Круиз

Игорь Шестков  

КРУИЗ  

(рассказ-инсталляция)  

Один мой дальний родственник со стороны разведенной жены совершил недельный круиз по Карибскому морю на только что спущенном на воду лайнере «Икона морей» (не правда ли, дикое название? ). Рассказывал мне об этой поездке с восхищением. Брызгал слюной.  

Мы встретились случайно на улице Унтер-дер-Линден. Я так и не вспомнил, как его зовут. С трудом выслушал его излияния.  

– Ты бы конечно сказал – китч, смесь Лас-Вегаса, Диснейленда, контейнеровоза и сумасшедшего дома… а я тебе скажу, что для семейной пары с двумя детьми ничего лучше и придумать нельзя. Шесть огромных водных горок, бассейны, рестораны, кафе, бары, магазины, аттракционы, аквапарк, цирк, театр, кино, фитнес-клуб, массаж, спа, казино… Викторины всякие, шоу, концерты… Сёрфинг на стоячей волне. Мы с детьми «Волшебник из страны Оз» посмотрели. Даже стена для скалолазания есть на корабле. Подвесная канатная дорога, ледяной каток и водопад. Каюты удобные, с балконом. Какие там закаты волшебные! Мина от умиления плакала. И везде так весело, празднично, музыка играет. А в центре корабля – жемчужина громадная. Красками переливается. Команда улыбается. Гости улыбаются. Повара и стюарды чистые, довольные, кланяются, танцуют. На прощанье нам с женой подарили по коробке шоколадных конфет, а детям – игрушки. Слоника и пожарную машину.  

– Я бы от одной музыки на стену для скалолазания полез. А сладости я не ем.  

– Подарил бы кому-нибудь… Хотя, что это я… Ты всегда был бобылем и нелюдимом. Людей не любишь, жила!  

– Какой есть.  

– Ты не понимаешь… на этом корабле есть все, что только можно пожелать…  

– Да ну?  

– Все, все, что может пожелать себе в отпуск обычный много работающий человек. Плавучий райский сад.  

– Для меня этот корабль был бы адом. Я бы там и часа не выдержал.  

– Ну конечно, мы же особенные… мы с Марса прилетели. Бирюк! Для таких как ты старых сычей с претензиями, кстати, есть свои круизные лайнеры. Тихие. Без музыки, аттракционов и аквапарков. У них свои маршруты. Например, вдоль побережья Аляски и Канады, по Северному морю и норвежским фьордам. Говорят, там красоты неземные. Ледники… Только дорого страшно, холодно, туман, дождь… и море штормит. Волны чуть ни двадцать метров высотой. А в Карибском море – как в луже. Мы и волн никаких не видели. Вода изумрудная. Песчаные пляжи.  

– Это до первого урагана…  

– Ты всегда только ложку дегтя замечаешь, а бочку с медом – нет.  

– Такова уж моя планида, как говорил Нострадамус.  

– Кто?  

Дурацкий этот разговор запал мне в душу.  

Нет, конечно, мне и в голову не приходило прокатиться по Карибскому морю на туристическом корабле с водяными горками... в пластиковом раю для семи с половиной тысяч человек. Даже для наблюдения современных нравов – я на такой подвиг не решился бы.  

Но Северное море, фьорды, ледники, тишина, сумерки, меланхолия… это совсем другое дело.  

Уже через два месяца я наблюдал в бинокль звезды с верхней, прогулочной палубы «Принцессы Дианы», английского корабля под панамским флагом, совершающего круизы вдоль побережья Норвегии.  

Это относительно небольшое судно, в сотне комфортабельных кают которого на третьей и четвертой палубах размещаются около двухсот пассажиров. Самая дешевая каюта стоит больше десяти тысяч долларов.  

Мой круиз оплатили спонсоры.  

– Тебе надо оторваться от твоей берлинской жизни и развеяться. Иначе окончательно слетишь с катушек. А мы расходы с налогов спишем. Отдыхай, расслабляйся. Посмотри на звезды, прикоснись к вечности.  

Вот я и смотрел…  

Большинство пассажиров «Принцессы Дианы» составляли престарелые зажиточные снобы, ценящие покой и одиночество, любители северной природы. Каждый третий из них был фотографом-любителем, мечтающим запечатлеть на крупноформатной фотографии северное сияние, тающие ледники или похожие на обрезанные острым лезвием горы взбитых сливок айсберги.  

Никаких аттракционов, магазинов и аквапарков на этом корабле действительно не было. На верхней палубе стояли рядами шезлонги и кресла. Отсюда зачарованные гости часами глядели на небо, на море и на горы.  

Были среди нас и уфологи. Прекрасно экипированные фанатики своего дела. Не много, человек восемь. Они привезли с собой специальные камеры с углом обзора в 360 градусов. Камеры эти были установлены на массивные двухметровые штативы, привинченные к полу верхней палубы. Снимали они небо от горизонта до зенита. Каждую секунду. Круглосуточно. Но летающие тарелки не появлялись. Природа ревниво соблюдала свои законы.  

В уютной кают-компании с картинами художников-маринистов на стенах стоят столы и стулья из благородного дерева. Столы привинчены к полу. В штормовую погоду понятно, зачем.  

Там пассажиры принимают пищу, пьют чай и кофе, ведут между собой светские беседы. Фотографы обмениваются сегодняшним уловом. В основном это пейзажи. Крутые горные склоны и обрывы, зеркальная поверхность воды, слоистые лиловые облака, домики, яхты, кораблики и многочисленные водопады – «Семь сестер», «Жених», «Фата невесты».  

Еду и питье можно попросить принести и в каюту. Некоторые пассажиры-мизантропы за все четырнадцать дней нашего путешествия так ни разу и не появились в кают-компании. Их можно понять. Люди давно осточертели друг другу.  

Обсуждать нечего, все ясно.  

Вечерами кают-компания превращается в бар и танцзал.  

Небольшой корабельный оркестр играет классический джаз.  

В десять вечера оркестр замолкает, бар работает до двенадцати. Немногочисленных его посетителей вежливо, но настойчиво просят не шуметь.  

Кроме этой, общей, кают-компании, на корабле есть еще три помещения для гостей. Для карточных игроков, любителей кино и курильщиков.  

Кинозал разбит на специальные ячейки, в которых можно посмотреть фильмы на заказ на широких мониторах. Или новости. Или спортивные передачи. В наушниках, разумеется.  

Зал для курильщиков оборудован всеми современными средствами пожаротушения и активной вентиляции. Курить на корабле вне этого зала строго запрещено. Капитан Клингер безумно боится пожаров. Сам он не курит, не пьет, не ест мясо и не носит ни бороды, ни усов. Про него говорят, что он – потомок знаменитого художника Макса Клингера. На стене в его каюте висит копия одной из лучших картин мастера – «Голубой час».  

Три обнаженных девушки – на камнях. Позади них – спокойное море. У стоящей слева девушки – руки за головой, она задумчиво смотрит в небо. Левый бок ее – от локтя до стопы – инкрустирован красноватыми отблесками невидимого костра. Девушка в середине картины – лежит на скале как на диване. Она смотрит вниз, на воду. Ее большая и в меру эротичная попа похожа на Луну с надрезом. Девушка справа сидит, прижав щеку к бедру правой ноги чуть выше колена. Она меланхолично глядит на костер, щедро покрывающий и ее кожу живописными оранжево-красными пятнами.  

Люди конца девятнадцатого века находились в томительном ожидании расцвета цивилизации. И, как известно, дождались… не прошло и пятнадцати лет после наступления нового столетия.  

Карточный зал открыт всю ночь.  

Круиз наш был особенным. Из-за опасности эпидемии коронавируса «Принцесса Диана» не заходила ни в какие порты. Две недели пассажиры должны были оставаться на борту корабля. Покинуть корабль они могли только в экстренном случае. Все мы были предупреждены – если эпидемия разразится на корабле, или об этом просто поползет слух, то ни один норвежский или другой порт нас не примет. Никому неохота умирать. Или стать свидетелем мучительной смерти от удушья своих престарелых родителей. К счастью ничего подобного не произошло.  

Произошло другое – таинственное исчезновение с «Принцессы Дианы» двух человек.  

Мы отплыли из Эдинбурга третьего марта. Взяли курс на норвежский Берген, порт, расположенный в лабиринте фьордов.  

По дороге попали в шторм. Слава Богу, волны не были слишком большими – нас слегка потрепало, но «Принцесса Диана» с честью выдержала испытание, а меня даже не тошнило.  

Пятого марта мы вошли в систему фьордов.  

Волнение тут было небольшое, пассажиры выползли из своих кают и жадно снимали своими Лейками открывающиеся со всех сторон экзотические ландшафты. А некоторые, как и я, неотрывно смотрели на небо, горы и воду в бинокли. Приобщались к вечности.  

Что мы надеялись там увидеть? В небе – падающие звезды и северное сияние, в воде русалку или хотя бы кита, а в горах – одноглазого Одина с компанией валькирий.  

Я еще не успел замерзнуть на открытой всем ветрам палубе, как ко мне подошел первый помощник капитана Джонсон, отвел в укромное место, представился и попросил пройти в каюту капитана. Я покорно пошел за ним. Первый помощник подвел меня к массивной двери, постучал. Похлопал меня по плечу и ретировался.  

Капитан Клингер сидел за своим великолепным столом в стиле ар-нуво. За его спиной на стене висела та самая картина…  

Длинные, породистые пальцы капитана барабанили по желто-красной поверхности махагони. Чувствовалось, что он нервничает, и… не совсем уверен в правильности своих действий.  

Капитан жестом пригласил меня сесть, глубоко вздохнул, откашлялся и заговорил.  

– Я пригласил вас сюда, чтобы попросить о помощи.  

– Чем могу служить?  

– Не знаю, с чего начать… видите ли, на моем судне никогда не происходило ничего подобного.  

– Я весь внимание.  

– Да-с… Сегодня днем мне сообщили, что с борта корабля пропала семейная пара – Карл и Паула Хофферы. Это богатые немцы, сделавшие состояние в Техасе и вернувшиеся на старости лет на родину. Об их исчезновении мне поведал стюард. Мы зовем его Томом, потому что его настоящее имя никто не может произнести. Так вот Том, рассказывая об исчезновении Хофферов, трясся от страха. Разузнать, что его так испугало, мне не удалось. Официанты, обычно обслуживающие Хофферов, подтвердили – семейная пара не появилась во время обеда в кают-компании. Это на них не похоже, сегодня главным блюдом были лобстеры, а они любят вкусную еду. Я приказал нескольким моим надежным людям тайно, не привлекая внимания гостей, тщательно обыскать весь корабль. Поиски результатов не дали. В последний раз Хофферов видели сегодня за завтраком. После еды они вернулись в каюту. Туда к ним кто-то заходил, другой стюард, проходя мимо двери в их каюту по коридору, слышал возбужденные голоса. Через какое-то время Хофферы исчезли. Бесследно. Возможно, прыгнули в ледяную воду и утонули. Или их кто-то выбросил за борт. Никто ничего не видел, не слышал. В каюте нет никаких следов борьбы. Или это самоубийство, или убийство, или… Не знаю, что и подумать. Соседи Хофферов по столику – две состоятельные дамы из Майами – Ребекка и Рут (их фамилии должны остаться в тайне) рассказали мне, что Хофферы пребывали за завтраком в хорошем настроении, заказали икру и шампанское…  

– Простите, капитан, все это очень прискорбно, но причем тут я? Я ведь не частный детектив и не полицейский, даже не военный, я только писатель… да еще и малоизвестный.  

– По закону я должен после получения известия о пропаже гостей начать поиски. Или же прибыть в близлежащий порт и обратиться в полицию. Что это значит на практике? Развернуться и плыть туда, где мы были восемь часов назад? Ожидать там помощи береговой охраны? Да и вообще… Средняя продолжительность жизни человека в океане при такой температуре воды – минут пятнадцать, максимальная – час. Да и в порт нас не пустят. Все боятся эпидемии. Морские законы не соблюдаются. Никто никому не верит. Полиция на борт не прибудет. И еще… прерывать круиз – значит не только потерять деньги, но и заплатить гигантскую неустойку. Это разорит компанию. На меня уже давят. Пока я делаю вид, что ничего не знаю об исчезновении. Но долго так продолжаться не может. Завтра придется объявить о случившемся экипажу и гостям.  

– И все-таки, при чем тут я?  

– Кто-то должен взять на себя проведение расследования исчезновения супружеской пары. Хоть какого-то расследования. Три наших охранника на эту роль не подходят. Они хорошие и верные люди, но на умственные усилия не способны. Их работа на борту – следить за порядком, предотвращать бытовые конфликты между нашими гостями, охранять гостей на экскурсиях… это они умеют. Мои офицеры-китайцы ни к какой детективной работе тоже не пригодны. Мой первый помощник, Джонсон, умный и проницательный человек, слишком занят корабельными делами… он постоянно дежурит на мостике. Я внимательно просмотрел список пассажиров. И обнаружил лишь одного человека, который мог бы при желании разгадать загадку исчезновения супружеской пары. И человек этот вы. Остальные заведомо не подходят. Руководство компании предлагает вам десять тысяч долларов только за то, что вы согласитесь попытаться за оставшиеся дни внести ясность в это дело. И пятьдесят тысяч – если ваше расследование будет успешным. Наш корабельный доктор Ганц согласился вам ассистировать. Кроме того, в случае вашего согласия, мы передадим в ваше полное распоряжение очень ловкого во всех отношениях матроса – Вишну. Я знаю его много лет и доверяю ему во всем. И еще, по всем второстепенным вопросам вам можно будет обращаться к мистеру Джонсону. Вот их внутренние телефоны. Капитан передал мне записочку.  

Я замялся.  

– Прошу вас, дайте мне часок подумать.  

– Думайте, думайте. И пожалуйста, никому ни слова.  

– Конечно. Да, забыл спросить… В каюту Хофферов заходил кто-нибудь после Тома?  

– Только я и мой первый помощник. Но мы там ничего не трогали, только убедились, что там никого нет.  

– Смартфоны Хофферов, их корабельные карточки нашли?  

– И не искали.  

– А по внутреннему мобильному телефону им звонили?  

– Да. Связь с их мобильниками прервана. Это и дало основание предположить, что их нет на борту.  

Пришел к себе в кабину, приоткрыл балконную дверь, лег на постель. Укрылся одеялом. Задумался.  

Решил принять предложение капитана и расследовать исчезновение Хофферов, хотя и опасался, что оно – западня. Понимаю, это звучит безумно, но в моей жизни так уже бывало… я брался за какое-то дело, казалось бы, не имеющее ко мне никакого отношения. В результате все оборачивалось против меня.  

Да… Почему-то я совсем не помнил Хофферов, хотя память на лица у меня превосходная. Капитану я не доверял… возможно, он что-то знает. Но специально не говорит, для того, чтобы потом, в случае форс-мажорного развития ситуации, все можно было свалить на меня, а самому выйти сухим из воды. Когда он рассказывал мне об исчезновении Хофферов, то не мог скрыть презрительную ухмылочку, а в его зрачках то и дело появлялись и пропадали разноцветные огоньки.  

Ну что же, уговаривал я себя, все не так страшно, поговорим вначале с стюардом Томом, выясним, почему он трясся, затем с соседками Хофферов по столику в кают-компании. Посмотрим видеозаписи. Выясним, кто заходил к Хофферам после завтрака. Проверим, есть ли информация о Хофферах в интернете. Попробуем связаться с их родными… с адвокатом, нотариусом, психотерапевтом… с кем-нибудь. Может быть им позвонили и сообщили, что их акции обесценились после того, как они вложили в них все свое состояние, или что сгорело их единственное поместье вместе с тремя любимыми собаками и коллекцией яиц Фаберже, или что оба их сына и беременная невестка погибли в автокатастрофе… И они сгоряча…  

А что, если все это розыгрыш? Коллективная игра, в которой все играют против одного. Против меня! Бред, бред… Но все возможно. Я слышал не раз о чем-то подобном. Богатые могут позволить себя такую гнусную забаву. Не все же время торчать на палубе, лакать шампанское, жрать икру и на водопады таращиться. Озвереть можно. А тут исчезновение… живая криминальная история… и идиот, который за смехотворную плату согласился корчить из себя Пуаро или Холмса и ведет свое бутафорское расследование, не замечая, что все над ним потешаются.  

Капитан налил себе и мне коньяку. Шато де Монтифо. Я похвалил букет. Он тут же достал непочатую бутылку.  

– Маленький подарок для вас!  

– Мерси. Прежде чем окончательно принять ваше предложение, хотел бы уточнить, что собственно вы от меня ждете? Что конкретно.  

– Я представляю себе это так. По окончании расследования вы приходите ко мне и рассказываете, что произошло с Хофферами. Вы должны быть твердо убеждены в том, что говорите. Я спрашиваю вас, есть ли у вас какие-либо материальные доказательства того, что все произошло именно так. Доказательства, имеющие силу в суде. Предположим, вы говорите – нет. Тогда мы расстаемся добрыми друзьями, вы сохраняете свои десять тысяч долларов, а я… как могу пытаюсь уладить дело. Хотя это будет не легко. Если же вы представите мне убедительные доказательства, например двойного самоубийства, то получите пятьдесят тысяч. Разумеется, тайно, наличными. Но в этом случае вам придется выступить свидетелем в коронерском суде.  

– Ладно, я согласен. Пришлите ко мне этого вашего Вишну.  

Капитан торопливо вручил мне пакет с деньгами. Я поблагодарил и вышел с пакетом и бутылкой коньяка в руках. Пока я шел по коридору, мне казалось, что я слышу со всех сторон глумливое хихиканье.  

Вишну, маленький индус неопределенного возраста, появился передо мной в моей каюте – как будто из ниоткуда.  

– К вашим услугам, мистер Сомна.  

– Приведи ко мне сюда этого Тома, стюарда.  

– Будет сделано.  

Через пять минут Том уже стоял передо мной. Переминался с ноги на ногу.  

– Как тебя на самом деле зовут?  

Том выдавил из себя нечто нечленораздельное.  

– Хорошо. А теперь скажи, когда ты пришел к Хофферам в каюту.  

– Около одиннадцати утра. Их в это время обычно там нет, и я убираюсь, заменяю постельное белье и полотенца в ванной.  

– Тааак. Ты постучал?  

– Да. Но мне никто не ответил. Тогда я открыл дверь своей карточкой. Я всегда так делаю.  

– Что ты увидел в каюте?  

– Чудеса и ужасы.  

– Чудеса и ужасы? А поконкретнее нельзя?  

Том молчал и дрожал.  

– Почему ты молчишь? Я тебе ничего не сделаю.  

– Если я расскажу правду, вы мне все равно не поверите. А потом все свалят на меня. Скажут, что я убил старика и старуху. Меня выпорют и бросят за борт. Я переплыл пять лет назад Ла-Манш на резиновой лодке и с тех пор живу в Англии без документов. Работаю без контракта. Если я исчезну, никто не заметит.  

– Слушай, Том. Я обещаю тебе, что ни я, ни Вишну ничего плохого тебе не сделаем. Чтобы ты ни рассказал, никто не будет тебя пороть или бросать за борт.  

Том молчал.  

Я попросил Вишну выйти из каюты. Тот покачал головой, усмехнулся и вышел.  

– Ну вот, мы теперь одни. Говори. Что за чудеса?  

Молчание.  

– Ты не знаешь, кто заходил к Хофферам после завтрака?  

Опять молчание. Мне уже осточертела эта комедия.  

– Пошел вон.  

Том посмотрел на меня полными слез коричневыми глазами и проговорил: Красные шары. Не берите в руки красные шары.  

– Какие шары?  

Том не ответил.  

– Убирайся.  

Том ушел. В каюту вошел Вишну.  

– Сказал он что-нибудь?  

– Сказал, не берите в руки красные шары.  

– Нехорошо это. На колдовство похоже.  

– Ладно. Колдовство, так колдовство. У тебя есть универсальный ключ?  

Вишну кивнул.  

– Хорошо. Пойдем в каюту этих Хофферов. Может быть, что-нибудь найдем.  

В каюте исчезнувших стариков мне почему-то стало жутко.  

Повсюду лежали их вещи. Сохранились их запахи. Пижамы, в которых они спали, были аккуратно сложены. Домашние тапочки ждали ноги своих хозяев. В ванной комнате на стеклянной полочке стояли стаканчики с жидкостью, в которых они вероятно сохраняли по ночам вставные челюсти. Зубные щетки были слегка измазаны бело-розовой пастой.  

Казалось, что трехмерные тени Хофферов или их астральные, невидимые тела – все еще тут. Шныряют по каюте, ищут свои материальные оболочки и сердятся из-за того, что их тут нет. Я готов был поклясться, что слышу тихие голоса двух человек… мужчины и женщины…  

Позвонил первому помощнику капитана и попросил прийти сюда и открыть сейф.  

Джонсон прибыл незамедлительно. Он улыбался и доброжелательно хмыкал, этот долговязый англичанин. Посматривал на меня скептически. И он тоже что-то знает, но не говорит. Большая игра в расследование началась? Или он просто радуется тому, что можно сделать перерыв в нудной службе на мостике?  

Джонсон носил на груди, на цепочке, специальную флеш-карту, которая открывала все сейфы на «Принцессе Диане». Все, кроме капитанского. Еще одна такая флешка хранилась у капитана.  

Джонсон не стал досматривать содержимое сейфа Хофферов. Буркнул: Когда закончите, захлопните дверцу.  

И убежал.  

Что лежало в сейфе Хофферов?  

Два синих американских паспорта. Что-то около двадцати тысяч норвежских крон и пятнадцати тысяч фунтов. Роскошное жемчужное ожерелье в три нити. Сапфировые серьги. Прекрасные, чистейшей воды большие камни были явно добыты на Мадагаскаре. Три изящных платиновых кольца с небольшими бриллиантами. И двое наручных часов фирмы Ролекс. Мужские и женские.  

Я особенно впечатлен не был.  

Вишну, не отрываясь, смотрел на сокровище.  

Паспорта были в порядке. Не похожи на подделки. Хотя, откуда мне знать?  

Положил деньги и драгоценности назад в сейф и закрыл его дверцу, а паспорта положил себе в карман.  

После этого, не торопясь, обыскал каюту. Вишну мне помогал.  

Чемоданы, сумки, сумочки.  

В одной из сумочек – лежали два красных биллиардных шара. Те?  

Откуда они тут взялись? Не послушал Тома, взял их в руки… они были теплыми… внутри них что-то мелодично звенело. Поющие шары!  

Странно… шары как будто хотели вырваться у меня из рук. Один шар упал на пол, и мне показалось, что я услышал стон.  

Чудеса и ужасы?  

Много дорогих женских шмоток. Разная обувь. Шляпки. Теплые куртки.  

Лекарства. Целая коробка. В глаза бросались синие упаковки Виагры.  

Оранжевые и зеленые очки. Бижутерия.  

Прибор для маникюра и педикюра. Кремы и мази. Шикарный набор для макияжа.  

Пять или шесть криминальных романов.  

Столько же популярных изданий различных «Гримуаров».  

Настольная книга мага. Трактат Вайкунтхи «О метемпсихозе».  

Телефонная книжка. Ее я тоже положил в карман.  

А где же смартфоны и корабельные карточки? Не нашел.  

Внутренние мобильники тоже отсутствовали.  

Возможно, они лежат теперь, вместе со своими временными владельцами на дне моря. В их карманах. Если их до сих пор не сожрали крабы.  

Нашел номер Карла Хоффера и позвонил. На всякий случай.  

Боялся, что мне кто-нибудь ответит. Никто не ответил. Автоматически сгенерированный женский голос сообщил мне, что связь с этим абонентом прервана. То же самое он сказал, когда я набрал номер корабельного мобильника Паулы.  

Если это и игра, то к ней хорошо подготовились. А деньги и драгоценности положили в сейф, чтобы ввести меня в искушение. Но я ему не поддался. Хотя так тянуло примерить на руке чертов ролекс.  

Не нашел я и предсмертной записки.  

Закрыл каюту Хофферов, отпустил Вишну, и отнес паспорта капитану.  

Сообщил ему о моих наблюдениях. Капитан явно расстроился.  

– Ваш вывод неутешителен. Получается, что на борту – убийца. Или несколько убийц. Не воры, не грабители… это было бы еще понятно, у нас тут целое скопище богатых людей, а убийцы. Убивающие по непонятным нам мотивам. Как мне сообщить об этом нашим гостям? Они же тут же потребуют прервать круиз. И будут правы. А что если никаких убийц на самом деле нет? Что если Хофферы перепились, нанюхались наркоты, сбрендили, взбесились и сиганули за борт сами? Я за тридцать лет круизных плаваний всего навидался. Люди, знаете ли, очень странные существа. Часто творят такое…  

– Я поделился с вами только первым, зыбким предположением. Возможно Хофферы действительно совершили самоубийство, например, спонтанно, после получения какого-то страшного известия. А о корабельных мобильниках и о предсмертной записке просто забыли. Взялись за руки, перелезли через балконное ограждение и прыгнули за борт. В аффекте. Я планирую обзвонить всех, кого только можно, из их окружения.  

– Разрешаю вам связаться только с детьми этой пары. Если вы их найдете. И не забывайте, самоубийство устроит компанию гораздо больше, чем немотивированное убийство. Попробуйте найти доказательства.  

– Я сделаю все, что в моих силах. И еще. Прошу вас и Джонсона забрать в сейфе Хофферов оставшиеся там деньги, драгоценности и часы. Пусть хранятся у вас. Вещи дорогие. Не хочу, чтобы они случайно пропали…  

На следующий день, после завтрака, поговорил с Ребеккой и Рут, представительными дамами лет пятидесяти восьми.  

– Что вы думаете о Хофферах?  

– Не будем отвечать, пока не скажете, что с ними произошло…  

Этот ответ они похоже приготовили заранее.  

– Именно это мне и поручили выяснить. Пока известно только то, что их нет на этом корабле. Все остальное – спекуляции. Так что прошу вас ответить, что вы думаете об этой супружеской паре.  

Ребекка, узколицая, породистая, лицом и фигурой, несмотря на возраст, напоминающая юную лошадку, как воды в рот набрала. Только моргала длинными ресницами. Отвечала мне полная и уверенная в себе Рут, очевидная доминанта в этом тандеме.  

– Ничего мы об этих людях не думаем. Они немцы, чужаки, а мы коренные американки. Понимаете разницу? Между собой они до сих пор говорят по-немецки, хотя много лет прожили в Штатах. Карл Хоффер сделал состояние на продаже нефтеперерабатывающего оборудования. А мы родились богатыми. Они нам не пара. Но мы терпели их несносные шутки целых три дня.  

– А потом, что, за борт их выбросили?  

– Не надо так шутить.  

– Извините. Вспомните пожалуйста, о чем вы говорили с ними вчера за завтраком.  

– Ни о чем мы с ними не говорили. Они болтали между собой по-немецки. Это против всех правил приличия… Они были взволнованы, возбуждены. Находились в предвкушении чего-то… не знаю, чего. У Карла было такое специфичное выражение лица – вроде, я вам всем еще покажу! Как мы уже сообщили капитану, они заказали шампанского и две порции икры. Утром!  

– Это все, что вы можете сказать об этих людях?  

– Паула вульгарно одевалась. И любила демонстрировать тут свои драгоценности. А Карл раздувал ноздри как бегемот.  

Поговорил я и с двумя официантами-таиландцами, обслуживавшими Хофферов в кают-компании. Знания английского языка у них явно ограничивались сегодняшним и завтрашним меню. Единственное, что я у них узнал – Хофферы редко давали им чаевые. А если и давали, то унизительно мало.  

Ну что же, значит они были еще и скрягами. Но не бросать же их за это за борт?  

Полистал телефонную книгу. Обнаружил в ней не более десяти телефонных номеров. Никаких фамилий, только имена. С большим трудом опознал телефон сына Хофферов, Майка, согласно Википедии, процветающего лондонского маклера по продаже недвижимости и владельца арбитражной компании. Позвонил ему. Подошла секретарша. Долго не хотела соединять. Майк заверил меня, что ничего страшного с родными Хофферов не произошло, что их ценные бумаги, которые находятся под его контролем, в порядке, и что их дом в предместье Гамбурга не сгорел, и что вообще все – ок. Майк уверял, что вчера, около одиннадцати тридцати по Гринвичу он беседовал с родителями, и они были в прекрасном расположении духа. Хотя и говорили загадками. Упоминали зачем-то сочинения Алистера Кроули. Сообщение об их исчезновении привело его в состояние шока. Он не хотел верить… На прямой вопрос о возможном самоубийстве, ответил, что ничего подобного и представить себе не может. Его родители любили свою жизнь и хотели жить вечно.  

После всех этих разговоров – я вынужден был констатировать, что ни на миллиметр не продвинулся в своем расследовании. Хофферы стали мне чуть ближе, но я все еще не понимал их… а почему они исчезли, не понимал совершенно.  

Вызвал Вишну, попросил его привести ко мне старшего из трех охранников корабля, Тима, чернокожего верзилу из Филадельфии.  

– Я заметил много видео-камер на корабле. Не могли бы вы показать мне записи этого круиза? Мне бы хотелось понять, с кем Хофферы контактировали на борту.  

– Вынужден открыть вам одну из неприглядных тайн «Принцессы Дианы». Надеюсь, это останется между нами. В целях экономии средств компания установила на корабле только муляжи видеокамер. Это кстати избавляет нас от обвинений в нарушении неприкосновенности частной жизни наших гостей.  

– Да… А что вы думаете об этих камерах на верхней палубе… фотографирующих небо?  

– Мы разрешили установить эти камеры только после того, как их владельцы клятвенно уверили нас в том, что на фотографиях лица пассажиров будут размыты с помощью специального алгоритма обработки изображений. Я сам убедился… лица размыты. На этих фотографиях вы увидите только призраки.  

– Господи…  

– Такова реальность.  

После обеда капитан очень кратко и сухо сообщил пассажирам об исчезновении Хофферов. Окончил он свое сообщение просьбой всем тем, кому есть что сказать о Хофферах, обратиться ко мне.  

Первые два часа никто не откликнулся. Я решил вздремнуть. Уселся поудобнее в кресле. Тут ко мне постучали.  

– Войдите, не заперто.  

В каюту вошел мужчина среднего возраста, рыжеватый, курносый. С бесцветными глазами. В дорогом спортивном костюме и кроссовках. На руке – часы Патек Филипп. Судя по всему, он был немцем. Представился: Трамп. Да, да, однофамилец президента.  

Позже выяснилось, что это не его настоящее имя. Как его звали на самом деле? Точно не помню. Мюллер, Майер или Шульце. И часы его были фальшивкой. Купленной в Эдинбурге на блошином рынке за тридцать фунтов.  

– Ваше имя меня не смущает, прошу вас, садитесь тут, мистер Трамп. Не хотите ли коньяку? Шато де Монтифо. Десятилетней выдержки.  

– С удовольствием выпью. Хотя и предпочитаю арманьяк.  

Мы выпили. У моего гостя сейчас же загорелись красноватые пятна на щеках. Похоже, он не переносил алкоголь. Убрал бутылку в шкаф.  

– Что привело вас ко мне?  

– Обращение капитана. У меня есть гипотеза, объясняющая исчезновение Хофферов.  

– Это очень интересно. Расскажите, прошу вас.  

Трамп заговорил не сразу. Чувствовалось, что роль человека, быстро разгадавшего загадку, над которой безуспешно бьются другие люди, льстит ему. Придает ему важность в собственных глазах. Трамп смешно поводил головой, потирал руки и крякал. То и дело смотрел на часы. Выдержал трехминутную паузу и заговорил торжественно. Как самодовольный доцент на первой лекции первого семестра.  

– Что вам известно об оккультизме?  

Я обозлился. Коньяк подействовал на меня возбуждающе. Мне этот Трамп не понравился. Мыслишка об игре всех против меня снова как мышка пробежала в голове.  

– Вы хотите мне экзамен устроить? Достаточно известно, чтобы не верить во всю эту галиматью.  

Трамп насупился. Ему не понравились мои слова. Я переборщил. Теперь надо было как-то вернуть его доверие.  

– Но то, что я не верю в чудеса, вовсе не означает, что их не существует, не правда ли? Мне было бы очень интересно выслушать вас. Итак?  

– Позавчера, то есть в день перед исчезновением, я говорил в курительной комнате с мистером Хоффером об оккультизме. Точнее – о философском камне. Мы сидели рядом друг с другом. Я пускал кольца… меня научил пускать кольца мой одноклассник, в гимназии, в Гамбурге. Хоффер тоже попытался пустить кольцо, но у него не вышло. Он спросил меня, как я это делаю… мы разговорились. На немецком языке. Для меня это было особенно приятно. Английский везде с успехом вытесняет мой родной язык. Немцы, и все остальные европейцы как бы исчезают из истории.  

– Очень точное наблюдение, продолжайте.  

– Начали с колец, а потом перешли к философскому камню.  

– И что?  

– А то, что Карл заявил мне, что собирается его создать по старым добрым алхимическим рецептам. И что для этого ему понадобится кровь рыжего мужчины. Совсем немного… грамм пятьдесят.  

Трамп любовно погладил свою шевелюру, надо признаться, уже потерявшую густоту и лоск. Посмотрел на посверкивающие золотом часы. Потеребил рыжеватые бакенбарды.  

– Ну и что же было дальше?  

– Я согласился стать донором. Он обрадовался и пригласил меня после нашего норвежского путешествия погостить в своем доме в предместье Гамбурга. У него там есть специальные комнаты для гостей. Есть бассейн, сауна и джакузи.  

– Чудесно! Но какое отношение имеет джакузи к исчезновению Хофферов на следующий день?  

– Вот какое. В тот же день, вечером я заглянул к Хофферам в каюту. Разумеется, по приглашению Карла. Познакомился с Паулой. Очаровательная женщина. Она была одета в синее платье. В ушах – настоящие сапфиры. Мы выпили немного и болтали о том, о сем. Заговорили о красной тинктуре. Карл сказал, что не думает о золоте… что это только тяжелый желтый металл, ради которого люди убивают друг друга, что его у него достаточно. Он говорил о золотом напитке, об омоложении человеческого организма, о продлении жизни до двухсот лет, о возможности летать, превращаться в другие существа или предметы и об исполнении любых желаний. О переселении душ… Карл показал мне небольшую старинную серебряную шкатулку с изображением змея Уробороса на крышке и заявил, что там, на дне, в уголке, хранится частичка великого эликсира… Что купил он шкатулку за двести фунтов на каком-то аукционе старинных вещей за день до отплытия нашего корабля, не подозревая что в ней что-то есть. Говорил, что и прежние владельцы шкатулки видимо не знали, что за красный комочек лежит на ее дне. И что он сам не уверен в том, что это такое, и поэтому хочет изучить его возможности, проверить на самом себе его действие. Говорил, что ему приятно, что у него будет не один, а два зрителя. Я испугался… и наотрез отказался участвовать в эксперименте. Мало ли что могло произойти. Через несколько минут я ушел к себе в каюту. А сейчас, после сообщения капитана об исчезновении Хофферов, я подумал… а что если Карл и Паула попробовали красную тинктуру на вкус… тогда, после завтрака. Пожелали что-то… И произошло что-то ужасное… или что-то чудесное. Их желание сбылось… Может быть они стали бестелесными… или улетели… или превратились в вещи… или в других людей, или в демонов, кто знает.  

– Дааа… Вот это история, я понимаю. У вас талант. Готовый сюжет для фильма ужасов. Только, боюсь, не оригинальный. Представляю, что со мной сделают капитан и компания, если я напишу им в отчете о чем-то подобном. Мол, Хофферы с помощью красной тинктуры превратились в бестелесные существа и улетели на пояс Ориона для встречи с графом Калиостро и Люцифером… В психушку меня не засадят, но наверняка оштрафуют… за глумление над здравым смыслом.  

– Но я вовсе не глумлюсь, не шучу и не иронизирую.  

– Если это действительно так, то пожалуйста напрягитесь и вспомните, о каких точно желаниях шла речь в милой беседе с Хофферами.  

– Мне и напрягаться не надо. Мы говорили о полетах над фьордами… о перемещении в пространстве больших и тяжелых предметов. Например, о перемещении нашего корабля – в Карибское море, потому что надоели туман и холод, о заточении злых людей в неодушевленные предметы, о межзвездных путешествиях и путешествиях во времени, о возможности переселения в другие, более молодые и здоровые тела…  

– Боже мой, как романтично. Ладно, довольно. Благодарю вас сердечно, мистер Трамп, вы мне очень помогли. Мы с вами еще встретимся, а о ваших словах я серьезно подумаю, обещаю.  

Трамп гордо удалился, сверкнув еще раз на прощание Патек Филиппом, а я глубоко задумался.  

При всем неправдоподобии и безумии гипотезы Трампа, она единственная, по крайней мере до сих пор, объясняла произошедшее с Хофферами.  

В голову мне пришла одна идея.  

Я позвонил доктору Ганцу, представился и спросил его, знает ли он не очень старую и абсолютно здоровую в медицинском смысле пару пассажиров на корабле.  

Доктор рассмеялся и тут же сообщил мне, что да, знает, это сорокапятилетние Тейлоры, Марк и Вирджиния, по нескольку раз в год делающие круизы на «Принцессе Диане».  

– Эта бездетная пара лет пять назад отошла от дел, в обычной жизни они серьезно занимаются благотворительностью и конным спортом. Живут где-то в Кентукки. У нас на борту Тейлоры расслабляются. Они поклонники простой и здоровой жизни… давно отказались от алкоголя и мясной пищи… увлекаются собиранием малой пластики времени Ренессанса и испанского сюрреализма двадцатых, тридцатых годов. Очень милые люди. Я хорошо с ними знаком. Бывал на выставках их коллекции. Могу вас с ними познакомить.  

– Сделайте одолжение.  

Доктор позвонил мне примерно через час, голос его звучал обескураженно.  

– Извините, мистер Сомна, ничего не вышло. Тейлоры никого не хотят видеть. Не знаю, что с ними произошло… обычно они дружелюбны и гостеприимны. Марк говорил со мной так, как будто он меня не знает. Несколько раз почему-то переходил на немецкий. Я явственно слышал плач Вирджинии. Она жалобно лепетала что-то вроде: Как же мы теперь вернемся домой? Как увидим сына? И что будет с моими сапфирами? А Марк кричал ей: Раньше надо было думать. Дороги назад нет. Посмотри на свое тело… да, придется жить в Луисвилле и содержать эту чертову конюшню. Раньше он так любил свой конный завод. Хвастался породистыми лошадями. Не понимаю, может быть, у них в семье что-нибудь случилось…  

– Очень жаль. Благодарю за попытку.  

Да… я все понял. Хвастун Трамп оказался прав. Хофферы не исчезли, а…  

Беспокоиться надо было не о них, а о тех, настоящих Тейлорах из Кентукки.  

Неужели их души заточены в эти ужасные красные шары? Как это возможно?  

А где бездушные тела Хофферов?  

На дне моря, естественно.  

А кто их туда бросил?  

Они сами и бросили. После того, как вселились в Тейлоров.  

Том что-то видел. Но будет молчать.  

Чудеса и ужасы.  

Осталось понять, где находится серебряная шкатулка с Уроборосом на крышке.  

В каюте Хофферов ее не было.  

Я подозревал, что шкатулку похитил Том.  

Попросил Вишну провести меня в его каюту, в которой он жил с другим стюардом, имя которого тоже было невозможно произнести. Тем самым, который слышал голоса в каюте Хофферов, проходя по коридору.  

В этой, нижней части корабля я никогда не был…  

Тут было шумно, душно, воздух пах мазутом и сортиром, коридоры были узкие и низкие.  

Вишну постучал. Из каюты донеслось что-то вроде громкого сопения.  

Вишну открыл дверь.  

Перед нами предстала следующая картина: В середине каюты, на тумбочке лежала та самая шкатулка. Рядом с ней топтались, подпрыгивали и извивались два непонятных существа ростом с взрослого мужчину. Кожа у них была как у рептилий. Оба имели толстые неприятные хвосты и крылья. Четырехпалые лапы с когтями. Тела их были похожи на тела ящериц. Головы – как у боевых петухов, с багровыми гребешками, громадными клювами и яростными глазами. Оба они были гермафродиты.  

Василиски!  

Существа, вылупившиеся из яиц, снесенных разжиревшими старыми петухами.  

Они злобно смотрели в нашу сторону и уже подняли было крылья, чтобы бросится на нас и растерзать. Я был как будто парализован… но проворный, не потерявший самообладания Вишну успел сам убежать и меня вытянуть из каюты прежде чем клювы и когти чудовищ нас коснулись.  

Капитан поверил мне, только когда своими глазами увидел василисков. Это был момент моего торжества. Ухмылка его испарилась.  

Вечером того же дня мы с ним посетили Тейлоров. В их каюте. И у нас состоялся долгий и очень тяжелый разговор.  

В конце его мы пришли-таки к соглашению.  

Официально тайна исчезновения Хофферов так и не была раскрыта. Мне пришлось давать показания в коронерском суде. Разумеется, я ни слова не сказал о красной тинктуре и переселении душ. Через полгода Хофферы были признаны умершими. Их состояние и недвижимость унаследовал их сын Майк.  

Тейлоры как жили, так и живут в Кентукки. Только благотворительностью они больше не занимаются. Вирджиния неожиданно полюбила малагасийские сапфиры. Марк Тейлор обожает кататься на лошадях. Коллекцию предметов искусства они продали, чтобы расплатиться с капитаном. Ходит слух, что они хотят перебраться в Европу.  

Я получил за мое расследование не пятьдесят тысяч, а сто пятьдесят.  

Трампу отвалили тридцать тысяч. За молчание. Но он не молчит, а рассказывает свою версию исчезновения Хофферов кому ни попадя. Ему никто не верит.  

На руках Джонсона и его жены появились сверкающие бриллиантами ролексы.  

Василисков не без труда превратили обратно в стюардов. Все заметили однако, что характер их испортился, они стали агрессивны, начали грубить гостям и начальству. Пришлось их уволить. Говорят, они участвуют в боях без правил в частном клубе в Бангкоке и преуспели на этом поприще.  

Два красных поющих шара безжалостно выбросили за борт. Вопреки законам акустики, жалобные их стоны еще долго доносились из глубины океана.  

И последнее. Шкатулку с Уроборосом на крышке присвоил капитан. Что он с ее помощью делает – неведомо никому. Известно только, что из его огромного поместья недалеко от Оксфорда то и дело доносятся какие-то соблазнительные стоны, а жители окрестных деревень уже не раз замечали в лесу странных уродцев, состоящих из одних голов, вместо ушей у них – мускулистые руки, с помощью которых эти твари могут удивительно быстро бегать. Может быть поэтому до сих пор никому так и не удалось поймать ни одного из них.  

Некоторые полагают, что эти существа – люди будущего.  

Авторский комментарий  

Это не только "рассказ с ненадежным рассказчиком", это ещё и рассказ с ненадежным пространством и мнимым временем.  

Круизный лайнер, на котором якобы происходит действие – существует ли он вообще, или он рассказчику приснился? Не отлит ли он из льда? Куда мы все на нем плывем, на этом тающем корабле?  

Прекрасная Норвегия – извечное наваждение – где ты на самом деле, под перьями у василиска или в его голове?  

Исчезнувшая семейная пара – существовала ли она, или соткалась из его клаустрофобии?  

Расследующий исчезновение человек – не сомнамбула ли?  

А слова в диалогах – не локомотивы ли они игрушечной железной дороги?  

Потому он так и дерзок, что знает, что не существует, и ни за что не будет отвечать. Что можно требовать от красного шара, лежащего на дне океана?  

А капитан – не говорящая ли это кукла? Не только без усов, но и без мундира. Голая. Та самая бегающая на руках голова.  

А пресловутый сладковатый хэппи-энд этого рассказа, не издевательство ли это над сюжетом, над жанром, над автором и над вами, дорогие читатели?