Сёрфер

Маляр Митрофаныч жил на пятом этаже в коммунальной квартире. У него комната с балконом. В их доме большинство квартир было коммунальными. Квартира была трёхкомнатной, и кроме него там обитал лишь безобидный старичок Пахомыч, который просыпался каждое утро в половину пятого утра и начинал варить макароны на кухне. Очень уж он их любил. Оба были курящие, и на кухне их интересы пересекались. Во временно пустующей комнате Митрофаныч и устроил склад всяческого скарба: что-то приносилось с работы, что-то просто бралось из ниоткуда – в общем музей Кунсткамера!  

Этажом ниже, под Мтирофанычем, портил всему подъезду жизнь профессор-математик Молодцов. По совместительству – истовый алкоголик. Лекций у него было мало, а в остальное время он, мягко говоря, напивался до математического беспамятства. Бывало, по среди ночи выйдет на площадку в одних трусах – и давай орать на весь подъезд, мол, – невозможно добиться тишины, все ему мешают вести научную деятельность, и вообще он намерен эмигрировать в Израэль, дескать, там уж не дадут пропасть таланту великого учёного.  

Напротив квартиры будущего эмигранта проживала многодетная семья: рыжебородый старовер с кнопочым телефоном Александр, менеджер по продажам сантехники, его молодая и чертовски красивая жена Маша и четверо их детишек. Причём двое из них – близняшки. Под балконом Молодцова обитал спортсмен Олег. На его балконе покоились запчасти к велосипедам, ласты на лето, экипировка для подводного плавания, баллоны, не понятно, с чем, гири и прочая спортивная непотребщина. А квартиру на втором этаже снимала многочисленная семья-не семья – или просто иго мигрантов с неопределяемым количеством обитателей. Все на одно лицо, одним словом. Балконов на первом этаже не предусматривалось, всё-таки старый фонд. Естественно, ни о каком застеклении и речи быть не могло – решётки на балконных перегородках литые и фигурные, с ангелочками и прочими атрибутами.  

Но надо знать Митрофаныча, он же не просто маляр на производстве, он в душе – художник с большой буквы, а может, даже и с двух больших букв! Он, бывало, выходил покурить на балкон и всё размышлял, поглядывая вниз, и опять-таки размышлял… И доразмышлялся! Однажды вернулся домой с внушительным мотком верёвки в очень весёлом расположении духа. План был готов!  

Во-первых, крюки-кошки и так были в наличии, был изготовлен ряд грузозахватных приспособлений со съёмными устройствами, ковши из сетки-рабицы. Инженер – всё-таки. Таким образом, Митрофаныч мог перемещать предметы с балкона на балкон. Кроме того, он «болгаркой» вырезал проход в фигурных балконных заграждениях, вставил петли – так, что с улицы было не видно, навострил доску-выезд на роликах, дабы нависать и видеть, что происходит на балконах соседей снизу… И Начал!  

Для начала маляр накупил дешевого мёду и вымазал перила перед дверью многодетного отца семейства. И, когда его жена повела детей в садик по утру – те, естественно перепачкали варежки о перила. Мать тут т же подумала на математика! И давай долбиться в ему в дверь. Тот выскочил в трусах, ни хрена не понимая ни о каком мёде, да и, вообще – какого лешего его подняли в столь ранний час. Какие ещё варежки в такое время!? В общем, – они, мягко говоря, поругались. Сиё привело Митрофаныча в восторг. Он стоял за дверью, ликовал, жадно впитывая вкуснейший негатив обоих оппонентов.  

А тем временем инженер Николай ехал в новеньком трамвае и пил Шампанское в районе Выборгской, причём никого не стесняясь. Просто достал из-за пазухи, каким-то чудесным образом открыл – и жадно пил! Ужас просто! Это в семь-то утра! Старушки были в шоке… А кондуктор…Так тот просто слюнями истекал от зависти.  

А в это самое время в Сосновой Поляне участковый Семёнов, не добежав до станции, пристроился в кустах и обмочил себе штаны. Какая неприятность! Жуть! Ну, это всё мелочи… Вернёмся к Митрофанычу.  

Так вот, в первую же ночь по готовности доски, он совершил первую вылазку. Подобно сёрферу он выехал с балкона и завис. Манипуляции с грузозахватным приспособлением заняли довольно много времени, и когда он навострился, то достал велосипедное колесо с балкона спортсмена и плавно переместил его на балкон скандального математика. А с балкона учёного захватил кипу газет и опустил спортсмену. На первый раз достаточно. «Надо подождать и подумать, – решил он, – мало ли как получится».  

На балконе математика он приметил несколько бутылок какого-то пойла, оставленных, наверное, про запас или – просто забытых на время. Как не лопнули на морозе? А у спортсмена – были ещё гири, но их поднять возможности не было – слишком тяжело. Требуется усовершенствование грузозахватных приспособлений и доски. Сказано – сделано!  

Бутылки математика были опущены к спортсмену, а одна гиря – на балкон математика. Пришлось повозиться. Пол ночи зависать пришлось, замёрз жутко! Но результат того стоил! Математик как-то вышел за пойлом и – замер в ужасе! Гиря – вместо пойла! Шутка ли?! Горячка что ли приключилась? Митрофаныч запомнил нечленораздельный рык учёного. Так кричат при внезапном озарении! Типа таблица Менделеева приснилась! Ого! Гиря! Как теперь жить? А спортсмен, который и в мороз на велике ездит, не обнаружив колеса, сильно обрадовался внезапно материлизовавшимся бутылкам и никуда не поехал. Дома завис.  

У Митрофаныча был старый самогонный аппарат. Ещё от прежних соседей достался в наследство. В одну из ночей он был перемещён на балкон мигрантов. Потом он наклеил объявление на двери подъезда: типа продажа самогона с номером квартиры. Понятное дело, этим фактом тут же заинтересовались органы. Игу пришлось съехать.  

Участковый Семёнов, чертыхаясь отряхнулся и сел в электричку.  

Инженер Николаев допил своё шампанское и выходя из трамвая тут же вляпался в собачьи какашки.  

– Какая досада! – пожал он плечами, – а ведь так всё хорошо начиналось…  

Оба нарисовались у Митрофановича в выходные. Старые знакомые, однако. Семёнов принёс рыбу, а Николаев по традиции – вино. И тут Митрофаныча понесло! По среди белого дня они по очереди стали выезжать на доске и улюлюкая залихватски глумиться над чужими балконами. Чем тут же и спалились. Раздался свист – и всё такое. А жаль. Идея-то была хорошая. Можно было много дел наворотить.  

20 мая 2023 г.