ОХОТА, ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ

ОХОТА, ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ  

Охота – древнейшее занятие человека. Пращуры переняли инстинкт хищников, но не только ради добывания пищи, но и одежды, т. к древний швейпром в то время только становился на ноги, предлагал одни фиговые листочки. А, они не согревали, только вводили в дрожь мужиков, глазеющих на откровенные прелести дам. Другое дело – шкура: можно укутаться, как следует, и надежно прикрыть свою бренную плоть. Арсенал охоты был довольно примитивный — дубина, увесистый булыжник да яма — ловушка. Попробуй тут добыть зверя: дело трудное и утомительное, поэтому на мелочь не разменивались, предпочитали крупных тварей. Аппетиты при такой жизни тоже были зверские: убил мамонта, гора мяса, ешь, хоть лопни. И так увлеклись, что вообще извели последних, а списали на ледниковый период и всеобщее похолодание. С тех пор и пошла мода: за свои упущения в работе и неурожаи – обвинять погоду, за недостачу на складе — винить мышей, за обман электората — непредвиденные обстоятельства.  

Человек все же разумное существо: нашел выход из трудной ситуации, начал одомашнивать некоторых, наиболее податливых животных, занялся земледелием, и, как следствие, надобность в охоте, как к средству существования, постепенно отпала. Вскоре она превратилась в побочный промысел или в утеху для богатых и власть имущих. Добывают теперь бедную дичь и зверюшек исключительно для приготовления экзотических изысканных блюд в дорогих ресторанах и барах в угоду барских вкусов гурманов с толстыми кошельками. Шкура же идет для утехи капризных и модных особ слабого пола, дабы пышным мехом прикрыть изъяны их фигуры, а заодно вызвать зависть подруг и окружения, похвастаться экстравагантностью, достатком и подчеркнуть свою беспредельную властью над любовником или супругом, который ради капризов избалованной жены, готов сам довольствоваться шедеврами из простого текстиля. Нет, охотники еще не исчезли, остались еще фанаты — одиночки, любители природы, целебного воздуха, невероятных приключений, а, если повезет, то и трофея. Хорошо в лесу: рядом рыскает четвероногий друг и верный помощник, нормальная, не слякотная погода, ощущение полной свободы от надоедливой и вечно ворчащей жены, от домашних неурядиц, городского шума, осточертевшей работы, ни упреков, ни назиданий, ни извечной суеты, ни вороха забот и неприятностей, тишь и гладь, и божья благодать. А, вокруг – такая ширь, такое высокое и бескрайное небо, его очень много, не то, что в теснине городских застроек; простор необъятный и безбрежный. Душа дышит восторгом. И, если это зимой, на ум невольно приходит знакомое с детства: «под голубыми небесами, великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит, прозрачный лес один чернеет, и ель сквозь иней зеленеет…». Великий гений так тонко и так точно увидел и прочувствовал божество русской зимы, что райская мелодия его звонкой лиры елеем согреет и ублажит даже самую черствую душу. Откуда-то тихо наползли однотонные серые тучи, и в сказочном хороводе закружились белые пушинки, колдовская карусель полонила округу, поля, перелески и все живое. Приходит умиротворение и забывается проза жизни. Дабы не нарушить таинство такой благодати, некоторые не берут с собой громоздкое оружие, а легкий и удобный фотоаппарат с оптическим дальномерным придатком, термос с чаем, да несколько бутербродов. Они ищут удачу. Готовы попластунски ползать в глубоком снегу, часами бесшумно лежать в засаде, прошагать не один километр, и все ради редкого и необычного кадра, чтобы потом порадовать себя и близких, показать всю красоту, изящество и повадки братьев наших меньших не в невольничьих клетках зоопарков, а на свободе, в их привычной и родной среде обитания. Но, по-прежнему, наибольшей популярностью все же пользуется настоящая, привычная коллективная охота со своими строгими правилами, способами и методами поиска и добычи зверя, своими ритуалами и обычаями. Не буду касаться так называемой барской охоты: не осведомлен, не благородных кровей, манерам не обучен, деревенский по рождению. Да и не к чему — читайте классиков, там все описано подробно, красочно, эмоционально и не таким эзоповским языком, как у вашего покорного слуги. Остановлюсь на более близком периоде, когда мы жили, якобы, в самом справедливом, самом свободном и равноправном мире. Да, да, я имею в виду, построенный в муках и так легко похороненный, социализм. Но, ближе к теме. Каждый уважающий себя директор даже небольшого предприятия или НИИ, считал престижным иметь у себя хотя бы маленькое общество охотников. Это такая первичная ячейка группы фанатиков, которая собирала взносы, проводила собрания, избирала председателя, давала рекомендации для желающих приобщиться и получить охотничий билет, пропесочивала нерадивых, изгоняла злостных нарушителей и неплательщиков. В общем, ритуал и методы такие же, как в любой партии или профсоюзе. Если предприятие крупное, и числится много охотников, ему выделялись властями охотничьи угодья, за которыми оно обязано осуществлять уход, охрану, заботу о зверях, бороться с браконьерами и хищниками. Как правило, там строился охотничий домик, хозпостройки и, естественно, баня. На деле получался не домик, а огромный бревенчатый домище с дровяной настоящей печью лежанкой и габаритной плитой, обставленный крепкой грубой мебелью, постельными принадлежностями, посудой, инвентарём, в общем, всем необходимым для неплохого временного проживания. Конечно, не люкс, но с большими претензиями на уют и удобство. Стоило это дорого, но заводскую прибыль по совместному решению дирекции и послушного профкома не жалели, хотя и в ущерб остальному коллективу. Но, кто об этом знал? Такие дела не афишируются.  

А, какая охота без собак? Зверя нужно выследить, затравить и выгнать на стрелка. Раз так, то нужна псарня, конечно, не с размахом былых времен, да и не в цеху ее заводить. Поэтому содержали ее у знакомого сельского жителя, как правило, на отшибе, чтоб не привлекать внимание любопытных «доброжелателей». Кормили питомцев объедками с заводской столовой и не только. Ну, вот, кажись, все видимые атрибуты, но есть и теневые. За собаками нужен уход, корм на чем-то надо подвезти, деревня не рядом; охотничий приют надо убирать, отапливать, заготавливать дровишки, запасаться водой для бани, для дичи заготавливать и раскладывать подкормку в голодные зимние времена. Да, мало ли забот в таком беспокойном хозяйстве. А, еще егеря нужно задобрить, чтобы указал места наиболее вероятного нахождения зверя и не замечал, если случайно лишили жизни лишнего зверя, сверх указанного в лицензии. Для этого под видом, якобы, слесарей, электриков и т. д. числился и получал зарплату не малый штат местных жителей. Не жалко, они трудятся, делают полезное дело, правда, для небольшой кучки избранных. Скрыть эти, не совсем чистые проделки, было очень легко, так как на каждом предприятии были и такие, которые приходили на работу, протирали штаны, мучились от безделья, но исправно получали денежки: поди, разберись, кто там числится в штате и чем занимается. Под такой завесой скрывались футболисты, заведующие кабинетов политпросвещения, командиры добровольных народных дружин и еще много всяких прихлебателей. Поэтому охотничья обслуга не была обижена и спокойно вершила свои дела. Обязательно надо купить законную лицензию на право отстрела, мы же не браконьеры. А, она дорогая, ведь опекунам зверюшек из областного общества тоже хочется полакомиться сдобной булочкой с маслицем. Бригаде охотников тоже желательно заморить червячка: на свежем воздухе и беготне за прыткими лесными обитателями нагуливается аппетит не хуже последних. Правда, обслуга не скупится, делится со своих огородов и картошечкой, и квашеной капустой, солеными огурчиками и помидорчиками. Но, ведь хочется чего-нибудь посущественнее, скажем, «святой водички» для «сугреву». И традицию грех нарушать — пригубить пару капель «на кровях» за удачу и будущие успехи. Времена были голодные, полки магазинов изобилуют только трехлитровыми банками с березовым соком. «Дифцит», как говорил Райкин, можно было достать только через «заднее кырыльцо» и то же за мзду. В общем, нужны денежки и не малые. Но, не пускать же шапку по кругу. Что-то бросить в нее не каждый может, только пара-тройка человек из руководства. Но, и они не привыкли раскошеливаться, отдавать кровные: больше гребут под себя (кстати, такая гребля по-прежнему очень модна и сегодня среди чиновников и власть имущих, но это другая, вечно живая, история). В то время наследники Остапа Бендера тоже знали много методов отъема денег не только у граждан, но и у родного предприятия; и так изощренно, что никакая ревизия не докопается и не уличит в мздоимстве. Как бы там не было, а бригада охотников средствами располагала. (продолжение следует)