Вечная зима

I  

Тюлевые колыхания.  

Ладонью ветерок как бы легко толкает шляпу.  

Трескается шоколадочка  

под ласковым давлением почти прозрачных пальцев.  

Льды по весне истончаются –  

теплеет, но ты, холодея, таешь под руками.  

От поцелуев проталины.  

Мне страшно даже прикасаться, льдинка дорогая.  

II  

Белые зубки касанием  

едва ломают распечальное, кусая сладкий  

приз за живое старание –  

песочное печенье, распадающееся на  

крошки остаточной радости.  

Они уже на простыни, они уже на кафель  

сыплются – ты улыбаешься,  

как будто нет причины с горечью расплакаться… И  

верно: повсюду же сладости!  

«На простыни, на кафеле, песок в часах на тумбе,  

веришь, но взаправду сахарный! »  

Не истекает – растворяется, что даже хуже,  

знаешь? Но ты улыбаешься –  

вчера врачи позволили нарушить распорядок.  

III  

Ветер казался ласковым  

всегда, когда была весна... до ноября тебя. Я  

чувствую, что наступание  

зимы приходится на пятки, хоть и слышу щебет пташек.  

Метеоцентры врали – каждую  

неделю ухудшается погода: холодает, а ты за ней повторяешь:  

крошки песка же не сладкие  

ни в коем разе – просто белые осколки из невкусного, ужасно не-живого камня. Но  

дышишь, и это так радует,  

как призрак, но того достаточно, ведь, вероятно, ты когда-то встанешь,  

скажешь какие-то странности,  

и засияют вновь веснушки как фонарики…  

IV  

Она ушла в четыре часа утра, не просыпаясь – сердце встало, за двадцать минут реанимации его не получилось сдвинуть с мёртвой точки. Умерла. Меня же сразу попросили, чтоб освободил палату, вычистил ящики от упаковок сладкого, а крошки уберут самостоятельно – они же привлекут потом немало тараканов. Позвонил её родителям. Заплакали. Оставили тяжёлый разговор на завтра. Приехал на квартиру в одиночестве. Закрытое окно показывало солнце, распускание листков из почек… Всё закончилось.