Маленькая преступница

Вчера, поздним вечером, в мою избу явилась сама Catocala fraxini. Это довольно редкая ночная бабочка. Я приложил немало усилий, чтобы заключить её в стеклянную банку. Я долго любовался необычной пленницей, а потом пошёл спать.  

Я проснулся очень поздно – в девять часов утра. Как только я открыл глаза, то сразу вспомнил о бабочке. К счастью, мои опасения по поводу того, что она погибла от нехватки кислорода, оказались напрасными. Мне очень хотелось зарисовать Catocala fraxini в альбом, но чувство вины, за то что я оставил бедняжку мучиться целую ночь в стеклянной тюрьме, заставило меня немедля её выпустить.  

Я открыл банку. Бабочка запорхала крылышками и полетела к открытому окну. Она летела низко. Ей пришлось пролетать над кроватью, где лежала моя кошка Мелисса. Когда Мелисса увидела бабочку, она сделала очень резкое движение своими белыми лапами. Я не сразу понял, что произошло, но потом увидел тёмные крылышки с голубой полоской, торчащие изо рта моей кошки... Тут же я понял, что погибла не только Catocala fraxini, но одна маленькая и красивая мечта о свободе. Свободе, которая находилась совсем рядом, за окном.  

Я был разгневан на Мелиссу! Но этот гнев быстро остыл, когда она, прожевав бабочку, посмотрела мне в глаза. Её мордочка была мила, как всегда. Она, что, впрочем, и естественно для животных, не выражала какого-то чувства вины за содеянное. Будто бы и не сделала кошка никакого зла, не съела бабочку.  

И вдруг я понял, что "зло", совершённое маленькой хищницей произошло по моей вине. Я в последний месяц слишком был увлечён своей научной работой и забывал о Мелиссе, плохо кормил её. А ведь это её и побудило, наверное, добывать пищу самой. У неё просто не было выбора!  

Кошка своими действиями просто не дала разгореться во мне тщеславию. Ведь именно тщеславие, если подумать, двигало мной, когда я освобождал бабочку. Я просто хотел сам себе казаться неким "освободителем". Стыдно!  

И какое право я имею называть свою кошку злодейкой? Я ведь сам совершил против неё великое зло – по моей инициативе она была стерилизована в раннем возрасте. Я её лишил родительского счастья, лишил возможности выполнить главную биологическую функцию кошки – продолжить свой род! К тому же, Мелисса явно не знала о ценности этой редкой ночной бабочки для энтомолога.  

В таком случае, преступник я, а она – всего лишь животное, повинующееся своим инстинктам.  

В конце концов, это я виноват, что не предугадал такое развитие событий. Природа, которой я пытался вернуть дитя, не гнушается детоубийством! Свобода порой оказывается страшней, чем неволя!  

Я подошёл к "маленькой преступнице" и стал её гладить, капая слезами своими на белую шерсть.