Повинность

-Засыпая, каждый раз я вижу одно и тоже лицо, застывшее в агонии. Агонии ненависти и любви. Эти глаза глядят на меня в последний раз, будто бы оценивая всё, что произошло. Я просыпаюсь с этим взглядом и засыпаю с ним же. И пытаюсь сам же себя и оценить. Что этот взгляд говорит обо мне? Благодарен он мне за то, что происходило между нами или ненавидит за то, что это привело к этому? Единственное в чём я уверен-этот взгляд точно никогда не покинет меня.  

–Мы уже тысячу раз говорили на эту тему, я не хочу вновь тебе говорить одно и тоже. Ты не мог предвидеть ничего, хватит уже, правда, -девушка говорила с нотками заметного раздражения в голосе, она явно уже не первый раз выслушивает что-то подобное.  

–Сегодня годовщина…-мужчина сказал это намного тише, чем всю остальную речь, будто бы выдавливая из себя.  

–Чего именно? -заострившись на первом слове, девушка слегка протянула его, надеясь на том, что точно не забыла хотя бы одну из двух важных дат.  

–Положительного момента.  

–Может не стоит тебе с таким вот настроем собираться куда-то? -она, слегка приподняв голову, выдохнула носом, будто бы думая, пока внутренне радовалась, что всё же помнит. Она не такая старая, как ей казалось.  

–Маша... Товарищ майор, будьте добры, не оспаривайте приказы начальства, -мужчина продолжил всё в том же тихо-застенчивом тоне, пока не вспомнил о своём положении, сменив тон и громкость голоса на привычно-командные.  

–Товарищ Павел, во-первых, ты же сам себе и приказал, во-вторых... Товарищ? Я настолько стала мужиковата? -улыбнувшись, она бросила лёгкий смешок, смотря на своего старого товарища, который уже давно был выше её по рангу, но она всё ещё видела в нём больше друга, чем командира, хоть и чтила все его навыки, умения и заслуги.  

Павел осмотрел с ног до головы девушку напротив себя, улыбнувшись в первый раз за день. Женщина странно на него взглянула и немного толкнула его в плечо. Они обоюдно, на время, освобождали себя от бремени официозности и обязанностей, давая побыть друг для друга простой поддержкой, а не огневой или управленческой.  

–Не дуйся, отдавай команду, я подойду сразу же, когда всё будет готово. Пока покемарю немного, всю ночь пытался заучить точ…  

–Точный маршрут, иди спи.  

Павел молча развернулся и пошёл в сторону штаба. Все прохожие мужчины отдавали ему честь, смотря на погоны. Никто не мог даже и заикнуться, зачем ему погоны на гражданском пальто. Полковнику самому лучше было знать, зачем они ему. Видя в глазах у всех вопрос, он сам стал размышлять, дорога была всё равно достаточно долгой: “Погоны, что это такое вообще? Правильно, обозначение положения в обществе человека. А кто человек без погон? Гражданский, верно. Я же не гражданский какой. А почему не шинель военная тогда?...” Павел потёр пальто, немного улыбнулся, кивнул семье, выходившей из подъезда и пошёл дальше: “Шинель? Хорошая вещь, но не нравится мне. А пальто очень даже нравится. Вот тебе и ответ, гражданская ты голова”. Проходя мимо последнего дома, отделявшего его от штаба, он остановился. Долго смотрел на подобие мемориальной плиты. На ней, словно скала, был запечатлён образ седого мужчины в годах, одетого в военную форму, на которой красовались погоны с 6 звёздами. Его взгляд был направлен куда-то устало вперёд, он глядел туда, но как-то без особого усилия, понимая, что не увидит ничего оттуда своими глазами. Табличка выглядела почти, как настоящая, но явно была худшего качества, нежели, чем довоенные: “Сдюжит эта стена ещё подержать эту плиту? Должна же ведь, долг он превыше всего, хах”. Павел осмотрел дома вокруг, грустно вздохнул. Вокруг были старые советские здание, едва ли стоявшие на своих старых фундаментах, которые так и норовили расплакаться от своего текущего состояния и убежать, не подумав ни о ком, кто сидел сверху, хотя те постоянно пытались заботиться, как могли, ставя различные подпорки, находя как-то сохранившийся цемент и гудрон. В самодельных глазах-рамах никого не было в это время, поэтому дома могли поплакать о своей судьбе, не боясь какого-то осуждения. Обычно внутри плакали люди, а дом стойко пытался держать их слёзы внутри каждой отдельной камеры своей души, но и его душе нужно было найти выход эмоций. Холодные капли дождя плыли по каждой раме, оставаясь на подоконниках.  

Полковник наконец вошёл в штаб. Дежурный мгновенно вскочил, отдавая честь. Павел грузной рукой посадил его обратно на стул и пошёл дальше. Его “конторка” была недалеко от входа. Войдя туда, он вдохнул тяжёлый запах табака, пота и сырости, объединяющиеся в аромат откровенной усталости, утомлённости и безнадёги, и вновь стал хмурым, как туча. Сняв пальто, он ещё раз осмотрел его, затем на секунду задумался и кивнул головой, положив пальто на стул. Взяв своё “седалище” из кожи с набивкой внутри, он просто закрыл глаза и стал засыпать. Сон незаметно захватил его:  

–Я тебя люблю, -проговорил ещё мягкий голос Павла, не отдающий годами курения.  

–А я знаю. Ты меня совсем не удивил, -девушка говорила это, пытаясь задеть за живое парня, но посмеиваясь. Это явно была игра для неё: кошки-мышки для влюблённых.  

–Лиса, ты можешь хоть иногда не плутовать и отвечать нормально? Мне же тоже ласка нужна, -его очевидно обожгло от этих слов, хоть и голос её обволакивал, несмотря ни на что. Он всё не мог понять её игры.  

–Ути-пути, какие мы нежные стали, товарищ лейтенант. Кушать будешь? -интонации медленно покидали её голос, делая его "никаким", будто бы слова просто лились из её рта.  

–Ничего в еду не подсыпала?  

–Даже и не знаю….  

–Тогда…Я тебя люблю. Запомни эту фразу.  

–Хорошо, запомню, так уж и быть, -поднося еду к столу, девушка нелепо поцеловала парня.  

–А ты? Есть не будешь?  

Вдруг прогремела гроза, страх окутал Павла. Он стал искать глазами девушку, но не мог вновь её увидеть. Рот будто бы склеился, он не мог закричать. В панике он начал бегать по пространству квартиры, будто бы сгоревшей в огне. Он открывал каждую дверь, резко заглядывал во внутрь. Он не мог нигде её найти. Вдруг прогремела очередь взрывов от выстрелов. Его насильно повернуло в сторону звука.  

Тело.  

Искажённое от боли лицо с мертвенно-живыми глазами, которые рыщут вокруг. С одним только вопросом: "Почему? ”