Помощник

В дачном поселке расшалились дрозды. Хорошо им здесь.  

Вольготоно и сытно. Червяки, семена, ягоды, прямо, шведский стол.  

Смородина, ирга, рябина, все в пищу идет. Но особая честь – клубнике.  

Как облетят лепестки с цветов, а грядку сетью не накроешь, прощай  

половина урожая, а то и весь. Гнезда вьют, птенцов выводят, красота.  

Сплошное чириканье, порхание и удобрение участка. И какая бурная  

жизнь стоит за этим шумом. Какая сила. Так и хочется быть частью  

ее. Так и радуется сердце. А что до ягод поеденных, так ушами не надо  

хлопать.  

Как-то полол грядки. Их у меня немного. Зелень, клубника,  

горох, да помидоры с огурцами в теплице. Есть кусты малины и смородины,  

что красной, что черной. И большая лужайка перед домом, где гордо  

возвышается кедр. Он пока небольшой, метров пять в высоту, но густой.  

Ветви скрывают очередное гнездо дроздов, откуда доносится настойчивый  

требовательный писк. Птенцы.  

Так вот, полю я, значит, сорняки дергаю, как замечаю на заборе  

большого ворона. Черный, старый, жизнью потрепанный. Сидат,  

нахохлившись, а серху дрозды пикируют, клюнуть норовят.  

– Что за безобразие! – возмущается лесной гость, – Никакого уважения  

к возрасту.  

– Уходи! Старый разбойник! – кричат дрозды, – Знаем, чего  

хочешь! Птенцов наших сожрать!  

– Так ведь, есть хочется, – оправдываеся ворон, – И почему,  

обязательно, ваших? Могу и других.  

– Вон пошел! – не унимаются дрозды, – Это наши места! Мы  

здесь хозяева!  

– Ишь, нахальные, – каркнул ворон, уворачиваясь от очередного  

пикирования. Потом, везапно, сорвался с забора и мигом очутился под  

крышей моей бани, где постоянная тень.  

Участок мой у самого леса, поэтому солнце приходит после полудня,  

а под крышу бани, вообще, не заглядывает.  

Заинтересованнный гостем, я бросил прополку и осторожно  

подошел.  

– Извини, хозяин, за визит без приглашения, – неожиданно  

признес ворон, – Но эта мелочь, просто, достала. Только и могут все на  

одного. А в одиночку, к мне, в тенек, кишка тонка.  

– Худо в лесу? – спрашиваю, – Голодно?  

– Да нет, – отмахивается непрошенный гость, – При сноровке  

и голове на плечах прожить можно. Только стар я стал. Надоело суетиться.  

Здесь, чай, сытнее да попроще будет.  

– Может и так, – соглашаюсь, – Да вот дрозды вряд ли  

позволят. Давно здесь живут. Тьма-тьмущая. Расплодились. За ягодой  

глаз да глаз нужен.  

– Хороший ты человек, – улыбается во весь клюв, – Приют дал.  

Не гонишь. Без предубеждений. Помогу тебе с дроздами.  

Я ему как-то сразу поверил. Мудрая же птица, наверняка, даст  

хороший совет.  

А он отстранился. Умолк. Вроде, уснул. Устал, наверное, да и  

старый. Старикам часто спать хочется.  

– У тебя метелка есть? – внезапно, приоткрыл один глаз.  

Я от неожиданности кивнул.  

– Ты в полночь ей шугани меня, а то сам не проснусь, -  

и опять ушел в себя.  

Есть у меня одна проблема, работаю, пока не урабатываюсь.  

До изнеможения. В городе научился себя контролировать, а здесь кислород  

как ударит в голову, так и корячусь, до потери пульса.  

И сейчас. Прополол. Полил. Траву покосил. Что-то убрал,  

разобрал, собрал. Устал, до изнеможения.  

Еле до кровати дополз. Глянул на часы – половина девятого,  

вечер. Отключился. Пришел в себя три часа спустя. Темно, а сон не идет.  

Вдруг, вспомнил, надо ворона метелкй шугануть.  

Тот от неожиданности всплошился.  

– Ты кто? – говорит, – А, хозяин, – узнал, – Спасибо, иди спать.  

Глаза тут же слиплись, и что дальше было, не помню.  

Проспал до десяти утра, не меньше. Потянулся, на участок  

вышел. Тишина. Вокруг чирикание, а на моем участке тишина.  

Даже писка от кедра не слышно. Недоброе что-то внутри шевельнулось.  

К кедру подошел, а там, на земле, перья в запекшейся крови.  

Глянул в гнездо, чуть не вырвало. Пара дроздов на куски разорвана,  

а от птенцов совсем ничего не осталось.  

– Что такое? – всполошился ворон, снова отведав метлы.  

– Ах ты, убийца проклятый! – кричал я, – Что натворил!  

– Ты же сам хотел от них избавиться, – удивился нечаянный  

помощник, – Ты как себе это представлял?  

– Думал, совет дельный дашь, – признался я.  

– Ну ты, святая простота, – захохотал ворон, – Нашел советчика!  

Лучше за своими желаниями следи. Они, чаще всего, так и сбываются.  

– Ах ты, зараза! – я уже не мог достать его метлой, – Учить  

вздумал! Вон пошел! Будь ты проклят!  

– Ладно, мой наивный друг! – продолжала смеяться злобная птица, -  

Уйду от тебя. К соседу. Может, он поумнее окажется.  

– Никто тебя здесь не примет! – убежденно ответил я, – Тут  

живут исключительно честные и порядочные люди.  

– Не смеши мой лысый клюв! – продолжал издеваться ворон, -  

Твоя вера гораздо наивнее, чем ты сам. Прощай. Спасибо за приют.  

И заметь, не обижаюсь. Немало таких повидал за сто шестьдесят три года.  

И он полетел на соседний участок.  

Я кинулся предупредить соседа, только подумал: «А что я ему  

скажу? ». Дя меня тут же в психушку отправят. Говорящий с мудрой птицей.  

Там таких много. Говорящих с ветром, морем, космосом.  

Но стоит ли паниковать? Не сам ли утверждал, что уверен в тех,  

кто рядом.  

Успокоился. Вернулся к себе. Заставил поверить, что ничего не было.  

Просто, был писк, а потом настала тишина. Надо же во что-то верить.  

Через месяц дрозды из поселка куда-то исчезли. Как хорош был  

урожай клубники. Я сорвал первую ягоду и не смог поднести ко рту.  

Казалось, она в кровавых перьях.  

Привез на дачу дочь с внучкой. Как им понравилось. Как тихо,  

только сосны под ветром шумят.  

– А где птички? – внезапно спросила внучка.  

– Они здесь больше не живут, – с трудом, выдавил я, и стало почему-  

то стыдно.  

Принес тарелку с клубникой. Накинулись с радостью.  

– А ты почему не ешь? – опять больной вопрос.  

– Я уже… – запершило в горле, – Покушал, – еле удалось произнести.  

Соседи перестали общаться. Все были заняты своими участками.  

Прошла уборка урожая. Наступила осень, потом зима.  

А весной вернулось чириканье.  

Жизнь, все же, сильнее тебя, черный мудрец.