Коррозия душ.

Ремонтировали кое-что с напарником. Я вынул деталь. Присмотрелся.  

– Совсем заржавела, – говорю. – Надо менять.  

– Менять, так менять, – согласился напарник.  

Заменили. Все заработало.  

– Отлично!  

– Здорово!  

Сидим, отдыхаем после ремонта под жасминовым кустом. Пьем ароматный чай с бергамотом. Неспеша готовим плов по-кашкадарьински. Солнце дружелюбно светит, небо голубое, птицы чирикают о чем-то. Ферганские горы беглой волной уходят в бирюзовую даль за соседними домами. Сады пенятся вокруг розовым и белым. Красота!  

– Знаешь, – говорю задумчиво. – Посмотрел я на эту заржавелую детальку и увидел в ней свою душу. Такую же ржавую, грязную, шелушащуюся. Одним словом, коррозия души полная.  

– Давно мы с тобой в Церковь не ходили. Потому и заржавели оба. Я, кстати, тоже об этом подумал. Скриплю весь от макушки головы до пят.  

– Маслом благодати Божией пора бы нам с тобой помазаться.  

– В таинствах Церковных подается оно? – спросил напарник.  

– А где же еще? В исповеди, причастии Святых Даров, соборовании. А также в утренних и вечерних молитвах, в чтении Евангелия, святых Отцов, в Иисусовой молитве...  

– Да, но все бесполезно, если не будем жить по заповедям Христовым.  

– Вот когда не живем, тогда и начинаем все более и более ржаветь.  

– Ржавчина, распространненый вид коррозии металла.  

– Не только металла, но и наших с тобой душ. Ума и сердца. Ржавеют они без Бога. Тихо, неприметно ржавеют во грехе.  

– Тогда давай уж завтра в воскресение пойдем в Церковь, – предложил Владик, накладывая из казана в свою и мою тарелку дымящийся плов.  

– Да, надо идти. Больше постараемся не пропускать, иначе совсем худо будет. Духовно окоченеем. Сам видишь скрипим и скрипим, и ничего поделать не можем. Сил у нас маловато для борьбы со страстями греховными. То раздражаемся, то унываем, то осуждаем и злословим других, то гордимся и тщеславимся, то завидуем, то кричим, то малодушничаем... В общем по поводу и без повода скрипим или грешим, как хочешь называй.  

– Пора смазывать шестеренки своих непромасленных душ, Божьей благодатью, – кивнул головой мой друг.  

На том и порешили.