Мечты, мечты, где ваша сладость

МЕЧТЫ, МЕЧТЫ, ГДЕ ВАША СЛАДОСТЬ  

Человеку дан ум не только, чтобы думать, но и чтобы мечтать. Без мечты нам было бы скучно и неуютно: хорошая мечта скрашивает нашу жизнь. Если ты сумеешь её не прятать, а передать или заинтересовать другого, то сможешь многого достичь, или, хотя бы, создать благоприятное впечатление о себе, о своих поступках и деяниях. Таково жизненное кредо Николая Петровича Козявкина. Работает он заместителем. Это – такая хитрая и неблагодарная должность, когда ты, вроде, и ни за что не отвечаешь, но в то же время, как правило, всегда виноват и всех собак вешают именно на тебя.  

Вот и сейчас он осторожно протиснулся в кабинет начальника и с опаской положил на стол доклад за очередной месяц. Начальник, Леон Никифорович Брычкин, настороженно посмотрел на бумаги, брезгливо дотронулся до них, не придвинул и читать не стал, только пробубнил:  

– Опять?  

– Да, все также, не дотянули малость.  

Происходило это в конторе муниципального унитарного предприятия по благоустройству города. Не ахти, какое заведение, но весьма приметное и важное для жителей, т. к. оно отвечает за чистоту, за уборку улиц и тротуаров, за мелкий ремонт дорожных покрытий, за озеленение – это летом, зимой же борется с обледенением, со снежными заносами и т. д.  

– Почему не дотянули? Чего не хватило? Ума или желания? Обещал ведь, что исправишься, что, наконец, все пойдет на лад.  

Ну, началось: он, вроде, тут ни при чем, во всем вина зама.  

Козявкин уже привык к такому: сейчас пойдет длиннейшая тирада с нравоучениями, упреками, неудовольствиями, угрозами и, если не остановить все это чем-то отвлекающим, экзекуция растянется надолго.  

– Правильно говорите, Леон Никифорович, золотые слова, все могло бы быть совершенно по-другому, если бы: центральный участок не так долго раскачивался, не простаивали три трактора и поливалка из-за беспробудного запоя водителей, снабженцы сумели бы вовремя обеспечить граблями и лопатами, у узбеков не начался какой-то их национальный праздник на целую неделю и еще много чего по мелочам. Не будь всего этого, мы бы, конечно, справились, доказали бы и показали на что способны, какие грандиозные дела можем вершить, какими масштабами можем ворочать. О нас бы с восхищением заговорили люди, пресса, начальство было бы довольно, оценило, заметило. Глядишь, сочло бы, что мы способны на большее, что нам тесно в рамках муниципального заведения, не хватает простора. Что настала пора преобразовать нас в департамент, расширить наши владения и функции. Конечно, при этом, выделят штаты, хороший фонд зарплаты, соответствующие солидные оклады, надбавки.  

Лицо Леона оттаяло, гневное выражение сменила блаженная улыбка:  

– За что надбавки?  

– Как за что? Где вы видели департамент без персональных надбавок и специальных фондов на премии и поощрения. Вы только прислушайтесь, как приятно звучит: «Департамент по благоустройству». Солидно, внушительно, слух радует. А во главе его и на двери кабинета золоченными буквами: Начальник Лэ, Нэ, Брычкин. Не правда ли, очень приятно смотрится, радует глаз, как самая задушевная мелодия ласкает слух и воображение, звучит, как праздничный перезвон.  

– Вот тогда бы мы развернулись, показали, на что способны. На нас бы равнялись, ставили в пример, хвалили на совещаниях и собраниях. Соответственно статусу, Вам бы выделили в Белом доме шикарный кабинет, мебель – не чета этой рухляди, персональную машину, секретаря.  

– Наверху бы увидели, каких высот мы можем достичь, что мы способны и на гораздо большее. Но, нам опять не хватает простора, негде развернуться, нам тесно в рамках одного департамента, мы можем потянуть несколько.  

Пойдут навстречу: не минет и года, как мы станем «Министерством комфортной и благоприятной среды». И уже на другой, более внушительной дубовой двери появится крупная надпись: Министр Лэ, Нэ, Брычкин. Правда, здорово! Солидно, внушительно, значимо. А, напротив на другой, более скромной двери, то же изображено: первый заместитель Министра Нэ, Пэ, Козявкин.  

– Что, что, написано? Козявкин?  

– Да, да. Нэ, Пэ, Козявкин. Раз вы Министр, то выходит я, как ваш заместитель – заместитель Министра.  

Брычкин скептически, внимательно и оценивающе посмотрел на него с удивлением, как будто первый раз видит, и недовольно изрек:  

– Ну, ты, Коленька, и даешь. Совесть у тебя есть? Ты посмотри на себя в зеркало. Ну, куда тебе, с твоими никчемными и затрапезными внешними или умственными данными и в заместители самого министра. Что будет с моим имиджем, с авторитетом? Это тебе не обычная, рядовая контора, а солидное и важное заведение. Ты уж извини, не обижайся, но не подходишь мне. Себе в заместители я найду другого, более заметного и видного.  

– Вот те, на! Столько лет вместе рука об руку и, вдруг, другого. И когда?  

– Тянуть не буду, чем раньше, тем лучше. Вдруг, действительно начнут нас преобразовывать в департамент или Министерство, а у меня еще нет своей команды, тем более достойного зама.  

Ну, как тут Козявкину не испугаться: сдуру, чего доброго, и выгонит, куда потом податься. Тут тепло, уютно, твердый оклад, ни за что не отвечает, да и маячит неплохая пенсия. Брычкин, он хоть и начальник, но так, пустое место: ни богу свечка, ни черту кочерга, что он есть, что нет, все на самотеке. Для зама же – это самое то: что хочет, то и делает, не работа, а благодать. Но, с другой стороны, он – в номенклатурной обойме. Такими – не разбрасываются: завалит дело в одном месте, потихоньку снимут и переведут в другое, не менее значимое.  

Так не пойдет, надо качать обратно: не сдержался, переусердствовал:  

– Нет, не будут нас реорганизовывать, не время.  

– Это почему еще? Сам же распинался – у нас масштабы, размах, не хватает простора.  

– Опомнитесь! Какие там масштабы: центральный не справился, водители пьянствуют, снабженцы подвели, узбеки празднуют, полный развал.  

– Ну, ты, Козявкин, и гнида: такую сладкую перспективу предрек и тут же так безжалостно порушил, разочаровал ты меня, действительно надо бы тебя выгнать, но какой дурак согласится занять твое место: работай пока, без зама я никак.  

Не хорошо подумал про себя бедолага, мысленно выругал: зачем наплел такого, явно перебрал с мечтами и перспективами. Кто знает, вдруг Брычкин не сдержит своего слова: за ним такое водится. Уж лучше буду стараться, чтоб контора всегда была в прорыве, не справлялась, чтоб не прекращалась хула в её адрес. Глядишь, и меня не тронут.  

Мечтать полезно и нужно, но не забывать рамки и пределы разумного: как бы не навредить самому себе.