Лесные невольницы-4.

Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.  

Сегодня у Ивана Кузьмича, старого волжского рыбака, теперь уже на пенсии, был праздник: к нему на целую неделю приезжал его любимый внук Колька, сын дочери Марины. С дедом Колька дружил с раннего детства. Любил приезжать к нему летом подальше от маминых и папиных глаз. С дедом можно было все. С дедом можно было ходить на рыбалку, гулять с мальчишками допоздна, никто тебя не заставляет по утрам есть манную кашу, а утром можно было спать чуть ли ни до обеда. Бабушка готовила ему его любимые оладьи с вареньем и сметаной.  

На этот раз дед обещал его взять его с собой на раннюю рыбалку. Но для этого нужно было встать в 4 утра, когда было еще совсем темно. Но ради такого дела Колька решил пожертвовать сном. Чтобы он вечером быстрее уснул, дед пришел к нему в комнату пожелать ему спокойной ночи. Попрощавшись на ночь с внуком, Кузьмич собирался уже уйти, как вдруг внук попросил:  

– Деда, а правда в реке водятся водяные?  

Кузьмич остановился на пороге, потом вернулся и сел на кровать рядом с внуком.  

– Насчет реки не знаю, но в озерах слышал, что такие водятся.  

– А сам ты их видел?  

– Видеть то не видел, но слышал, как в камышах возился и вздыхал…  

Колька, воспитанный в советской школе, не верил ни в приметы, ни во всякие чудеса вроде водяных и русалок.  

– Деда, а какой он? Как его представляют?  

– Ну какой… Весь седой, с длинными белыми волосами, с белой длинной бородой, одет во все белое.  

– А он опасен?  

– Я не слышал, чтобы он нападал на людей, но говорили, что, если рыбак ему не понравится, он всю рыбу может отогнать от него. Ничего рыбак не поймает. Поэтому перед началом лова нужно в воду бросить пару мелких монет, так называемую дань водяному. Тогда и рыбалка будет удачной.  

– Хорошо, у меня есть медные монеты. Завтра возьму их с собой обязательно.  

– Ладно, Колька, спи уже, а то я рано тебя разбужу.  

– Спокойной ночи, дедушка!  

Старик поцеловал на ночь внука и вышел из комнаты, плотно притворив дверь, так как в соседней комнате бабушка еще гладила белье.  

Колька уснул не сразу, а когда уснул, приснился ему водяной. Сам он как будто бы спускается под воду, и видит там сидящего на огромной раковине старика с длинной белой бородой и во всем белом. В правой руке у него трезубец, как у Нептуна. В руках у Кольки ларец полный монет. Он преподносит дар водяному и просит разрешения на хорошую рыбалку. Водяной вроде бы обрадовался подарку и дружески потрепал мальчишку по плечу. Проснулся Колька от того, что в действительности кто-то тряс его за плечо. Это дед его будил на рыбалку.  

– Вставай, Коля, если не передумал со мной на рыбалку.  

Колька вскочил и стал одеваться. Через пятнадцать минут они погрузились на мотоцикл “Урал” и отъехали от дома. Было еще совсем темно. Ехали довольно долго, Колька даже задремал в коляске. Подъехали к развалинам какого-то строения, там оставили мотоцикл, взяли снасти и отправились к озеру. Кузьмич говорил, что в нем отличная рыбалка и водятся огромные караси. Подошли к воде, когда на востоке чуть стало светать. Расположились, приготовили снасти. Колька не забыл вчерашний рассказ деда и достал мелочь, и только собрался закинуть ее в воду, как дед его остановил:  

–Погоди, так не бросай. Нужно при этом сказать: “Водяной, водяной, будь ты ласков со мной, дар мой прими, доброй рыбкой угости”  

Колька так и сделал. Закинули они удочки и тут при все разгорающемся рассвете заметили в озере что-то непонятное. Из воды торчало что-то напоминающее человеческую голову, покрытую чем-то белым. Заметили они это одновременно и замерли от неожиданности. У Кузьмича первой ассоциацией было – настоящий водяной. Колька в водяного не поверил, стал приглядываться получше. Голова эта шевелилась и оттуда доносились какие-то звуки. Тогда мальчишка, закатал свои штаны выше колен, вошел в воду, размахнулся и закинул удочку в сторону незнакомого предмета, стараясь крючком зацепить его. С третьей попытки это ему удалось. Он потянул на себя. С трудом ткань, накрывающая этот предмет, поддалась. Мальчик вышел на берег и стал тащить. Когда из воды появился купол, стало ясно, что это парашют, а в воде оказался парашютист. Кузьмич тут же скинул с себя куртку, рубаху и брюки и в одних подштанниках полез в воду. И вовремя. Из воды он вытащил всего мокрого, замерзшего и посиневшего летчика. Тот был живым, но без сознания. Кузьмич снял с него верхнюю часть комбинезона, натянул на него свою куртку, взвалил пилота себе на спину и крикнув Кольке на ходу: “Собери все и тащи к мотоциклу! ”, подтащил его. Усадил его в коляску, накрыл брезентом, рядом с ним запихал снасти. Колька примостился сзади Кузьмича.  

Приехали домой. Кузьмич внес полуживого летчика в дом, чем напугал бабку. На ходу крикнул: “Мать быстро затопи печку! И доставай самогон! ” Уложил Мартьянова на диван и стащил с него всю мокрую одежду. Бабка уже притащила бутыль с самогоном и варежку. Кузьмич мочил варежку в самогоне и энергичными движениями растирал тело летчика. Тот к этому времени уже пришел в себя и только покрякивал от чрезмерных усилий Кузьмича. А в топке печки уже пылал огонь, на кухне становилось все теплее.  

Наконец Эдик пришел окончательно в себя, только долго и надрывно кашлял. Кузьмич накрыл его теплым одеялом и в кружку налил самогона. Подумав, пошел и поставил кружку на плиту, подогрел его и понес своему подопечному.  

– Пей пилот! Это твое лекарство.  

Кривясь и задыхаясь, в три приема Эдик осушил кружку. Гортань и желудок сразу обожгло и по телу разлилось тепло. Ударило в голову, и, наконец, отпустило. Живой, – подумал он., – на этот раз выкарабкался. Навалилась слабость, и он уснул. Спал так крепко, что даже не почувствовал, как его перенесли на кухню и поместили на печку. Там на овчине под теплым одеялом он проспал до самого вечера. Проснулся весь мокрый. Бабка заметила и кинула ему наверх большое махровое полотенце.  

– Вставай, летун! Давай знакомиться, и небось проголодался, -- говорил старик, нарезая крупными ломтями сало, а бабка уже ставила на стол дымящуюся картошку в казане. Соленые огурцы горкой лежали на тарелке. При виде этой пищи у Эдика подвело живот. Он слез с печи, а голова у него сразу закружилась, и он тут же плюхнулся на лавку.  

– Иди опохмелись, – говорил Кузьмич, на этот раз наливая самогон в стаканы.  

При виде этой мутной жидкости, его сразу замутило. Кузьмич заметил это.  

–Ничего, ничего. Хлебнешь полстаканчика и сразу полегчает. Иди к столу. Звать-то тебя как, водяной?  

– Эдиком, то есть Эдуардом.  

– Так вот Эдик, садись и давай выпьем за твое чудесное спасение.  

– Это вам я буду по гроб жизни благодарен за это спасение.  

Они выпили. Кузьмич заставил Эдика стакан выпить до дна, настаивая, что хмель сейчас выгоняет простуду из тела.  

– Эдик, а как ты в озере очутился?  

– Ночью самолет отказал, пришлось прыгать. Куда приземлиться не видно было и вот приводнился…  

– А мы с Колькой подумали, что это и вправду водяной. Торчит среди озера голова, накрытая белым. Точно водяной. Если бы не Колька, я бы не рискнул к нему подобраться. Так что ему скажи спасибо.  

А Колька торчал тут же у стола, во все глаза глядя на спасенного летчика, и весь зарделся от слов деда. А тот уже наливал снова в стаканы.  

–Так давай за твое здоровье, капитан ВВС!  

– Нет, пока еще старший лейтенант и не ВВС, а авиации ПВО. Да, и надо срочно сообщить, что живой. Там же меня ищут, наверняка, и жена волнуется.  

– Это успеется. Главное тебе здоровье сейчас поправить, чтобы твое ночное купание тебе боком не вышло.  

Второй стакан прошел легче, чем первый, а еще под такую закуску соколом пролетел и третий. И опять Эдик свалился и снова очутился на уже остывающей печке.  

продолжение следует.