Дурачок с килькой

Александр Посохов  

Дурачок с килькой  

Идёт Аркадий Петрович вдоль книжного магазина, что напротив Моссовета, если по-старому называть. Он всегда так прогуливался перед отъездом из столицы, от памятника Пушкину до Красной площади. И видит, навстречу, ссутулившись, на полусогнутых ногах, идёт знаменитый артист Василий N. В тёплой кожаной куртке, меховая кепка с ушами, руки в перчатках. И это в конце мая! Почему же он такой ветхий, удивился Аркадий Петрович, мы же одногодки с ним вроде. Поравнялись и разошлись в разные стороны. Однако Аркадий Петрович всё равно остановился через пару шагов и оглянулся, поражённый весьма странным и откровенно плохим видом уважаемого артиста. Недавно вот только по телевизору выступал, рассказывал что-то. А тут худющий, щёки впалые, нос острый, губы оттопырил и смотрит в одну точку, будто спит на ходу. И куда это он идёт? За книжкой, наверно, не начитался ещё. Но нет, мимо прошёл. А чего же его тогда к двери повело, чуть в стенку не вляпался. Догоню-ка я его, может, помочь человеку надо. Прикинусь дурачком эдаким, чтобы не обиделся. И догнал, прямо на повороте в Глинищевский переулок.  

– Извините, Василий, не помню, как вас по батюшке, с вами всё в порядке? – спросил он.  

– Всё в полном порядке, сударь, – знакомым экранным голосом ответил артист. – А почему вы спрашиваете?  

– Да потому, что ты не идёшь, а кандыбаешь, шатаешься из стороны в сторону. А если запнёшься или ветер поднимется. Давай лучше вместе пойдём, куда тебе надо.  

– Ну пойдём, – согласился Василий N. – И пошли они дальше вместе по переулку.  

– Чего ты шаркаешь так, ноги болят?  

– Всё болит.  

– А куда ходил?  

– В институт.  

– Зачем?  

– Выпуск у меня.  

– На артистов учишь?  

– Не на шахтёров же.  

– А идёшь куда?  

– Домой, недалеко тут.  

В уютном дворике старого монументального дома, куда никогда не заглядывает солнышко и полиция, Василий N, тяжело дыша и кашляя, сел на скамейку.  

– Пришли, – выдохнул он. – Спасибо, что проводил. Можешь идти уже по своим делам.  

– От меня так просто не отделаешься, – шутливым тоном предупредил Аркадий Петрович и присел рядом. – Не уйду, пока не объяснишь, почему ты такой понурый?  

– Сын в монастырь ушёл, под Волгоградом где-то.  

– Когда?  

– Десять лет назад.  

– Ого! – воскликнул Аркадий Петрович. – И что?  

– А узнал я об этом только сегодня, случайно.  

– И что?  

– Один я.  

– И что! Уж лучше одному быть, чем с кем попало. В одиночестве ты сам себе друг, товарищ и брат. И прошлое вспоминать не надо, живи настоящим.  

– А ты не потомок Омара Хайяма?  

– О, кстати! – вскочив со скамейки, снова воскликнул Аркадий Петрович. – Омаров не обещаю, у меня на них и денег нет, а кильку в томатном соусе и плавленые сырки куплю. Жди.  

И Аркадий Петрович помчался в поисках какого-нибудь магазинчика для покупателей с тощими кошельками. Рассуждая при этом, если не дождётся, сам выпью и съем.  

Но знаменитый артист дождался. Хотя на поиски такого магазинчика в центре Москвы потребовалось немало времени.  

– Ну, давай за знакомство! – откупорив чекушку и наполнив понемногу бумажные стаканчики, предложил Аркадий Петрович. – Перчатки-то сними, а то сырок не почистишь.  

Выпили. Закусили.  

– Сто лет, поди, кильку не ел?  

– Такую вообще никогда не ел, – признался Василий N, тыкая то пластиковой вилкой, то ломтиком батона прямо в банку. – Вкусная, зараза!  

– Ты ешь, ешь, – ободряюще поддержал его Аркадий Петрович. – И сырок свой обязательно съешь. Маленько крепче будешь, как говорил Есенин.  

– Да ты тоже не особо крепкий.  

– Чего! – возмутился Аркадий Петрович. – Да ты знаешь, что у меня двухпудовая гиря под кроватью лежат для тренировки, а на кровати жена-красавица для любви.  

– А в ней сколько пудов? – с усмешкой полюбопытствовал Василий N. – Давно на пенсию вышла?  

– Чё ты лыбишься! Не видел её, а лыбишься. И водочка всегда в тумбочке есть. И яйца в холодильнике свежие.  

– Такие же, как у тебя? – засмеялся и закашлялся одновременно Василий N.  

– Ну вот, ожил, наконец, проснулся, – с искренним удовлетворением заметил Аркадий Петрович. – А ты тоже юморист. Да расстегни ты куртку, и кепку сними, тепло ведь.  

– Действительно, тепло. Где ты раньше-то был? Наливай!  

Допили. Доели.  

– Может, добавим? – протирая заслезившиеся глаза, предложил Василий N. – Деньги я дам.  

– Нет, хватит, – возразил Аркадий Петрович. – Тебе хватит, я же вижу.  

– А ты кто?  

– Потом скажу.  

– Когда потом?  

– Завтра ночью.  

– А почему ночью?  

– Ну что ты привязался, не понимаешь, что ли, что я отнекиваюсь.  

– А фильм про друзей чёрно-белый помнишь, я там молодой-молодой?  

– Помню, конечно. Ты один из него живой остался.  

– А в Урюпинске был?  

– Был, до развала Союза ещё, в командировке. Замечательный городишко. И кинотеатр там хороший. А причём здесь Урюпинск?  

– А я там с одной девушкой познакомился, как раз в этом кинотеатре на встрече со зрителями. Жалко её, очень жалко.  

– Опять ты о прошлом! Скажи лучше, внучку мою после школы возьмёшь в институт свой?  

– Возьму, всех возьму.  

– Э-э, – забеспокоился Аркадий Петрович. – Да тебе не водку пить, а пшено клевать. Актёр ещё называется. Вставай, где твой подъезд?  

На другой день, прогостив у дочки неделю, Аркадий Петрович рано утром уехал в свою Калугу.  

А в обед новость: вчера на семьдесят седьмом году жизни скончался народный артист России Василий N, о причинах смерти не сообщается.  

Аркадий Петрович выключил телевизор, достал из тумбочки бутылку, два стакана, наполнил их до краёв, на один кусочек хлеба положил, другой поднял дрожащей рукой и выпил до дна.  

Вошла жена.  

– Что с тобой?  

– Потом скажу  

– Когда потом?  

– Завтра ночью.  

– Вот дурачок. Может тебе яйца пожарить, свежие?  

– Не хочу, – отказался Аркадий Петрович, качая седой головой. – Не успели познакомиться и на тебе.  

Поздно вечером уже, изменив программу, показали в прямом эфире круглый стол, посвящённый памяти выдающего актёра и педагога Василия N. Кто-то со слов журналистов пересказал свидетельства консьержки и домработницы о том, что домой артиста привёл некий пожилой мужчина приличной наружности. Василий N при этом выглядел абсолютно счастливым.  

Долго ещё после этого гадал Аркадий Петрович в отчаянии, неужели килька была плохая?  

* * *