Вороний Грааль

–Ну и что дальше? – Магда даже не пыталась скрыть скуку. Более того, кажется, она делала всё для того, чтобы показать насколько ей скучно слушать утренний доклад, и как ей тоскливо от самого утра – хмарного и серого, распластавшегося за окном её покоев.  

Она то вздыхала, не заботясь даже о том, чтобы закрыть лицо руками, то смотрела в окно, то шумно вздыхала, показывая, что этот доклад так длинен, что отнял, кажется, уже половину её жизни. Да и вид Магды оставлял желать лучшего – она не позаботилась даже о собственных волосах, и поднялась принимать доклад как была, с постели, хорошо хоть хватило совести на то, чтобы спрятать ночную рубашку под плащом. Впрочем, едва ли она сделала это из каких-то добродетельных побуждений, скорее всего это решение тоже было продиктовано собственным комфортом – наступали тёплые дни, и город Святого Престола переходил на банальную экономию, и уже не так жарко отапливал комнаты своих служителей.  

–Далее, стражники допросили их. Оказались заблудшими туристами, – но на человека, который стоял перед Магдой, ни вид её, ни поведение не производили никакого впечатления. На него, казалось, вообще сложно было повлиять – он держал свой разум и свой образ жизни в строгости, и считал проявление злости или раздражения уделом простых людей, несвязанных службой Святому Городу. Касалась эта строгость не только гнева или раздражения, но и всяческого намёка на удовольствие. Несмотря на юные, полные жизни годы, этот человек отрёк от себя практически всё людское, всё желанное – говорили, что он даже не имеет подушки, довольствуется самыми малыми покоями, пренебрегает одеялами и прочее, прочее.  

Магда его не понимала. Она всегда стремилась к комфорту, к заботе о себе, а этот?..  

–Просто вы разные, – объяснял ей Бартоломью, – ты из людей, а Мартин, он…  

–Из фанатиков! – Магда злилась и пыталась за весельем и смехом скрыть эту злость.  

–Из лицемеров, – поправлял Бартоломью. – Господу наплевать на то, кладём ли мы масло в нашу кашу, добавляем ли в нашу вод мёд, укрываемся ли одеялом. Не в этом ведь служение, а в мотивах, в поступках наших. А Мартин – лицемер. Ему удобно прикидываться добродетельным и смотреть на нас свысока, ведь он на вечном посту, ведь он в вечной скромности и строгости. Но он занимается тем же шпионажем и теми же интригами, что ты или я. Да, во имя блага, но занимается ведь! Так что вся его строгость – это лишь прикрытие.  

Но поведение Магды относительно утреннего приёма доклада от Мартина не имело отношения к словам Бартоломью. Она вела себя так не только с ним, она давно уже зарывалась, сначала понемногу, и вроде бы как от восторга внезапной, почти абсолютной вседозволенности и покровительства Бартоломью, но человек легко теряется в круговороте власти и не только Мартину – одному из прислужников Дознания, Магда демонстрировала свою тоску и насмешку…  

–И что дальше? – Магда побарабанила пальцами по гладкой столешнице. Здесь у неё был порядок – ни бумаг, ни чернильных приборов, ни пятен от грубо поставленных на стол кубков с вином. Но Магда тут и не работала, только принимала доклады.  

–Составили рапорт и отпустили, – Мартин пошарил в чёрной папке и подал Магде три листа. Краем глаза она увидела, что каждый из них подписан как «служебная записка», но не взяла. Мартин вроде бы и не заметил этого откровенного пренебрежения и положил листы на столешницу.  

Она даже не глянула, спросила скучным голосом:  

–Какие ещё происшествия имели место?  

Вопрос и вправду был скучный. Рабочий день Дознания плавно перетекал в ночь. Если что-то случалось, то пробуждение было неминуемым и по тревоге, по настоящей тревоге поднялись бы все три Всадника Дознания, а так как Бартоломью был одним из них, то Магда уже бы тоже была бы в гуще действия.  

Но рутина требует условностей.  

–Никаких происшествий, только эти несчастные туристы, – подтвердил Мартин. – В служебных записках указано, что каждый из них здесь планирует пробыть не больше недели, если прикажете, за ними установят наблюдение…  

Магда поморщилась – ещё чего! Драгоценные ресурсы на каких-то туристов? В Святом Городе их всегда было много – верующие сюда едут, чтобы снять с себя грехи и обрести смысл, туристы едут полюбоваться древними соборами и узкими улочками, а богачи едут сюда пожертвовать немалые суммы, которые официального не принимает Святой Город, но принимает Малое Казначейство, что вроде бы действует свободно и независимо, но всё это пустое – все понимают, что Городу нужно на что-то жить и на что-то отстаивать свою власть.  

–Что я буду делать дальше и что прикажу – тебя не касается, – перебила Магда. Перебивать было необязательно, можно было просто промолчать или кивнуть, мол, да-да, конечно, можно и наблюдение. Но Магде очень хотелось напомнить Мартину, что он здесь ничего не решает, и из них двоих отдавать приказы и решать о дальнейшем может лишь она.  

Мартин даже не вздрогнул, и даже тени обиды не легло в его чертах. Будь на его месте кто-то другой, он, быть может, и взбесился бы – какая-то Магда, служительница без рода и племени, непонятно откуда взявшаяся и на чём поднявшаяся, будет ему указывать? Но лицо Мартина осталось бесстрастным. Ничего он не ждал иного от неё, да и от него самого ничего, кроме этого бесстрастия и не ждали.  

–Если это всё, можешь идти, – милостиво дозволила Магда.  

Мартин коротко кивнул и твёрдыми шагами покинул её покои. Магда проводила его взглядом и вздохнула – в комнате было холодно. Да, здесь ещё топили, не позволяя ночному холоду охватить всё помещение, но тепло не могло согреть всего того пространства, что Магда захватила – в её покоях располагалась и удобная кровать, закрытая пологом, и широкий книжный шкаф, к которому Магда прикасалась редко, и платяной шкаф, щедро забитый вещами, и стол, за которым Магда и не работала, и пара кресел…  

Такое помещение мог позволить себе не каждый, но Магда принадлежала к Дознанию, которое всегда жило чуть лучше и богаче Служителей Креста и не скрывало этого. Да и положение Магды в самом Дознании было близко к верхам – в самом деле, она была помощницей одного из трёх Всадников Дознания, а, как известно, Всадники подчиняются только Верховному, а выше его в Дознании нет никого. Это у Служителей – Володыка, потом настоятели, потом помощники настоятелей и все равны, и непонятно кто и кому принадлежит.  

–Мы отличаемся дисциплиной. Служители могут позволить себе равенство и дискуссии, ведь их работа – это молитвы да обряды. А мы отвечаем за безопасность и порядок. У нас никаких дискуссий быть не может, – регулярно повторял Бартоломью. – У нас своё устройство и нам нужны приказы и строгость.  

–Они просто смешны, – когда-то неосторожно заявила Магда, имея в виду Служителей.  

За это она получила неделю дежурств и ежедневное напоминание:  

–Мы все служим на благо Святого Города и Святого Престола! Поняла? Повтори!  

И она повторяла.  

Сейчас всё это было далеко и неважно. Прошло много времени, Магда стала другой. Хотя, если говорить откровенно, изменилась она и сути своей изменила ещё раньше, чем получила то наказание от своего покровителя.  

Магда не была Магдой от рождения. И даже Магдаленой. Мать, умирая, нарекла её Марианной. Но это имя всегда кололось ей, она никогда на него не отзывалась, за что была регулярно бита настоятельницей приюта – для острастки и послушания.  

Всё изменила встреча с Бартоломью. Тогда он не был Всадником, он был помощником, то есть занимал ту должность, какую имела сейчас сама Магда. Он прибыл на проверку в их приют, и случайно столкнулся с нею. Позже он и сам не смог себе ответить на то, что именно его тронуло в этой девчонке с большими печальными глазами.  

Но они разговорились, и судьба Марианны сделала роковой поворот.  

–Меня наказали, – просто объяснила девочка, когда Бартоломью заметил свежие красные полосы на её руках.  

–За что? – голос его странно дрогнул, тогда он ещё не привык к жестокости, которая неизменно сопровождала добродетель, став её тенью.  

–А мне моё имя не нравится, – ответила Марианна. – Колючее оно. Чужое.  

–Назовись иначе, – предложил Бартоломью.  

И когда она переступила через три года порог уже его приёмного кабинета, он узнал её, но вместо приветствия спросил:  

–Как сейчас твоё имя?  

–Магда, – ответила она, благодарно склоняя голову перед его памятью.  

К этому имени она привыкла. А вот к тому, что часы с городской площади бьют ужасно громко, возвещая утренний час, нет. Но бой часов ворвался в её мир, проломил все мысли, и Магда очнулась – служебные записки от стражников перед нею, время шесть утра, а она ни разу не собрана!  

И началось метание. Форма, конечно, избавляла от необходимости искать каждое утро себе образ в платяном шкафу, но за формой ведь надо следить, а Магда всё ещё не могла привыкнуть к тому, что вечером, уже валясь с ног, надо оставить в специальной выемке у кровати грязные рубашки и бельё. Она нередко так и засыпала в наполовину рабочем виде. Теперь вот платила – чистые тёмные рубашки закончились, пришлось напялить менее грязную. Зато брюки были чистые – в кои-то веки!  

Но ничего, это не страшно. Главное, чтобы плащ был в порядке, и эмблема Дознания – два серебряных меча на предплечье – видны, блестят и даже отпарены.  

Кое-как удалось найти расчёску, провести ею по волосам, придавая им хоть какой-то живой вид. Благо, косметика была всегда на одном месте, и Магде удалось за рекордные для себя три минуты скрыть пудрой залежалый вид, затенить припухлость глаз краской, подвести губы и облить себя духами.  

Но она всё равно уже опоздала. Бартоломью ждал её в рабочих покоя, удобно усевшись за столом. Его стол был завален пергаментами и письмами, ориентироваться в которых мог только он – ведь те были разложены по папкам и кучкам в строгом, одному ему известном порядке. Бумаги должны были бы производить на вошедших рабочее, деловое настроение, но Магде сам стол внушал страх – чёрная лакированная столешница, на которой можно было различить узоры, напоминала ей о том, что она ничто перед этим столом, только гостья, ведь её собственный стол проще и пустее.  

Но она пыталась не показывать страха. Вошла к Бартоломью бодро, готовая, если тот спросит о причине опоздания, валить всё на Мартина, мол, это он, болтун и негодяй, меня задержал. Но Бартоломью не спросил её о причинах задержки, зато взгляд его – взгляд дознавателя, быстро оббежал её облик, явно отмечая несвежесть рубашки и кое-как сделанную причёску.  

Сам Бартоломью в любое время дня и ночи, похоже, выглядел безукоризненно. Он никогда не позволял себе неопрятности и неаккуратности во внешнем виде.  

–Мы работаем с людьми, – объяснял Бартоломью, – мы должны производить впечатление незыблемости нашей власти и нашего порядка. А это, прежде всего, внешний вид. Если мы будем походить на разбойников, к нам и отношение будет соответствующим.  

Но у Бартоломью получалось хранить этот строгий вид, а у Магды нет. Ей не хватало сил на то, чтобы вернувшись к себе, умыться-то иной раз.  

–Преодолевай, – наставлял Бартоломью, когда она жаловалась на усталость, – человек может всё, если это ему нужно.  

–Тогда я не человек, – ворчала Магда.  

Но сейчас он не сделал и о внешнем виде её замечания. Да, он увидел несоответствие так любимой ему дисциплине внешнего образа, но ничего не сказал.  

«Припомнит! » – поняла Магда. Она знала, что Бартоломью всё подметит и в нужный момент или под плохое настроение вернёт ей всё, да ещё добавит. Но её это мало тревожило сейчас. Она так и не успела ознакомиться со служебными записками. Которые отдал ей Мартин, одно хорошо – она взяла их с собою.  

–Доброе утро, – поприветствовал Бартоломью, – садись.  

Магда села.  

–Ну, как ночь прошла? – спросил Бартоломью. – Что нового?  

–Сегодня дежурным был Мартин, – Магда взяла деловой тон, надеясь, что ещё, быть может, всё это утро и закончится спокойно. – Он прибыл ко мне, как и полагается, в половину шестого с докладом…  

О том, что она ещё минут пять честно дрыхла под его стук в дверь, Магда умолчала.  

–Так, – Бартоломью кивнул, – продолжай.  

–Все коридоры были в спокойствии. Настоятель Джиованни, правда, колобродил до полуночи почти…  

Магда хмыкнула. Джиованни – Служитель, был на высоком положении среди своих. Но это не давало ему никакого уважения, причём, как казалось Магде, даже от его же подопечных. Он был весь нескладный и нервный, часто путал имена и время, уходил в свои мысли и смешно подпрыгивал, если к нему кто-то подкрадывался. Вдобавок, его мучила бессонница, и встретить его, колобродствующего по коридорам, было обычным ночным делом.  

Но Бартоломью её смешка не поддержал. Он вообще очень осторожно реагировал на подобные сообщения, да и насчёт Джиованни никогда не высказывался, лишь изредка позволял себе напоминать Магде:  

–Это совсем не простое дело – стать настоятелем и подчиняться напрямую Володыке.  

Историю о туристах, которых пригуляло ночным весельем к городским воротам, Бартоломью и вовсе воспринял со странной мрачностью. Магда не видела в этой истории ничего необычного, такое бывало и раньше – везде, где есть туристы, бывают каверзы самого разного рода. Эти хотя бы были тихи, если верить докладу Мартина.  

Но Бартоломью вцепился в эту историю. С какой-то болезненной цепкостью он желал больше подробностей. Сколько их было, да как выглядели, да как себя вели, да пахло ли от них алкоголем?..  

–Вот тут всё, – пробормотала Магда, протягивая служебные записки. Ещё полчаса назад она, не стыдясь присутствия Мартина, закатила глаза, показывая, как же это скучно, банально и не стоит внимания. Но сейчас эти записки, банальные и рутинные – оказались полезными. Бартоломью даже похвалил:  

–Какая предусмотрительность!  

И его похвалу Магда, не задумываясь, поставила себе в достижение, искренне забыв про Мартина. Ну а что? Она же взяла их с собой, а не сожгла в печи.  

–Хорошо, – наконец и Бартоломью отстал от трёх несчастных листков с пустяковым происшествием. – Очень хорошо. Какие планы на сегодня?  

Планов у Магды не было. В последнее время жизнь в Святом городе не радовала никакими происшествиями, и это означало, что нужно просто ждать катастрофы, а она всегда случается, а до тех пор пока быть бдительными. Иначе говоря – периодически справляться у дежурных что и как, да перехватывать мелкие поручения.  

Скука среди скуки!  

–Ладно, передышка тоже полезна, – Бартоломью кивнул, понимая её неопределённость. – Ты завтракала?  

–Нет, – призналась Магда. Иногда она завтракала один на один с Бартоломью и это ей льстило. А иногда он усаживал её за стол с другими Всадниками, и она сидела там, вроде бы как равная им, чувствуя на себе завистливые взгляды других дознавателей.  

И от этих взглядов тоже было приятно.  

Но сегодня Бартоломью разрушил её надежды:  

–Тогда поторопись, в столовой сегодня каша на молоке и масле, жареный хлеб и медовый чай.  

Питание не могло быть равным. Дознавателям явно нужно было больше, чем Служителям, они и выезжали, и работали, и тратили много сил, но Город всегда старался их сравнять. Они ели в одно время, в одной столовой, только за разными столами и тарелки их были разными, да ещё дознавателям докидывали лишнего кусочка – рыбы или белой курицы, которая не полагалась Служителям.  

Разумеется, тем, кто стоял выше, занимал пост Настоятеля или Всадника, полагалось больше, да и самому можно было питаться на узких улочках, так любимых туристами, но Магде был важен сам факт – Бартоломью не просто не завтракал с нею в своём кабинете сегодня, но и не пошёл с нею в столовую!  

Это было как-то обидно – он давно не поступал так. Но Магда не позволила себе выдать какого-то недоумения или недовольства – она научилась демонстрировать смирение, когда это было нужно.  

–Звучит очень вкусно, – улыбнулась она, – я могу идти?  

–Можешь, – согласился Бартоломью и углубился в какие-то свои бумаги, показывая, что разговор окончен.  

Магда выскользнула из его кабинета, разочарованная и недовольная. Всё было какое-то неправильное, нелепое в это утро!  

–Магда! – Мартин, которого совершенно точно она сейчас не желала видеть, вышел из малого Зала Дознания, точно как по заказу каких-то высших, очень насмешливых сил.  

–Ну что ещё? – она не хотела срывать на нём своё раздражение, но Мартин нарывался.  

–Я хотел у вас спросить, мой доклад принят в полной мере? – Мартин приблизился к ней, сокращая расстояние до окончательного её раздражения.  

–Твой? – она всё-таки поддалась людскому. – Твой доклад? Ты про ту унылую дребедень, которую вылил на меня, словно ведро помоев?  

Если бы он обозлился, если бы он ответил едко, Магда, быть может, и унялась бы. Но лицо его осталось каменным и не выразило никакого удивления.  

–Твой доклад? А с чего это ты, крыса канцелярская, решил, что ты можешь докладывать Всаднику? Ты докладываешь мне, а уж я решаю…  

–Магда, уже с утра буянишь? – весёлый женский голос разорвал коридор.  

Магда обернулась, осёкшись на полуслове. Она, конечно, и без того узнала голос – это была Лотара – тоже из числа дознавателей, тоже из бюрократических крыс, гораздо ниже Магды по рангу, но всё же единственная, кого Магда могла называть подругой.  

–Ой-йо, кого я вижу! – Магда хмыкнула, – ты чего не в столовой?  

–Хотела узнать насчёт тебя, да тебя уж в покоях не было. Ну я на голос твой и пришла! – Лотара улыбалась. Странное дело – она никогда не была особенно красива и не отличалась фигурой, да и черты имела самые простые, не породистые, чем выделялась из числа бюрократов Дознания, среди которых хватало родовитых…  

Но её улыбка, её вечная жажда жизни делали её весёлой и освещали её лицо каким-то новым, ярким и магическим светом.  

–Уйди, Мартин, – посоветовала она, махнув рукой своему соратнику. Тот не двинулся – ждал приказа Магды. У той при появлении приятельницы пропало желание скандалить и она вяло махнула рукой:  

–Сгинь с глаз моих!  

Вот только тогда Мартин коротко откланялся и исчез в коридоре.  

–Он забавный! – хмыкнула Лотара, проследив за ним взглядом, – только не могу понять, чего ты так на него взъелась? Он ведь тебе служит.  

Лотара тоже служила Магде, и, следовательно, подчинялась Бартоломью. Но Лотара была живой, подвижной, и, хотя род её деятельности составляли лишь перепись набело писем и переводы – она не чувствовала себя ущемлённой на фоне занимающейся конкретным дознанием Магды, и никогда не рвалась к ней, не завидовала, и пропасти залечь между ними из-за разницы положений, не позволяла. Обращаясь с Магдой легко и свободно, Лотара не скупилась на искренность. И не в первый раз она уже спрашивала – почему именно Мартина Магда так усердно ковыряет?  

–Нарвался, – ответила Магда мрачно, – душит и душит своей правильностью, а сам?  

–Каждый цепляется за то, что умеет, – не согласилась Лотара. – Он умеет быть постным и мрачным. Ну и пусть. Служитель-то он хороший, да?  

В этом Лотара была права. Мартин перестраховался и догадался взять даже по самому незначительному происшествию служебные доклады от стражников. Это сыграло на пользу. И от этого также слова Лотары были неприятны Магде. Они словно попытались её укорить, а Магда не хотела быть укорённой.  

–Это уже не твоё дело, – грубовато ответила Магда, не желая сдаваться вине. Она её не чувствовала – Мартин не вызывал у неё симпатии. Почему она должна была это скрывать?  

Лотара печально взглянула на неё, и не смогла не отреагировать:  

–Мне кажется, ты жестока к нему. Он был лучшим учеником при монастыре, и…  

–Не лезь не в своё дело, – на этот раз голос Магды прозвучал холоднее, и от того он стал злее – этому трюка Магда научилась Бартоломью, который не срывался на крик, всегда говорил спокойно и от этого его слова имели какой-то особенный вес.  

Лотара поняла, замолчала, опустила голову, признавая поражение.  

–Ты должна заниматься своими делами, – втолковывала Магда, уже остывая, – а не решатькто и с кем жесток и кто какой служитель.  

С точки зрения принципов дисциплины Дознания Магда могла бы назвать себя правой, но правоты и триумфа в ней не было и на каплю.  

Благо, Лотара была собой и подняла голову, кивнула, уже совсем прежняя, с улыбкой, которая хранила за собой чёрт знает сколько сказанных злых слов в её сторону.  

И забытых, пережитых!  

Магда бы так не смогла. Каждое слово, брошенное врагом в её сторону, было ей как крючком, который всё-таки давал иной раз о себе знать.  

–Не верь словам врага, – напоминал Бартоломью и она даже соглашалась.  

Но слова всего лишь слова! А крючья сидели в её душе и ныли, ржавея.  

–Знаешь, я вот чего тебя искала, – сказала Лотара, убедившись, что гнев Магды уже не опасен, – каша, скажу тебе…фе. Я видела котёл – всё плавает в масле.  

Магду передёрнуло. Она любила комфорт и пока что могла ему следовать.  

–Хлеб и вовсе пересушен. Да и то, он уже остыл, наверное, – Лотара бросила взгляд за окном, но всё, что она могла увидеть – лишь краешек часовой башни, – словом, может это…в топку официальный завтрак?  

–Чего предлагаешь? – поинтересовалась заинтригованная Магда. После того как Бартоломью не разделил с ней трапезы, она хотела себе найти утешение хотя бы во вкусном завтраке, а тут выходило что и этого не удастся.  

–На улице Часовщиков открылась новая пекарня, – отрапортовала Лотара, – её содержит господин Сержо.  

–Знаю, – улыбнулась Магда.  

Лотара всплеснула руками. Только сейчас до неё дошло, что он сообщает новости города дознавательнице города, той самой, в чьи обязанности входит дисциплина и общее ведение всего содержимого улиц!  

–Я дура, – признала Лотара, – прости меня, пожалуйста, я не подумала.  

–Ничего, – успокоила Магда, – я не злюсь. Кстати, гражданин Сержо пока зарекомендовал себя весьма деятельным хозяином. Он только три недели в Городе, а уже добился открытие пекарни.  

А если быть честнее, то уже и подал прошение в Дознание на обновление мостовой у этой пекарни. Разумеется, за свой счёт. Но об этом Магда не стала говорить, Бартоломью всегда напоминал:  

–Часть информации всегда таи, ты не знаешь, для чего и когда она понадобится.  

И она старалась следовать этому совету даже в мелочах.  

–А он ещё хлюздил, что это, мол, долго! – Лотара совсем развеселилась.  

Магда её веселья не поддержала – разумеется, дельцу непривычен безмятежный унылый уклад Святого Города со всеми его долгими заседаниями по каждому вопросу. Но что же – он жаловался? Это уже не очень хорошо. И этого Магда пока не знала – дознаватели не принесли к ней этой вести.  

Пустяковой, конечно, но не из пустяков ли идёт недовольство, а за ним разговоры и сплетни, и мятежи?  

–Ему ещё повезло, – Магда криво улыбнулась, – три недели – рекорд скорости для такого дела. Он же чужак!  

–Ну да-да, – Лотара уже потеряла интерес к обсуждению его персоны, – но у него есть потрясающие пироги. Я тут попробовала…  

«И когда успела? » – мимоходом подумала Магда, пытаясь вспомнить отправляли ли в последнее время Лотару на улицы. По её сведениям нет. Конечно, можно было бы уйти и самой, но Магда старалась походить на Бартоломью и подмечать всё.  

–Его вишнёвые пирог – объеденье! Он добавляет в них немного тёртого яблока и ещё…– Лотара попыталась припомнить, но махнула рукой, – давай сбежим, а? Позавтракаем нормально?  

Магда колебалась недолго. Планов не было. Если что-то случится – её найдут, без сомнений. Да и Бартоломью не разделил с нею завтрака – имеет она право на компенсацию?  

–Ну соглашайся, – Лотара чуть ли не выплясывала перед нею от нетерпения, – а? Мы быстро. Ещё он делает домашнее вино – такое сладкое…  

–Вино не должно быть сладким, – напомнила Магда, помня о том, что это было убеждением Бартоломью, а значит и её.  

–Ну мы быстро, всё равно же ничего срочно, да? – Лотара знала обстановку, знала на что надавить. Да и утро было таким равнодушно-хмарным…  

Магда кивнула, но остерегла:  

–Только я плащ сменю, не надо эмблемой светить.  

Знай Магда о том, как повернётся всё дальше, осталась бы в своих покоях. Но она не знала о том, что Бартоломью хватится её уже через пару часов, а она сама потеряет счёт времени, придавленная неправильным сладким, но неожиданно очень крепким вином.