Лесовик

В лесу пахло дикой мятой и землянкой. Тёплый, тягучий аромат сладких ягод обволакивал и манил в прохладную гущу деревьев, обнимающих друг друга ветками. Лесные птицы, прячущиеся в густой листве, пели на все лады. Они разносили по лесу последние новости, передавая весть о том, что пришёл человек. Надо быть осторожными и не попадаться ему на глаза.  

– Да ладно вам, не бойтесь, я же своя, — беззлобно проворчала старуха, перешагивая границу поля и леса.  

Она раздвинула густые ветки кустарника, которые, как невидимые стражи охраняли вход в лес, и оказалась в лесной прохладе. Уверенным шагом старуха направилась в самую гущу, по пути скрывая спелые ягоды земляники и утоляя ими жажду. Птицы узнали её и весело приветствовали разноголосым щебетом.  

– У, трещотки, всех волков сейчас переполошите. Ещё чего доброго сожрут тут меня, — смеялась она, ловко забравшись на повальное дерево и спрыгнув с него с обратной стороны.  

– Да тебя сожри, все зубы обломаешь, — послышалось ворчание.  

Старуха улыбнулась и отряхнула свои юбки. Она пришла туда, куда так целенаправленно шла.  

Из кустов вылез маленький старичок, похожий на мухомор. На голове его была красная шапка в белый горошек, а белая борода лопатой лежала на груди, свисая до колен.  

– Ну, здравствуй, старый мухомор!  

– И я тебя рад видеть, ведьма!  

Оба засмеялись и обнялись.  

Старуху звали Маланья и она была знаменитой знахаркой в округе. Жила за пять вёрст от этого леса и, если пришла к старику-лесовику, значит случилось что-то, что она не в силах преодолеть без его помощи.  

Лесовик поправил свою красную шапку, и кивком головы позвал Маланью за собой. Его избушка, поросшая мхом, была спрятана среди старых елей. Старичок раздвинул большие еловые ветки и пропустил Маланью вперёд. Той пришлось согнуться, чтобы пролезть.  

– Ох, грехи мои тяжкие, — простонала она, держась рукой за спину, — чай уже не молодка, чтобы так сгибаться.  

Лесовик усмехнулся в свою бороду и отпустил еловую ветку, закрывая вход в свои владения.  

Да, постарела Маланья, думал Лесовик. Это ж когда он её последний раз видел то? Да лет двадцать назад. Тогда она ещё вполне себе крепкая была, задорная, а смеялась как заливисто. Белки с деревьев падали от смеха, когда Маланья им рассказывала смешные истории про своего непутевого кота Зверя. И назвала ж его так смешно. Нет чтобы Васькой каким назвать, как все котов называют, так нет же – Зверь. А тот Зверь был размером с её ладошку, когда она его подобрала, выходя из леса с полной корзинкой лесных трав и кореньев. Он жалобно и отчаянно мяукал, а стая воронов кружила над ним. Чуяли легкую добычу и предвкушали обед. Но Маланья закричала на них, бросив ком земли. Вороны недовольно закаркали и улетели, спрятавшись в ветвях деревьев. А Маланья оглянулась вокруг, ища непутевую мать котёнка, да так никого не нашла.  

– Ну что ж, сам лес мне тебя подарил, зверь, — сказала она и, взяв котенка на руки, завернула его в тряпицу. Малыш тут же затих. А имя Зверь так и осталось.  

Зверь так привязался к Маланье, что ни на шаг от неё не отходил. Пойдёт она к какому-нибудь больному в соседнюю деревню Зверь бежит рядом с ней. По дороге на полевых мышей охотится, да приносит добычу Маланье. Смотри, мол, хозяйка, чего я поймал. А Маланья хохочет:  

– Да когда же ты видел, чтобы я мышей ела, дурья твоя башка.  

Тогда Зверь бежал обратно в заросли травы и выбегал оттуда уже без добычи. Хоронил он её там что ли, или быстро сжирал, этого Маланья не знала.  

А когда она лечила больного, то Зверь, как преданный пес сидел у калитки. И не страшны ему были ни лай, ни рычание хозяйского пса, сидевшего на цепи и рвущегося в бой с чужим котом. Зверь ждал свою хозяйку и ничто не могло сдвинуть его с места.  

Он и в лес вместе с Маланьей ходил, и помогал отыскивать лечебные коренья. Отыщет бывало, и давай выкапывать. Откопает и приносит Маланье. А та хвалит его, ласкает, и говорит, что с таким помощником дело быстрее спорится.  

Так и жили Зверь да Маланья вместе двадцать лет, пока не пришла беда. Состарился Зверь. Оно и понятно, ведь век котов короток. Стал он слаб ногами. Сначала перестал с Маланьей в лес бегать. Он бы и рад был, да добежит до половины дороги и ноги слабеют, падает в придорожную пыль.  

Уж Маланья чем его только не лечила. И отварами разными, и примочками, и заговорами. Знала ведь, что от старости нет ни отваров, ни заговоров, но надежда умирает последней. Не хотелось Маланье верить, что верный друг скоро её покинет. Хотелось продлить его жизнь хотя бы ещё на пару лет. Но, увы, у судьбы были совсем другие планы.  

Умер Зверь на рассвете, в самый его тёмный час, когда даже природа на мгновение замирает.  

Горько было Маланье, да делать нечего. Похоронила она его там, где и нашла, и могилку камнем привалила, чтобы дикие звери не разрыли. Долго она горевала, да решила сходить к своему старому другу Лесовику. Ведь только друг может в горе утешить, только друг может понять, как болит душа.  

И вот сидели они сейчас за самоваром, пили лесной чай, и по-стариковски утешали друг друга.  

– Ты, Маланья, не горюй, Зверь прожил хорошую жизнь. И конец у него был славный. Не горюй, не надо, — говорил Лесовик, наливая гостье третью чашку чая.  

– Да вот пришла к тебе и как будто горю легче стало, — отвечала Маланья, печально улыбаясь.  

Они так просидели до самого вечера, пока смеркаться не стало. Маланья переночевала в избушке Лесовика, а на рассвете пошла домой.  

– Горюй не горюй, а без моей помощи люди пропадут, — сказала она, прощаясь с Лесовиком.  

А он дал ей на прощание своего лесного бальзама, который хорошо в чай добавлять, чтобы сила была.  

А когда Маланья выходила из леса, то на его границе увидела вороненка, смешно растопырившего крылья. Она оглянулась вокруг, в поисках непутевой матери. Но было так тихо, что даже деревья перестали шелестеть своими листьями. Маланья взяла на руки вороненка, ещё раз оглянулась по сторонам и медленно побрела по дороге. Вороненок пригрелся в теплых руках старухи и задремал.  

– Ну что ж, лес опять сделал мне подарок. Буду звать тебя Птица, — усмехнулась Маланья.  

А вороненок встрепенулся и ответил ей:  

– Кар.  

– Вот и славно. Вот и хорошо. Авось, ещё лет двадцать эта старуха проживёт, — поправляя свою красную шапку сказал Лесовик, когда Маланья и вороненок скрылись за поворотом. Да и у него дел невпроворот, лес сам себя не обойдет.