Дорога из: Цвета коммуникации

Рожденные в пригороде мы не были избалованы коммуникабельными аппаратами, разумеется это повлияло на наше отношение к речи, которая замкнулась на себе, словно руки директора школы на плече медалиста.  

В нашем пригороде Пскова была лишь одна телефонная будка, и добираться до нее было, аж на окрай поселка.  

Но кому тебе звонить, когда во всем мире есть лишь перепуганные тени туристических магазинов, и выброшенные в океан небытия, китоподобные кинотеатры, в наших же краях ничего подобного даже не водилось.  

Частые вопросы сынишки, о том кто такие цигане, свело меня на тропу деликатных обьяснений.  

" Мы и сами не богатые" – на этот вопрос отвечал я ему.  

Но он не замолкал, все говорил о цыганах и в итоге сводил мои аргументы в молочную пелену мычания.  

Надо отдать должное мой сын единственный в поселке, кто любил телефоную будку на окраине, именно из-за этой его любви, мы и вставали каждую субботу в пять утра, чтобы дойти, переждать очередь и поговорить.  

Но, Боже, с кем?! С кем мы могли там говорить, в этом железном комке телепатии не было сочувствия. Однако сын мой не грустил, он искал призрачного наваждения, которое подтолкнуло бы его к новому разговору  

Мой сын знал, что если тебе не с кем говорить, то это очень временный и относительный процесс.  

И он начал придумывать себе собедников, казалось из воздуха, он говорил со всеми что присутствовало его в шарообразной душе, наполненной, словно гелем, воспоминаниями.  

Он говорил со всеми девочками, которых обидел в прошлом, или не обидел но они уехали, в большие города, вместе со своими большими родителями, а еще говорил с несуществующими людьми, которых рисовало его бисерное, интуитивное воображение. Однажды, я услышал, как он шепчет в трубку сиротливого телефона: " Коралла, знай Оли на самом деле несуществует, но мы будем говорить с тобой про сад". Я не стал его перебивать, дал договорить фантазию, и лишь потом когда мы пошли нашей буднечной дорогой в наш частный дом, я спросил его, кто такая Коралла?  

Мой сын ничего мне не ответил, напротив он погрузился в себя.  

До дома дошли мы молча, а утром я проснулся от того что он плачет.  

Я долго уговаривал его открыть мне причину его слез, но он так упорно молчал, что я не выдержал и ударил его по щеке. Моего родного любимого сына.  

Моя жена, могла бы остановить меня, но ее уже не было на этом свете, и мне очень тяжело с ним, когда мы наедине. Я делал все: заботился и играл с ним, согласился вставать в шесть утра в субботу и воскресенье, чтобы поговорить по единственному настоящему телефону с ненастоящими людьми. Я лечу его когда он болеет, я высмаркиваю ему сопли и затыкаю рот, если на его языке язва. Но он все равно несчастен, несчастен по тому что боиться меня. По тому что до смерти матери, мы не знали друг друга. А теперь узнали. Нашли.  

И ужаснулись найденому.  

После того, как я его ударил он перестал плакать. Он просто открыл свой маленький рот, и я увидел гнелую язву на языке.  

" Ты говорил с воображаемыми друзьями, даже не смотря на боль? Но почему? Почему не сказал мне, я бы помазал рану и все прошло бы. Почему ты не говоришь со мной?! – кричал я. Я кричал, а он молчал. И молчание его было страшнее его слез. Я не выдержал и тоже замолчал.  

После день пошел на смарку, бытовые дела напрочь не удавались у нас. Я договорился с доктором, он осмотрел ребенка, и сказал всего лишь одно слово: "Психосоматика".  

На другой день я привез его на кладбище, где лежит мама.  

Мы прикоснулись к надгробию.  

" Когда жизнь идет своим ключем, кажется что она механическая, эта жизнь, не живая, но когда приходит смерть, все встоет на свои круги" – сказал я холодно, и ни одной слезинки не упала из моих глаз.  

– Будешь колбасу, Юдин? – спросил я своего мальчика.  

Юдин молча погладил живот, и я понял что это знак согласия.  

Соли с собой у нас не было, и поэтому вместо того чтобы посолить мясо, мы смотрели на солнце, тогда под светом его лучей, я и увидел коралловые бусы на руке Юдина.  

– Это в память о Ней? – спросил я.  

И Юдин снова погладил живот, что могло означить лишь знак согласия.  

" 19 сентября"