Медальон на серебряной цепочке. Глава 5. Разрыв.

Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.  

Конечно, Кира приехала в больницу с плохим настроением и увидев в коридоре отца и мать сразу накинулась на них:  

– Что такого могло случится, что вы без меня не смогли обойтись? Подняли всех на ноги!  

– Успокойся, Кира, – сурово сказал Терентий Корнеевич. Дело не в нашей прихоти, а может даже в жизни Маргариты. Неужели ты не поняла из моего рассказа, что с девочкой очень плохо. Она до сих пор находится без сознания.  

И только теперь до Киры дошло, что не дома она разговоры разговаривает с родителями, не дома мать рыдает, уткнувшись в ладони и не поднимает голову. Значит, дело, действительно, обстоит совсем плохо.  

– А, что врачи говорят? – сменила тон Кира.  

– Пока ничего не говорят, собрался консилиум, сказали ждать.  

– О, Господи! А, что такое могло случится, что она потеряла сознание?  

– На затылке у неё обнаружил врач большую гематому, видимо упала и никому не позвонила. Сама добралась до дому, и пока мы пришли с работы она уже была без сознания.  

Только теперь до головы Киры начала доходить вся трагедия происходящего. Для неё Маргарита до сих пор была, как что-то само собой разумеющееся. Она могла с ней днями не общаться, могла у матери не узнавать, как у Маргоши обстоят дела, но всегда где-то подспудно она чувствовала постоянно её присутствие. А, что же будет, если вдруг? Не, нет! Она гнала из головы плохие мысли и уговаривала себя, что всё будет хорошо. И как только дочь поправится, она сразу изменит своё к ней отношение. Она станет жить с дочкой, расскажет Александру о ней, попросит, чтобы простил, что не рассказала всё с самого начала. Бедная девочка. Как же это случилось, что она так пострадала? А, может кто-то нарочно ее толкнул? Нет, не может такого быть. Она девочка скромная, ведёт себя незаметно и никогда не лезет на рожон.  

Отец что-то говорил, но Кира бродила, как пьяная по длинному коридору и корила себя за то, что не обделила ни в чём не повинного ребёнка лаской и материнской любовью.  

– Господи! Спаси и сохрани мою дочь, – шептала Кира.  

Она хотела бы плакать, как плакала её мать, но слёз не было.  

Неужели я настолько зачерствела, что даже слезинки не могу из себя выдавить? – задавала себе вопрос.  

Время шло, а результатов пока никаких не было. Кира уже хотела войти в дверь, куда увезли на каталке Маргариту, но отец запретил ей это делать:  

– Не смей, Кира, вмешиваться. Врачи лучше нас знают, что им делать. Терпи и жди.  

И, как будто кто-то услышал его слова. Дверь отворилась, и вышел мужчина в белом халате. Он устало снял очки, достал платок и начал тщательно протирать линзы. Затем надел очки и пристально посмотрел на присутствующих в коридоре родственников.  

–Взгляд остановился на Кире.  

–Вы мать Маргариты Напрасной?  

– Дддааа, – заикаясь чуть слышно проговорила Кира. Чччто с моей дочерью?  

– Благодарите Всевышнего, что всё обошлось. Девочка пришла в сознание и рассказала, что при падении больно ударилась затылком о бордюр. Если бы взрослые сразу оказали помощь, то, возможно, последствия могли бы быть немного полегче, а так…  

– Что? – не удержались все трое и в один голос спросили у доктора.  

– А, так …Тяжёлое сотрясение головного мозга.  

– Это страшно? – спросил Терентий.  

– Любая болезнь – это не есть хорошо. Но организм молодой будем надеяться, что справится безо всяких последствий. Но в больнице она останется минимум дней на 10, а там будем смотреть.  

Все с облегчением вздохнули, Зинаида Петровна только иногда всхлипывала и мяла в руках мокрый платочек.  

– К ней теперь заходить нельзя. Мы дали ей успокоительное, и она должно быть спит, и вы езжайте отдыхать. Завтра навестите, но не всей компанией, а по одному.  

– Спасибо вам, доктор! – сказала Кира и обняв мать повела её на выход. Следом низко опустив голову, шёл Терентий Корнеевич.  

Вот как изменилась Кира, когда узнала, что дочь больна. А так жила, словно совсем она ей чужой была, – думал про себя мужчина. Значит, не умерли в дочери хорошие качества. Это мы с матерью во всём виноваты. Старались, как могли, оградить Киру от дочери. Вот и не знала до сих пор, что дети болеют. Не знала, как страдала Маргарита, когда подросла и узнала, что мать у неё не Зинаида, а Кира. Долго пришлось объяснять девочке, как и почему она бабушку мамой зовёт. А вот о том, кто её отец до сих пор нет толкового объяснения. Сказали, что уехал папа далеко, чтобы заработать денег да так и не вернулся.  

– А фотография хотя бы есть? – спрашивала девочка. Я на папу хоть чуточку похожая?  

– Похожая, немного, – неуверенно отвечала Зинаида Петровна. Но сама понимала, что ответ неубедителен. Теперь после болезни придётся серьёзно поговорить с Кирой и сочинить наконец-то правдоподобную легенду об отце девочке.  

С такими мыслями он вышел из здания больницы. Кира с матерью уже поджидали его.  

– Кира, ты завтра к дочери поедешь или мне ехать? – спросила Зинаида Петровна.  

– Поеду я, – твёрдо ответила Кира.  

– Тогда я поеду к ней после обеда.  

– Хорошо, мама. Езжайте домой, а мне предстоит ещё трудное объяснение с Александром.  

– Он умный мужчина, поймёт, – сказал Терентий.  

– Не всё так просто, папа. Да, ладно. До завтра! Завтра увидимся.  

– Счастливо тебе, Кира, – ответили родители и все разъехались в разные стороны.  

Александр не спал, ожидая Киру. Наконец сон уже сморил его до такой степени, что он не услышал, как после полуночи стукнула дверь. Открыл глаза, когда Кира вошла в комнату.  

– Извини, что разбудила, Саша.  

– Неважно. Скажи мне, с дочерью всё в порядке?  

– Кажется да, – ответила Кира забираясь в постель.  

– А теперь скажи, как ты могла мне лгать столько времени?  

– Саша, а можно отложить разговор на завтра? Я очень устала.  

– Ты устала? А тебе не кажется, что и я устал?  

– Прости, Саша. Я скрывала от тебя, что имею дочь не потому, что хотела обмануть, а потому, что сама себя обманывала, что нет у меня дочери.  

– Как это? – вскочил с кровати Александр.  

– А вот так. Когда тебе нет 17 лет, и ты рожаешь ребёнка, и сама не знаешь от кого, какие у тебя к нему могут быть чувства?  

– С этого места, пожалуйста, подробнее! – приказал, именно не попросил, приказал Александр.  

Кира села в кровати, закутавшись в одеяло и поведала о каникулах в деревне и о белом велосипеде.  

Ни разу не перебил её рассказ мужчина, внимательно слушал каждую нотку в голосе женщины, с которой уже больше трёх лет делил одну постель на двоих. Перед ним, как на ладони высветился характер этой новой для него Киры, и он понял, что не сможет простить ей. Нет не обман простить, а нелюбовь к своему ребёнку. Он, выросший без любви и ласки в детдоме, всегда мечтал о дружной семье, где будет много детей и он, и жена будут любить и лелеять каждого ребёнка, давая им уверенность в завтрашнем дне, надежду, что в любую минуту родители подставят своё плечо, помогут решить самую трудную задачу. Но не так, как это сделали родители Киры. Ведь они, оградив свою дочь от всяких забот по уходу за девочкой, лишили саму Киру материнских чувств, а её дочь лишили самого дорогого в жизни – матери.  

Когда Кира закончила свой рассказ и откинулась на подушку, прикрыв глаза, Александр взял подушку и молча лёг на диван.  

– Кира, я должен подумать. О своём решении я скажу тебе утром.  

– Спокойной ночи, дорогой!  

Но ответа так и не дождалась.  

Когда она проснулась, Александра дома уже не было, а на кухонном столе лежала записка.  

«Кира! Я больше с тобой жить не буду. Я не могу представить, как жить с человеком, который предал свою родную дочь, ради собственного благополучия.  

Ключ оставь в почтовом ящике.  

Прощай! »  

Внизу стояла подпись. Неразборчивая.  

продолжение следует.