Только бы протянуть

Мы шли уже несколько часов. Наши лица были напряжены долгим ожиданием. Взгляд был обращен к световому пятну от фонаря Дмитрия, который шел первым. Он шепотом оповещал нас об опасностях на дороге: "Осторожно, ветка", "Тут камень", "Внимательнее, я видел змею". Его фонаря было недостаточно, чтобы дорога была видна всем, поэтому нам приходилось полагаться не столько на свет фонаря, сколько на слова нашего направляющего. Другие фонари остались в лагере, мы не успели их забрать перед тем, как пришлось бежать. Иногда фонарь Дмитрия нервно моргал, намекая нам, что в корпус попала вода, и скоро мы лишимся и этого средства освещения. Только бы протянуть до рассвета. Я посмотрел на часы. Циферблата не было видно. Должно быть сейчас около двух часов ночи. До рассвета остаётся часа три. В это время года здесь светает позднее обычного. Только бы протянуть.  

Фонарь снова моргнул. Шедший слева от меня Олег нервно выдохнул: "Чёртовы змеи! Ненавижу тварей". Я посмотрел вверх. Небо было затянуто. Ни звезды. "Дима, сколько время? " – прозвучал голос резвой Оксаны. "Час-сорок" – сказал Дмитрий, и продолжил: "Тут ель, не пораньтесь". Меня сковал озноб. Моя флисовая куртка была влажной и слабо помогала согреться. Ноги мёрзли в промокших ботинках. Сменой обуви не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Только бы протянуть. Раздался голос направляющего: "Народ, внимание! Я вижу костер! Живее! Там должен быть кто-то! ". "Кто-то" – эхом раздалось в моей голове. Мы оторвали взгляд от круга фонаря. Да, в метрах двухсот от тропы в глубине леса виднелся костер. Кроме неярких языков пламени ничего нельзя было разглядеть. Но мы были слишком уставшими и замёрзшими. Мы не стали упускать этот шанс и свернули с тропы в чащу.  

По мере приближения к пламени наше настроение улучшалось. Возле костра были разложены чьи-то припасы: консервы, дрова, осмоленный котелок, небольшая корзинка с грибами и какое-то старое ведро с непонятным содержимым. Мы расселись у костра и принялись ждать. Брать чужую пищу без спроса было не в наших правилах, но животы урчали, а голодные глаза то и дело возвращались к банкам с консервами. Мы ждали, но никого не было. Так прошло полчаса. Кто мог оставить свой привал ночью, когда по лесу ходит дюжина голодных академиков? Только глупец. Первым не выдержал Олег: "Не знаю, как вы, а я не ел уже 8 часов. И если те, кто здесь стали, действительно нуждаются в этой еде, то какого же хрена они оставили все это? ". Все припасы, включая грибы, были съедены через двадцать минут. Удовлетворив свой голод, мы решили немного разведать обстановку. Все было штатно: двуспальная палатка вместе со спальниками была в трёх метрах от костра. Неподалеку мы нашли пакет с мусором. Судя по нему, наши предшественники провели здесь не меньше двух дней. За палаткой мы нашли бензопилу, топор и сосновое бревно. Они использовали его для дров, мы же решили на нем разместиться сами, так как сидеть на земле было холодно, и потом – змеи. Олег с Сергеем взяли бревно с двух сторон и подтащили его к костру. Мы плотно расселись. О большем нельзя было и мечтать. Мы сыты, костер согревает нас своим жаром, уставшие после долгой ходьбы ноги приятно гудят. До рассвета остается два часа.  

Оперевшись на бревно двумя руками, я расправил спину и поднял лицо к небу. Ни звезды. Моя рука нащупала что-то склизкое. Смола? Я посмотрел на ладонь. Она была выкрашена красным. Я застыл в непонимание. Это была не смола. Я встал и обошел бревно. На тонкой коре виднелся глубокий след от топора, а в нем застыла темная субстанция. "Кровь! " – пронеслось в голове. Я взглянул на сидящую рядом Марину. Она беззаботно напевала строки из какой-то военной песни. Тут раздался грохот. Все обернулись. "Хреново ведро! " – ругался Олег, потирая ушибленную ногу. Мое внимание привлекло валявшиеся неподалеку, перевернутое ведро. Я встал и подошёл к нему. Его странное содержимое выкатилось из него и теперь лежало неподалеку, в тени кустов. Я приблизился.  

Я понял, что это было, ещё до того, как подошёл Дмитрий, держа в руке фонарь. Я смотрел на это и не мог произнести ни слова. Одна мысль: "Бежать". В корнях густого ракитового куста лежала отрубленная человеческая голова. Марина перестала петь. Ее рот теперь был закрыт собственными руками, пальцы дрожали. Нам бы хватило нескольких минут, чтобы уйти с проклятого места. Но они пришли раньше. До рассвета оставалось час-сорок. Только бы протянуть.