Я в дом вхожу... камин... накидки скромные...

Я в дом вхожу… камин… накидки скромные…  

Кровать… Во всем заметна экономия…  

Хозяйка не спешит разжечь огонь.  

И начинает мне про жизнь рассказывать,  

В которой — нищеты однообразие,  

Хоть выйди на крыльцо и волком вой.  

Муж, в общем-то, прилично зарабатывал,  

Прилично также выпивал и матами  

Ее привычно крыл. И вот беда —  

Он, обмывая грамоту почетную,  

Напился как-то в дрободан, до чертиков,  

Уснул и, оказалось, — навсегда.  

Теперь никто не материт сердечную,  

А на душе мучительно по-прежнему —  

Над каждою копейкою дрожит:  

Была сиделкой, трудная профессия,  

Но дали оскорбительную пенсию,  

С которой только впроголодь и жить.  

Скребется мышь в углу холодной комнаты,  

Но что тут огорчаться? Хоть какое-то  

Живое обитает существо.  

«Я с мышью, — объясняет мне, — беседую,  

Когда живешь одна, кому посетовать  

На горькое-прегорькое вдовство? »  

И я помог, чем смог, хозяйке старенькой  

В неброском доме, бедами обставленном,  

Где столько неуюта и тревог.  

Чинил, носил, ворочал и морочился,  

Но в доме было столько одиночества,  

Что я его преодолеть не смог.