Возвращение

Молодой националист Тарас в красном кардигане ехал в электричке мимо утреннего леса, блестящего, как звездное небо. Напротив него стояла в горшке комнатная роза и, Тарас, покачивая бритой головой от восторженной концентрации, пристально и тщательно цветок размышлял.  

Ни похрапывающая пара железнодорожных рабочих в оранжевых жилетках, ни яркие лисы (их меховые сны), которые чесались и спали вдоль путей, не отвлекали Тараса от созерцания лунной ночи внутреннего покоя.  

Возвращался он в родную деревню после тяжелых боёв около Кременной, раненый и награжденный, а дома его ждала невеста – самая фиалкокудрая, томная, благовонолонная и т. д.  

Размысливал же он предмет растения следующим аллюром: думал о розе столько, что затирал в умишке бессознательно родной образ, затем представлял себя инфузорией или Галактикой, песней или таблеткой, чаще – обитателем другой планеты, которому все земное в новинку, и осторожно взглядывал на смутный, чужой объект, бывший еще недавно ровным другом.  

Тарас имел при себе макеты иных миров. Они были максимально далеки от нашей реальности; в каждый из них он входил, как в туманный, ледяной раж, и оттуда взирал на все, хныкая от красоты и нелепости вещей.  

– Знаешь, кисонька, – страстно шептал Тарас чуть позже, – я видел столько неведомых звезд, что уже со счета сбился, и в каждой новой планетарной системе ощущал себя хоть на минутку аборигеном. Все земное отодвигалось на второй план, а темные бездны и безумные сущности, становились мне чем-то вроде школьных приятелей.  

Понимаешь, я абсолютно все научился забывать, я закрыл глаза на однообразие. Самого себя, человеческое извел. Свертывал сознание в чистый лист тысячи и тысячи раз. Это мне помогло ужасы войны пережить. Глядел на них, как на комариков ненасытных, бесчисленным богом обратившись. Все сумел, что было, есть сломать и перемолоть. Все отверг, отказался, чтобы всем стать. Но тебя забыть не смог.  

Всегда ты там была, даже в самой ненормальной Вселенной: то травинкой, то солнцем, то мыслью бередящей и ясной. Ты находила меня везде. И в тебе наш мир содержался. По тебе, по любви к тебе возвращался я через световые годы своего наполнения в личность националиста Тараса. Только одна ты, драгоценная женщина, влекла меня, понимаешь, только ты есть на белом свете – всегда и везде, в терниях и маслах, в роботах и усоногих раках…  

Тарас поднялся с колен, на которых он, как перед магией, стоял, любуясь своим отражением в желто-серой луже на родном дворе. Около лужи руками выдавил в грязи небольшую ямку и посадил розу в землю, чтобы на свободе и в постоянстве горшечный цветок стал мощным и серьезным растением. Сам же, нащупывая в кармане ключи, пошел открывать дом.