Ужасный

Ужасный  

–Во имя тьмы, мрака, обиталищ смердящей бездны, глубин преисподней, пощади меня! – Балор перешёл на откровенные рыдания, вызвав у Распорядителя откровенный ступор, который смутно помнил, что рыдать монстрам вообще-то не положено. Во всяком случае, в его подразделении, включавшем в себя пять отделов: Отдел Скрипучих Монстров, Отдел Шкафных Монстров, Отдел Монстров Ванной Комнаты, Отдел Монстров Тени и, конечно, тяжеловесов – Отдел Подкроватных Монстров. И никто не рыдал из них на его глубокой и тяжёлой многовековой памяти!  

А Балор посмел…  

И Распорядителю очень хотелось дать за это Балору по рогам или по одному из трёх глаз его, или хотя бы – по когтистым его палочкам-ручкам, но с другой стороны, правда есть и среди отделов мрака, и Распорядитель прекрасно знал, что причина этих слёз весьма и весьма уважительна.  

Сегодня Распорядитель должен был, как и всегда, на протяжении веков, вручить очередному монстру досье на ребёнка, передать его дело, отдать на испуг очередному монстру. Так было положено, положено было монстрам являться к детям, пугать их, чтобы таким образом воспитывать из их слабости умение бороться со страхом. Эта программа была запущена слишком давно, чтобы вспомнить автора этой идеи, но она не изжила себя, и Распорядители регулярно получали финансирование на свои отделы, которых было, скажем честно, весьма в избытке.  

Первые отделы встречали детей в самом начале пути. Дети не могли сформировать свои страхи, но отчаянно рыдали, порою без видимой для родителей причины, учась справляться с бесприютом этого мира. Потом, по мере взросления, Распорядители сменялись и приходили к растущим детям монстры из отдела Подкроватных или Шкафные, уча справляться и бороться со страхами. Затем было сложнее и сложнее – количество отделов и распорядителей разрасталось по мере жизни человеческого существа – появлялись Монстры из Отдела Неразделённой Любви или Монстры из Отдела Страх Перед Посещением Официального Учреждения, или же – монстры из Отдела Ненаписания…  

И где-то в этом вареве отделов жил человечек, не подозревая, что его ведут Распорядители и монстры, учат его бороться с препятствиями, посылая ему своих коллег из Отдела Болезней или Отдела Потери, и так до тех пор, пока человечек живёт и живёт. Но чем ближе к концу, тем меньше страхов, всё возвращается к несформированности и разобранности сознания, где в минуту озарения мелькают два призрака: Смерть и Одиночество – самые лютые монстры, не принадлежащие никакому Распорядителю и Отделу.  

И всё работало как часы! И каждый знал, чем ему заняться и получал досье на ребёнка или взрослого, и работал, ввергал его в страхи и ставил ему препятствия, чтобы человечек учился и взрослел, преодолевал и расставлял приоритеты, а тут – здрасьте вам – на самом простом участке работы монстр по имени Балор изволит лить слёзки!  

–А работать кто будет? – огрызнулся Распорядитель собственным мыслям – ему самому не хотелось посылать Балора, потому что тот был всего лишь монстром, а вот ребёнок, к которому его должны были послать, был настоящим чудовищем!  

Генри Уинслоу – восьмилетний мальчик из Лидса, и вправду был чудовищем! А как иначе объяснить то, что предыдущего своего Подкроватного Монстра он довёл до депрессии? А то, что он довёл монстра из Шкафа до нервного тика? Как? Вот и Распорядитель хотел бы знать как! Но первый молчал и отвечал что вся жизнь – ничто и тлен, а второй нервно хихикал и постоянно изображал лапками-крючьями открывание и закрывание дверей.  

Мальчик оказался не из пугливых, но это ещё ничего. А вот то, что мальчик оказался ещё из садистов…  

Давно пора было передавать его досье Распорядителю Отдела Школьных Страхов, а они ещё не могли закрыть свою графу отчёта, и хотя бы раз до одури напугать и помочь преодолеть страхи этого ребёнка! Позорище!  

–Не отдавайте меня ему! – умолял Балор, – я буду хорошим. Или плохим. Я вымою все полы в Канцелярии!  

–Дело есть дело! – Распорядитель был в трудном положении. С одной стороны, каждый ребёнок должен был получить соответствующую отметку, а с другой – монстра-то тоже было жаль, казённые они, монстры-то! Он ещё за предыдущих двух не отписался до конца.  

–Ну так давайте мы просто поставим метку о том, что наш этап пройден? Давайте? – Балор попытался скривить свои уродливые острые зубы в заискивающей улыбке. – А?  

–Солгать в отчёте? – Распорядитель задохнулся от гнева, хотя с опозданием и подумал, что ему надо было самому до этого додуматься, ведь если додумался бы он, то тогда это действительно можно было сделать, а так Балор будет в курсе, а знают двое – знает и вся тьма!  

«Идиот я, идиот! » – подумал Распорядитель, но внешне остался твёрд:  

–Отчёт – это священная форма жизни! Ты не имеешь права предлагать мне подлог. Вместо этого ознакомился бы лучше с досье!  

–А если не полы, а окна помою? – пискнул Балор, который уже чувствовал, что Генри Уинслоу стремительно становится его головной болью.  

–Помой, – согласился Распорядитель, – но Уинслоу всё равно останется твоим делом. Тряпка в бездне, швабра на кухне!  

Балор обречённо уронил рога на стол и захныкал горько и отчаянно.  

***  

У Генри Уинслоу было очень хорошее чутьё. Едва он вошёл в свою комнату, небрежно швырнув рюкзак в дальний угол, как понял – он снова не один! От радости, что день становится всё лучше и лучше, у Генри даже руки задрожали – как обожал он всех подкроватных и шкафных монстров! Они – такие сильные и крутые, такие шипастые и когтистые были лишь в его компании и были лишь его друзьями и совершенно напрасно родители и учителя не верили ему! Они столького лишались!  

Генри осторожненько заглянул в шкаф и никого не обнаружил. Что ж, это даже к лучшему – в прошлый раз Генри откровенно устал каждые тридцать секунд заглядывать в шкаф, кричать «ку-ку» и закрывать, доводя монстра, прячущегося там, до нервного срыва.  

Тогда где?  

Он оглядел комнату. Под столом? Едва ли. Там такой бардак из сваленных игрушек и тетрадей, оставленных с прошлого года, что ни один монстр не выживет, а живенько помрёт! На шкафу? Ну… обидно, если так, ведь Генри даже не видит чего там есть! Под кроватью? Скорее всего, но что же – они повторяются?  

Впрочем, ему-то что?  

Кровать его, монстры под кроватью его не пугают, мама вернётся от миссис Данольд ещё нескоро, значит…  

***  

Балору показалось, что на него падает небо. Если бы он не знал, к кому его отправили, он бы, конечно, отреагировал бы спокойно и мирно, но Генри Уинслоу был злом для них, поэтому нервы не выдержали, и монстр зашипел и запаниковал, когда на него обрушилось небо. Хотя, назвать небом пружинное полотно кровати, заходившее над его рогатой головой, было бы слишком странно.  

И всё же…это было небом! И оно качалось над ним, пригибалось к самой его морде и отпрыгивало вверх, и снова гнулось, а что делать? Генри Уинслоу очень любил прыгать на кровати!  

***  

Генри Уинслоу перестал прыгать не потому что устал, а потому что ему надо было поберечь силы для грядущей борьбы. Ну ещё и потому что к скрипу кровати стал примешиваться жалобный скрип зубов монстра…  

Генри прыгнул в последний раз, затем легко свесил голову с кровати и проорал совершенно немузыкально:  

–Ваши дома они сносят, так встаньте сейчас же, встаньте сейчас же,  

Ваши дома они сносят, так встаньте, сейчас же встаньте!  

Балор смутно помнил, что где-то лет десять назад эта песня была популярна, но он в упор не помнил среди кого – от прыжков мальчишки и скрипа пружин у него разболелась голова.  

Но он не встал.  

–Встаньте! – орал Генри и, лихо стянув с ноги ботинок, швырнул его под кровать.  

Балор обиделся – ботинками его давно не гоняли. Тем более такими грязными.  

«И как я должен работать в таких условиях? » – подумал он с возмущением. В его голове уже складывались строки иска к Распорядителю.  

На самом деле Балор рассчитывал на ночь. Ночью дети уязвимы – он это знал хорошо, а значит, если достаточно убедительно заскрежетать ночью, если провести когтистой пятёрней по его лицу, так, чтобы чуть-чуть разбудить, то можно, да, определённо можно получить, наконец, драгоценную отметку о том, что этот негодяй напугался. А про то, что он страх свой победил отметку уже сейчас можно ставить, с приложением служебных записок о состоянии предыдущих посланцев.  

На помощь Балору, сама того не зная, пришла мать Генри, вернулась всё же от миссис Данольда:  

–Генри! Ты обедал? Идём мыть руки!  

Генри с победоносным криком рванул в ванную, Балор выдохнул и поблагодарил мысленно эту женщину, впрочем, тут же мнение его изменилось, он задумался: а кто, собственно, воспитал этого негодяя таким счастливым и бесстрашным?  

***  

–Покажись! – требовал Генри. Теперь он сидел прямо перед кроватью и кидал под кровать по конфете. Кидал, надо сказать, больно. Но Балор решил, что всё равно не поведётся на ловушку мальчишки – с него уже хватило, показался!  

И ведь расстарался-то, как для родного, рога ощетинил, глаза красным сверкнули, когти-ручки сверкнули сталью, пополз он из-под кровати по-змеиному, шипя, извиваясь, а этот его клюшкой! Да по голове.  

И смеётся стоит.  

Ну Балор ничего, не сразу обиделся. И виду не подал что ему больно, стал распрямляться, а он, если захочет, очень длинный, рогами потолок легко задеть может, а люстру так и вовсе снести. Стал Балор распрямляться, шипя, ощетинившись…  

А этот Генри стоит, рот разинул, клюшку в сторону бросил и смотрит! Дурак-дураком, негодяй такой! Балор перед ним во всей красе, голову свисает с потолка, рот раскрыл, острые зубы сверкают, язык серый двоится, удлиняется, к лицу ребенка тянется, а тот возьми и испорть малину:  

–Какой ты, – говорит, – красивый! А чего монстром работаешь?  

Балор от огорчения позорно опять пополз под кровать, ящеркой нырнул и забился в угол. Ну его! Всё соль на рану сыплет, чудовище! Не объяснишь же ему, что монстром родиться – это значит появиться казённой мыслью в Канцелярии, получить номер и попасть под инвентаризацию с самого первого дня жизни! А дальше куда швырнут. А там обучалка быстрая – выдадут методичку и краткий словарь, сиди, корпи. А всё опытным путем.  

Ну, Балор не ныл, карьеру строил. А тут какой-то мальчонка стоит, рот разинул да ещё и издевается – чего, мол, в монстры пошёл?  

–Ну покажись! – требовал теперь Генри и кидал конфеты под кровать, – ну ты что, слабак? Эй! Ты что, обиделся?  

–Отвали, мальчик, – посоветовал Балор, – а то я тебя сожру.  

Генри задумался. Зубы у монстра были острыми, но какими-то сероватыми.  

–А ты не подавишься? – спросил он. – И потом…тебе можно такое есть?  

–Мальчик, закрой пасть, – Балор сложил голову на рога и тихонько отвернулся к стене. Лежать на полу было холодно, но теперь он упрямо не желал шевелиться, рассудив, что если надо, то он гордо так и сдохнет, прямо тут.  

–Ешь конфеты! – посоветовал Генри. – Мне всегда хочется есть конфеты, когда мне грустно.  

–Я слишком взрослый для конфет, – ответил Балор. Голос его скрипел с непривычки, но он и не пытался скрыть этого скрипа. Этот небоящийся странный ребенок пугал его больше, чем подступающий к самому Балору монстр Одиночества.  

–Хочешь печенье? – спросил Генри. Отставать он не умел и это ни разу не было ему плюсом.  

–Не хочу. Оставь меня, мальчик, ты меня раздражаешь.  

–А чего ты хочешь? – Генри умело игнорировал вторую часть фразы. Сразу было видно, что ему к этому не привыкать.  

Балор задумался. Больше всего он хотел, чтобы ему дали нормального, пугливого несчастного ребенка, с которого легко было бы получить страх. Но Распорядитель не даст нового, пока Балор не добьётся успеха или пока его не добьют здесь.  

Поэтому выбирать надо было из реальных вещей.  

–Суп, – ответил Балор. – Я хочу суп.  

–Суп? – удивилось восьмилетнее исчадие. – Он же противный.  

–Это потому что ты маленький, – снисходительно ответил Балор. – А я, как древний подкроватный монстр, заявляю ответственно – суп – это лучшее изобретение вас, человеков!  

Вообще-то Балор не был поклонником супов, просто ему надо было подумать и сплавить мальчишку. Хоть куда-нибудь! И тот затопал по коридору, весьма порадовав Балора.  

Но вскоре появился. Балор даже не успел придумать конец своего иска к Распорядителю и решить – что ему важнее – оскорбление от ребенка, мол, он такой красивый или тупое лежание под запылённой, полной пауков и мусора кроватью?  

–Эй…я принес тебе суп, – тонкая рука аккуратно толкнула в его сторону миску.  

Балор поперхнулся пылью и мыслями. По полу к нему всерьёз подъехала миска с супом. Оставалось только взять её. Выпить и надеяться, что картофель из супа пойдёт не в то горло и Балор трагически умрёт на работе, заставив Распорядителя отписываться ещё и по этому поводу.  

Не сработало. Картофель, как и всё остальное, пошло в нужное горло, а Балор не захлебнулся. Зато неожиданно ему стало легче, точно в горле открылась какая-то новая свобода, стало дышать легче. Осторожно он потащил руку с миской из-под кровати и тотчас на его руку-крючья напали две маленькие – руки Генри:  

–Попался! Ну покажись! Покажись! Ну давай…ну мне скучно.  

Балор вздохнул. Вот так, значит, распоряжается судьба! Из подкроватного монстра в подкроватные шуты и развлекатели, гонители «мне скучно! »  

***  

–Я не хотел его обижать! Просто мы играли в прятки, а он не отзывался. Я и заглядывал, и каждый раз – ку-ку! – Генри оглушительно кукукнул в шкаф, и Балор нервно дернулся, представив своего предшественника, который каждый раз был просто не готов к тому, что этот малолетний скучающий садист будет его пугать.  

–А что случилось с тем, кто был под кроватью? – осторожно спросил Балор.  

–А! – Генри захихикал. – Он всё не вылезал и не вылезал, хотел напугать меня ночью, но я не из пугливых. Я немного надул воздушный шарик и привязал его к ноге. Шарик прикрыл одеялом, а ногу вынул…  

–Не продолжай, – попросил Балор, вздрогнув. Он представил подкроватного монстра, который собирался схватить за ногу мальчишку, и проучить его страхом, а нарвался на шарик! Тот лопнул под натиском крючьекв.  

–Мама, правда, решила, что стрельба на улице. Вызвала полицию, плакала, а я ж не могу про вас рассказать. Ну и притворился что спал, – откровенничал Генри.  

«Боже правый! Чудовище ты явил, чудовище! » – бледнел Балор и старался отдвинуться от назойливого мальчишки подальше.  

–А теперь ты! Но ты не пугайся, ладно? Я ж не знал что вы все такие нервные. Я просто хотел чтобы вы показались. А вы не появляетесь, и я вот…  

–Мы не для игры приходим, – заметил Балор. – Ни разу. Мы не развлечения.  

–Почему? – не понял Генри. – Мне же весело!  

–Так это потому что с тобой что-то не так. Ты не напуган. Ты счастлив и весел, и, честно скажу, пугаешь нас всех до одури!  

–Пугаю? Я же просто хочу поиграть!  

Генри не мог понять простой вещи. Совершенно не мог понять, что шалости, которые лично ему кажутся безобидными, для монстров равняются настоящему испытанию. Потому что в нём нет страха, а без страха монстры цепенеют, ведь если их не боятся – они не нужны, так?  

Но Генри мал. А ещё – озадачен. Он не понимает и не может понять, что он делает не так. С его точки зрения он веселился – пытался вытащить монстров из мрака, совершенно их не боясь. Веселился, никому не причиняя вреда.  

–Но бояться же глупо! – возмутился Генри.  

–Глупо, – согласился Балор, – но это необходимо. Страх помогает расти над собой. Преодолевать то, чем ты был напуган. Вот представь, например, что ты боишься…  

Балор задумался, оглядываясь по стенам и полу, ища подсказку. Говорить с детьми на их языке он разучился, а теперь приходилось.  

–Ну вот боишься ударить по мячу.  

–Чего это я боюсь? – возмутился Генри.  

–Ну не ты, а вот я. Я боюсь ударить по мячу. Потому что могу не попасть.  

–По мячу?  

–В ворота. Ну и по мячу тоже. И я вот боюсь. А так – если я одолею этот страх, я ударю по мячу и пойму, что даже если я не попал, мир не рухнул. Понимаешь?  

–Ты несёшь бред, – серьёзно сказал Генри, – ты очень скучный монстр. Ты даже не пытаешься на меня наорать!  

–А поможет? – безнадежно спросил Балор.  

–Поможет! – просиял Генри и, не дожидаясь ответа издал протяжный и высокий, сворачивающий уши в трубочку вопль: – Аааааааа!  

–Ты чего? Чего? – Балора смело со стула, он поспешил половиной тела под кровать, как в надежное и уже знакомое убежище.  

–Как чего? – удивился Генри. – Ору. А теперь ты ори. И кто громче?  

–Иди-ка ты, мальчик! – Балор испуганно закрыл голову руками, – что-то с тобой не то. И это проблема.  

–Генри Райан Уинслоу! – на пороге комнаты возникла мать Генри. Она была рассержена. – Ну чего ты опять устроил?  

Она смотрела на своего сына и не могла не видеть распростертого по полу монстра, но всё же – не видела. В детстве она победила страх перед подкроватным монстром и он навсегда поблек для нее.  

–Помоги, святая ты женщина! – позвал Балор и пополз к ней, – женщина, угомони своего сына!  

–Прости, мама, я думаю записать в хор, распеваюсь! – Генри солгал, даже не моргнув глазом.  

–Ох…– женщина просияла. – Ну потише, ладно? Я скажу отцу, что ты хочешь в хор. Может быть подобрать тебе учителя?  

Она ушла, погрузившись в заботы, наплевав на невидимого монстра.  

–Плохая ты тётка! – обиделся Балор и показал ей серый язык. – Пфу на тебя!  

–Какая проблема? – Генри переместил своё внимание на Балора. – Тебя кто-то обидел?  

–Ага, ты! Не даёшь уйти! – Балор не стал церемониться и жалеть нервы этого пацана. Его вот никто не жалел, а этот сам кого хочешь, выведет.  

–Ну так это…иди, – Генри показал на дверь, – тебе открыть? Помочь?  

Балора осенило. Он внимательно глянул на Генри и медленно пополз из-под кровати, не сводя своих глаз с ребенка:  

–Слушай, дитя Суртура, будь другом тьме, а? стань хорошим, нормальным и запуганным ребенком, помоги бедному монстру закрыть один отчёт и разойдёмся!  

***  

Ночь выдалась светлой. Облака сошли ещё на закате и лунный свет мягко вполз в нетронутую ужасом комнату ребенка.  

Генри Уинслоу спал. Крепко спал или славно делал вид, что спит, когда по полу его спальни метнулось что-то змеевидное, и поднялось в секунду, расправляя рога и крючья, шипя, наклонилось к изголовью…  

–АААа! Помогите! – пискнул Генри, рывком поднявшись с подушки. – Монстр! Спасите!  

–В театральный не ходи, у тебя плохо получается, – заметил Балор.  

–ну прости, – прошелестел Генри и завопил громче: – помогите! Ааа! Мама! Папа!  

Зашумело из коридора, метнулись шаги.  

–Так лучше! – одобрил Балор и торопливо, пока испуганно взывали за дверьми родители мальчонки, сунул ему бумагу. – Подпиши здесь и здесь. Всё, спасибо, дорогой, спокойной ночи!  

И темнота скрыла монстра, оставив только комнату и вбежавших родителей, растерянно защелкавших выключателями.  

***  

–«Я, Генри Райан Уинслоу, проживающий в городе Лидс – Западный Йоркшир, Англий, подтверждаю, что этой ночью я был напуган до ужаса и одури монстром Подкроватного Отдела Балором. Уровень ужаса определяю как высший. На обработку персоналных данных согласен, дата, подпись…» – Распорядитель, бледнея, положил лист на стол и мрачно сверкнул глазами на сжавшегося Балора. – Это что за дрянь?  

–Бумажка. Документ. Я его напугал, он согласился. Всё, сдаём его, пока он ещё кого с ума не свёл! – объяснил Балор.  

–Вон отсюда, – посоветовал Распорядитель, – пока я добрый!  

Балор торопливо подорвался к дверям.  

–Балор! – окликнул Распорядитель, и монстр испуганно замер, ожидая самого худшего. – Помоешь полы и мы в расчете.  

Балора вышвырнуло от облегчения в коридор. Распорядитель только головой покачал – слава тьме, они отвязались от мальчонки пока он мал! А вот что будет дальше, с другими отделами…им только посочувствовать! Но это их проблема, пусть решают, им за это, знаете ли, деньги платят и выходное пособие дают.