FB2

Командировка

Рассказ / Проза
Аннотация отсутствует
Объем: 0.636 а.л.

Игорь Шестков  

 

КОМАНДИРОВКА  

 

Приехал в город Ц на поезде. На вокзале, построенном еще во времена Третьего Рейха, купил и съел маленькую шоколадку. KitKat. Вкусно! Настроение сразу улучшилось.  

Осмотрел две могучие коленопреклоненные бронзовые фигуры в главном зале. Оказалось, это шахтер и слесарь. Что-то подобное я видел в раннем детстве в «парках культуры и отдыха» моей давным-давно оставленной родины. Это были реликты сталинской монументальной скульптуры. Обычно сделанные из гипса. Поэтому дородные пятиметровые рабочие и колхозницы, спортсмены и военные часто не имели голов или рук. Внутри они были пустые и грязные. Там жили черви, пауки и насекомые.  

 

Приехал я из Нассау. Это там, где источник с целебной водой и замок с знаменитой башней-бергфридом.  

В Нассау находится генеральная дирекция нашей фирмы.  

Приехал в сумерки. И решил прогуляться по городу, дойти до гостиницы пешком. С собой у меня была только увесистая спортивная сумка.  

Шел, шел по главной улице города, напоминающей длинный-предлинный коридор огромного здания. Магазины еще работали, витрины их сверкали разноцветными огнями, но их посетители и продавцы вели себя странно. Все они стояли, не двигаясь, как манекены, и только тогда, когда я проходил мимо них, начинали двигаться, жестикулировать, говорить друг с другом.  

Лица покупателей походили на демонические маски. Широкие курносые носы, выпученные глаза, отвисшие красные уши… что это тут, в Ц, творится? Карнавал устроили? Или это у меня в голове карнавал?  

Стар я стал для этих командировок.  

 

Послезавтра я должен был ехать дальше, в Дрезден, а оттуда в Берлин.  

И в Дрездене, и в Берлине работают наши уважаемые поставщики, их надо было навестить. Поприветствовать. Успокоить.  

И в Берлине, и в Дрездене я мог остановиться в одном из апартаментов, принадлежащих нашей фирме, там меня ждали уютные отдельные комнаты с двуспальной кроватью и шкаф с свежевыстиранным бельем, выглаженным костюмом и прочими необходимыми для командированного вещами. А в городе Ц я вынужден был остановиться в гостинице, хотя терпеть этого не мог. Гостиница принадлежала туркам и называлась «Золотой рог». В холле и коридорах ее висели фотографии одноименного залива, Босфора и Мраморного моря. На обед там неизменно подавали мясо жареных пеламид. Не пять звездочек конечно, но хотя бы тараканов и клопов там не было. Зато была биллиардная комната и сауна с девочками по заказу. Как-нибудь продержусь две ночи.  

 

На завтра у меня была назначена встреча с руководством филиала нашей фирмы, находящемся тут, в городе Ц. Я должен сыграть роль почетного гостя на торжественном собрании ведущих сотрудников филиала, посвященном его 33-летнему юбилею. Черт бы побрал все эти юбилеи.  

Там я должен был раскланиваться, улыбаться, умиротворенно кивать головой, надувать щёки, а затем торжественно передать горячие приветы и добрые пожелания сотрудникам филиала от дирекции в Нассау и лично от шефа… и вручить всем членам правления скромные подарки. Одинаковые для всех. Золотые наручные часы с золотыми же браслетами. Все остальные приглашенные на собрание сотрудники получат от меня по паре платиновых запонок с бриллиантами. На обратной стороне часов и на запонках красовались выгравированные эмблемы нашей фирмы. Башня замка в Нассау, фигура ундины и звезды вокруг ее головы. Это позволит списать стоимость подарков с налога. Якобы эти предметы с эмблемами выполняют функцию рекламы.  

Рядовым работникам фирмы уже вручили по тысяче евро в серебряных конвертиках с эмблемой фирмы и цифрой 33.  

 

После окончания совещания я должен был пойти на парти для избранных сотрудников в ресторане, которое устраивала жена председателя правления филиала Рихарда М, узкоплечая, но грудастая и сексапильная не по годам, чрезвычайно в себе уверенная Моника, как она часто сама себя аттестовала, «дочь раскаявшегося нацистского преступника». С развлекательным представлением, икрой и шампанским.  

Рихард, высокий, поджарый, благородно седеющий брюнет с удивительно выпуклым затылком, не без успеха изображающий аристократа (хотя был сыном мельника), возглавлял филиал все 33 года его существования и собирался делать это еще семь лет. К вящему неудовольствию шефа и его окружения в Нассау. Потому что филиал в Ц уже почти три года не приносил прибыль, а тянул деньги из других филиалов. И хотя Рихард яростно отбивался от обвинений в безделии и халатности и валил все на заметно упавшую в стране из-за эпидемии ковида и длящихся войн в Украине и на Ближнем Востоке конъюнктуру и выросшие цены, все были уверены, что большая доля ответственности за потерю прибыли лежит лично на нем и на горе-менеджерах, которых он протащил в члены правления филиала против воли совета директоров в Нассау.  

Моей главной задачей было вежливо, но строго довести до М, что руководство желает с честью и щедрым отступным (ему предлагали кейс с полутора миллионами евро нигде не учтенных денег) проводить его на досрочную пенсию. В том случае, если он добровольно уйдет, предварительно уволив всю свою менеджерскую команду.  

В нашем последнем разговоре шеф подчеркнул: Ваша задача – не грозить, не давить, не вступать в дискуссию, а только кратко и сухо проинформировать. И сразу же закончить разговор.  

 

Кратко проинформировать... Легко сказать!  

Поговорить минутку и раскланяться?  

Рихард конечно разразится словесным поносом, а затем побежит, поджав хвост, жаловаться Монике. Он всегда так делает, когда трусит, позабыв об аристократической позе.  

А Моника выслушает его и наверняка решит, что… что все это интрига ее бывшего любовника Готтлиба С, переселившегося в Нассау и ставшего, неожиданно для всех, вторым номером в руководстве фирмы. И не просто интрига, а коварная и подлая месть за то, что Моника, устроив ужасный скандал, его бросила. Бросила и опозорила, голословно обвинив в коррупции. В интернет тогда попали несколько видео интимных сцен. И не только обычный секс, а еще кое-что, о чем и упоминать не хочется. Враги Готтлиба потирали руки от удовольствия, они полагали, что это конец его карьеры, что его ждут увольнение и суд, но вышло по-другому. Не было никакого суда. Непостижимым образом Готтлиб сумел убедить кого надо, что он чист как кристалл, а все остальное – клевета и поклёпы. И пойти на повышение. Стать главным помощником шефа, ответственным за кадры.  

Моника тоже отделалась легким испугом. Муж простил ей все, расстаться с ней он физически не мог, потому что психологически от нее зависел, да он и сам регулярно заводил шуры-муры с собственными секретаршами. Которых, ему подбирала все та же Моника. Секретарш этих, известных своими дивными фигурами и пышными волосами, меняли не реже одного раза в год. Возможно, из гигиенических соображений.  

Скверно то, что у меня с Готтлибом отношения так и не сложились, и я опасался, что он уволит меня и поставит на мое место своего дальнего родственника Джерома, орнитолога-любителя, долгое время жившего непонятно на какие доходы в Лас-Вегасе (злые языки говорили, что он работал там мальчиком по вызову).  

Недавно Джером заявился в дирекцию в полосатом костюме, розовой рубашке, с жгуче красным галстуком и с умопомрачительной малахитовой брошью, изображающей летящих гусей. Джером курил сигару и пускал кольца. Готтлиб забыл предостеречь его, шеф терпеть не может сигары.  

Учуяв сигарный дым, шеф как ошпаренный выскочил из своего громадного кабинета и заорал: Кто тут курит сигары? Уволю за три минуты!  

Джером прилип к стене коридора и стал плоским. А сигару прожевал и проглотил. Знакомые клерки тихонько посмеивались в кулак.  

 

В Нассау отдавали себе отчет в том, что Моника, заподозрив, что ее мужа гонит на пенсию ее бывший любовник, рассвирепеет и распустит слухи, порочащие дирекцию фирмы. Или обратится в прессу. Она была на это способна. Ее связи были известны всем. И ее лютый характер. Скандал мог сильно повредить фирме. Поэтому мне поручили поговорить и с Моникой, предложить ей смириться и замолчать. За скромную сумму в двести пятьдесят тысяч евро. Тоже из черной кассы. Наличными, разумеется.  

Оба кейса с деньгами я должен был привезти в город Ц в мой следующий приезд в случае согласия четы М на полюбовную сделку.  

 

Боюсь, простого и краткого разговора с Рихардом не получится. Скорее всего, он вцепится в меня как бульдог, возбудится, начнет говорить, говорить, валить все на других и выгораживать себя, потом изящно уйдет от темы и будет долго кружиться надо мной как ястреб. Успокоится только если увидит, что я нахожусь в предобморочном состоянии.  

Да и с Моникой все не так просто. Я знаю ее много лет, всякое бывало, просто так она меня из своих когтей не выпустит. Вначале выпотрошит, а потом нашпигует салом и положит в духовку.  

 

Ладно, ладно, как-нибудь справлюсь. Шеф не зря поручил мне это дело. Он знает, что я умею решать подобные деликатные дела. Или?  

Или все ровно наоборот и шеф уверен, что у меня ничего не выйдет, и он специально дал мне это задание, чтобы я срезался, а он потом мог все на меня свалить? И заменить меня противным Джеромом, безвкусным и нагловатым геем-ловеласом?  

Паранойя? Нет, такое возможно, я знаю шефа больше тридцати лет, он взял меня и еще нескольких бывших советских граждан на работу тогда, в середине девяностых, надеясь на то, что через нас фирма выйдет на российский рынок, что удалось только отчасти и закончилось бесконечным судебным разбирательством. Этого он нам до сих пор не простил. Уволил одного за другим всех бывших советских, а меня оставил. Припас на роль козла отпущения?  

Знаю ли я его на самом деле? Знаю. Бессердечный, эгоистичный делец. Готовый идти по трупам.  

Хотя, положа руку на сердце, какого ты бы хотел шефа на фирме вроде нашей? Романтика? Доброго, отзывчивого человека?  

С таким фирма прогорела бы уже через полгода, или власть в ней захватили бы подонки похлеще шефа. У нас таких достаточно. Зачем далеко ходить, половина дирекции... Господи, до пенсии еще три года. Надо как-то удержаться.  

 

Ну вот, опять разнервничался. Беззаботной прогулке пришел конец. Поспешу в отель, от греха подальше сдам сумку с золотом и платиной на хранение в сейф, приму ванну и продумаю каждое слово… каждое слово.  

Ничего я не продумал. Заснул в ванне как крокодил. Проснулся и не знал, где я. Представилось мне, что лежу на холодном каменном полу в маленькой комнатке без окна, напоминающей тюремный карцер. Из-за двери доносились стоны и храп томящихся в своих камерах заключенных.  

И еще я слышал – смех, свист и улюлюканье… публики из театрального зала.  

Испугался страшно. Вылез из ванны, растерся и тут же лег спать. Оставил свет в торшере. И перед тем как заснуть долго смотрел на репродукцию известной картины Айвазовского «Галатская башня в лунном свете», висящую на стене напротив кровати. Летал и летал над водяными просторами, садился как чайка на мачты парусных кораблей, облетел и дворец Топкапи, и храм святой Софии, и Голубую мечеть, и знаменитое творение Синана. Пил как амброзию лунный свет.  

 

Собрание в похожем на внутренность старинного комода овальном помещении филиала прошло великолепно. Я был спокоен и доброжелателен. Не строил из себя ничего, не кокетничал, не грозил. Просто выполнил свою работу. Не обращая внимания на то, что почти все присутствующие на собрании не были похожи на людей. Скорее они походили на шимнусов.  

Поприветствовал, раздал подарки. Члены правления наградили меня жидкими аплодисментами. По их напряженным вытянутым лицам я понял, что они ожидают, как нашкодившие псы, плохих новостей, а когда поняли, что ничего подобного не будет, оживились и разворачивали золотистую упаковочную бумагу с неуместным энтузиазмом и восторженными восклицаниями.  

Получившие в подарок платиновые запонки сотрудники подходили, жали руку, благодарили, похлопывали по плечу. Улыбались, показывая длинные кривые почерневшие зубы.  

Позволил себе съесть крохотный десерт. Крем-брюле. Восхитительный вкус!  

 

Сразу после совещания попросил Рихарда поговорить со мной несколько минут наедине. Он все понял и потемнел.  

Выслушал меня тихо, ни разу не перебил. Как-то кисло улыбался все время. Казался задумчивым. Почесывал серебряные виски. И не разразился словоизлияниями после того, как я закончил. Я догадался… он уже все знал.  

– Могу ли я рассчитывать на то, что после парти вы мне скажете, согласны ли на предложение генерального директора?  

– Да, да, дорогой Нильс. Полагаю, у меня нет другого выбора, я согласен. Позвольте мне еще немного подумать и посоветоваться с женой.  

– Разумеется.  

Говоря с ним, я старался не обращать внимания на то, что из его ушей несколько раз вылетали маленькие желтые мушки.  

 

Вот и весь разговор. А я боялся.  

Да, да он заранее знал все, что услышит от меня. Поэтому решил не валять дурака и не ломать комедию. Игра явно не стоила свеч.  

Ну что же, посмотрим, что скажет Моника. Ведь если Рихард обо всем осведомлен, то и Моника тоже. Я давно подозревал, что у нее есть свои источники в Нассау. Интересно было бы узнать, кто это. Может, Готтлиб нашептал? И они и не враги вовсе, а тайные сообщники? И он пытается помочь своей бывшей содрать напоследок побольше с фирмы. Никто не знает всей подноготной. Никто.  

Да, меня выставили дураком. Я должен был с серьезной миной сообщать М то, что ему давно известно. Ну и ладно. Мы не гордые. Нам за это зарплату платят.  

 

В самый разгар безобразного представления, когда все три демоницы-стриптизерши сбросили наконец с себя под барабанную дробь нижнее белье, обнажив вполне ординарную женскую натуру, подошел к Монике.  

– Не могла бы ты поговорить со мной наедине?  

Мы были на «ты» уже лет двенадцать. После того, как… неинтересно рассказывать.  

– Конечно, дорогой.  

Обдала меня душной волной удовлетворенной чувственности.  

Посмотрел на ее все еще милую, хоть и расплывшуюся в последние годы, мордочку. Не помогли пластические операции. Скулы округлились, губы стали похожи на жирных червей, а шея стала еще страшнее.  

Ни малейшего признака смущения или гнева! Какое самообладание!  

Неужели она смирилась с тем, что ее муж перестанет получать солидную зарплату? Играть заметную роль в жизни общества? Потеряет власть над парой тысяч рабов?  

Неужели согласится хотя бы на время переселиться в чудесный домик в Тоскане в получасе езды от Флоренции? Заняться там розами и тамарисками. Или вивисекцией домашних животных.  

Сели в уголке. Я сказал ей все, что должен был сказать.  

– Это все?  

– Все.  

– Ты говорил официально, по прямому указанию шефа?  

– Разумеется. Деньги и для твоего мужа, и для тебя привезу через неделю. Все честно. Суммы достойные.  

– Торговаться бессмысленно?  

– Ты же знаешь шефа. Если вы начнете торговаться, ставить условия, короче, ерепениться, он закипит от ярости. Не потому, что ему денег жалко, а потому что он не терпит, когда ему возражают.  

– Понимаешь, у нас нет выхода. Мой болван задолжал три с лишним миллиона евро. Об этом никто не знает.  

– Как это, задолжал?  

– Как мальчик, проиграл в карты. В Гамбурге, в частном клубе. Туда со всей Европы приезжают игроки на большую игру. И шулеры конечно тоже. Асы. Даже пытаться у них выиграть бесполезно.  

– Кому проиграл?  

– Кубинцу, мафиози средней руки из Флориды. Тот уже два раза присылал своих бандитов, требовал немедленно отдать долг. Грозил в третий раз прислать киллеров.  

– Боже мой! Знаешь, что бы я на месте Рихарда сделал? Поехал бы сам в Нассау и все без утайки рассказал шефу. На колени бы встал, если понадобится.  

– Ты же знаешь, Рихард не способен на это. Аристократ.  

– Извини, сколько стоит ваша недвижимость… и твои драгоценности?  

– Мы тайно справлялись. Стервятники как-то пронюхали про нашу беду и много не предлагают. Сговорились. Если все-все продадим, и дом, и тосканскую дачу, и мои изумруды, и платья, и даже коллекцию старинного оружия, которая досталась мне от отца, то вместе с теми деньгами, которые нам предложил шеф – только-только хватит оплатить долг. И мы останемся на нуле. Два никому не нужных старика.  

– А дети не помогут?  

– Дети нас проклянут за то, что мы их наследства лишили.  

– Будете жить на рихардову пенсию.  

– Не мне тебе объяснять, что мы еще не все кредиты погасили. На жизнь у нас ничего не останется. Впору бутылки собирать.  

– Прости, Моника. Поклянись мне, что ты сказала правду. Тогда я, как только приеду в Нассау, поговорю с шефом. Он вас на улицу не выбросит. Поселит в одной из квартир в доме на холме, принадлежащем фирме. Ты там бывала.  

– Клянусь, клянусь. Только я ему не верю. Ты же знаешь, какой он. Будет издеваться на публике и ногами затаптывать за каждый грош.  

– Так что же ты от меня ждешь?  

– Ничего не жду. Сообщи, пожалуйста, шефу сегодня же, что мы на его условия согласны, а когда приедешь в Нассау, постарайся поговорить с ним тет-а-тет, если будет желание, конечно. Попробуй разбить лед, пробудить в нем человеколюбие. Может быть, накинет нам миллиончик. Тогда мы выкрутимся и домик в Тоскане сохраним.  

– Человеколюбие?  

– Да.  

– Обещаю, что попробую, только вот согласится ли он… сомневаюсь. Хотя, может, прикинет все и согласится. Но не из человеколюбия, а по расчету. Не хотел тебе говорить, но ему постоянно нашептывают, что ваш филиал не приносит прибыли не из-за плохой конъюнктуры, даже не из-за скверного менеджмента, а потому что часть денег крадет Рихард. Или кто-то из его людей.  

– Если бы это было так, я не стала бы тебя ни о чем просить. Ты веришь мне?  

Моника сжала мои пальцы своими холодными, породистыми руками и проникновенно посмотрела мне в глаза. Так, наверное, смотрит пантера на олениху перед тем, как прокусить ей горло и начать лакать ее кровь. Я так смутился, что мурашки по коже забегали.  

– Конечно верю. Зачем тебе мне врать? Ведь правда рано или поздно вынырнет на поверхность.  

– Вынырнет, вынырнет, если не захлебнется и не утонет в омуте.  

 

Тут до нас долетели откуда-то дружные аплодисменты. Я расслышал крики: Утонет! Конечно, утонет! Браво! Браво! Бис! Гарри, опять тебя обдурили, иди теперь, выпрашивай у шефа для этих гадов еще один миллиончик.  

Я сделал вид, что ничего не слышал.  

 

Мы говорили еще полчаса… и чем дольше мы беседовали, тем меньше я верил Монике. Но о своем сомнении я ей ничего не сказал. Зачем? Сделал вид, что поверил каждому ее слову. На прощанье мы расцеловались. Так, что у меня закружилась голова.  

Моника сунула мне в карман пиджака крохотную коробочку для лекарств с изображением какого-то индусского бога на крышке. Я спросил ее, не виагра ли это.  

– Прими сегодня перед сном пилюлю, узнаешь. Позже мне спасибо скажешь. Редкое удовольствие. Эйфория. Подари потом шефу, пусть и он порадуется.  

 

Аплодисменты повторились. Кто-то крикнул из зала: Не слушай ты эту противную бабу. Проглотишь пилюлю и отбросишь копыта!  

И ведь не соврал. Это был цианистый калий в сладкой оболочке.  

 

Мы расстались друзьями, но я чувствовал себя распиленным пополам деревом. Почему? Потому что мой внутренний голос шептал мне, что Рихард – ворюга, а Моника – патологическая врунья-вымогательница. Вампирша.  

Потому что они явно разыграли для меня спектакль.  

Потому что это они продумали каждое слово, которое скажут мне, а я – нет.  

Потому что они бессовестно мной манипулировали. А я был не в силах им противостоять.  

И даже, если я по заданию шефа поеду во Флориду и найду там этого мафиози, и поговорю с ним, тот не скажет мне ни слова про карточный долг М. Хотя, скорее всего никакого флоридского кубинца не существует вовсе, все это сказки для того, чтобы меня запутать и разжалобить. Моника знала, что я однажды крупно проигрался в карты, поэтому и придумала эту ложь. Мне пришлось платить две трети месячного жалованья одному мерзавцу. Мало кто знает, правда, что через какое-то время этот человек погиб при невыясненных обстоятельствах во время туристической поездки в Таиланд. Точнее – утонул. На острове Самуи. Его нашли на белоснежном песочном пляже. На море даже волн не было.  

Странно, почему голоса называют меня Гарри?  

При упоминании этого имени во мне что-то вздымалось, поднималось, как поднимается при приближении к берегу цунами, и цунами это состояло из множества воспоминаний, спрессованных в одну колючую бурую массу. Но разделить их я не мог.  

 

Поздним вечером я послал шефу голосовое сообщение: Р и М с благодарностью приняли ваше предложение. Приветы передал. Подарки вручил. Продолжаю поездку. Н.  

Ровно через минуту от шефа на мой пейджер пришло письмо. Содержащее пять слов: Срочно. Приступить к плану Л.  

Как молотком по голове. Я ожидал чего угодно, только не этого. Все вроде бы шло нормально.  

«Приступить к плану Л» означало – «приказываю подготовить и быстро осуществить убийство Рихарда и Моники М». Так было между мной и шефом оговорено.  

Л – означало «ликвидация».  

Видимо во время моего отсутствия шеф получил от своих шпионов неопровержимые доказательства воровства Рихарда. Речь должна была идти об очень крупных суммах. Шеф взвесил все и пришел к выводу, что мирно отпускать вора и его жену, да еще и награждать их за воровство – было бы неправильно.  

 

Сломал и выбросил пейджер в местную речку.  

И опять услышал голоса.  

Они шептали мне: Не бойся, Гарри, укради в ресторане кухонный нож и перережь суке горло, или трахни ее, а потом задуши, а затем займись и ее муженьком. Отрежь ему его длинные пальцы.  

 

Для осуществления «плана Л» лично шефом был разработан специальный протокол.  

Он был родом из Швейцарии и любил планы, протоколы. Сын часовщика.  

Я должен был этому протоколу пунктуально следовать.  

Завтра, около одиннадцати, я должен был позвонить с уличного телефона по известному только мне номеру. Как только на том конце провода поднимут трубку, я должен был немного посвистеть. Услышав ответный свист, положить трубку.  

Это был сигнал. Вечером того же дня, в условленное время, я должен был встретить у городского собора человека в старомодной шляпе, невзрачной внешности, говорящего на саксонском диалекте. Он должен был подъехать к собору на подержанном «поло» с замазанными грязью номерами.  

В поясе у меня – на особый случай – хранятся наличные. Только двухсотевровые банкноты. Я должен был дать этому человеку восемь тысяч евро, а он должен был передать мне пистолет Глок с глушителем. Фабричные номера на этом пистолете должны были быть профессионально срезаны.  

Этот же человек должен был позже незаметно открыть мне дверь дома супругов М, предварительно отключив сигнализацию и убедившись, что в доме кроме них никого нет.  

Спальни супругов находились на противоположных концах длинного коридора. Я должен был вначале застрелить Рихарда, а затем Монику. Лучше – во сне. Так тише. Сразу покинуть дом. Пистолет бросить в речку.  

А мой сообщник должен был найти и украсть изумруды Моники, сымитировав ограбление, и зажечь дом. Затем он должен был уехать на своем «поло» из города Ц в сторону Рудных гор и пересесть на другой автомобиль, который загодя припарковал в гараже заброшенной фабрики велосипедов.  

А я должен был вернуться в гостиницу и постараться незаметно пройти в свой номер. Что было не так уж трудно. Ночью в холле обычно никого нет, ключ от входной двери лежал у меня в кармане.  

Таков был план Л.  

 

Позвонить по уличному телефону в одиннадцать часов мне не удалось.  

Все обнаруженные мной в окрестности гостиницы уличные телефоны были испорчены.  

На этот случай у меня был с собой мобильник без батарейки, принадлежащий давно умершему человеку. Я вложил в него батарейку, активировал его и позвонил, посвистел, дождался ответного свиста и уничтожил мобильник. Вынул из него батарейку, раздавил его ботинком и бросил в реку.  

Подойдя вечером к собору – понял, что припарковаться рядом с ним – невозможно. Тем не менее, мой сообщник появился у собора, хоть и с опозданием в четверть часа. Отдал деньги, получил пистолет. Через два часа мы встретились у двери в дом Рихарда и Моники. Человек в шляпе тихо открыл дверь.  

Он провел меня к тому самому коридору и показал пальцем на дверь спальни Рихарда. Я кивнул и достал пистолет.  

Спальня напоминала янтарную комнату.  

Рихард спал на массивной кровати из красного дерева с грифонами и сфинксами по углам и по-детски чмокал. Я приставил глушитель к его розовому, посеребренному волосами виску негодяя и мягко нажал на курок. Он даже не дернулся. Кровь из его развороченного черепа тут же залила атласную подушку с помпончиками.  

Я быстро вышел и поспешил к спальне Моники.  

Человек в шляпе помог мне сориентироваться.  

Спальня Моники была обита голубым шелком. Мебель – эпохи рококо.  

Моника проснулась из-за выстрела и недовольно смотрела на меня. Она была близорука. Контактные линзы лежали в специальной коробочке в ванной комнате.  

– Кто тут? Милый, это ты?  

Она не сразу разглядела мое лицо и пистолет. Эту крохотную заминку я использовал для того, чтобы всунуть дуло глушителя в ее полуоткрытый рот и нажать на курок.  

Пуля разорвала ее голову пополам. Меня сильно обрызгало ее синей кровью.  

Спальню убитой сотряс гром аплодисментов.  

 

И вот, я уже не в спальне Моники, а на дне глубокой подземной башни.  

Гигантская, сужающаяся книзу спиралевидная лестница с удивительными светильниками вела сюда прямо из главного зала дворца, в центре которого висел мельничный жернов вместо люстры.  

Рядом со мной стоял монсеньор и молча смотрел на меня сквозь круглые очки своими бесцветными глазами. Безразлично и отстраненно, как смотрит вечность на все достижения смертных.  

Моноспектакль мой подошел к концу.  

Я почтительно поклонился монсеньору и спросил его, можно ли мне подняться в свою комнату и вымыть лицо и руки. Невидимый театральный зал отозвался сатанинским хохотом.  

 

| 16 | оценок нет 22:18 21.09.2024

Комментарии

Книги автора

Лобстер 18+
Автор: Schestkow
Рассказ / Проза Хоррор Чёрный юмор
Аннотация отсутствует
Объем: 0.27 а.л.
22:24 10.11.2024 | 5 / 5 (голосов: 1)

Страчателла (рассказ в четырех частях) 18+
Автор: Schestkow
Рассказ / Проза Хоррор Чёрный юмор
Аннотация отсутствует
Объем: 2.329 а.л.
11:36 03.11.2024 | оценок нет

Середина сентября 18+
Автор: Schestkow
Рассказ / Проза Сюрреализм Хоррор
Аннотация отсутствует
Объем: 0.343 а.л.
16:46 10.09.2024 | оценок нет

Инфляция бумажной книги 18+
Автор: Schestkow
Эссэ / Проза
Аннотация отсутствует
Объем: 0.099 а.л.
18:40 22.08.2024 | оценок нет

О книге "Круиз" 18+
Автор: Schestkow
Рассказ / Мемуар Проза
Аннотация отсутствует
Объем: 0.377 а.л.
00:12 19.08.2024 | оценок нет

Мраморный дог 18+
Автор: Schestkow
Рассказ / Проза Сюрреализм Чёрный юмор
Аннотация отсутствует
Объем: 0.385 а.л.
12:11 08.07.2024 | оценок нет

Четвертая корона 18+
Автор: Schestkow
Рассказ / Проза Сюрреализм Хоррор Чёрный юмор
Аннотация отсутствует
Объем: 1.139 а.л.
17:43 24.06.2024 | оценок нет

Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.