Пожарная тревога

— Только, пожалуйста, не устраивает завтра панику, — говорил староста общежития вечером на собрании. — В прошлом году во время учебной тревоги одна девочка бегала по коридору и кричала: “Мама, горим! ”...  

Но опасения старосты оказались напрасны. Пожарная тревога прошла гладко и скучно. По сигналу мы выкатился во двор, бог весть за чем постоял там неопределённое время и, окончательно замёрзнув (это давала о себе знать октябрьская свежесть), потянулись обратно.  

Четверг начинался вполне буднично. Ещё одна пожарная тревога должна была быть уже в колледже и намечалась на обеденное время. Мы покончили с цветоведением чуть раньше, собрались и при полном параде ожидали обещанного сигнала в мрачном коридоре третьего корпуса. Но настал назначенный час, а сигнала все не было. Сначала мы находились в некотором замешательстве, но вовремя сообразили, в чем дело. А дело было в аномалии со звонками: в первом корпусе колледжа звонок с уроков вполне нормальный; во втором — вовсе не звонок, а какая-то трещетка, слышная, к тому же, далеко не во всех кабинетах; ну а третий корпус обделили больше всех, и звонка ему вообще не досталось. Мы не ошиблись: площадка внутреннего дворика была полна народу.  

— Хорошей идеей было собрать нас здесь, ничего не скажешь, — заметил кто-то. — Если действительно загорится, то непременно окажемся в кольце горящий корпусов.  

— Так ведь не в коем случае нельзя, чтобы в такой ответственный момент мы предали свой колледж и разбежались, как тараканы…  

В центре площадки мелькнул кто-то из руководства, человек в форме спасателя и ещё один невысокий и немолодой человек в простой и несколько запыленной рабочей форме. В следующую секунду он привлёк наше внимание, появившись со старым ржавым тазиком в руках. Вскоре в тазике появились поломанные доски и бумажки. Немало помучащись, израсходовав целый коробок спичек и одолжив у кого-то зажигалку, рабочий наконец упросил их загореться. В тазике весело заиграли красные языки пламени, как бурлящий суп. Толпа оживилась, и каждый второй студент пошёл своим долгом выкинуть язвительную шуточку по шашлычок.  

Общество затихло, и заговорил спасатель. Взяв один из двух огнетушителей, подготовленных все тем же рабочим, он показал нам, как им пользоваться и с прямым намерением подошёл к тазику.  

— Неужели потушит? Его же так долго разводили…  

— А как же шашлык?  

— А я то думала, что это для атмосферы…  

Вопреки моим ожиданиям, из огнетушителя повалила не пена, а белый дым. Мне достался неплохой угол обзора, но дым, как назло, летел прямо в мою сторону. Нас накрыло целое облако. Когда мы откашлялись и дым немного рассеился, по толпе прокатился лёгкий смешок: огонёк превесело пылал в своём уютном тазике, даже сильнее разгоревшись. Рядом со мной студенты начали подталкивать друга прыгнуть через костёр, пока есть возможность.  

Спасатель снова принялся за дело, как вдруг огнетушитель заглох. Вернуть его к работе никак не удавалось. Спасти беднягу‐спасателя из этого неловкого положения вызвался рабочий. С видом героя он подбежал к тазику с другим огнетушителем. Но и тот, как назло, подвёл, чихнув только пару раз белым дымом. Убедившись в беспомощности своего положения, рабочий повернулся к нам и рассеянно произнёс:  

— Несите воду!  

Толпа взорвалась. Даже не знаю, с чего мы больше смеялись: со смысла сказанного или с того, что голос у рабочего был просто редкостно высокий и несколько писклявый. Кто-то действительно пошёл за водой, коллеги‐борцы с огнём пытались привести огнетушители в чувство. Обеденный перерыв подходил к концу. Толпа редела, и мне тоже нужно было идти на живопись.  

К сожалению, конца этой истории я не застала. Сложно сказать, водой потушили огонь или воскресили огнетушители, или помогло вмешательство потусторонних сил и огонь, обглодав наконец все доски, сам потух. Моя одежда в память об этом случае ещё долго пахла дымом.  

Заведующая общежитие в начале года говорила:  

— Наше здание (колледжа и общаги) — историко-культурное наследие. И наши розетки — то же…  

И если действительно произойдёт пожар, то мы, сидя в третьем корпусе за мольбертами, узнаем об этом последними. Остаётся только надеяться, что на нашем примере не обретёт буквально значение фраза “искусство требует жертв”.