Эмпуса

Хуже непривычной жары была только бесконечная болтовня Ксантоса. Сначала Альбер подумывал потерпеть, но вскоре понял, что терпеть и жару, и непривычный колючий воздух, и этот бесконечный монолог ни о чём – это слишком для его нервной системы и перешёл к мягким намёкам.  

Но тут его ждало разочарование: Ксантос не понимал намёков. Вернее, он понимал любые намёки, которые касались денег и той обещанной Альбером суммы за услуги проводника по незнакомой ему местности, но все другие намёки игнорировались напрочь.  

Альбер не выдержал:  

–Ксантос, у меня болит голова от вашей болтовни. Помолчите, прошу!  

Ксантос на мгновение стих, оценивая сказанное и выбирая понимать ему эту фразу или всё-таки нет, и решил, что понять будет выгоднее:  

– В тень скоро пойдём, в тень…– и он убедительно помахал руками над головой, показывая тень. Он вообще много размахивал руками, передавая жестами свою речь – старая привычка проводников, которые часто работают с иностранцами и хватают из многих языков куски фраз, создавая дивный и невыносимый коктейль из переплетений культур. Но Ксантос на фоне других проводников говорил ещё вполне цельно – помимо родного он владел и английским, и итальянским, и кое-как французским, так что Альберу удавалось его прилично понять, но Ксантос, похоже, слишком часто работал с менее понятливыми людьми, так что руки его не переставали искать движения.  

Альбер услышал про тень и приободрился – он должен был по роду службы переносить многие невзгоды, но всё же здесь было очень жарко, лично он предпочел бы холод такой засушливой жаре.  

«Старею…» – с грустью подумал Альбер, понимая, что любой другой сотрудник «Центра спасения фантастических существ» или как звали сотрудники между собой, уничижая и ютясь одновременно «цэсэфэсэ» был бы счастлив, получив настолько козырную командировку! Мало того, что Шеф внезапно расщедрился и отправил полевого сотрудника в такое дорогое место, так ещё и решительно ничего не появилось в этом месте – это был поиск, а не отработка сигнала. Мыслимо ли? Всегда на памяти Альбера полевые сотрудники, или в простонародье «полевики», к которым он принадлежал, выезжали только на отработку уже увиденного или заснятого! Вот прошла по их каналам новость о том, что рыбаки видели русалку – всё, поехали полевики; вот плеснуло где-то очередным драконьим пламенем – выехали, а чтобы так, без сигнала, чисто наудачу…  

Воистину, тут одно из двух: либо Шеф спятил и перестал экономить средства «Центра» перед ежегодной проверкой, либо это и не Шеф вовсе был, а какой-то инопланетянин. И видит небо, Альберу был куда яснее второй вариант – в расщедрившегося спятившего Шефа ему не верилось.  

Ровно как и в то, что ему выдали без писка внезапную командировку и нехилую пачку суточных, и отправили искать хоть кого-нибудь, не сильно настаивая на результате.  

И этим он мог бы наслаждаться, если бы не жара и не болтовня проводника…  

«В мечтах всё выглядело иначе! » – снова подумалось Альберу. В мечтах он действительно часто мечтал посетить эту страну, пройтись по древним сохранившимся фрагментам храмов и площадей, вдохнуть особенного местного воздуха, но теперь его убивала жара, а ещё…  

А ещё Ксантос решил сократить страдания Альбера на свой лад – отвлечь его от боли:  

–Знайте, – сказал он, чудовищно мешая языки между собой, – голова проходит в тени, когда земля спокойна. Вот был у меня случай…  

И последовал новый виток болтовни. Альбер сжал зубы, заставляя себя думать о хорошем – где-то на краешке сознания мелькнули образы ледяного душа, бокал холодного шампанского и удобный диван, но в реальности было жестоко.  

И жарко. И шумно.  

–А я говорить…– продолжал Ксантос, которому жара была привычна, – говорить ему громко, как только мог!  

Альбер представил как тихонько столкнет Ксантоса с какого-нибудь обрыва и ему стало немного веселее, он даже улыбнулся, и только сейчас спохватился, что его проводник резко умолк.  

Пришлось даже поднять голову под ослепляющее солнце и с удивлением выяснить, что Ксантос не только умолк, но ещё и встал как вкопанный.  

–Мы что, заблудились? – Альбер был готов убить при ответе «да» этого негодяя на месте. Поблизости километров на шесть никого. И эти шесть километров ерунда, но не в жаре же их преодолевать!  

–Нет…– посеревший голос Ксантоса был лишён ребячливого шума, – мы попали к смерти.  

Альбер сначала закатил глаза и только после этого шумно и нарочито театрально вздохнул. Театральничать было не перед кем, не перед проводником же? Но как же хотелось!  

–Тебе что, ещё денег дать? – поинтересовался полевик, прекрасно осведомлённый что в некоторых странах проводники безбожно и беспощадно пугают туристов по пути, вытягивая из них хитростью и манипуляцией дополнительный заработок.  

–Оставьте деньги себе, мистер! – Ксантос, однако, весьма напугал Альбера. Альбер приблизился к замершему проводнику и проследил, куда тот смотрит.  

Он смотрел чуть выше себя, смотрел напряжённо.  

На тонкую красноватую дымку, вившуюся над ними шагах в сорока.  

–И что я должен увидеть? Иллюстрацию парфюма? – раздражился Альбер, – что это такое?  

Он знал, что в жарких местах «парит» песок и асфальт и предположил, что дымка это что-то такое же, похожее, потому что ничего не происходило, никакого пожара не было и вообще ничего не было. Песок долины под ногами, буйная растительность, которой положено бы радовать глаз, но как-то не очень радостно от беспощадно пролитого солнца на неё смотреть, рвущий мирность низины горный хребет на горизонте…  

–Смерть, – нервно сказал Ксантос, – надо назад.  

Альбер фыркнул. Что такого в дымке он так и не понимал. Ну вьется да и вьется. Чего уж…  

–Ага, развернулся и назад! – скривился Альбер и переступил вперёд, опережая теперь своего проводника.  

–Мистер, не надо! – Ксантос тотчас схватился за его руку и, на всякий случай, за светлую накидку, без которой под этим солнцем было бесполезно идти так долго. – Мистер, вернитесь назад! Там смерть! Смерть!  

–Ну хорошо, – смягчился Альбер, – какая смерть по-твоему там есть?  

Он чувствовал ироническое любопытство. Он уже всё понял: местное суеверие какого-то рода, из числа, конечно, тех, что не оправдываются в девяти с половиной случаях из десяти!  

Но Ксантос относился очень серьёзно, и даже у Альбера на миг похолодело где-то в груди от ответа, от голоса, явившегося этот ответ – почтительного и прошитого белыми нитками ужаса:  

–Эмпуса, мистер!  

Альбер хмыкнул, затем осёкся. Он не знал что такое «эмпуса» и с чем это едят. Он ехал сюда, чтобы разыскивать следы горгон и химер, циклопов и гидр, чего-то, что интересовало бы «Центр»!  

–Не ходите, не ходите! – Ксантос был готов расплакаться от ужаса. Он всё не отпускал рукав и руку Альбера, тянул на себя, настоятельно тянул.  

–Ну ладно-ладно! – раздражённо отмахнулся Альбер, – пойдём назад, истеричка ты чёртова!  

Альбер был зол. Он твёрдо решил, что сейчас же, как только перестанет виднеться дымок, он откажется от услуг Ксантоса и вернётся сам. Не для того он проделал весь этот путь под жарой, чтобы…  

Ксантос не успел облегчённо вздохнуть и попятиться с полной надеждой назад – в воздухе что-то хлопнуло. Негромко, вроде бы что-то невидимое всплеснуло руками. Альбер круто обернулся на дымок, не зная ещё что делать, и что он может увидеть, но он ничего не увидел – дымок пропал.  

–Жди здесь! – велел Альбер и сделал несколько шагов вперёд, желая оглядеть округу. Профессиональная привычка осматриваться после каждого странного звука! Будь она неладна. По опыту Альбер прекрасно знал, что фантастические твари бывают далеко не всегда заметны, зато не могут обходиться без звука – шипение, свивание и развивание колец, раздутие, шорохи, шаги, крылья – всё это производит шум. Точно так, ориентируясь на звук, полевики в своё время поймали маленьких лесных фей и одного тролля, который умел обращаться в невидимку, но делал это с жутким грохотом…  

Шум показательнее облика. Слух умнее зрения. Зрение может предать – может почудиться тень, может мелькнуть что-то в мыслях и показаться реальным, а слух будет точнее.  

Именно по этой причине Альбер не мог проигнорировать хлопок. Он перешагнул раз, другой, третий – пусто, пусто! И под попавшим под ноги колючим кустом пусто, и под травяной лысеющей нитью.  

–Тьфу! – Альбер с досады сплюнул на землю – надо ж было так проникнуться испугом этого идиота?!  

Альбер обернулся, чтобы сказать Ксантосу всё, что он думает о нём и о его болтовне, и слова застряли в его горле.  

***  

Альбер обернулся в тот момент, когда от Ксантоса оставалась в самом оптимистичном раскладе половина тела. Да и то, количество плоти уменьшалось на глазах.  

Над распростёртым изувеченным телом склонилось что-то, что Альбер описал бы как огромный мешок или даже кулёк с кучей лохмотьев – точнее сказать было нельзя. Что-то чёрное, но по черноте разное, словно созданное из кусков-лоскутков, ростом едва ли не с самого Альбера, крючилось и ело то, что было Ксантосом.  

Оно, не показывая лица, тянуло чёрные лоскутные руки к мёртвому и легко, словно бумагу, с абсолютной бесшумностью, отрывало куски его плоти и несло к себе, видимо, в скрытую в этой черноте пасть.  

Кусок пропадал также бесшумно.  

Альбер застыл. Он не мог отвести взгляд от ужасного зрелища – рука из черноты, несущая куски мёртвой плоти туда же, в черноту, была стремительной и быстрой. За секунды оно оторвало немало от Ксантоса, насколько мог оценить Альбер, оставались лишь его руки, грудь, голова, и кое-что от брюха.  

Словно в насмешку, существо потянулось к брюху. Рванув своей чернотой по плоти, оно оторвало кусок плоти и проглотило его вместе с одеждой, потянулось опять… посыпалась, потекла и зазмеилась мерзкая людская требуха.  

Альбера стошнило на месте. Он знал, что существо его услышит, но был ли толк скрываться? Оно уже явно знало о его присутствии. А вынести вид пожирающего плоть чудовища Альбер не смог. Он видел много мерзости на своём жизненном пути – он видел русалку, что сварилась случайно в аквариуме, когда лаборант-идиот вместо выключения света включил подогрев; и поганую змеиную деву, жравшую лица детей; и нападение неуловимой Эль-Куэро – гигантской и плоской субстанции, похожей на коровью шкуру, которая оказалась разумна и способна перемолоть людские кости несчастного в прах…  

Альбер видел много мерзости, но настолько близко он не видел ничего подобного. Отдышавшись, он заметил, что чёрного «мешка» рядом с Ксантосом уже нет. Да и Ксантоса тоже нет. Есть лишь бесформенная груда чего-то, что Альбер даже не хотел разглядывать. И ещё красноватый дымок.  

Где же оно?  

От мысли, что эта непонятная тварь может быть повсюду, раз она такая бесшумная, Альбер выхватил из-за пояса кинжал. Штука, конечно, смешная, с виду, но она не раз уже заслужила хорошую службу. Этот кинжал был смазан сонным отваром, благодаря которому в своё время Альберу удалось усыпить самого Василиска! Гигантский змей не почуял тонкого пореза на своей коже, но вот сонный настой…  

Впрочем, поможет ли это? Альбер не знал и не хотел выяснять. Он хотел в отпуск, на пенсию, подальше от этого райского уголка, где какая-то тварь из лоскутьев тьмы жрёт плоть и исчезает.  

Где же ты? Где?  

Альбер оглядывался, он вращал головой так быстро, что затёкшая за все прожитые в жизни совещания шея ожила и погнала кровь стремительно и быстро, обещая гнать в том же темпе до конца его дней.  

Впрочем, далёк ли был тот конец?  

Но надо было идти. Идти назад было невозможно – так или иначе надо было пройти мимо останков Ксантоса, а как это сделать? Как заставить себя пройти мимо. И потом, что если эта тварь там? Как она появляется? Через дымок? Да где этот дымок, когда от жары и солнца пот застилает глаза, а от напряжения пульсирует в висках? Кажется, везде этот дымок…  

Надо не терять головы. Надо идти.  

Нет, сначала надо попить.  

Дрожащие руки всегда непокорны, но от глотка воды стало легче. Альбер сделал ещё пару, постоянно оглядываясь и вслушиваясь в каждый далёкий шорох, но всё было безопасно – так, тихая жизнь листвы и травы, переброски песка от ветра.  

Но это было, было здесь! Или он окончательно спятил? Нет, так не сходят с ума. Всё было слишком реально. Надо идти. А ещё лучше бежать!  

***  

–Альбер, я тебя отправил искать что-то стоящее и не поставил задачи, дал тебе полную свободу, а ты, вместо того, чтобы использовать этот шанс… – Шеф был раздражён и даже не пытался этого скрывать.  

Но Альбер кое-что видел в своей жизни и потому перебил без всякого страха (глупо бояться человека, когда по земле ходит нечто столь страшное):  

–Шеф, не будьте ослом! Я не псих. Я знаю что видел. Знаю что слышал. Просто дайте мне сводку. Может быть это и не то, что он сказал, но я должен получить хоть какую-то информацию! Здесь явно что-то есть.  

Шеф вздохнул:  

–Эмпусы не существует. Все специалисты Греческих Отделов твердят об этом в один голос. Она невозможна.  

–Шеф, при всём уважении, это ответ теоретиков! – Альбер окончательно потерял терпение, и приготовился уже сорваться на крик, благо, гостиничный номер давал хоть какую-то гарантию безопасности.  

Но аргумент сработал, и кричать не пришлось.  

–Я пришлю тебе всё, что только у нас есть, – пообещал Шеф и отключился.  

Альбер выдохнул – ну что за людское упрямство? По миру бродит то…да чёрт знает что бродит! А Шеф развёл: не существует, не бывает. Да может оно и не бывает, но Ксантос ясно произнес «эмпуса», а после оказался съеден, и поскольку зацепок больше нет, надо начать хотя бы с эмпусы, про которую Альбер ни сном ни духом!  

«На кой ты расщедрился, Шеф? » – у Альбера в голове кружило туманом. Он так и не смог поесть. Едва он добрался до ближайшего городка, куда и вёл его Ксантос, чтобы Альбер искал следы местной фантастической фауны, так и рухнул в ближайшей же гостинице, устав от духоты и ужаса.  

Ужас не отступил, но притупился. Рассказывать местным что-либо Альбер не стал – не надо вопросов там, где он сам ещё ничего не знает!  

По-хорошему, надо было бы поесть, но в сегодняшнем обеде гостиницы значился стейк, а трогать мясо после увиденного было выше его сил. Можно было бы выйти за пределы гостиницы – там начиналась зона для туристов со множеством кафешек и фудкортов на ходу, на берегу, но как мог он выйти, не вооружившись хотя бы зацепкой, хотя бы толикой информации?  

Пиликнул телефон, беспощадно сообщая о почте. Альбер схватился за него как за спасение, но остался разочарован: присланный документ был мал и состоял всего из нескольких строк: «Эмпуса – фантастическое существо, близкое к упырям. Принято считать, что предстаёт в образе животных или в образе прекрасной женщины (возможно с пылающими волосами), у которой одна нога ослиная, а другая медная. Ест людскую плоть, пьёт кровь, способна заманивать людей. В статусе существования отказано. Никакая возможность её существования не подтверждена. Решением Пятнадцатой Комиссии Международного Совета по Регистрации, Отлову и Спасению Фантастических Существ № 12-46/ОС от 28. 03. 1916г. признана мифическим существом».  

Звонок не заставил себя долго ждать.  

–Прочёл? – спросил Шеф мрачно. – Ну так вот – уж не знаю что ты там видел, но явно не то что тебе сказали. Мой совет: меньше слушай местных.  

–Как скажете, – с непередаваемой приторностью ответил Альбер. Надежда на какую-то крупицу информации истаяла. Никаких фактов, никаких смутных следов и полубезумных, даже пьяно-бредовых свидетельств. Нет такого существа, и неясно что ты там видел, дорогой!  

–Совсем плохо? – голос Шефа потеплел. – Альбер, может тебе подмогу прислать? Ну какого-нибудь специалиста по местности и мифологии…  

–Лучше яду мне пошлите! – обозлился Альбер, – Шеф, вы уж простите, но я больше не могу. Здесь паршиво и жарко. Я уже стар для таких приколов. А ещё и эта дрянь… нет, я возвращаюсь.  

Альбер ожидал, что Шеф сейчас начнёт возмущаться насчёт потраченных денег и даже был готов возместить убытки, только бы убраться отсюда, но тот удивил:  

–Хорошо. Возвращайся с первой же возможностью.  

Видимо даже до Шефа дошло, что разбрасываться ценными кадрами куда дороже, чем провалить средства на пустую командировку. Альбер с удивлением смотрел на замолкший телефон – Шеф уже сбросил вызов и поражался чудесам. Вот уж кого надо спасать – это неожиданные понимающие решения Шефа, вот где фантастика, а не всякие кентавры и гамаюны!  

Стало чуть легче. Альбер был в принципе готов рискнуть и вступить в борьбу с существом, если бы владел хоть какой-то информацией – не раз ему приходилось бороться с поганью разного вида, но тогда было известно хотя бы базовое: род, вес, скорость, слабые места…  

А тут? Ничего, кроме того, что он сам видел; ничего, кроме упоминания от Ксантоса (мир его праху! ) слова «эмпуса» и коротенькой издевательской справочки от Шефа и теоретиков «Центра».  

С такими данными в бой противопоказано! А вот домой очень уж полагается.  

Дышать стало легче, Альбер поспешил вниз, в дешевенькое подобие холла, чтобы выяснить, когда можно покинуть эту ставшую ненавистной страну, о которой так славно мечталось в детстве.  

Телефон ему показали без труда и за купюру вручили справочник. Альбер не был в обиде на мелкие расходы – чёрт с ними! Главное, он покидает страшное непонятное место и назад, к родному «Центру», к ворчливому Шефу, альтернативно одарённым коллегам. Сказка! И славно, что она продолжалась, и выяснилось вдруг, что улететь он может хоть завтра утром – в местном аэропорту готовы зарезервировать место, которое нужно выкупить не позже, чем за час до вылета.  

Альбер положил трубку и почувствовал, как на него находит странное облегчение. Всё страшное позади – вот она, безотчётная, неизгоняемая мысль, захватившая всё его существо.  

–Хорошие новости? – нежный голос с лёгким акцентом вырвал Альбера из грёз о бесконечных, привычных и понятных совещаниях «Центра».  

Альбер обернулся чуть резче, чем полагалось, но на него никто и не думал нападать. Зато на него заинтересованно смотрели. Альбер и сам заинтересовался заговорившей с ним незнакомкой – высокая, фигуристая с тонкими чертами лица, рыжеволосая и самое главное – с непередаваемой хитринкой в карих глазах. Альбер любил находить такую хитринку в женском взгляде – она обещала многое, обещала жизнь и незабываемые воспоминания.  

–Можно и так сказать, – улыбнулся Альбер. Все остатки пережитых ужасов тотчас потонули где-то в черноте. Незнакомка улыбнулась, отвечая на его улыбку, и спросила:  

–Почему я вас раньше не видела?  

–Я прибыл недавно, только сегодня. Вы тоже не спешили появиться! – Альбер допустил весёлый упрек, жалея, что не может выдумать ничего изящнее. Но девушка оказалась нетребовательной и отозвалась тихим, искренним смехом, явно поддерживая настрой Альбера.  

–А я здесь работаю, – сказала она, отсмеявшись.  

Альбер оглядел её фигуру ещё раз, вроде бы невзначай, пытаясь прикинуть кем она тут работает. Явно не горничной и не официанткой – вместо униформы на ней было длинное в пол чёрное платье в мелкий красный узор.  

Впрочем, вопрос был не только в платье, или в маникюре девушки – длинные ногти, покрытые красным лаком – едва ли с такими удобно убираться или тягать подносы! Но могла быть и официанткой, и горничной в отгуле, вот только зачем бы тогда она пришла на работу?  

«Наверное, по административной части…» – неуверенно подумал Альбер. Основательно думать ему не хотелось – знакомство раскручивалось стремительнее, чем он мог предположить.  

–Ну раз вы уезжаете, то я угощу вас напоследок! – девушка смеялась, при этом пыталась сделать строгий вид.  

–Как я могу отказаться? – Альбер только развёл руками, сам поражаясь тому, как легко повлёкся он за её уже исчезающей у дверей фигурой, за металлическим стуком её каблуков…  

Стоп!  

Стук был слишком громким. Он вывел его к чувствам разума, встряхнул, зарядил мысленно пощёчину, и разум встряхнулся, заорал на Альбера:  

–Ты даже имени её не знаешь! Куда вы идёте? А если это ограбление, или убийство…мало ли что бывает с туристами? Кто она?  

Альбер, проклиная свою паранойю, развившуюся с годами службы в «Центре», рванулся за нею быстрее, чем нужно, схватил за руку, спросил, разворачивая как можно бережнее:  

–Слушай, а ты не назва…  

Он осёкся, увидев как рыжина её волос будто бы полыхнула настоящим пламенем. Но то можно было ещё списать на закатное, умирающее солнце, а взгляд? Почему в карих глазах промелькнуло то же пламя?  

Альбер отшатнулся, с ужасом соображая и краем мыслей вспоминая содержание бездарно присланной справки об Эмпусе. Там ведь как раз говорилось об огненных волосах, верно? Ещё там говорилось о том, что её не существует и о том, что её ноги…  

Она услышала его мысли. Или догадалась. Но милая улыбка на её лице стала оскалом, а рука, на глазах его вдруг удлиняясь, змеёй поползла к краю подола и бесстыдно задрала край платья, демонстрируя совсем не людскую суть обнажения.  

И те самые ноги – одна уродливо медная, другая ослиная предстали без всякой ошибки перед взором Альбера, переступили, приближаясь.  

Альбер обернулся к безучастно сидевшим, говорящим, снующим туда-сюда людям, которым решительно не было дела до того, что тут происходит, бросился к ним как к спасению, в безнадёжности, заорал что-то о помощи, и…  

Темнота сомкнулась над ним.  

***  

–Ешь! – велел ему всё тот же нежный голос, но теперь Альбер ясно слышал, как к нему примешивается шипение, похожее на змеиное.  

–Не хочу, – Альбер для верности даже отвернулся, но невидимая сила, висевшая на его шее и на всём его существе, ударила его, впилась колючим телом и зашипела в самое ухо:  

–Ешь!  

–Нет! – Альбер отвернулся, но не помогло – невидимая мощь развернула его голову, оплела его руку своей сутью и потянула к мёртвой плоти.  

К плоти Ксантоса. Ещё целой, ещё нетронутой, упавшей от ужаса на песок, слепо глядящей на ворох черноты, связанной будто бы из лоскутов.  

И сила тянула руку Альбера к плоти Ксантоса, умершего только что, и удлинялась рука, чёрной змеёй скользила к мёртвому телу.  

–Я не хочу! – Альбер делал одну за другой попытку сопротивления, но не мог. Он ничего не мог изменить. Сила, которая победила его, уже его рукой, оплетая его руку своей лоскутной чернотой, отрывала первый кусок от мертвеца.  

Альбер пытался закрыть рот, но рука, его же рука, ведомая чужой силой, которая плевала на бога и дьявола любого образа, уже засовывала в его пасть первый кусок и закрывала его рот, заставляя глотать осклизлые противные куски плоти прямо с одеждой.  

–Жри! – шипела Эмпуса, направляя его движения как свои. Впрочем, это был ещё один лоскут к её плоти, такой многоликой, многообразной плоти.  

Она сожрала Альбера, а Альбер жрал Ксантоса. И неважно, кто умер первым, потому что время существует лишь для тех, кто жив, а в мире подобных тварей время относительно. Эмпуса плевала на время и последовательность событий, потому что мироздание было таким же лоскутным одеялом, как и она сама. Вырви кусок и пришей заплатку вверх ногами, что изменится? Изменится только количество усилий, которые придётся потратить. Так она бы сожрала двоих, гналась бы за двумя, а теперь…  

Так чуть проще. И веселее. В конце концов, надо выгуливать все облики и помнить себя всякой, в том числе и красавицей, которой ей уже не стать надолго. Но можно ведь иногда, можно?  

–Жри-и…– прошелестела Эмпуса, сообразив, что без её власти Альбер так и не стал ей сам подчиняться. Ей наплевать, она может делать что хочет. Кто её остановит? Жри, запихивай куски плоти, чтобы насытиться скорее, в другую плоть, фаршируй одного человека другим, так плетётся бессмертие! Так плетётся чернота плоти!  

Альбер чувствовал боль, но что боль, когда ужас оказался сильнее? Он не мог не есть эти куски, что впихивала ему Эмпуса, не желая расходоваться самостоятельно и отдельно жрать двоих. Он пытался сопротивляться, но уже меньше, потому что Эмпуса все равно побеждала его и всё равно пропихивала в его ставшую бездонной пасть куски Ксантоса.  

Последнее, о чём думалось Альберу перед тем как разум покинул его, сменившись вечным безумием и неупокоением – это мысль о том, что Шефу надо всех теоретиков из греческих отделов пнуть под зад. В самое ближайшее время.  

Не существует Эмпусы, видите ли! Поганцы…  

И ведь не докажешь им ничего!