Один в толпе

Запись первая  

Июль  

Всё началось два месяца назад. Я проснулся в своей съёмной квартире, как обычно сходил в душ, выпил кофе. Помню, завтракать тогда совсем не хотелось, поэтому я просто по-быстрому оделся и вышел прогуляться. На работу торопиться не нужно, у меня был выходной, а значит, можно было наконец немного отдохнуть и сделать все дела по дому, которые я давно откладывал. Неспешная прогулка в ближайшем парке входила в их число.  

На обратном пути я зашёл в магазин, купил немного продуктов и вернулся в квартиру. Почти вернулся. В подъезд я зашёл с кем-то из соседей, поднялся по лестнице на свой этаж. Всё было как всегда ровно до того момента, как я попытался открыть дверь квартиры ключом. Ничего не вышло. Я решил было, что сам не закрыл дверь или, что её взломали и меня ограбили. Перепроверил, дверь заперта. Попробовал снова, ключ не подходил. Можно было бы всё списать на хозяйку квартиры, которая внезапно решила поменять замки, но я уже давно знал эту женщину. Она бы точно такого не сделала бы без предупреждения и уж точно не тогда, когда меня не было бы дома.  

Я позвонил в дверной звонок. Спустя минуту дверь открыла симпатичная девушка, на вид моя ровесница. До сих пор помню тот странных разговор:  

– А вы к кому? – спросила она. В её взгляде явно читалось недоумение.  

Признаться честно, на какое-то время я замер. У неё были такие красивые глаза, никогда прежде я не видел такого оттенка – идеальная смесь зелёного и синего, почти изумрудный. Её глаза завораживали. Я был готов смотреть в них всю жизнь, но сейчас было вовсе не время думать об этом.  

– Прошу прощения, – наконец заговорил я и растерянно заглянул за дверь. Нет, это точно был номер моей квартиры. – Ошибся дверью.  

– И такое случается. Ничего страшного.  

Она улыбнулась. Я хотел было просто попрощаться, но сказал немного другое:  

– У вас очень красивые глаза. Хорошего дня.  

– И вам того же – услышал, когда уже направлялся к лестнице.  

Пока спускался на первый этаж, думал, что ошибся домом, чего раньше никогда не случалось. Но выйдя из подъезда, глянул на табличку рядом с дверью. И улица, и дом, и подъезд – всё было верным. Но почему тогда не подошёл ключ? Почему в квартире, которую я снимаю уже год живёт незнакомая девушка? Такое же невозможно.  

Я вернулся в парк, сел на первую попавшуюся лавочку. Мимо проходили люди: кто-то куда-то спешил, кто-то прогуливался сам, в компании друзей или с домашним питомцем.  

Я решил позвонить матери. Набрал нужный номер, послышались гудки. Спустя несколько секунд в трубке раздался знакомый голос.  

– Мам, привет, – я уже было обрадовался, – ты не представляешь, что только что произошло…  

– Молодой человек, подождите, – в её голосе был слышен добродушный смех.  

Я послушно замолчал.  

– Думаю, вы ошиблись номером. У меня абсолютно точно нет такого взрослого сына, а судя по голосу вы уже далеко не восьмилетка.  

Я убрал телефон от уха. Номер точно принадлежал моей матери, он ведь был сохранён в памяти телефона и подписан. Даже ответившая женщина говорила её голосом и в её манере. Но раз уж она говорит, что мой голос не похож на голос восьмилетки, значит, её сыну сейчас восемь.  

– Да, вы правы, – я попытался говорить так, будто и в правду просто ошибся. – Прошу прощения за беспокойство. Всего доброго.  

– Не страшно, молодой человек, – я был уверен, что на лице матери сейчас улыбка. – Всякое бывает. Хорошего дня.  

Звонок завершился, а я, как бестолковый, уставился в экран мобильного.  

Не помню точно сколько времени я тогда так просидел. Да и не важно это сейчас. Я сделал ещё несколько звонков: двум друзьям, начальнику и коллеге по работе. Звонил даже в химчистку, куда вчера отнёс своё пальто. Но никто из ответивших не знал меня, даже когда я называл своё полное имя и фамилию. Каждый разговор заканчивался тем, что я признавал, что позвонил не туда, и извинялся.  

Меня никто не помнил, никто не знал. В учётных записях на работе и в химчистке обо мне не было абсолютно никаких сведений. Меня будто никогда и не существовало.  

Несколько раз, вспоминая разговор с матерью, я думал, что каким-то образом оказался в прошлом, в том году, когда мне было восемь лет. Но затем я вспомнил, что в то время у мамы был другой номер телефона, начальник на работе ещё не был начальником – он сам говорил, что занял эту должность только за два года до моего прихода. Да и та химчистка открылась только полгода назад – я однажды сходил по нужному адресу, химчистка была на месте. А ведь то здание построили четь меньше года назад, а до того на том месте лет двадцать был пустырь – так говорил один из моих соседей, с которым я как-то раз разговорился, пока курил у подъезда.  

Спустя два месяца скитаний по городу я могу сказать, что заметил несколько любопытных вещей.  

Во-первых, каждый день люди, которых я видел и с которыми я говорил накануне забывают меня. Я проверял это: заходил несколько дней подряд в один бар, знакомился с барменом, рассказывал ему что-то о себе, и каждый новый день узнавал, помнит ли он что-то обо мне. Если бы помнил, точно посчитал бы меня сумасшедшим. Но он всё забывал. И каждый наш разговор становился знакомством. Как-то раз даже просидел в том баре всю ночь и старался всё время говорить с тем барменом. Около четырёх утра, я что-то ему рассказывал, а он вдруг посмотрел на меня ничего не понимающим взглядом и спросил с кем я разговариваю. Жаль, хороший парень. Думаю, мы могли бы неплохо подружиться.  

Во-вторых, наличка в моём кошельке каждый день обновляется ровно до той суммы, что была накануне. Поначалу я не обращал на это внимание, а потом вдруг понял, что наличные всё никак не заканчиваются. А если деньги и заканчивались, то на утро в кошельке была та же сумма, что и утром предыдущего дня. Это даже неплохо, всегда есть на что купить еду. Было бы сложно зарабатывать, учитывая, что новоиспечённый начальник и коллеги забывали бы меня каждую ночь.  

В-третьих, все мои документы недействительны. Это даже логично, раз уж обо мне никто не помнит дольше 24-х часов, и все записи обо мне стёрты, то и документы недействительны. Я мог бы назвать это проблематичным, если бы обо мне помнили дольше суток.  

Сейчас я скорее даже не живу, а просто существую. Я не понимаю, что именно и как произошло. Думаю, я просто смирился с тем, что внезапно стал никем. Мне кажется, что лучше бы я просто умер, чем жил вот так.  

Если кому-то вдруг покажется, что это весело – жить в одиночестве, когда о тебе никто не помнит и не запоминает дольше чем на день, – то я вас огорчу. Это совсем не весело. Это невыносимо.  

Первые недели три мне и самому казалось, что в этом нет ничего плохого. Неприятно, конечно, что все, кого ты знал внезапно забыли о тебе и больше никто, никогда не запомнит. Но взамен этому открылись некоторые возможности. Например, можно сделать что-то безумное и не совсем законное и остаться безнаказанным. Все воспоминания и записи об этом всё равно исчезнут, будто ничего и не было. Только не думайте, что я кого-то убил, до такого мне не позволили скатиться принципы, хорошее воспитание и адекватность, в конце концов. И никакие деньги я не воровал, банковские хранилища не взламывал.  

Как-то раз я остался на ночь в музее. Зашёл в одно время с последней экскурсионной группой, прошелся с ними по художественной выставке, а когда те уходили спрятался в одном из подсобных помещений. Не скажу, что это было лучшим моим решением, но в тот момент, я не придумал ничего лучше. Должно был только чудо спасло меня от обнаружения во время уборки и ночи в небольшой запертой каморке с инвентарём уборщиков. Уборщики отчего-то решили не заглядывать в эту каморку, а смотритель не перепроверил заперта ли дверь. Мне просто повезло, не более того. В итоге, я за ночь обошёл весь музей и осмотрел все экспонаты.  

А на днях я всё-таки совершил кое-что криминальное. Ночью, угнал чью-то спортивную машину и несколько часов гонял по улицам города. Затем вернул машину на место, удостоверившись, что до четырёх утра у меня есть ещё минут двадцать.  

Но, честно говоря, мне становиться всё тяжелее это переносить. С друзьями или семьёй не связаться, не познакомиться заново. Да и делать это бессмысленно – забудут всё на следующий день, словно никогда и не знакомились.  

Конец записи  

Запись шестьдесят пятая  

Сентябрь  

Новый блокнот с идеально чистыми листами. Да вот только блокнот далеко не новый и листы в нём не должны быть чистыми. Не знаю зачем вообще его купил тогда, записи обо мне исчезают даже из него. Он у меня уже два месяца, купил где-то в июле, и я делаю записи каждый день, но каждый день он каким-то образом очищается. Все записи исчезают. Каждая новая запись, как самая первая. Как и прочие странности, это поначалу казалось мне немного забавным. Но уж точно не теперь.  

Я устал от этого и совершенно ничего не понимаю! Что вообще происходит?! Сколько можно?! Почему это происходит именно со мной?! Я так больше не могу!  

Я точно схожу с ума. Не понимаю, зачем вообще изо дня в день что-то пишу в этот проклятый блокнот о своём проклятом существовании. Это ведь не имеет никакого смысла! Ни одна запись не сохранится! Если это мой способ не сойти с ума, то я разочарую себя прошлого – этот способ не работает. Совсем!  

Так, ладно. Спокойно. Что происходило в течении всего того времени, что я нахожусь здесь? И где это «здесь»?  

«Здесь» – это мир, в котором меня никто не помнит и не запоминает, где нет никаких записей обо мне и даже те, что я делаю сам, на утро исчезают.  

А что же происходило?..  

Да много чего происходило! Слишком много всего, чтобы всё вспомнить. Помню, что в квартире, которую я снимал год, живет девчонка с удивительно красивыми глазами, почти изумрудными. Помню, как звонил матери, а она сказала, что её сыну всего восемь. Помню, как несколько ночей подряд знакомился с одним и тем же барменом в каком-то баре, а для него каждое знакомство было, как первое. Помню, как за ночь обошёл весь музей, а утром прибился к самой первой экскурсионной группе и вышел из музея с ними. Помню, как угнал чью-то спортивную тачку и гонял на ней по городу пол ночи. Помню, как подцепил в каком-то клубе какую-то девчонку, как целовался с ней, а потом незаметно свалил из того клуба, чтобы избежать крайне неловкого утра, в случае, если бы мы переспали. Помню, как кривлялся, как маленький ребёнок, на камеру видеонаблюдения в закрытом на ночь торговом центре.  

Да какой во всём этом смысл? Никто из всех встреченных мной людей даже не помнит меня. Ни на одной из камер не сохранились видеозаписи со мной. Я есть и одновременно с этим меня нет. Это изматывает.  

Это так сильно изматывает, что я почти потерял всякое желание жить. Наверное, на самом деле я давно уже умер или нахожусь в коме, а мой мозг решил сыграть со мной злую шутку и выдумал весь этот мир, где меня никто не знает и не узнает, где нет записей обо мне и никогда не появятся. Мир, в котором я живу и не живу одновременно. Мир, где я одинок, несмотря на то, что вокруг меня миллионы людей.  

Зачем мне такая жизнь? Я не хочу так больше! Я не вынесу больше этого!  

Скоро четыре утра. Думаю, самое время со всем покончить. Всё равно, на утро никто обо мне и не вспомнит. Может даже, и тела не останется.  

Конец записи  

3:40 – молодой парень лет 23-х зашёл в открытый подъезд многоэтажки.  

3:50 – всё тот же парень поднялся на самый последний, шестнадцатый этаж и вышел на крышу.  

3:55 – парень стоял на краю крыши многоквартирного дома, смотрел на городские огни внизу.  

3:56 – парень шагнул вперёд и полетел вниз.  

3:57 – на асфальте перед жилым шестнадцатиэтажным зданием лежит бездыханное тело парня 23-х лет. Под телом растекается лужа крови.  

3:59 – тело заметил проходящий мимо пьяница, подошёл ближе, разглядывая.  

4:00 – тело парня, лужа крови, запись в блокноте на скамейке неподалёку, парень на записях камер видеонаблюдения, на которые он попал за этот день – всё, связанное с погибшим три минуты назад, исчезло словно этого никогда и не было.  

4:01 — пьяница оглянулся, он не помнил почему остановился у незнакомого дома и не твердой походкой побрёл дальше.