Юлдуз

Барханы. Чарующее, завораживающее слово. Какие ассоциации они вызывают в голове? Может, зловещие исполины, разбредающиеся под знойным солнцем? Или мистические и чарующие моря в свете ночной луны? Готовы засыпать вас и утопить в своём песчаном спокойствии. Ни берега, ни края. Во время длинных переходов по пустыне они окружают, как стая врагов. И кажется, что никого нет рядом. Но стоит подняться на один такой, и всё таинство пугающих песков у вас на ладони. А временами такие кручи отступают, оставляя далёкое пустое пространство. Главное – не утонуть в песках времени, хранящих в себе тысячи лет спокойствия.  

– Архи, сколько нам ещё так идти? – спросил я у своего спутника, поправив платок на лице. Называется – “Куфия”.  

– Дорогой, так ещё солнце вон где, – ответил проводник, указывая ладонью вверх. Он имел привычку – активно жестикулировать, прямо как испанцы. А акцент был как у приезжих из ближнего востока в моей родной стране. Привычки горячих мужчин были везде одинаковы. Что пустыня, что огромный город. Иногда мне кажется, что мы живём не на огромном шаре, а в маленькой деревне. И если кто-то кого-то не понимает, то он просто и не старался. Мне легко удалось найти себе не просто проводника, а спутника и товарища, говорящего на моём родном языке. С торговцами легко найти контакт и с помощью жестов, а в любом крупном богатом городе знают мировой английский, хоть и с акцентом. Где-то на юге, в ЮАР, один акцент, на севере в Англии – другой. И каждый друг друга понимает. Весь мир доступен к понимаю. Но в таких местах начинаешь забываться. Пустыни простираются так далеко, что мир перестаёт казаться маленьким. И чем дольше идёт, тем дольше он не кончается.  

Сам Архи был ниже меня ростом, имел тёмные, но добрые глаза, и носил наряд, отличающийся от здешней моды. Это напоминало скорее военное обмундирование. У него был армейский рюкзак, жилет с карманами, удобные спортивки, будто купленные вчера на российском рынке. И огромный живот. Не знаю, как он мог наедаться до отвала в таком жарком месте. Но всё это накрывал белый балахон, поэтому во время длинных переходов он сливался с окружающей местностью, как маленькое воспаление на лице пустыни. Словно бугорок двигался между огромных волн.  

– Не беспокойся, – похлопал он меня по плечу, подойдя ближе, – Часик – два и мы у руин Бару.  

Я устало выдохнул и поплелся дальше, завидуя Архи. Быть проводником в таком месте дело почётное. Вам нужно обладать выдержкой, талантом и продовольствием. А ещё уметь переносить эту жуткую жару. Казалось, что на лице моего товарища нет и капли пота. Когда спадал ветер, я видел его довольную улыбку. Он спускал накидку с головы и заполнял молчание интересными историями:  

– После работы на рынке я попал в большой город, – начинал монолог Архи, – Там работы не мало. Люди едут-едут и всё себе забирают. А я пошёл книгами торговать, – мои брови сомкнулись в удивлённом жесте, и я обернулся к нему, стоя на небольшом подъёме вверх. Мужчина выпрямился и хитро улыбнулся, увидев интерес в моих глазах.  

– Книги? Ты торговал книгами?  

– Ну да, – он улыбнулся ещё шире, и крупинки песка осыпались с его щёк, – Хорошая работа. Важная. Я и читать умею. Не все в городе умеют, – с довольным и добрым взглядом я отвернулся и пошёл дальше. Радовало, что мой собеседник не забывает и просвещаться. Но на разговор не было сил.  

Солнце потянулось за песчаные холмы, а ветер начал немного сбавлять. В этот момент мы и вышли к городу. Вернее, к тому, что осталось от него. Немалое поле колон, стен, и обломков башен. И вся эта прелесть под слоем песка, что сыпет здесь уже который год. Возможно, осталось всего пару десятков лет и это место окончательно утонет в пучине песчаного времени. Человечество засыпало не мало мест, похоронило под кирпичиками истории. Но такие места обсыпаются сами. Ступая по каждому камешку улицы, слышно, как сдуваются мелкие крупицы, что лежали здесь до тебя десятками лет. И остался ли песок от того, кто когда-то жил здесь? Есть ли те крупицы, к которыми прикасались удивительные люди прошлого? И на сколько мы разные с ними?  

Медленно проходя мимо древней кирпичной стены, я руками заскользили по её поверхности, снимая слой песка. Прикосновение к чему-то древнему будоражило, оставляя волны мурашек по коже.  

– Архи!  

– Ау? – мой спутник подошёл ближе, вытряхивая песок из ботинок, – Чего?  

– Мы здесь и заночуем?  

– А почему нет? Место хорошее, древнее, а главное – спокойнее! – он покрутил глазами по оставшимся руинам. – Или ты чего боишься? – тут он снова загорелся азартом. Эти тёмные пугающие бездны каждый раз искрились, когда он мог завязать со мной диалог и что-то снова поведать о жизни.  

– Но здесь же одни руины в песках, – я снова отвернулся к своеобразной песчаной улице, по которой ещё гулял небольшой ветерок. Крупицы то ложились и липли к древним стенам, то слетали с них от дуновения ветра.  

– В храме Юлдуз можно остаться. Ты увидишь и сам удивишься, как он чист и свеж.  

– Храм Юлдуз? Я думал, здесь был обычный мусульманский город, – какой-то кирпичик прямо рассыпался от моего касания, когда я продолжил вести по стене.  

– Всё верно, дорогой, – Архи зашагал вперёд меня, ведя по этой улице, и на перекрёстке завернул за угол. Я спешил за ним, стараясь не упасть, запнувшись об горку песка. Местами возникала кирпичная дорожка, которая была ужасна разбита. А подняв голову, увидел двухэтажное строение песчаного цвета. Его можно было бы и не заметить, но оно было чистым и целым, по сравнению с другими домами. Песок будто волшебным образом не оседал на красивых узорах стен, что выглядели как новые. Но разобрать было трудно. Что-то в виде цветов и листьев, возможно, даже полумесяц был. Хотя голова моя уже клонилась вниз от усталости, поэтому глаза подло не давали до последних крупиц разглядеть этот древний узор.  

– Вот. Это был дом правителя. Но после падения города всё пришло в запустенье, пока не появилась Юлдуз. Мы её так прозвали. Она – хранительница этого места.  

– А кто она? – спросил я, – Она живёт прямо посреди пустыни… одна?  

– Нет, дорогой, – Архи снова улыбнулся, – Это дух. Дочка последнего правителя. Плохие люди захватили город и стали жить тут. Но она пришла к ним и выгнала из своего дома. Теперь она бережёт это место и даёт путникам отдохнуть. Её видят заблудившиеся в пустыне. Но ночью к нам не придёт, – он также быстро пошёл к дому, как я убегал от песчаного ветра. Мне было непонятно, сохраняет ли он интригу или просто спешит войти в “храм”. Но волшебное здание потянуло меня к себе. Было странно видеть целый дом в таком разрушенном месте. Его даже не заметишь. Словно мираж дом возникал перед нами, когда ступаешь на дорожку  

Внутри было просторно и тихо. Свет пробивался лишь через небольшие отверстия для окон. Лестница на удивление цела и невредима. А уже на втором этаже сделано небольшое отверстие в потолке. Видимо, оно появилось в ходе захвата города, но путники приспособили это для себя, использую для выхода дыма костра. Архи сразу же высыпал в этот чёрный сгусток посреди комнаты наш небольшой пакет с углём  

– Ну что, дорогой? Интересна тебе история про Юлдуз? – его глазки сразу заискрились. Видимо, Архи подмечал такие же искры в моих. Некое любопытство, что рождалось между нами.  

– Я не любитель мистики… Что значит Юлдуз? – отвернулся, чтобы он не наслаждался с упоением моим интересом, и тоже начал доставать вещи из рюкзака.  

– Ай! Не огорчай меня! Я всё расскажу, что знаю. Юлдуз означает Звезда. Это мы дали ей такое имя, ибо с звёздами приходит к путникам. Её видели пару раз. Это роскошная девушка невероятной красоты…  

– Тебе лишь бы о красоте, – перебил я его, вспомнив сразу некоторые истории от Архи.  

–Нет! О ней даже думать так нельзя. Она спасительница наших душ. Я знаю, что плохие люди пытали её в этих стенах, – начал Архи уже шёпотом, а я повернулся к нему, усевшись на спальном мешке, – Никто не знает, что они хотели от неё. Может, она знала о сокровищах. Но нам даже думать о них нельзя. Если она разозлится, тебе несдобровать. Всех плохих людей прогнала из этого города. А теперь это место стало нашим домом. Здесь можно провести лишь одну ночь. На вторую само место преобразиться и станет страшно, – он увлечённо задрал подбородок, как будто султан какой-то, и скрестил руки. Архи держал себя великим открывателем тайн и магии. Казалось, что это владение искусством рассказа у него в крови. Но я был плохим и вредным слушателем, что выдохся ещё во время длинного перехода.  

– Не верю я тебе. Небось, кто-то сюда ходит и чистит этот дом, – тут Архи впервые показал своё недовольство.  

– Хочешь – не верь! Но как только ты потеряешься в пустыне, первый взмолишься о её помощи, а она не придёт, если ты будешь нечист душой, – он пошёл вниз с таким же недовольным лицом, чиркая зажигалкой на ходу. Архи курил два раза в день – утром и вечером. Для него это было сакральным ритуалом, что успокаивал нервы и душу. И покупал табак он только у “своих” людей. Поэтому я даже не стал спускаться, позволив человеку совершить некое таинство. В городе я уже насмотрелся, как он томными вечерами выжигает сигаретку у рынка, пока мимо ползут скрипучие тележки торговцев, возвращающихся домой с товаром. Ничего нельзя было оставить. Честно говоря, всю жизнь я был недоверчив, даже в общественном транспорте. Увидев, как на моих глазах мальчик, что уже бегал, но толком не говорил, забрал из повозки деревянную ложку и убежал, я сразу же перебросил кошелёк в передний карман. Город здесь пугал и завораживал, потому что потом продавец сознался, что всё видел, но ничего не сделал ради блага других.  

По полу побежал маленький жучок. Я впервые увидел такого и достал свой фотоаппарат. Пару снимков со вспышкой, и мой новый дружок скрылся в трещине. А Архи тяжело вздохнул где-то внизу.