские богатства по вашим карманам не дам! Либо легализуйтесь: создавайте официальное предприятие, фирму (называйте как хотите), платите государству налоги, и тогда ветер вам в паруса! Либо вот на вас мой цепной пёс – мой зятёк Толя Быков! По кличке Бык. А по другой кличке – Челентано: из-за его любви к импортным импозантным костюмам и рубашкам. А этот Бык сначала был никто! Ну вот совсем НИКТО! Закончил наш педагогический институт и работал простым учителем физкультуры в школе. Но ему повезло – женился на дочери этого самого председателя нашего красноярского крайисполкома, и тот позволил ему создать под прикрытием государства и милиции свою банду – которая уничтожала всех красноярских мафиози. Но и сама не беспредельничала. Таким образом именно Толя Быков спас от приватизации и уничтожения сотни наших заводов! Не сделал безработными тысячи людей! К тому же он создал свой собственный городской банк. И тот стоял прочней всех прочих других! В стране начался дефолт, сотни крупнейших банков порушились! Даже московских! Самых знаменитых! Люди потеряли все свои накопления, которые там хранили. А вот быковскому банку хот бы хны! Выстоял! И сохранил людям все их вклады. И еще честно выплачивал по ним проценты! Все мы на Толю тогда молились! И тут появляется новый губер – этот самый Лебедь. И что он делает самым первым делом? Ну конечно! Начинает войну с Быковым! И разоряет быковский банк подчистую! И мы все потеряли наши кровные!.. Весь город стонал! А Генералу – все равно! Он свое хохляцкое дело сделал – навредил русским! Все желали ему сдохнуть! И лежать без могилы – как собаке! Почти так оно вскоре и вышло – подох, скотина! Полетел на вертолете в другой город открывать что-то там построенное. А – весна, перевал в горах, был густой туман и на этом перевале недавно построенная ЛЭП, еще даже не нанесенная на карты. По крайней мере вертолетчики про нее не знали. Ну вертолет и налетел на провода! Погибли все. И ведь Лебедя предупреждали: лететь в такую погоду смертельно опасно! К тому же – малоопытный экипаж вертолета, не знакомый ему маршрут и всё такое. А Лебедь: "Нет! Я все равно полечу! Я – генерал! Я так решил! А мое слово – закон! " Ну и получил ему по Божьему закону полагающееся... Весь город, да что там город – весь наш край был его собачьей смерти рад!  

 

– А что стало с Быком?  

 

– А потом Быка нагнули: сначала отняли у него почти все его предприятия – он же много лет был самым богатым человеком всего Красноярского края! Потом и вовсе арестовали. А в этом году был суд и его уже совсем посадили! На 17 лет. И знаешь, за что? За двойное убийство, совершенное по приказу Быка его бандитами аж в 1994 году – ровно 30 лет назад! Во как! Так что теперь сидит когда-то всемогущий Толя Быков. И сидит крепко! Все-таки Москва его в конце концов переиграла!  

 

 

 

 

Наступил самый последний вечер, который я проводил в гостях у моих сибиряков. Вё уже за неделю было обговорено, обсужденО, и тогда я спросил Татьяну, может ли она объяснить, почему у нее такая необычная фамилия – ПотешОнкова? И ожидал услышать что-то невнятное, потому что происхождение своего рода и его семейного прозвища-фамилии мало кому в России известно, по крайней мере на сотни лет назад. А тут вдруг я услышал от хозяйки длинную и интересную историю. Которую и привожу здесь.  

 

Это было сотни лет назад в южных безбрежных пространствах Сибири близ Енисея. Никакой конкретной, прочерченной на карте границы России тогда еще и быть не могло, а были бесконечные степи, заселенные с южной и восточной сторон от Енисея киргизскими ордами-племенами, а с российской стороны заполненные даже еще не славянами, а крайне воинственными степняками, которые называл себя кайсАаками. Потом русские люди это малознакомое им слово переиначили на свой, удобный им лад, и со временем кайсаки стали именоваться сибирскими "казАками", а еще позднее и вовсе "казакАми". Кайсаки и киргизы были соседями. Даже перенимали друг у друга некоторые слова. Скажем, русское слово "есаул" – это от киргизского "начальник аула". Но все равно дружбы или даже малейшего намека на кратковременное перемирие между киргизами и кайсаками не было никогда. Более того, эти разноязыкие племена люто ненавидели друг друга и между ними шли бесконечные истребительные войны! – за владение новыми для них участками раздольной степи. Именно степь кормила их скот и в самую первую очередь лошадей, бескрайние стада которых паслись у обоих народов. И вот где-то 500-600 лет назад киргизский хан по имени Умьяр (или же Умар, или еще – УмЕр) приказал своей орде совершить очередной набег на соседних им кайсаков. Главной целью набега являлось пограбление чужеродного населения, уведение захваченных людей в полон и превращение их в рабов. Но Умер имел еще и личную выгоду – это пополнение своего огромного великоханского гарема новыми, молодыми и красивыми женами. А прежних, постаревших жен, уже надоевших ему, коварный хан убивал!!! – обвинял их в сварливости, в жадности, в воровстве его богатств, в измене ему с его слугами и охранниками, в заговоре против него и прочем – что, конечно же, было полнейшей выдумкой крайне подозрительного хана. Просто он не хотел кормить на свои деньги опротивевших ему женщин и их многочисленных рожденных от него, хана, детей. Но и не мог жен отпустить из своего дворца на свободу, к людям, потому что его бывшие жены непременно нашли бы себе новых мужей, а хан ни в коем случае не мог допустить, чтобы его бывшие рабыни стали принадлежать другим мужчинам и сравнивать постельные возможности его, Великого и Всемогущего Хана, с силой своих новых и куда более молодых мужей. Поэтому хан взаместо убитых постоянно пополнял свой гарем все новыми и новыми юными красавицами, доставленных ему из других, захваченных стран. При этом хан неуклонно требовал, чтобы никто из его киргизских воинов ни в коем случае не смел видеть лица ни одной доставленной к нему во дворец новой женщины – таковы были вековечные традиции киргизов. Узреть лицо будущей жены хана могли на всем свете только три человека – это родители невесты, а потом лишь сам хан. Поэтому все киргизки с детских лет носили на лице чадру. Всякий другой человек, хоть раз, даже случайно взглянувший на будущую невесту хана, должен был немедленно умереть – ему тотчас отрубали голову! А будущими невестами хана у киргизов считались абсолютно все незамужние девушки. Поэтому все набеги киргизов на кайсаков совершались глубокой ночью и при полностью отсутствующей или затянутой плотными тучами луне. Невидимые для врага киргизские всадники огромным черным роем налетали на темные хутора кайсаков! Врывались в дома и связывали арканами всех, кто попадался им на пути, а на головы им накидывали мешки. Когда же рассветало и становилось возможным по одежде различить мужчин от женщин, то с мужчин мешки снимали и вели их в киргизские селения пешком. А женщин так с мешками на головах и связанными руками клали поперек лошадей и всех их как можно быстрее доставляли в огромный шатер хана. И только там самый преданный слуга хана с повязкой на глазах снимал с женщин мешки и по очереди подводил каждую к хану. И уже там, без единого свидетеля, хан самолично отбирал изо всей новой партии женщин самых молодых и красивых. Они становились его новыми женами, а все остальные несчастные отправлялись исполнять обязанности вечных, уже до сАмой своей смерти, рабынь своих хозяев. Так в ханском гареме оказалась и совсем юная кайсачка по имени Мария. Хан дал ей новое имя – Марьям, на мусульманский лад, и назначил ее своей самой любимой женой. И вскоре она родила хану сына и назвала его Иваном. Впрочем Умер и знать не знал о русском имени младенца и приказал назвать его длинно и величаво – Кудайдан кийинки экинчи уулу, что звучало официально как ханский титул и на киргизском означало Сын второго после Бога, т. е. Сын Великого Хана! Однако для простоты ханские слуги звали ребенка коротко – Кудайдан. А Мария втайне от слуг хана, чтобы сын знал, КТО он по происхождению, называла его Кудайдан-Иван, когда оставалась с ним наедине. Делать в ханском гареме целыми днями было совершенно нечего, но все жены вовсе не скучали, а первейшим делом изучали сложнейшую Тайну Ханской Любви – разучивали соблазнительные танцы, чтобы возбудить хана, учились всегда ласково для него улыбаться, чтобы он в них не разочаровался. Но в самую первую очередь научались различать различные травы, которых были сотни, окропляли их всевозможными маслами и благовониями, привезенными в гарем со всего мира, и таким образом создавали воскурительные смеси – Божественные Фимиамы – которыми потом наполняли воздух вокруг себя и хана, когда он вдруг ночью приказывал какой-нибудь из своих жен прийти к нему и возлечь с ним на его ложе. Таким образом по нескольку бутылочек божественных фимиамов хранились в комнате у каждой ханской жены, и все жены упорно соревновались между собой в умении таким хитрым женским способом восхитить хана! А рецепты сотворения таких фимиамов каждая жена держала ото всех в строжайшем секрете! Мария-Марьям оказалась умелой мастерицей в этой самой науке Ханской Любви, потому что хан вызывал ее к себе на ложе чаще всех других жен и наедине с ней называл ее не Марией и не Марьям, а изящно переиначивал ее имя и говорил ей: "Ты – моё сладкое марево! "  

 

А в это время кайсаки готовили месть хану Умеру за его недавнее пограбление их кайсацких земель и уведение сотен кайсаков в полон. И по традиции перед каждым новым походом они обязательно обращались к своему старцу-праведнику и проповеднику по имени СЕрдий. Когда-то этот Сердий был храбрым и сильным мужчиной! Атаманом всех кайсаков! Под его предводительством войска кайсаков совершили немало успешных набегов на киргизов. При нем дисциплина в кайсацком стане была железной! – потому что любого воина за трусость в бою и нечестность к товарищам в мирное время он безжалостно карал – приказывал немедленно казнить! И никогда ни к кому не был снисходителен и не отменял вынесенный им смертный приговор! Вот именно за такую свою жестокость атаман и получил прозвище Сердий – сердитый, бесСЕРДечный. Когда же он постарел и ослаб и больше не мог быть главным и славным атаманом, то он стал служить Главным священником всех кайсаков, потому что обладал даром предвидеть будущее. Все кайсаки продолжали его и бояться, и уважать. А свое прежнее жестокое прозвище он сменил на христианское имя Сергий. Вот и на этот раз кайсацкие старшины и есаулы пришли в церковь к Сергию, отстояли литургию, приняли из рук праведника дары Божии, а потом поклонились ему до земли и попросили его предсказать исход их нового предстоящего набега на киргизов. И старец им сказал:  

 

– Вижу я вашу славную победу и бегство от ваших безжалостных сабель хана Умера. После поражения он убежит от вас в китайскую степь и позорно проживет там многие годы. А потом его убьет его же единственный сын! У него этому даже его имя соответствует – Умер, значит – умерший, убитый. А вы после захвата киргизских степей убивайте в ней всех непокорных! Плените покорившихся. За малейшее их ослушание порите их нагайками безжалостно! Но оставьте в живых и не причините никакого вреда только одному младенцу: его греческое имя ИвАнгелис. Чтобы вы запомнили его имя, поясняю: Иван – это и так вам всем понятно, а гелис – это "гелиос", что значит "солнце". Этот ребенок будет светиться изнутри счастьем! Вы сами невольно залюбуетесь им, когда его увидите. И сразу же его полюбите. Так не трогайте же его! Он – сын волшебницы Марии и рожденный ею от хана. Они оба проживает в ханском гареме в их Главном Ауле. Именно Ивнгелис потом, когда вырастет и заматереет, станет вашим новым атаманом и вобьет в могилу вечную нашу войну с киргизами. И тогда наступит у нас с ними Великий степной мир на сотни лет!  

 

Подивились кайсаки странному предвидению Сергия: какое еще там греческое имя может быть у каких-то язычников киргизов, которые знать никогда не знали, кто такие греки и в глаза не видали никаких святых книг, написанных также на греческом языке! Странно... Но тем не менее предречение Сергия запомнили крепко-накрепко! – как новую, одиннадцатую, заповедь! Потому что старец в своих пророчествах еще никогда не ошибался!  

 

И вот огромное войско кайсаков двинулось на киргизов и в кровавой битве одержало победу! Вся вражья орда во главе с ханом Умером позорно бросила свой Главный Аул и бежала в самую глубь степей, которые там, вдалеке, за горами-долАми, принадлежали уже не киргизам, а китайцам. При этом Великий и Всемогущий Хан Умер с ближайшими своими слугами бежал в ужасе так спешно, что оставил на пограбление кайсакам весь свой огромный гарем, а вместе с ним и свою самую любимую жену – кайсачку Марию с ее годовалым сыном Кудайданом-Иваном. После захвата кайсаками ханского гарема между кайсаками тут же начался дележ его двухсот с лишним жен. Для этого были устроены соревнования по скачкам, стрельбе из лука и прочему. Победитель в каждом состязании забирал себе в награду бывшую ханскую жену. И это было счастьем для кайсаков, потому что в поход они своих женщин никогда не брали. А эти походы длились иногда годами, и тут-то кайсаки заводили себе иных, чужбинных жен – временных, на годы войны. И случилось так, что юная Мария с ее Кудайданом-Иваном досталась кайсаку по прозвищу МалОй. Так его поименовали потому что ему едва минуло 17 лет и он в войске действительно был одним из самых молодых удальцов. Малой и стал иметь Марию-Марьям своей как бы законной, но тем не менее временной женой. Вместе с ней рос в его походной семье и ее Кудайдан-Иван, которого они называли теперь просто Иваном. Малой не обращал на "сына" никакого внимания, тем более все вокруг прекрасно знали что Иван на самом деле – сын самогО Умер-хана и в нем течет царская кровь! И когда-нибудь она обязательно выкажет себя... А значит, настоящим кайсаком он никогда не станет. Он был для МалОго совершенно чужим человеком. Однако малыш вырастал таким веселым потешным ребенком, что все кайсаки, у которых дома остались дети, нежно баловали Ивана, ласкали его, любовались его шалостями и быстро прикипели к нему сердцем! И все кайсаки, женатые по-настоящему, по-законному, не по-походному, вспоминали в эти минуты свой дом, своих родных детей и тяжко при этом вздыхали... Так потешный Иван и получил в войске прозвище – ПотешОнок.  

 

Миновало три года. Кайсаки уже вполне себе обжились на новом месте, но и не забывали, что эти земли – пограничные, а значит, спорные. И новая война за них возможна вот-вот... Именно так и случилось.  

 

– А-а! – невольно воскликнул я, вдруг прервав плавный рассказ Татьяны. – Так вот ты куда клонишь – рассказываешь мне о том, что твоя фамилия очень и очень древняя. Так?  

 

– Ну конечно, – подтвердила Татьяна, уже и сама увлеченная своим повествованием. – Ну, слушай дальше. И не перебивай. И вот разведчики с дальней заставы вдруг сообщили, что на кайсацкий стан движется киргизская орда – такая огромная, что ночью ее костры – во весь горизонт! От края до края! И против нее им ни за что не устоять! Кайсаки были готовы к немедленному уходу из своего временного стана-аула и вовсе не считали это отступлением. Они помнили, что этот их стан – это бывший Главный Аул киргизов, их окайсаченная на время, на-сейчас, столица и знали, что орда за его возвращение себе готова биться насмерть! Кайсакам же до Главного Аула дела не было никакого: вчера он был киргизским, сегодня он кайсацкий, а завтра может стать хоть вновь киргизским, хоть китайским – да хоть кого угодно! Не все ли кайсакам равно. Они не хотели за него умирать. Степь бескрайна! И отдельные ее клочки могут переходить из рук в руки сколько угодно раз. Кайсаки привыкли легко сниматься с места и при этом непременно выполнять страшный военный закон: своих временных – походных – жен, а также и рожденных от них своих детей с собой, в свой истинный дом на кайсацкой родине, никогда не брать – а убивать их на месте! Чтобы в родном кайсацком хуторе даже духу их не было! Чтобы не разбавлять свою тысячелетнюю кайсацкую кровь примесью крови враждебной – киргизской, восточной. Тем более что все киргизы по своей внешности – окитаенные, слегка узкоглазые, с помесью крови как китайской, так и более восточных народов. И этот внешний их типичный признак, узкоглазость, сохраняется потом из поколения в поколение и может через сотни лет и вовсе поглотить славянские черты кайсаков. Их самих, внешне абсолютно европейцев, превратить в киргизов – что для кайсаков было, конечно, недопустимо! Поэтому в стане кайсаков, как только им стало известно о подходе огромной орды, наступил день крови! В тысячах походных кайсацких мазанках рубящими ударами сабли по шее были безжалостно убиты все временные кайсацкие жены и их малолетние и даже еще совсем грудные дети! А головы их были тут же выставлены во дворе у порога, на земле – всем на обозрение: чтобы все желающие могли воочию убедиться, что "живого наследства", их потомства и жен, здесь не осталось ни одного человека! Спасения не было нигде и никому! Кайсаки вообще не считали киргизских женщин за людей! Никогда не привязывались ни к ним, ни к их узкоглазым детям. Вся их рожденная от них же, кайсаков, новая родня на войне роднёй традиционно отнюдь не считалась! Она была лишь попутным и естественным результатом их грубой мужской похоти. Временной обузой, которая суровым воинам к тому же постоянно только мешала, так как требовала от них добычи для новых ртов дополнительной еды и много семейного терпения. А всё, что временное, то всё равно остается чужим... И с этим при необходимости надо расставаться легко. Более того – уничтожать! И даже еще более того – уничтожать радостно! С лихой удалью! – чтобы потом никогда о потере не вспоминать. А если сердце однажды о былом с болью все ж таки и напомнит, то можно будет прилюдно молодецки ухмыльнуться в усы и сказать: "Эх! Как я лихо их всех тогда порубал – всю эту нечисть нехристианскую! " – чтобы эта часть некогда моего личного добра и "имущества" не досталась врагу и потом не усилила его орду. И лишь потом, оставшись когда-нибудь глубокой ночью наедине с самим собой, кайсаку залить свое тяжкое, греховное горе-воспоминание водкой!..  

 

Таков страшный закон войны, выработанный кровавой практикой и проверенный тысячелетним практическим опытом!  

 

И только в одной мазанке по шее женщины и ее дитя не полоснула блёсткая стальная сабля – это был дом Малого и Марии: Малой так и не смог зарубить ни свою жену, ни Потешонка... Нарушил вековечную традицию! Не выставил их окровавленные обезображенные смертным криком головы в пыль, за порог...  

 

Не увидев ожидаемой на улице картины, в дом Малого рано утром немедленно ввалились атаман войска и сопровождающие его несколько есаулов – чтобы проделать страшное дело уже самим! И обязательно на глазах Малого – пусть это послужит ему жестоким, но необходимым уроком! На будущее! Если на войне прикажет атаман кайсаку убить мать родную – тот должен без колебаний убить и ее! Война есть война! И тут времени на раздумья: выполнять страшный атаманов приказ или нет – уже не остается!  

 

А орда приближалась ежесекундно, и атаману раздумывать было некогда! Надо было убивать этих двоих в доме Малого немедленно! И атаман уже схватил Марию за волосы и занес вверх саблю – и... вдруг застыл на месте!.. и рука его медленно опустилась... То же самое случилось и с пришедшими вместе с ним есаулами: все они в полном оцепенении и отупении камнем застыли на месте, не имея воли сделать хоть одно движение... взгляды их стали бессмысленными... а они сами превратились в сущих годовалых детей... потеряли дар речи и только бессвязно что-то тихо мычали... Объяснение этой странной перемене с беспощадными вояками было простое: это Мария, узнав ночью от пьяного мужа – какая ей предназначена рано утром казнь, еще до рассвета воскурила фимиам, который когда-то предназначался для любовных свиданий с султаном и который потом всегда был у нее тайно припрятан – на всякий случай... И вот этот случай приключился. Дым от воскурения фимиама наполнил мазанку, и от его вдыхания потеряли волю и обессилели и Малой, и ее Потешонок, а потом и вошедшие в ее дом убийцы. Сама же Мария оставалась в полном сознании, потому что прикладывала к носу платок, смоченный в терпком уксусе, который разрушал действие одурманивающего сознание дыма. Мария, не дожидаясь, когда атаман с есаулами придут в себя, приказала Малому завернуть ее с ребенком в ковер и привязать его сбоку коня. Плохо соображающий Малой покорно выполнил ее приказ и, сев на другую лошадь, выехал со спрятанной женой и приемным сыном на площадь, где уже собрались тысячи всадников. Никто в суматохе ничего не заметил, а очнувшиеся через некоторое время атаман и есаулы уже ничего не помнили и возглавили отход войска. И только лишь их взгляды и их приказы были бессмысленными, словно исходили из уст людей в дым пьяных...  

 

Бежавшие от орды кайсаки скакали весь этот день и остановились лишь ночью. Во тьме Малой наконец-то высвободил жену с Потешонком из ковра, чтобы они смогли оправиться и поесть. Однако другие кайсаки их все ж таки заметили и немедленно донесли о случившемся атаману. Тот приказал привести Малого к себе. За это время атаман с есаулами наконец-то окончательно "протрезвели" от действия "волшебного" фимиама, пришли в себя, хотя из произошедшего сегодня утром так ничего и не помнили. Увидев доставленного перед его очи Малого, атаман вскипел на него злобой за то, что тот не выполнил святой для всех кайсаков обычай – убить свою незаконную иноземную жену с ее ребенком! Глаза атамана налились кровью! И он готов был сейчас же зарубить уже и самогО Малого, но тут Мария громко ПРИКАЗАЛА атаману:  

 

– Стой!  

 

Тот опешил! Еще никто никогда не посмел ему хоть в чем-то перечить и уж тем более что-ему приказывать! И он действительно застыл на несколько мгновений! Но их хватило, чтобы Мария ему успела сказать:  

 

– Атаман, помнишь наказ кайсацкого святого отца Сергия перед твоим походом на султана? Его великий приказ был: не причинять никакого вреда младенцу с греческим именем Ивангелис, он – сын волшебницы Марии и рожден ею от киргизского хана.  

 

Атаман растерянно огляделся по сторонам.  

 

– Да, да! Отец Сергий приказывал нам такое, – вдруг покорно подтвердили слова Марии все стоящие рядом есаулы.  

 

– Но при чем здесь ты?! – закричал атаман на женщину.  

 

– При том, что я и есть та самая волшебница Мария! А мой сын рожден от султана и зовут его вовсе не Потешонок, а – Иван, а по-гречески – Ивангелис: несущий благие вести. Иван-солнце! Если ты убьешь меня и сына, то тем самым ты нарушишь приказ Сергия и сам станешь преступником! И тогда отец Сергий прикажет убить уже тебя самого!  

 

Эта угроза подействовала на атамана ошарашивающе! Он медленно, с большой неохотой убрал руку от сабли, которой уже собирался замахнуться на Малого и Марию с ее сыном. А все есаулы впервые видели своего страшного в гневе атамана таким растерянным... И тогда атаман, сам не веря тому, ЧТО он творит, сгорая от стыда, отступил назад от костра, который освещал его и Марию, и поспешно скрылся в темноте...  

 

А потом на атаманском совете с есаулами этой же ночью было решено: как и было им ранее велено, доставить Марию с сыном к очам Сергия живыми и невредимыми. Так и сделали. И теперь уже Мария ехала не завернутой в ковер и привязанной к лошади, а скакала верхом, сама управляя лошадью и крепко держа сына в другой руке!  

 

Кайсацкое бегство было стремительным! Но орда двигалась еще быстрее и уже начала обступать кайсацкое войско с флангов, угрожая вот-вот его полностью окружить и уничтожить! Ситуация становилась для кайсаков смертельно опасной!  

 

Однако следующей наступившей ночью в атамане вновь вскипела и злоба, и обида: как какая-то презренная юная позорная наложница из султанского гарема посмела угрожать ему – непобедимому кайсацкому атаману!!! Убить ее за это! И он вновь приказал немедленно найти Марию с ребенком и привести их обоих на новый и скорый атаманский суд! Рядовые кайсаки бросились было исполнять приказ атамана. Но тут в ситуацию вмешались более разумные и куда более смелые есаулы – они не на шутку испугались, что отец Сергий за неисполнение его приказа спасти Марию с сыном прикажет убить не только обезумевшего, ослепленного бешенством атамана, но и их, есаулов, тоже! И, спасая свои жизни, есаулы спрятали Марию с Потешонком, спасли их от смерти.  

 

А через некоторое время, уже на рассвете, близко к кайсацкому лагерю подскакал ордынский всадник и выстрелил из лука в сторону кайсаков. Выкрашенная в красный цвет стрела вонзилась в землю. К стреле была привязана красная бумага, а на ней – текст. Поскольку он был написан золотыми чернилами, то его доставили сначала есаулом, а они поняли, что это – послание к кайсакам лично ордынского хана Умера. Хан приказывал кайсакам немедленно вернуть ему его сына Кудайдан кийинки экинчи уулу. А им всем предлагал немедленно сдаться! Если они согласятся, то он обещал им, что их мертвые тела никогда не попадут в землю. Если же они не исполнят его приказ до сегодняшнего полудня, они будут окружены ордой и все убиты! Есаулы знали, что Иван-Потешонок – это единственный оставшийся в живых сын Умера. Все остальные его сыновья вместе с его гаремом три года назад попали в плен к ним, к кайсакам, и были убиты. И еще есаулы прекрасно понимали, что за единственного своего сына хан будет драться как зверь! Пощады не будет никому! Судьба же Марьям хана не интересовала нисколько: поскольку его бывшая жена в кайсацком плену открыла свое лицо тысячам мужчин – тем самым она стала для хана нечистой! И он ее презирал! И желал ей, по киргизским обычаям, только одного – смерти!  

 

Есаулы отнесли послание Умера к атаману и надеялись, что тот проявит благоразумие и вернет хану Потешонка. Но атаман был человеком упертым! Привык своих приказов не пересматривать и вновь приказал продолжать бегство от орды, а Потешонка хану не выдавать! Есаулы поняли, что это – самоубийство! Что живыми из окружения им не выбраться ни за что! Оглушенные глупостью атамана, они покорно и молча удалились. Но не разошлись каждый по своим сотням, а встали в кружок в стороне ото всех и недолго советовались. Затем они вызвали к себе своих сотенных – их прискакало несколько десятков человек, и они по знаку есаулов все разом набросились на атаманову охрану и скрутили веревками их всех! Точно также связали и атамана. Привязали его к коню и сказали своему бывшему главному командиру:  

 

– Когда ты был с умом, мы тебе подчинялись. Когда ты стал дурак, мы подчиняемся только Богу! А он велит нам вернуться домой всем живыми! Не обессудь. И бог с тобой! – хлестнули коня с привязанным к нему атаманом! И конь помчался в степь, в сторону ордынцев. Следом за ним они пустили и другого коня – молодого красавца царственно белого окраса, аж шелково лоснившегося на ярком солнце! На нем сидел Потешонок. На прощание есаулы сказали ханскому сыну:  

 

– Езжай к отцу – нам ты без надобности. А может, нам, кайсакам, когда еще и пользы принесешь...  

 

Кайсаки проявили благородство и Марию к ордынцам не пустили – там ее ожидала только позорная и мучительная смерть от руки свирепого хана! Этого они допустить не могли! Ведь Мария по рождению была все-таки не киргизка, а своя – кайсачка, когда-то уведенная киргизами в полон.  

 

После этого все кайсаки вновь вскочили на лошадей и вновь понеслись к родному дому, за Енисей. Они понадеялись на благородство Умера: что тот в обмен на сына исполнит свое ханское обещание и не перебьет их всех в неравной битве. Так и случилось. Все кайсаки успешно вернулись домой живыми. Не обманул хан и в своем обещании не предавать земле тех, кто попадет к нему в плен. Бывшему кайсацкому атаману, которого ордынцам выдали есаулы, он приказал войти в лодку. Тот покорно послушался. Гребцы доставили лодку на середину степного соленого озера. Там атаману связали за спиной руки и толкнули его в воду: так атаман, как ему и было обещано, даже мертвым не попал в землю – его тело плавало в воде, пока его не съели рыбы...  

 

Восточная изворотливая хитрость и умение переиначивать смысл даже самых простых фраз не знает пределов!  

 

Ну а дальше всё было очень просто: Потешонок вырос в ханском отцовом дворце. Жил в холе и неге, и Умер в нем души не чаял, поскольку тот был его единственным наследником. Но Потешонок все равно несмотря ни на какие заботы о нем люто ненавидел отца! Хотя и не подавал виду. Как истинно восточный человек он тоже научился от китайцев говорить одно, в переднем уме держать другое, лицом показывать третье, а в заднем уме сохранять четвертое – прямо противоположное всему прежнему, и при этом глазами и сладкой улыбкой выражая каждому своему собеседнику якобы полное с ним единодушие и любовь! Отчего собеседник прямо таки таял в разговоре на глазах и начинал считать слушавшего своим лучшим другом! А ведь это именно отец разлучил Ивана с матерью, которую Иван продолжал тайно любить и о которой не забывал ни на минуту! Но на все просьбы Ивана вернуть Марию от кайсаков обратно в киргизский аульский дворец, к сыну, хан отвечал только одно:  

 

– Нет! Здесь ее, нечистую, опороченную, ждет только одно – немедленная смерть!!!  

 

Когда же Умер постарел, а Потешонок вошел в полную силу, то сын не стал дожидаться естественной смерти отца, а составил заговор и вместе со своими сторонниками ворвался однажды к нему в спальную и самолично убил спящего проклятого Умера! И после этого жизнь потекла по правильному руслу: Потешонок наконец-то встретился с Марией. По этому поводу прямо на берегу Енисея был совместный кайсацко-киргизский царский пир! И между кайсаками и киргизами наконец-то начался Большой Мир! Который продолжается до сих пор. И превратился уже в традицию: два приенисейских народа интересы друг друга свято блюдут и никогда друг другу ни в чем не препятствуют!  

 

– Вот такова история происхождения мой фамилии, – заключила Татьяна. – Ну, и еще можно добавить, что Енисей назван так еще древними римлянами от переиначенного слова Энисай, т. е. Двуликий Янус: для римлян там, в Сибири, жили двуликие, хитрые узкоглазые восточные люди с другой верой, с другими традициями – внешне как бы и люди, но в то же время для римлях человекоподобные нЕлюди...  

 

– А потом твои предки еще в чем-нибудь прославились? – спросил я ее.  

 

– Да, – ответила она и достала из книжного шкафа большую фотографию в рамке. – Вот. Смотри. Это мой прадед. Он в революцию воевал за белых. Вступил в казацкую армию атамана Семенова, но в конечном итоге они проиграли, и прадед отступал с ними до Китая. Там атаман Семенов не успокоился, совершил политический переворот и отобрал у китайцев их северные территории! Теперь они называются Монголией. Но там была такая непроходимая дикость! Всевозможные эпидемии, нищета! Что с аборигенами поделаешь – одно слово: степняки... И тогда многие семеновцы и прочие белые ударились в эмиграцию и расползлись по всему миру: кто уплыл в США, кто в Австралию. А вот мой прадед не смог жить на чужбине, без своей оставленной им семьи. Его тянуло домой. И он вернулся в СССР. И его тут же арестовали и расстреляли...  

 

– Да... необычная история. Такого и не выдумаешь...  

 

– Вот и напиши про всё это рассказ – ты же мастер на такие дела!  

 

– Надо подумать... – отозвался я...  

 

 

 

 

На другой день я уезжал домой. На вокзале, уже возле вагона Татьяна сказала мне:  

 

– Мы тебя принимали как своего лучшего гостя не просто так: теперь с тебя – обещание! Поклянись, что напишешь про эту поездку рассказ. Как? Выполнишь? Не обманешь?  

 

– Обещаю: не обману! Вот приеду домой, всё еще и еще раз обдумаю и напишу...  

 

И вот я свою клятву не нарушил: что обещал – выполнил!  

 

| 10 | оценок нет 15:34 26.09.2024

Комментарии

Книги автора

Причина моей ненависти...
Автор: Aristarhgraf
Новелла / Приключения Сюрреализм Хоррор Чёрный юмор
Аннотация отсутствует
Объем: 0.05 а.л.
22:13 08.02.2025 | оценок нет

Очебурашивание мозга
Автор: Aristarhgraf
Очерк / История Психология Публицистика Хоррор
Аннотация отсутствует
Объем: 0.088 а.л.
13:12 07.02.2025 | 5 / 5 (голосов: 2)

Фальш-Мадонна. Траурная элегия
Автор: Aristarhgraf
Рассказ / Приключения Психология Публицистика Реализм События
Аннотация отсутствует
Объем: 0.3 а.л.
03:42 29.01.2025 | оценок нет

Ее могила - облака...
Автор: Aristarhgraf
Стихотворение / Лирика Философия
Аннотация отсутствует
Объем: 0.01 а.л.
17:23 28.01.2025 | 5 / 5 (голосов: 1)

Все псы хотят из кошек колбасы
Автор: Aristarhgraf
Стихотворение / Абсурд Байка Мистика
Аннотация отсутствует
Объем: 0.005 а.л.
19:11 27.01.2025 | оценок нет

Еще раз про любовь...
Автор: Aristarhgraf
Другое / Лирика Психология Эротика
Аннотация отсутствует
Объем: 0.1 а.л.
14:11 23.01.2025 | оценок нет

Весь нынешний мир создали евреи. Легенда
Автор: Aristarhgraf
Очерк / История Мистика Философия
Аннотация отсутствует
Объем: 0.151 а.л.
17:39 06.01.2025 | 5 / 5 (голосов: 2)

Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.