Страх и Ненависть

На дворе была тусклая весна, хотя по календарю оставался февраль, причём в самом расцвете сил. Не сказать, что погода была такая уж весенняя — до неё было так же далеко, как до зимней. Всюду расползлась грязь, которой было и невдомёк, что её место должен занимать белый и пушистый снег, скудные остатки которого сжались в нелепые серые комочки. Сонные скелеты деревьев сиротливо дрожали от порывов безжалостного морозного ветра под чёрным покрывалом. Природа нерешительно застыла в переходном состоянии от зимы к весне, заставляя людей лицезреть безрадостную картину.  

В такую пору и само солнце ленилось вставать пораньше, что уж говорить о людях, однако работа сама себя не сделает, а школа…школа могла бы обойтись и без неё, и всё же Нина заставила себя разлепить глаза, встретив с кислой миной новый день. Выключив назойливый будильник, она с нечеловеческими усилиями восстала из сонных.  

— Ну, с добрым утром, — пробормотала она, поздравив себя с новым днём этой чёртовой жизни.  

***  

Вздохнув и выпустив при этом едва заметный пар, Нина подняла взгляд со своих ботинок на мрачный фасад школы. Для солнца было ещё слишком рано, а потому само здание можно было определить по ярко светившимся окнам, что придавало ему вид многоглазого чудища, выжидающе застывшего во тьме. Шаги девочки становились всё более робкими и неуклюжими, но она заставила себя успокоиться — нельзя было опаздывать на урок. В наушниках голос жизнерадостно пел о том, как классно поверить в себя и идти по жизни с высоко поднятой головой. Однако, точно в противовес ему, в голове девочки всё отчётливей звучал совсем иной, настораживающий и одновременно мягкий.  

— Быстрей, быстрей, — твердил он всё громче. — Ты опоздаешь! Ох, что тогда будет… Страшно представить!  

Позади девочки, чуть согнувшись над ней, кралась тень, которую нельзя было заметить., насколько бы ни был вооружён глаз. Можно было лишь почувствовать… Ту самую тень, что всегда пряталась под кроватью на пару с монстром, придавала предметам во тьме причудливые очертания, мелькала среди зрителей перед сценой, дружила со всеми насекомыми и пресмыкающимися, что могли ненароком ступить на территорию человека и, наконец, встречалась лицом к лицу в кошмарных снах. Он, Страх, знаком с каждым лично, иначе и быть не может. Он знает все слабости человека, стоит ему лишь взглянуть на него.  

Тусклое освещение старой школы нехотя отделило его от тьмы, изобличив довольно высокую худощавую фигуру молодого человека. Гладко приглаженные назад чёрные волосы чуть блестели. На худом лице выделялись чуть раскосые почти чёрные глаза, внимательно следившие за происходящим проницательным взглядом, приводившим мурашки на коже в действие. Невидимый был одет в тёмно-синий костюм, что будто был ему чуть великоват, на белоснежной рубашке было расстёгнуто несколько верхних пуговиц, алый галстук свободно болтался петлёй. Страх остановился и с наслаждением вздохнул — школа была одним из любимых его мест. Пожалуй, большего изобилия страха не найти нигде, в мирное время, конечно, — учителя внушают страх ученикам. Те боятся огорчить родителей, а какой страх у одноклассников друг перед другом! К тому же, в таком месте всегда можно встретить другие негативные чувства. При мысли об этом невидимый довольно улыбнулся и вновь последовал за удручённой девочкой.  

Она в нерешительности замерла перед дверью класса.  

«Ещё немного страха перед тем, как войти» — подумал Страх и, щёлкнув пальцами, распахнул дверь сквозняком, отчего Нина испуганно отшатнулась.  

— Ой, как много внимания ты привлекла, — злорадно прошептал он ей на ухо. — Не вышло незаметно прошмыгнуть как мышка.  

Наспех буркнув неловкое приветствие, девочка смущённо прикрыла за собой дверь и поспешила на своё место. Два десятка пар глаз любопытно обратились на неё, но через несколько секунд почти все безразлично вернулись к обсуждению дел насущных, у каждой группки они были свои. Стихший гул голосов вновь зазвучал. Снова полились потоки хихиканий и перешёптываний, изредка раздавались всплески восклицаний и всеобщего гоготания, которое заставляло поникнуть все остальные звуки.  

Усевшись за свою парту — третью в первом ряду — она начала доставать тетрадки, стараясь не придавать значения ярым перешёптываниям, которые сопровождались устремлёнными на неё взглядами. Нина чувствовала их каждой частичкой своего тела и пыталась отогнать от себя противные, назойливые мысли. Однако Страх лишь усмехнулся её усилиям. Усевшись на подоконник рядом с её партой, он наклонился вперёд и уставился на девочку пристальным гипнотическим взглядом. В хмурых тёмных глазах притаился коварный блеск холодной расчётливости.  

— Сколько ни убеждай себя, — беспощадно продолжал невидимый. — А они шепчутся-то о тебе. Хотя ты и сама это прекрасно знаешь. Только боишься признаться…  

Было ли это правдой, проверить было трудно, а Страха такие мелочи не заботили, ведь он в общем-то редко затрагивал реалии. Переплетая воспоминания и эмоции, невидимый создавал свою собственную картину, глядя на которую люди зачастую готовы были поверить в неё, нежели в настоящее положение дел.  

Нина, мотнув головой, открыла конспект в тетради, пыталась отвлечься от одних мрачных мыслей и наполнить голову другими — на этом уроке противная Анна Михайловна непременно её вызовет, страстно желая узнать об особенностях хордовых. Биологические термины никак не хотели откладываться в голове в смысловом порядке. Страх размял пальцы, щёлкая суставами, и прищурился, склонив голову набок.  

«Не помешает парочка воспоминаний, окрашенных в тёмно-серые тона» — подумав так, он махнул в Нину рукой, точно бросив что-то.  

Девочка нахмурилась, оторвавшись от занудного чтения конспекта.  

Нелепо вытертая грязной тряпкой зелёная доска,, на которой кое-где остались обрывки предыдущих решений, но они ничем не могли помочь ей. Перед глазами только что выведенное ею уравнение.  

— Ну, что ты творишь? Решай! — пронзительный голос эхом пронёсся у неё в голове. — До тебя подобное решали три человека! Как можно быть такой бестолковой?  

Девочка закусила губу, вспомнив слова учительницы математики, что с невыносимой болью въелись в память.  

— Меня не интересует, болела ты или нет. Ты должна знать тему, когда приходишь на урок! Всё!  

За спиной слышались шептания и смешки.  

— Смеялись, конечно же, над тобой! — уверенный голос в голове не оставлял права на сомнения.  

На соседний стул плюхнулся рюкзак — Нина вздрогнула от резкого звука. Погружённая в собственные мысли, она и не заметила, как в класс вошла её соседка по парте Юля.  

— Привет, Нин, — беспечно бросила она, выкладывая книгу и тетрадь по биологии.  

— Привет, — отстранённо пробормотала та.  

Ничуть не смутившись того, что ему помешал, Страх отодвинул рукав пиджака и взглянул на часы — до звонка оставались считанные минуты.  

«Отлично, — улыбаясь, подумал он. — Вот сейчас и повеселимся! »  

Открылась дверь, и показалась Анна Михайловна, невысокая надменная женщина преклонного возраста, о чём говорила нагло показавшаяся седина среди тёмных волос (вполне возможно давно подкрашиваемых). По мере того, как она шла между рядами к доске, ученики нехотя привставали со своих мест и прекращали болтовню, а наиболее общительные, но от этого не бессмертные, всего-навсего старались говорить как можно тише и при этом сохранять более-менее серьёзный вид. Одарив класс цепким взглядом, учительница поздоровалась и направилась к столу. Процесс расстановки вещей на определённые позиции на столе и заполнения журнала — вероятно ритуал перед удачно проведённым уроком биологии.  

Нина исподлобья проследила за передвижениями женщины и вернулась к попыткам успеть выучить хотя бы название темы. Невидимый тоже внимательно следил за ней. Вот только его взгляд был скорее лукавым. Анна Михайловна не просто внушала страх. Она его источала. Она сама боялась. С коварной улыбкой Страх перевёл взгляд на Нину и щёлкнул пальцами, после чего последовало едва заметное шевеление воздуха — история изменила свой ход.  

Стараясь уследить одновременно и за Анной Михайловной, и за наиболее важными терминами в конспекте, Нина стремительно развивала косоглазие. Она уловила резкое движение — женщина прекратила писать и готовилась начать опрос. Девочка неосознанно вцепилась руками в тетрадь, застыв и время от времени забывая дышать. И с чего вдруг её постиг такой страх? Она не могла ответить на этот вопрос, но очень надеялась, что её не вызовут.  

***  

Нину вызвали. Она встала, ощущая, как во рту мгновенно пересохло, а из головы одна за другой исчезали вызубренные предложения. Девочка чувствовала на себе выжидающие взгляды и не могла выдавить из себя ни слова. Пристально, гипнотически уставился на неё Страх, слегка покачиваясь из стороны в сторону, будто в трансе. Взяв, наконец, себя в руки, Нина мельком посмотрела на раскрытую тетрадь, что придало ей немного уверенности. Невидимый поморщился, но сопротивляться не стал. Девочка принялась тараторить всё, что вспомнила и ещё не успела забыть. Неоднозначный, оценивающий взгляд Анны Михайловны, как она поняла, говорил о том, что слова её были сомнительной достоверности. Страх решил ухватиться за это и только подкреплял загоревшееся в ней чувство неуверенности, подливая масло в пламя.  

— Ну что за чепуху ты несёшь? Она же видит, что ты ничего не знаешь, — полушёпотом настойчиво твердил он ей. — Да и одноклассники уже косо на тебя поглядывают…  

То ли чтобы не наблюдать это жалкое зрелище, то ли ещё по какой причине, Анна Михайловна повернула голову и стала смотреть в окно. Глупо было не воспользоваться таким шансом, и Нина, превозмогая ленивые уговоры прекратить, подсмотрела в конспект, в котором Юля так кстати перевернула нужную страницу.  

— Замолчи! Перестань! — шипел невидимый, глядя на то, как девочка старалась говорить увереннее. — Зачем ты это делаешь? Она ведь понимает…  

Стремительно усваивая новые знания, она возобновила свой монолог, и в голосе её даже проскользнула самоуверенность. Но, посмотрев мельком на следующее предложение, зафиксировав в голове и вновь подняв взгляд, Нина увидела насмешливо устремлённые на неё карие глаза Анны Михайловны.  

— А я предупреждал…  

Страх покачал головой, и девочкой на мгновение завладело оцепенение.  

— Это всё? — каменное выражение лица не выдавало никаких эмоций.  

В голове пронеслась мысль добавить что-нибудь ещё, однако невидимый в отчаянии шикнул:  

— Нет!  

— Д-да, это всё, — невнятно пролепетала Нина.  

— Ну, и какой ты можешь сделать вывод? — учительница буравила её тяжёлым взглядом. — Из того, что рассказала.  

Девочку точно парализовало, она искала среди отложившейся в памяти информации единый смысл, красную нить, что связывала несуразные кусочки в целое полотно, но не могла произнести ни слова. Страх смотрел на неё долгим злым взглядом, точно хищник, карауливший добычу. Верхняя губа чуть подёргивала слева, слегка приоткрывая стиснутые зубы, почти скрипевшие от напряжения.  

— Молчи, — твердил он. — Ты же не учила, поэтому хорошо не расскажешь. Да она высмеет тебя перед классом, если скажешь неправильно! Здесь действует правило: хорошо отвечаешь или молчишь. И в твоём случае нужно выбирать второе.  

Нина сглотнула, мысленно приняв отданный приказ, и оторопело посмотрела на Анну Михайловну. Это было сокрушительное поражение. И пускай она пыталась схитрить, это мало чем могло ей помочь теперь. Здесь оставалось лишь смириться и стерпеть наказание.  

«Что ж, вполне заслуженно» — колкая мысль блеснула в голове девочки.  

Женщина обвела класс победоносным взглядом и вновь обратилась к отвечающей:  

— Ну? Рассказывай.  

Глаза невидимого смотрели то на одну, то на другую — он нетерпеливо предвкушал. Пустые секунды тянулись так долго, что для Нины они уже превратились в вечность. Опустив глаза, она переминалась с ноги на ногу и мечтала, наконец, опуститься на место, слившись среди остальных сидящих.  

— Уже забыла, что только что рассказывала? — Анна Михайловна постаралась изобразить искреннее удивление, хотя всем был очевиден этот театр двух актёров.  

Девочка закусила губу и опустила глаза, нервно перебирая пальцы. Её съедало изнутри желание исчезнуть, сбежать из этого проклятого места.  

Страх наблюдал за своей работой с упоением, отчего на лице его блистала злорадная улыбка.  

— Что ж, пока, думаю, хватит, — задумчиво проговорил он и перевёл взгляд на учительницу. — Да?  

— Ох, дети, — драматично вздохнула та. — Сколько повторять вам, что биологию нужно учить? Не зубрить или пытаться как-то хитрить, а…  

Нина вздрогнула, понимая, что речь шла о ней, и почувствовала, как щёки её запылали. Однако, вместе с тем, она мысленно радовалась — Анна Михайловна увидела бесполезность ожидания, а значит после своей тирады преспокойно отпустит её.  

— Вы не тренируете свою память, — продолжала женщина, входя во вкус. — Ничего не хотите запоминать, ведь в любой момент можно посмотреть в телефоне.  

Она бросила снисходительный взгляд на всё ещё стоявшую девочку, в чьих глазах были желаемые смирение и мольба о пощаде.  

— Садись, — вздохнула учительница, отметив оценку в журнале.  

Та с готовностью опустилась на место, облегчённо выдохнув.  

«Самое страшное позади» — успокаивала себя Нина.  

От таких мыслей Страха передёрнуло, но она не стал ничего менять, сосредоточившись на другой жертве.  

— Вот же змея, — шепнула ей Юля, заметив удручённый вид соседки.  

Та мрачно угукнула, погружаясь в свои мысли. Анна Михайловна попыталась добиться хоть немного знаний от других учеников и, в конце концов, назвала номер параграфа, который следовало законспектировать, и рисунки, что нужно было зарисовать. Приняв услышанное лишь к сведению, Нина достала из тетради несколько черновых листков — такие были почти в каждой её тетради — и принялась задумчиво выводить образы, что были плодами её фантазий и эмоций. Рисование успокаивало её, так что мрачное выражение лица понемногу рассеялось. Юля, то и дело отвлекаясь от учебника, украдкой поглядывала ей через плечо, хоть и прекрасно знала, что Нина этого не любила и всегда стеснительно прикрывала неготовые работы. Но как же интересно было наблюдать за созданием рисунка, что выдумывало чужое сознание! Задумавшись и сосредоточившись над выведением нужных линий, девочка не заметила заострённого внимания к себе. Такой расклад невидимого не устраивал.  

— За тобой следят! — внезапно зашипел он. — Обернись!  

Она вздрогнула и быстро повернула голову в сторону соседки, которая и сама отпрянула от неожиданности. Юля смущённо хихикнула — её поймали с поличным — пожала плечами и вернулась к заданию.  

— Согласен с ней, фигня какая-то, — Страх покосился на листы с рисунками, скривившись.  

Нина грустно перевела взгляд на только что нарисованное создание, не подходившее ни под один существующий биологический вид.  

— Тебе хоть кто-нибудь говорил, что это красиво? — продолжал он сеять сомнения, что через время должны прорасти комплексами.  

Девочка мотнула головой и уже вновь ухватилась за карандаш, как краем глаза заметила движение — Анна Михайловна встала, чтобы совершить так называемый «круг почёта» меж рядов и заглянуть каждому в тетрадь. Нина предусмотрительно уже записала несколько предложений, так что продолжила выполнять задание как ни в чём ни бывало, на что невидимый только усмехнулся. Оторвав глаза от учебника, девочка увидела Анну Михайловну, стоявшую у их парты.  

— Что, совсем скучная биология? — женщина указала на тетрадь Нины. — Или уже успела всё записать? Тогда можешь начинать учить.  

— Что? — растерялась девочка и только теперь заметила, что не спрятала свои рисунки.  

Страх согласно и как-то радостно закивал, хотя его радость всегда граничила со злорадством.  

— Я успеваю писать конспект, — из каких-то светлых уголков своей души она наскребла на почти уверенный ответ.  

И пускай голос её более чем заметно дрожал, невидимому не понравился этот смелый выпад. От него веяло чем-то…азартным.  

— Нет, только этого придурка здесь не хватало, — от одной мысли об Азарте Страх опасливо съёжился, озираясь по сторонам. — С другой стороны, захотел бы — пришёл бы раньше. Сейчас уже слишком поздно.  

— И писать, и рисовать, и учить… — продолжала тем временем женщина. — Как Юлий Цезарь, что ли?  

— Ну типо, — неловко пробормотала Нина, вызвав тихие хихиканья.  

Ничего на это не ответив, Анна Михайловна продолжила свой путь, сложив руки за спиной и надменно поджав губы. Юля обернулась к соседке и восторженно показала ей «класс» двумя руками. Против её искренней улыбки не мог пойти даже Страх, не успевший придумать предлог усомниться в ней.  

Не восприняв случившееся как личный промах, невидимый исподлобья следил за двигавшейся от парты к парте учительницей. И женщина, и девочка представлялись ему безвольными пешками враждующих сторон, причём за обе играл он один. Победа была безоговорочно в его руках, не важно: чёрные ли, белые пойдут в расход. Порочный круг игры разорвётся с треском, только лишь если кто с силой смахнёт шахматную доску со стола, обратив фигуры в парящих птиц, ощутивших свободу после ржавой клетки. А пока Страх чувствовал, что Анна Михайловна была в его власти. Её холодность, надменность устрашали, но стоит столкнуться с безразличием, как всё рассыплется в прах.  

Нависшая тишина прерывалась перешёптываниями и хихиканьем, только при большом усердии не перераставшим в заливистый смех. Как ни старался невидимый вселить хоть какой-нибудь маломальский страх перед Анной Михайловной, получалось довольно скверно. Её замечания принимались во внимание, пока его не занимало нечто более интересное. Страх раздражённо закатил глаза, мотнув головой, и признал, что придётся менять тактику, вернее, сторону. Женщине определённо не хватало сил, чтобы контролировать ситуацию, отчего в тёмных уголках сознания проскальзывала неуверенность. Ухватившись за неё, невидимый мгновенно проник в её мысли, делая их более колкими и чувствительными, заражая сомнениями. Запустив процесс, он вновь обратился к девочке, не желая упускать её из виду. Нина продолжала сосредоточенно высвобождать мысли на бумаге, назло и хоть где-то ведя себя по-своему. От Страха не ускользнуло, что чувства её переменялись в худшую сторону — правда, смотря как посмотреть.  

Тут его чуткий слух уловил странный шипящий звук, в котором при должном внимании можно было разобрать слова:  

Руками в такт качай  

Учительница, задумавшаяся о чём-то своём, перевела взгляд со стола к классу.  

В моём кармане сталь  

Цепкий взгляд невидимого устремился на источник звука, он взмахнул руками.  

Семизарядная тварь  

Волна молчания обрушилась на детей, оставив нетронутым лишь:  

Скажите всем бай-бай!  

Все обернулись к сидящему за последней партой мальчику, накинувшему капюшон и недвусмысленно подпиравшему голову рукой, так удачно прикрывавшей ухо. С серьёзной миной он великолепно исполнял роль пишущего человека. При виде его Страх искренне рассмеялся и восторженно хлопнул в ладоши.  

Кто-то тронул неудавшегося конспиратора, и тот не сразу понял, что от него, собственно, хотят, пока не увидел Анну Михайловну, пытавшуюся обратить его внимание на себя.  

— Сергей, — первое, что он услышал, убрав руку от головы, но догадался, что она повторила его имя по меньшей мере раза три.  

Схватившись за возможность привлечь к себе покорное внимание, женщина принялась за как будто давно подготовленный монолог. Убедившись, что все её слова продиктованы лишь комплексами, невидимый оставил её на съедение оценочным взглядам учеников. Пока учительница пыталась втолковать мальчику, что такое поведение совершенно недопустимо на уроке, Страх сосредоточился на Нине — она вполуха слушала занудные нравоучения, увлечённо вырисовывая всё более агрессивные образы. Его влияние на неё рассыпалось карточным домиком, так усердно строенным невидимым всё это утро. До Сергея же он достучаться попросту не мог — тот скучающе смотрел на женщину и не то, что вполуха, а вовсе не внимал её словам. А девочка раз за разом наполнялась гнетуще тёмным чувством, за чем с интересом наблюдал невидимый. Каждое слово, раздававшееся в классе, было искрой, от которой в любой момент вспыхнет пламя.  

Тут Нина замерла и, переведя взгляд, уставилась исподлобья на Анну Михайловну. До сих пор её замечания были лишь раздражающими, но теперь что-то заставило девочку вслушаться.  

— …А не то, что вы сейчас слушаете. Современная музыка губительна. Вы же понимаете, что она не несёт абсолютно никакого смысла?  

Юля покосилась на соседку — та медленно выпрямилась и шумно выдохнула.  

— Учёными было проведено исследование, — не унималась женщина. — И доказано, что метал разрушает мозг, рэп отупляет, про попсу я вообще молчу. Только классическая музыка положительно влияет на мозг человека.  

Повисла давящая тишина — никто бы не осмелился высказаться против, однако воздух продолжал пропитываться накипающей злостью.  

Страх озадаченно уставился на Нину — она испытывала совсем не то, что нужно было ему. Он настороженно огляделся по сторонам. Девочка не боялась — она злилась.  

— Впрочем, одно другому не мешает, — пожал плечами невидимый.