Лужи на льду.

Вот уже около получаса, как я стоял на мосту, соединяющем два района нашего города, наблюдая удивительную картину. На льду, сковавшем канал, образовались островки воды. Лужи на льду, крутилось в моей голове. Почему вода не замерзает? Возможно, у природы существуют свои пропорции состояния льда и, в данном случае, его толщины. Следовательно, вода оказалась лишней в заданных параметрах. А может всё гораздо проще и есть вероятность того, что она вскоре замёрзнет? Не знаю, почему эта картина произвела на меня такое впечатление. Но немного пофантазировав, я решил, что если когда-нибудь напишу книгу, то она получит название «Лужи на льду». Забегая вперёд, хочу сказать, что книгу, спустя многие годы, я написал, сдержав обещание, данное себе пятнадцатилетнему и, тем самым, возвратил долг своему неокрепшему в классовых и нравственных битвах воображению. Но тогда, наблюдая этот природный компромисс состояния воды, я на какое-то время даже забыл, куда направлялся.  

На самом деле, я направлялся в гости к девушке, с которой на то время у меня сложились полувзрослые отношения, такой себе пакт между желаниями и осознанными возможностями в интимном прочтении советского школьника, если так можно назвать регулярные встречи пятнадцатилетних подростков.  

Мы встречались уже около полугода и большую часть времени, когда отсутствовала ее мама, проводили в постели, изучая анатомические различия полов. Откровенно говоря, мы не очень понимали, как эти различия работают на практике. Наше обоюдное влечение должно было подсказать ответы, но молчало как последняя сволочь. Поэтому мы экспериментировали, как могли. Сейчас мне кажется, что эти встречи были лишь репетицией, первым прикосновением к будущим неподконтрольным связям, попыткой разорвать целлофановую упаковку, в которую нас поместили заботливые родители, с целью уберечь от раннего созревания. Странно, но я совершенно не помню, о чём мы говорили тогда. Ведь мы обязаны были о чём-то говорить. Зато я запомнил на всю жизнь песню, которую она ставила к моему приходу, ее пела Алла Пугачёва.  

Глазам не верю, неужели, в самом деле, ты прошел? Боже мой!  

Моя потеря, ты нашлась, входи скорее в дом родной  

Милый мой!  

Создавалось впечатление, словно мы с ней прожили в горе и в радости ни один десяток лет, а затем, растоптав наш счастливый брак, я ушёл к другой. Естественно, позже, как это бывает, разочаровавшись в своей измене, я вернулся в дом родной. Я не задавался вопросом, зачем она ставит эту пластинку, так же, как и сейчас не знаю, что заставляет меня описывать эти события. Будем считать это актом милосердия и восхищения восьмидесятыми, людьми, живущими в те несовершенные годы, на пороге всевластия безальтернативных, незаслуженных свобод или моим эгоистическим желанием не сходить с ума в одиночестве. Одиночество само по себе требует от вас полной самоотдачи, не говоря уже о его неотъемлемой составляющей- прозрении, как возможности принятия окружающей действительности, в надежде найти силы для собственного прощения за совершенные в будущем поступки.  

Хотя это только определение, слово. Как часто вы не находили слов, чтобы передать ваши чувства и эмоции? Предположим, что этих слов не существует. Их не придумали, есть некий словарный запас, конспект, написанный кем-то. Слова, поступки, желания и даже мысли идут в комплекте с вами с самого рождения. Вам с детства дают определение цвета: этот белый, это чёрный, красный и так далее. Потому что кто-то определил соответствие цветовой гаммы окружающему миру. Родители определяют за ребёнка религиозную принадлежность без его согласия, объясняя это тем, что им виднее и так принято. Ребёнок, в свою очередь, не догадывается, что нужно в кого-то верить, он просто живой организм. Чистый белый лист, если, предположить, что этот цвет белый. Затем начинается загрузка данных.  

Гуманитарные и негуманитарные науки, основы поведения, законы, произведения избранных авторов. Аналитики разжуют для вас словесный фарш, но с акцентом – какие решения правильные, а какие нет и, конечно, религиозные постулаты. Что касается последних, то в дальнейшем человек может отказаться от веры, в которой был рождён, вернее, навязанной родителями, и выбрать для себя более удобного Бога. Точнее даже будет сказать: найти, воспользовавшись справочником мест, где он был замечен в последнее время. Но не ищите Пророка на мосту. Особенно в феврале. Его там нет. Мост ему без надобности. Хождение по воде для него обычное дело. Правда, это не касается льда. Есть шанс провалиться. Одежда также не соответствует нашей зимней погоде. Так уж сложилось, что все они выходцы из земель с более тёплым и комфортным климатом. Наверное, оттого в наших краях Пророков не встретишь.  

Вероятно, дочитав до этого момента вы уже твёрдо убеждены в том, что это написал человек с нездоровой психикой. Ненормальный, с завышенной самооценкой. Возможно, вы правы, но и в этом случае вы будете полагаться на каталог предлагаемых определений, а вариантов будет не так уж и много. Впрочем, в те годы, я не задавался подобными вопросами, и отправная точка заслуженного мною безумия не отражалась на Google картах. Я ещё не сформировался как нигилист. Верил в любовь с первого взгляда и мог прослезиться в кинотеатре при просмотре фильма с трагическим концом. Единственное, что заботило моё беззаботное отрочество — это количество карманных денег. По моим нехитрым расчётам мне должно было хватать на билет в кино, сигареты и бутылку сидра, который считался дешёвой альтернативой шампанскому. Но возвращаюсь к моему повествованию к той линии разграничения между здравым смыслом и детским представлением о свободе личности. К девушке прогулявшей ради нашей встречи последние уроки и конечно к ее злополучной пластинке. До сих пор не пойму, почему ей нравилось эта песня. Ну что поделать, симпатизируешь девушке, мирись с ее причудами. Спасибо и за то, что она не включала марш Мендельсона. Может показаться странным, но по иронии судьбы, эта мелодия настигла меня через несколько лет, в рядах советской на тот момент армии. Как говорится с песней по жизни.  

Довольно часто, во время ужина в солдатской столовой звучала именно она. Боюсь, наше командование решило, что, слыша голос этой поп дивы у нас будет лучше вырабатываться желудочный сок. Но, честно говоря, мы съели бы всё что нам дают в тишине и без света. Разнообразием меню не баловало, варёная промёрзшая картошка и тарелка варёного мяса на десять человек. Естественно, мясо со столов новобранцев автоматически перекочёвывало на стол к старослужащим, где нередко возникали конфликты на почве честного раздела продовольствия. И представьте себе, во время этой трапезной вакханалии вы слышите-  

Глазам не верю, неужели, в самом деле, ты прошел? Боже мой!  

Последнею фразу мог бы восклицать любой гражданский, окажись он там во время принятия пищи в нашем полку. Это бы звучало очень высокопарно на фоне перетёртого с матерными выражениями русского, украинского и прочих языков международного солдатского сообщества. Не менее популярной и часто исполняемая была песня в исполнении той же Аллы Борисовны-  

Держи меня соломинка, держи,  

И, хотя она постоянно сопровождалась пошлыми комментариями рядового состава, всё-таки это было лучше, чем слушать военный марш или скажем залихватскую песню –  

Идёт солдат по городу.  

Ну что ожидать от качества пищи и музыкального сопровождения, когда тебя окружают полуразрушенные казармы, деградирующие местное население и этот ужасный климат. Как же нужно было ненавидеть Богом, избранный народ, чтобы назвать эти гиблые места Еврейской автономной областью. Или расчёт был на то, что сюда слетятся со всего мира сыны и дочери Авраама и построят на этих землях второй Израиль? Я уже вижу толпы отъезжающих в аэропорту Бен-Гуриона. Даже в субботу таможенники и пограничники выбиваются из сил, а при входе в здание терминала слышится – У вас нет лишнего билетика до Хабаровска? В то время Хабаровск являлся ближайшим аэропортом к столице области, Биробиджану. Приятно удивит профессиональных иммигрантов выбор в магазинах беспошлинной торговли Duty Free. Валенки всех расцветок, тулупы, книги авторства Леонида Брежнева: Малая земля и Целина, переведённые на иврит. «Возрождение» перевести, к глубокому сожалению репатриантов, не удалось. И, естественно, пользуется особым спросом водка, невзирая на стоимость. Цену, правда, частично компенсирует акция, покупай ящик водки и получи в подарок партбилеты КПСС на всю семью, включая детей. Заранее прошу прощения у читателя за ход моих рваных мыслей.  

Неожиданно меня кто-то окликнул.  

– Эй парень, у тебя всё в порядке?  

– Да, всё в порядке – неуверенно ответил я.  

– Точно? – не унимался случайный прохожий, вероятно, для того, чтобы на всякий случай сбросить с себя ответственность за возможные последствия. В советском интеллигентном обывателе, воспитанном по системе Станиславского, укоренилось виденье стреляющего в третьем акте ружья, мирно дремлющего на стене. А значит человек, подолгу стоящий на мосту, исходя из подобного сценического прочтения, должен непременно прыгнуть. В памяти всплыл глупый стишок  

Мост соединяет берега.  

А под мостом течет река.  

Взойди на мост и прыгни в реку!  

Свобода сигануть с моста  

Дана по праву человеку!!!.  

– Да, точно, – ответил я, – не волнуйтесь.  

– Иди домой, не то замёрзнешь и заболеешь.  

– Спасибо, уже иду, – крикнул я вдогонку прохожему. Хорошо, что есть небезразличные люди, готовые прийти на помощь, хотя бы во избежание угрызений совести в дальнейшем.  

Но довольно блуждать в лабиринте невостребованных иллюзий и предрассудков. Будем считать, что все происходящее мне привиделось и это не моя жизнь? Я сторонний наблюдатель. Моя будет другой, семья, город, окружающие меня люди. Передо мной откроются новые возможности. Изменятся приоритеты. А потом все осточертеет, в завершении я стану сам себе противен и единственным выходом окажется уход. Вдруг пойдёт все не так как мне хотелось, и я буду несчастным в той иной жизни. Нет, пусть всё остаётся, как есть. Не настолько она плоха как мне могло показаться, и она моя и кто знает чья будет та другая и будут ли в ней лужи на льду. И снова, в подтверждении сказанного или пользуясь ситуацией, дремлющее подсознание тотчас осуществило вброс в виде услышанного где-то пошловатого четверостишья из репертуара дворовых поэтов  

Твоё вчера возможно было сказкой,  

А завтра суд в убийстве обвинит.  

Жизнь не бывает книжкою-раскраской,  

Сегодня наслаждайся – паразит.  

Хотя почему нельзя прожить две жизни одновременно? В этом случае можно было сдать одну в аренду и жить припеваючи на дивиденды. А если предположить, что мы рождаемся для того, чтобы попытаться пристроиться в вечности, то две попытки всегда лучше, чем одна. Наша жизнь, по сути, Чистилище на конкурсной основе.  

– Ты долго собираешься здесь стоять? – услышал я знакомый голос своей подруги, – заметила тебя с балкона. Может ты не хочешь идти ко мне, ждёшь кого-нибудь, но уже прошёл час.  

– Посмотри, – прервал я её, – лужи на льду. Ты когда-нибудь такое видела? Она, кинула мимолётный взгляд на канал, обняла меня и сказала:  

– Пойдём домой, скоро мама вернётся с работы. В этот момент я понял, что действительно, замёрз. И какой во всем этом смысл. Сейчас важно только то, что скоро с работы придёт мама и фантазии моей подруги о нашей совместной, взрослой жизни окажутся имитацией. Первый опыт измены. Ее искренним чувствам и температуре юного тела в тридцать шесть и шесть десятых градусов предпочли холодный лёд. Она с наслаждением представила, как заводит любимую пластинку и на этот раз текст будет точно отражать ситуацию.  

Я же не чувствовал за собой никакой вины. Да и откуда ей было взяться. Все, что занимало меня в тот момент — это осознание принятия происходящего. Мир вокруг меня меняется, он ещё непонятен, неощутим, определённо опасен и абсолютно непредсказуем. Но с этой минуты мне не нужен никакой другой. Это мой мир. Он нашёл меня. И пусть она слушает свой, на ее взгляд судьбоносный винил. Пускай под ногами влюблённых безумцев и заплутавших Пророков, трещит лад, ничего с ними не сделается. Пускай солдаты расходятся по домам. Нечего им прислуживать умалишённым при власти, решившим во время приступа великодержавного геморроя и обострившегося на национальной почве простатита поиграть в стратегию и геополитику. Для меня, стоящего на мосту восьмиклассника, все это чепуха, не воспринимаемый сознанием интеллектуальный корм. Погоня, за самим собой, в которой нет и не может быть смысла, даже если посчастливится догнать. Главное, что с сегодняшнего дня я вижу то, что не замечают или не могут увидеть другие. А возможно и не хотят. Все остальное не имеет значения. Вся правда этой минуты – простые, не надкушенные склерозом и не скомпрометированные социалистической идеологией воспоминания. Чудесные воспоминания о будущем.  

P. S.  

Книга, которую я напишу спустя сорок лет, получит иное название нежели предполагалось. Это будет поэтический сборник. В нем я попытаюсь посмотреть на мир сквозь призму своего восприятия. Да-да, тот самый мир, заключивший Киевского школьника в свои нежные, ломающие ребра объятия и не отпускающий меня до сих пор.