Вечерний экспресс

День был серый от холода, мокрый и злой,  

Небо плющило души, как свалочный пресс.  

Не виновен, не молод, не царь, не герой,  

Ему час до свободы. Билет на Экспресс!  

Десять лет одиночка, железобетон,  

Карцер, плети, наручников ржавая сталь,  

Писем с воли не жди, без цензуры лишь сон,  

Там и хлеб, и вино, и любовь, и Грааль.  

Тяжело брел к вагону, шатая перрон,  

Сквозь шеренги конвоя белел его лик.  

Обернулся, прищурился, выжал фасон:  

Будьте прокляты, твари! – стон или крик.  

Слыша скрежет зубовный и хруст портупей,  

Горько глянул вокруг он, и в тамбур вошел.  

Пахнет торфом и дымом открытость путей,  

И еще одиночеством, как у Ошо.  

Он метался в купе, выходил в коридор,  

Робко Бога просил, нежно имя шептал.  

Не пришла. Сцепка лязгнула, точно затвор,  

Поезд дрогнул, качнулся и ходу набрал.  

Кровь кипела, густая, как черный гудрон,  

Захлебнулось им сердце, рвануло и стоп.  

На ходу вошла Смерть в полутемный вагон,  

Выгнав шлюху Свободу, как с паперти поп.  

Рано утром состав отогнали в тупик,  

Ночь по кругу, обратно в депо. Фокус прост.  

Батальон без погон, на шевронах туз пик,  

Оцепил старый пульман, пакгауз и мост.  

Брандмайор был нетрезв, комиссар хотел спать,  

Председатель зевал, доктор много курил,  

Секретарь показал, где кому подписать,  

Прочитал еще раз, и печать приложил.  

Две канистры напалма, огонь до небес,  

Черный дым, словно саван, на город упал.  

С Бронепоездом рядом, Свободы Экспресс,  

Под дождем, на запасном пути, догорал.