Большой сгон. Полуостров Литовский

Май. Сильный, западный ветер дул всю неделю, выгоняя воду в Азовское море. На Сиваше наступил, так называемый, большой сгон.  

Каждый вечер, встречаясь во дворе с друзьями, разговор шел об одном. «Старый двор»* решил сделать вылазку на полуостров Литовский и предложил «13 кварталу»* в ней поучаствовать. В самой вылазке не было ничего такого, с чем не могла бы справиться компания «Старого двора». Но! Как всегда присутствует какое-то «но», на которое требуется обратить особое внимание, иначе все пойдет наперекосяк. В данном случае за «но» скрывалась близость полуострова Литовский к Красноперекопску. А так как с ровесниками из районного центра мы находились в состоянии перманентной войны, ребята хотели встретить потенциальную угрозу, более внушительным составом. Желающих поучаствовать в экспедиции набралось десять человек. Сам по себе маршрут был малоизведанн, а также волнительности добавляла возможная стычка с конкурентами.  

Что такое полуостров Литовский и почему нас так туда тянуло?  

Начнем с географии. Находится этот полуостров в десяти километрах от Армянска на северо-восток. Просто кусочек присивашской степи, ничего примечательного. Но кусочек этот, резко вдается в озеро Сиваш, практически перегораживая его. И если встать на самом кончике, то через пять километров соленой воды и грязи, можно увидеть село Строгановку, а это уже Херсонская область. Опять непонятно? Объясняю. Дважды в двадцатом веке, Красные войска в Гражданскую войну и советские войска в Великую Отечественную форсировали ночью, вброд эти пять километров, и выходили врагу, обороняющему Турецкий вал, в глубокий тыл. После этого упираться на Перекопском перешейке смысла уже не было, и враг срочно отступал.  

На самом деле, в Великую Отечественную, форсирование происходило на двенадцать километров восточнее. Немцы, зная, что в Гражданскую войну, войска красных выходили на Литовский, справедливо ожидали повторение сюжета. На полуострове был создан полноценный оборонительный рубеж, берега были густо заминированы и затянуты колючей проволокой. Какие-то войска тоже присутствовали и в окопах своих не дремали. А вот все остальное побережье охранялось только патрулями. Советские войска, просчитав это, перешли Сиваш восточнее. На глухом побережье, разогнали патрули и оказались в глубоком тылу у немцев, закрепившихся, не только на Турецком валу, но и на Литовском полуострове. Врагам пришлось, повоевав для вида около суток, побыстрее уносить ноги, бросая блиндажи, землянки и окопы. Вот эти, оставленные впопыхах позиции, нас и привлекали. Так как климат на полуострове к земледелию откровенно враждебен (летний зной, отсутствие пресной воды и засоленность почв), активное освоение его не проводилось, соответственно и послевоенное обследование тоже. Просто бросили все, как было, ну может для галочки собрали, что лежало на виду, а качественно никто не чистил. С точки зрения потенциальных трофеев, это был военный Клондайк. Конечно, такой поход сопровождался определенным риском. Но зато звание лихого и отчаянного хлопца присваивалось автоматически и навсегда. А вы понимаете, это дорогого стоило в 15-16 лет.  

Сам Литовский полуостров, в свою очередь, делился у нас на две части. Южная и центральная назывались просто «Литовский». Эта территория была более-менее очищена от опасных предметов и иногда использовалась для выпаса овец. А Северная часть называлась «немецкое поле». Именно в этой части полуострова находились основные оборонительные позиции немцев, а до них врангелевцев. Так вот тех, кто «ходил на Литовский» и заслужил уважение, было немного, а вот тех, кто умудрялся ходить на «немецкое поле» – были единицы. К ним даже относились по-другому, как-то с опаской, что ли. Это были отчаянные (или безголовые? ) одиночки, а по-другому и не могло быть. Ходить компанией по старым минным полям (а они там по слухам оставались), мало, кто решался. Доходили до первых окопов и все, дальше «сталкер» шел один, а оставшиеся, дожидаясь его возвращения, бродили по степи, вокруг старой артиллерийской позиции, собирая патроны и семидырки (несгоревший артиллерийский порох).  

Но все-таки нашей главной целью были не военные сокровища «немецкого поля». Мы хотели дойти, по дну Сиваша, до останков двух автомашин, километрах в полутора от берега. Их во время форсирования толи бросили, толи подбили. При нормальной погоде над водой торчали только кабины, а при сгоне, по рассказам немногих очевидцев, виднелись даже колеса. Скорее всего, чего-то искать в них было бессмысленно, но сходить на Литовский, пройти «немецкое поле», дойти по дну до машин и вернуться … это было круто. Столько «подвигов» за один раз до этого не совершал никто.  

Ну, скажите, разве это не романтично? А каким патриотизмом веет от самой идеи «похода по местам боевой славы», пусть и с некоторым меркантильным уклоном?  

Наконец, дома объявлено, что в школе субботник, нас не будет до вечера, проверены шины на велосипедах и взяты бутерброды. Собравшись у вокзала, двинулись в путь. Возле железнодорожного переезда к нам присоединился Игорь. Игорь был инициатором всей этой затеи и одним из «сталкеров». По его словам он еще зимой нашел пункт боепитания, но в одиночку раскопать и вынести боеприпасы был не в силах.  

Путешествие на велосипедах по весенней степи само по себе уже незабываемо, особенно когда въехали на Литовский полуостров. Из-за того, что место это было малопосещаемо, в изобилии встречались тюльпаны и ирисы. Это были настоящие степные цветы, на коротких и толстых стебельках, поэтому для праздничного букета они не годились, но зато как смотрелись в степи!  

И вот, наконец, рубеж! Игорь остановился, слез с велосипеда и молча, показал впереди себя на землю. Ничего особенного. Полынь, белесая от соли земля. Хотя … что-то … какая-то ржавая полоска, еще одна, еще, щепки. Присмотрелись – бывшее, в прах рассыпавшееся, заграждение из колючей проволоки. Колья сгнили и упали, а проволока где проржавела совсем, а где кусками лежала на земле. Дальше передвигаться было лучше пешком, начиналось «немецкое поле». Мы, почему-то без всяких разговоров построились гуськом и двинулись за Игорем. Перешли одну траншею, вторую. Вот и берег. До горизонта простиралось бывшее дно Сиваша, покрытое лужами и пятнами соли. Соль покрывала не все дно озера, много было просто черной, с сильным запахом сероводорода, грязи. Не теряя времени, разулись, засучили штаны и пошлепали босиком к видневшимся вдали остовам машин. Старались идти по маслянистой жиже. Хоть и неприятно, и проваливались иногда выше колена, но безопасно. На участки покрытые солью даже становиться было страшно, корка, иногда толщиной до пяти сантиметров, состояла из острейших кристаллов. Стоило на нее наступить, как она лопалась, и нога проваливалась, царапаясь об острые края.  

Шли, или вернее сказать вытягивали ноги из трясины, больше часа. И вот, наконец, цель нашего похода – знаменитая полуторка и американский «Виллис». Почему они оказались посреди озера, если форсирование шло в другом месте? Скорее всего, это был какой-то отвлекающий маневр. Небольшой отряд ходил по грязи, постреливал, всячески изображая форсирование. Тем самым вызывал огонь на себя, отвлекая внимание обороняющихся от места настоящей переправы, которое отлично просматривалось с Литовского. Машины же так завязли в грязи, что их просто не смогли вытащить и бросили, а может к тому времени они были уже подбиты. После войны, или сразу после окончания боев, с машин поснимали все, что представляло хоть какую-то ценность, остальное же, за прошедшие годы, насквозь проржавело. Не сохранилось ни резины, ни дерева.  

Пока шли до машин и осматривали их, западный ветерок постепенно сменился на восточный. Мы тронулись в обратный путь, по пути вынимая из грязи то котелок, то чей-то сапог. Примерно в полукилометре от берега, один из нас все-таки сильно порезал ногу, и нам пришлось его нести. Несли по двое, сцепив руки в креслице, постоянно спотыкаясь и проваливаясь. В очередной раз, уронив и раненого и себя в лужу, решили передохнуть. Больной уселся на вросшее в дно бревно, покрытое толстым слоем соляных кристаллов, и стал осматривать свои раны. Игорь, отдышавшись, вдруг сказал:  

– Странное, бревно. Откуда оно здесь? По берегам то ничего не растет.  

– Может, его на этих машинах привезли?  

– Ага, вместо патронов, бревна тащили. Нет, пацаны, это не бревно! – и Игорек, размахнувшись, ударил, рядом с сидящим, ребром саперной лопатки.  

Удар. Еще удар. Откололся пласт соли, и под ним показалась тряпка? Отковырнули еще пласт. Так и есть, обмотки! Раненый, забыв про порезы, вскочил как ужаленный. Присмотрелись. Точно. Человек. Слой соли, сантиметров шесть – восемь, скрыл его контуры, превратив в обрубок бревна. Стали сбивать соль в середине. Что-то звякнуло при ударе, открылся затвор трехлинейки. Да он с винтовкой! Попробовали аккуратно ковырять с другого конца … лохмотья от буденовки…позеленевшие пуговицы со звездой. Солдатик то еще с Гражданской!  

– Что будем делать? – кто-то задал риторический вопрос.  

– Что делать?! Что делать?! Забирать! Не здесь же его бросать, – решение пришло само собой.  

Чтобы случаем не повредить внешний вид, стали вырубать тело из дна целиком, с пластом соли. Про то, как доставить на берег стокилограммовую ношу даже не подумали. А в это время изменившийся ветерок превратился в ветер. По дну побежали ручейки воды, только теперь в обратную сторону. Прямо на глазах уровень воды поднялся до щиколоток! Находку стало заливать. От саперной лопатки во все стороны летели брызги и шматки грязи, но дело практически не двигалось. Сквозь быстро прибывающую воду разбить соль не удавалось. Еще десять минут тщетных усилий, и было принято решение бросать нашу затею и уходить. Нужно же еще раненого тащить. Хотели оставить ориентир, так нечего в дно воткнуть, ни ветки, ни палки под рукой! Сиваш победил и своего не отдал.  

Посадили нашего «калеку» на сплетенные руки и уже почти по колено в воде пошли к берегу. Пока дошли, уровень поднялся еще, и обернувшись, уже нельзя было даже примерно узнать место, где лежал красноармеец. Только мутные волны. Размахивая руками, постояли на берегу, выдвигая всякие идеи по спасению находки. Покрутили головами, пытаясь найти и запомнить хоть какие-нибудь ориентиры. Все напрасно. Какие ориентиры – степь да вода до горизонта. Всем стало ясно, что ничего уже не изменить. Когда будет еще такой мощный сгон, кто из нас сможет сюда прийти и можно ли будет найти тело? Вопросы, скорее всего безответные. Грустно. Как будто товарища в беде бросили.  

Игорь, сплюнув, сказал:  

– Ладно, че стоять, пошли за мной. Велики только не берите.  

Отмывшись от грязи и обувшись, снова гуськом двинулись вдоль берега. Хотя в те времена роман братьев Стругацких еще не был написан, я не зря назвал людей, ходивших на «немецкое поле» «сталкерами». Сейчас, вспоминая как след в след шли за Игорем, неожиданно поворачивали, останавливались, как напряженно пытались повторить все его движения, понимаю, другое название трудно подобрать. Он каким-то невероятным образом улавливал безотчетные изменения в окружающем мире и принимал решение не разумом, а именно чувством. Выйдя на мысок, остановились на обрывистом берегу. Игорь, усмехаясь, кивнул вперед:  

– Все, дошли! Ну, видите хоть что-нибудь?  

Все замерли, всматриваясь в берег.  

– Та не под ноги! Дальше смотрите!  

Ничего. Мы, правда, и не понимали, что должны увидеть.  

– Прямо, как слепые. Ну, вон же! – Игорь ткнул лопаткой под куст полыни, – Вот одна, вон вторая, вон еще!  

Да и впрямь, под кустом виднелся бок противопехотной мины! Землю видно ветром выдуло, жестяной стакан проржавел и виднелся желто-коричневый тол. Да, то еще местечко!  

– Это здесь твой склад? – с опаской спросили мы. При виде реальной угрозы геройские настроения у всех резко поубавились.  

– Шо, перепугались?! Спокуха, это для случайных фраеров. Я специально землю пооткапывал, чтобы страшнее было. А нам вон туда, – Игорь кивнул на видневшийся впереди пригорок.  

Пройдя след в след за ним еще метров сто, мы оказались в просторном окопе. Стенки его сильно пообсыпались, то ли от времени, то ли от разрывов снарядов. Вокруг виднелось до десятка крупных воронок, с водой на дне. В одной из стен окопа была оборудована ниша для хранения боеприпасов. Она была сильно завалена. Пришлось, поочереди, орудовать саперной лопаткой, выбрасывая из окопа комья глины и обломки досок. Примерно через час показались края двух деревянных ящиков. Аккуратно поддели крышку лопаткой – немецкие ручные гранаты – М-39 (так называемое «яйцо») … двенадцать штук.  

– Класс! Рыбу глушить одно удовольствие, – радовался Игорь, – наши «лимонки» уж очень мощные. Рыба практически не всплывает, а эти «хлопушки» в самый раз.  

После того, как все надержались в руках, наподбрасывались и напримерялись метать, крашенные в серый цвет гранаты-«яйца», был объявлен обеденный перерыв. Мы сели на дне окопа и соорудив общий стол, принялись обедать, хвастаясь тем, что захватили из дома, «на школьный субботник».  

Один из ребят осматривал пространство вокруг окопа:  

– Я смотрю, тут даже остались мины с взрывателями! – он ткнул куриной ножкой за бруствер, – Не все поотгнивали. Интересно сработает механизм или нет?  

Пацаны, продолжая закусывать и смеясь, предложили проверить:  

– Да, пробегись и все. Сразу станет ясно. А мы тут пока полежим, на всякий случай.  

– Я бы тут бегать не советовал, – поднялся Игорь, – Через одну «лягушки» (прыгающие мины) поставлены. Когда тропу сюда чистил, пришлось сдернуть кошкой* штук десять. Так вышибные заряды срабатывали через один, а две-три вообще подорвались, как будто вчера поставили. Хорошо веревку длинную из дома спер, до дальней воронки хватило. А ведь больше тридцати лет стоят!  

Веселье как-то пошло на убыль. Мы живо представили, как Игорь, сидя в воронке, кошкой пытается стащить мину с тропы, она выпрыгивает из земли и взрывается, разбрасывая вокруг визжащую шрапнель. Бр-р-р! Мороз по коже. И ведь никому не рассказывал!... «Сталкер», одним словом!  

– Ну что? Еще могу блиндаж показать, землянку, только я сам там был всего пару раз? И туда, это, … толпой нельзя, максимум по двое. Пойдем?  

Но нам приключений уже хватило. Решили потихоньку двигать в сторону дома. След в след до того места, где уже можно сесть на велосипед, прошли молча. Уже на выезде с полуострова почему-то, не сговариваясь, остановились. Игорь стал возиться с трофеями. А каждый из нас хоть на мгновение, но оглянулся на Литовский, словно пытаясь запомнить сегодняшний день и осознать, что это сделал именно он, а не какой-то другой мальчишка.  

Обратный путь прошел без приключений. Дома отец, снимая с моей щеки засохшую каплю сивашской грязи, спросил, почему он не видел возле школы никакого субботника, и соответственно, нас на нем. Пришлось быстро выдумывать, что вместо уборки территории мы помогали десятиклассникам строить в школьном подвале тир, и быстро съезжать на то, какие вкусные мама дала с собой бутерброды и, что я до смерти проголодался. После этого я был освобожден от дальнейшего допроса и усажен за стол. А как хотелось рассказать про наши похождения! Один из участников похода, все же чуть не прокололся. Взял и вручил маме букет из степных тюльпанов. Потом пришлось долго городить околесицу, придумывая, как он их достал, строя тир в школьном подвале. Вот было бы нам за «немецкое поле»!  

Ночью мне снились подвиги. Я полз по дну Сиваша в разведку, взрывал мины, встречался в секретном окопе со связником Игорем и подрывал гранатами автомашины. А на утро, в понедельник, в школе так приятно было слышать, как в спину шептали младшие:  

– На «немецкое поле» ходили! Даже по Сивашу до машин дошли!  

Через месяц этот поход оброс сущими небылицами! И чуть ли мы не перешли Сиваш полностью, и трупов там видимо невидимо плавает, а на «немецком поле» сплошь минные поля, и тропку секретную к целому складу новеньких боеприпасов только мы знаем. Все это конечно сильно поднимало наш авторитет, но на конкретные вопросы мы только многозначительно ухмылялись.  

Больше побывать в тех местах мне не довелось. Зашел недавно в интернете, на спутник. Увеличил. Литовский оказывается, почти весь распахан, проложены грунтовые дороги, построена дамба до полуострова Ад. Но самый край «немецкого поля» все-таки остался! Видны воронки, пригорок, где был наш окоп, и пулеметное гнездо на самом берегу. Хотя, скорее всего, все уже совсем по-другому …  

P. S. Интересно, цветут ли там еще по весне тюльпаны? Возле Армянска их уже не осталось.  

«Старый двор»*, «13 квартал»*- название дворовых группировок, по географическому признаку.  

* Кошка – небольшой якорь из железной проволоки на длинной веревке. Саперы используют его для разминирования.