Его Величество Авианосец

Его Величество Авианосец  

Посвящается моему отцу, Мансурову Арслану Рахимовичу  

1. Пролог.  

БАНГ-З-С-Ш-ш-ш-с-с-бах!..  

Осколок, пробивший внешнюю обшивку, треснувшись о внутреннюю броневую переборку, рассыпался на мелкие куски – чёрт, похоже метеор опять каменно-железный. То есть – так называемое «ядро» взорвавшейся планеты. Значит, лупить по корпусу куски и кусищи будут основательно – не то, что метано-ледяные!  

Билл промолчал. Только щекой дёрнул. После чего передвинулся дальше вдоль внутренней стены – как раз туда, где осталась вмятина от примерно килограммового кам-ня. Как известно, снаряд дважды в одно место не попадает: поверья, «заморочки», и суе-верия древней, ещё земной, пехоты.  

А все знают, что нет никого суеверней спортсменов и… Пехотинцев. Хотя бы – и космодесантников.  

Пф-пф-пфт! С-ш-ш-ш-б-б-бок…  

Гермопаста, выступившая из внутренней полости между двумя слоями наружной обшивки, затянула небольшое, с ладонь, отверстие, и, попузырившись и побулькав, за-стыла чёрной пупырчатой губкой.  

Воздух из отсека не вышел.  

Потому что не было в отсеке никакого воздуха – его, как и всегда перед метеорит-ной атакой, из всех наружных отсеков успели откачать. А противометеоритные пушки успели раздробить здоровущий обломок древней планеты на частицы помельче.  

Однако вот изменить направление движения тучи из осколков, обломков, и пыли, как и её скорости, пушки не могут. А могут только продолжать работу: по раздроблению на более мелкие куски самых крупных фрагментов той тучи, что сейчас неумолимой ла-виной движется на них. Так что Авианосец сейчас развёрнут к облаку носом: то есть, наи-более защищённой, многократно бронированной, частью корпуса. Рассчитанной именно на прямое попадание – ракеты, бомбы, или… Обломков.  

Потому что до сих пор (Тьфу-тьфу! ) в корабли земного Флота никто не стрелял.  

Вот в очередной раз эта мелкая, и не очень, мерзость и врезается теперь в громаду пятисот-с-чем-то-там-тысячетонного монстра, заставляя личный состав дежурить в обра-щённых к туче отсеках, и большинство ремонтных дроидов перенаправить из неатакован-ных технических помещений, где они обычно и работают, в бомбардируемые.  

БА-БАМ-М-м-м!.. ТРАХ! Билл, поморщившись, ругнулся: а ведь правда! Попало, будь оно неладно, прямо в то место, где он стоял до этого!  

Но вот этот «кусочек» оказался куда покрупней! Такую дырищу никакая паста не затянет. Тут придётся…  

– Две тысячи сто двадцать третий. Семьсот восьмой. – он называл ремонтных дрои-дов по номерам, крупно нанесённых чёрной краской на передней и задней части корпусов, – Пластырь номер пять. Наварить на дыру внахлёст.  

Глядя, как похожие на чудовищных не то крабов, не то – пауков, многоногие, свер-кающие сталью и силлитом механизмы, жужжа сервомоторчиками, потащили плоскую броневую пластину размером с крышку стола к дыре, и принялись, сверкая голубой дугой плазмосварки на «щупальцах» споро приваривать её к внутренней переборке, Билл вздох-нул.  

Дроиды и сами лучше него знают: что, и какого размера притащить и приваривать. Или как правильно чего затыкать, или отрезать, или завинчивать. Просто чёртова Инст-рукция, составленная бюрократами десять, или двадцать поколений космонавтов назад, предусматривает обязательное присутствие и контроль со стороны экипажа. И плевать, что с тех пор механизмы-ремонтники стали в тысячу раз самостоятельней и умней того же самого человека. Медлительного. Сомневающегося. Могущего быть в состоянии похмелья или шока…  

Так делается потому, что – так положено!  

Шесть огоньков, от которых поднимался лёгкий сиреневый дымок, погасли одно-временно. Дыра оказалась ликвидирована за девяносто две секунды – от нечего делать он засёк по секундомеру, голубые циферки которого проецировались на левый край стекла его шлема. А неплохо, будь оно неладно. Глядишь, ещё минуты три, и они минуют облако частиц, в который превратилась глыба размером со стадион!  

ДЗАНГ-БУМ!  

Чё-ё-ё-ёрт! Ну и дура треснулась о переборку в углу! И на кусочки распасться и не подумала! Просто от стены отпала. А вмятина-то в стене отсека… Нет, большая, но – гер-метичная. Он открыл было рот, но тут…  

В пробитую дырищу размером с добрую столешницу, влетело что-то ещё.  

А вот это – явно не осколок!  

Это…  

Дьявол его раздери – это же спасательная капсула!!!  

Билл заставил себя сглотнуть. Прочистил горло. Щёлкнул переключателем селек-тора. Зажёгся зелёный огонёк экстренной связи с рубкой.  

– Внимание, рубка! На связи рядовой Билл Хинц. Палуба «Дэ», отсек пять-дробь-восемьдесят-один. У меня… Нештатная ситуация.  

– Слушаю вас, рядовой, – голос майора Дорохова, тоже нёсшего вахту, остался, как и всегда, спокойным, а дикция – чёткой, – Докладывайте.  

– Есть, сэр. Только что сквозь отверстие во внешней переборке в мой отсек влете-ла… Спасательная капсула. Вот, я подойду поближе, чтоб вам, сэр, было лучше видно. – Билл сместился, и теперь буквально нависал над цилиндром в три шага длинной, и высо-той ему по пояс, – Смотровое контрольное стекло осталось там, внизу. Так что виден только задний люк – для кислородных баллонов и остального снаряжения. Но…  

Майор, и без комментариев Билла всё отлично видевший через две наплечных ка-меры скафандра бойца, и штатную стационарную – в углу отсека, скомандовал:  

– Пусть дроиды перевернут капсулу. Разумеется, после того, как заделают пробои-ну.  

– Есть, сэр.  

На заделывание «пластырем номер семь» ушло сто тринадцать секунд. Все их Билл провёл, переминаясь с ноги на ногу, и удерживая руку, чтоб не поднималась к шлему: почесать затылок.  

Дроиды перевернули капсулу легко: ещё бы! В условиях ноль пяти «ж», которое на Авианосце поддерживали в экстренных, таких, как этот, случаях, они, своими двадцатью четырьмя на двоих, манипуляторами, легко ворочали и самый большой пластырь – «номер двенадцать». Весивший в нормальных условиях полторы тонны.  

Билл с трудом сдержал удивлённый возглас.  

Потому что то, что лежало напротив смотрового стекла, человеком мог бы назвать разве что пингвин. Да и то – пьяный и близорукий.  

Нет – у существа было две руки, две ноги, одна голова…  

Только вот глаз на этой самой голове имелось четыре: и располагались они явно так, чтоб между ними было и пространство побольше, и картинка получалась пообъемней – как бы по углам почти правильного квадрата…  

Хорошо, что они были закрыты: Билла и так заподташнивало.  

То, что находилось между глазами, вероятно, полагалось бы назвать лицом.  

Две дырки – возможно, ноздри – торчали прямо посередине. Ближе к шее (Которой, кстати, видно не было: голова сразу, без этой самой шеи, переходила с плечи! ) имелось и отверстие – вернее, щель! – побольше: очевидно, рот. И – всё.  

Больше на плоском, как блин, «лице» ничего не было!  

– Как оцениваете, рядовой: могло это существо выжить после удара о броневую переборку?  

– Ну… Думаю, что могло. Сэр. – поторопился добавить Билл, о таком даже не по-думавший. – Капсула… Она влетела уже не быстро. Ускорение при ударе я бы оценил в пять-шесть «же». Наверняка там есть и внутренние компенсаторы. Так что – могло.  

– Хорошо. Слушайте приказ. Оставаться на месте, ждать, пока не закончится ме-теоритная атака. После того, как автонавигатор посчитает ситуацию безопасной, я при-шлю вам дежурную команду: отделение спецназа. И группу доктора Мангеймера. Помо-жете перенести это… Прибывшее на борт оборудование. К нему в лабораторный блок.  

– Есть, сэр. Понял, сэр.  

Билл, краем сознания уловивший очередной «Банг-с-ш-ш-ш! », автоматически ки-нув взгляд на очередную дыру в обшивке. Чисто механически отдал команду:  

– Пластырь номер три!  

После чего, превозмогая подсознательное отвращение и ещё какое-то нехорошее чувство, подошёл-таки ближе, и склонился над стеклом. Нужно постараться запомнить всё получше: наверняка, когда команда дока заберёт этого монстра в лабораторию, всё засекретят. И, как всегда, Служба Безопасности навесит на всё ярлыки «особо секретно! »  

Н-да, лицо-то… Фиолетовое. А вместо волос – какие-то… Червяки?! Пиявки?  

Это – что? Горгон-медуз? В-смысле – самец Горгоны-медузы? А где, интересно, усы или борода? И почему ноздри… Начали сужаться-расширяться?!  

С ударившим по внешним усилителям скафандра хлопком вдруг отскочила наружу крышка капсулы – Билл еле успел увернуться!  

Но вот убежать он уже не успел.  

Протянувшаяся вдруг к горлу клешня, чертовски похожая на манипулятор робота-погрузчика, железной хваткой вцепилась в место, где у Билла была шея. И подтащила к хозяину капсулы так, что Билл буквально навис над ним.  

Хорошо, что скафандр – полужёсткий! Иначе позвонки уже оказались бы раздроб-лены! Проклятье! Да чтоб его!.. Ну и силища! В-натуре, что ли это – робот?!  

Но что же ему…  

Должен ли он защищать свою жизнь?!  

Но оружия ведь нет! На время таких операций всё наружное смертоносное обору-дование-вооружение с пехотинца снимают! Да оно и понятно: только мешало бы!  

А вот о такой ситуации никакие составители Инструкций и умных Рекомендаций явно не позаботились! Не предвидели! Да и кто бы предвидел!..  

Поэтому Биллу пришлось, дёргаясь и упираясь изо всех сил, постараться вырвать-ся, схватившись руками за клешню, и отталкиваясь прямо от груди монстра ногами.  

Не слишком, правда, он преуспел в своих стараниях: хватка чёртова урода оказа-лась похлеще, чем у погрузчика! Его лицо подтащили ещё ближе к четырём буркалам на странном лице.  

И вот уже ему в глаза смотрят все четыре глаза чудища! Не-е-ет, это – не робот!..  

Гос-споди! (Прости, что помянул всуе! )  

Оранжевые! Зрачки, в-смысле… А радужка – зелёная. Красивый, в-общем-то, глаз, если посмотреть абстрактно.  

А вот если конкретно – хочется заорать во всё горло, и выпалить в это дело со всех стволов!!!  

Билл так и сделал – в смысле завопил, когда вторая клешня принялась сминать и крошить несминаемое, вообще-то говоря, стекло гермошлема!  

Воздух из скафандра со свистом вылетел, образовав над его головой паро-туманное облачко! Но тварь это не смутило, и не остановило!  

Билл почувствовал холодные и жёсткие плети длиннющих фаланг пальцев на сво-ём лице, и, уже задыхаясь, попробовал укусить – хоть за палец!..  

– Проснись! Проснись! ДА ПРОСНИСЬ ЖЕ ТЫ НАКОНЕЦ!!!  

Почему это его так трясёт?!  

Он с хриплым стоном и ругательствами открыл глаза.  

Ф-фу-у-у…  

Он в своей каюте. На Авианосце. В потолочный короб убираются манипуляторы Матери – до этого нещадно трясшие его за плечи…  

С трудом он закрыл пересохший, сведённый судорогой рот.  

Кошмар.  

Бред.  

Чушь собачья.  

Потому что никогда ни одному ответственному чиновнику, или командиру, не могла бы прийти в голову такая …рня: составить «Инструкции» таким образом, чтоб наи-большему риску подвергался как раз самый ценный ресурс Авианосца – личный состав!  

А тут – надо же! Проклятое подсознание каждый раз нагло убеждает его, (И – ещё как успешно! ) что в бомбардируемом отсеке он – именно из-за чёртовой Инструкции!..  

Нет, кошмар, конечно, уже ставший в какой-то степени традиционным: он повто-рялся за время – что службы, что запаса Билла, уже раз двадцать.  

Да, привычный. (Вроде! ) Но каждый раз настолько жуткий, что никак не сохранить положенные опытному, прошедшему огни и воды, и повидавшему все ужасы Вселенной, бойцу, спокойствие и присутствие духа…  

Странно только одно. Обычно он просыпается до того, как с него срывают шлем, и пальцы чужака начинают…  

Чёрт.  

Он, конечно, не суеверен, (Ха-ха! Кого он пытается обмануть! ) но…  

Похоже, сегодня нужно ожидать каких-нибудь неприятностей.  

Со стоном он поднял из койки застывшее, словно на лютом морозе Меотиды-5, в ледышку, покрытое от стриженной привычным армейским ёршиком макушки, до самых пят, холодным потом, тело. Опустил ноги на палубу. Обычный «бодрящий» холод рифлё-ной стальной поверхности даже не ощущался – точно, замёрз.  

– С-с…пасибо, Мать. Что разбудила.  

– Мне пришлось. Показатели энцефалограммы зашкаливало. И ты… выл.  

– Ага, понял. Дай-ка мне…  

Стакан с коньяком возник перед лицом, зажатый в манипуляторе, как по манове-нию волшебной палочки.  

– Спасибо. – а молодец Мать. Знает, какого лекарства ему после кошмара нужно…  

Выпил в два приёма. Крякнул, скривившись.  

Ну, вот и полегчало. Вроде бы.  

Ладно. Нужно вставать. Часы показывают, что пора умываться и идти завтракать.  

А потом – и не тренажёры.  

А потом – работа!  

Билла, разумеется, раздражало, что на время обхода приходится включать общие гравитаторы, пусть даже и на ноль пять «Ж». Но иначе не проконтролировать, что всё с системами и оборудованием – в порядке. Что оно – «готово к действию». Да и ходить луч-ше ногами: летать вдоль длиннющих коридоров с уныло-казёнными, белыми сверху, цве-та хаки – снизу, стенами, и по огромному пространству ангаров, ему никогда не нрави-лось. Ногами – оно как-то надёжней. Да и удобней с пола: что осмотреть, что подлатать.  

Если, конечно, находилось, что подлатать.  

Так что, экономичный там режим, или нет – а жрали чёртовы агрегаты за один та-кой обход до десяти микрограммов Ниобия-269. А его на «Рональде Рейгане» всего тонны полторы. Еле-еле хватит лет на восемьсот. Ну, с учётом полураспада.  

Бодро намурлыкивая себе под нос «Звёзды и полосы», он в очередной раз вышел из удобного мирка Рубки, где, наплевав на все Инструкции и Наставления Устава, оборудовал себе за последние полмесяца уютнейшее гнёздышко. Оглянулся. Нет, всё как всегда: экраны девственно чисты, устойчиво горящие контрольные зелёные огоньки словно бы оптимистично говорят: «Всё в порядке, босс! ».  

Билл знал, что так оно и есть, но не мог удержаться, чтоб не изобразить брюзгли-вого старикашку, «в одном флаконе» с дотошным занудой, свято соблюдающего Дух и Букву Великих Регламентирующих Бумаг:  

– Мать, посматривай. Если заметишь даже намёки на что-то подозрительное, сна-ружи или внутри, – сообщай сразу.  

– Ваши указания поняла, сэр.  

Мать, главный компьютер на Авианосце, ещё помнит те времена, когда ветеран Космофлота являлся флагманом Поллукской эскадры. И, как всегда, кратка и конкретна. Хотя лучше него знает, что в его последней команде нет особого смысла – она запрограм-мирована действовать так всегда.  

Старший сержант Билл Хинц, полноправный хозяин и Комендант монументальной громады из броневой стали, аллюмосиликона, и сивлара, водоизмещением в почти полмиллиона тонн, убедившись, что голос «напарницы» слышен через вживлённый прямо в ухо наушник отлично, не торопясь двинулся по Третьему служебному коридору палубы «Е» в корму.  

Он хитро подмигивал в видеокамеры наблюдения, зная, что Мать видит и его, и три тысячи двести двадцать одно другое помещение на этом древнем памятнике космиче-ской экспансии человечества, но скоро ему надоело бодриться и изображать деловитость.  

Самому-то себе он не стеснялся признаться: что он, что «вверенный» его заботам Авианосец – устаревшее и списанное за ненадобностью ба-рах-ло. Сам он – отправленный в отставку по возрасту, ветеран пяти Кампаний, пусть и дослужившийся до старшего сер-жанта, но недостаточно, видать, амбициозный и инициативный, чтобы «подумать о даль-нейшей карьере», банальный «служака». Поступить в Высшую Офицерскую Академию в Вест-Пойнте ему не предлагали никогда.  

И вот теперь, на пенсии, он, понимая, что там, «дома», никому не нужен, так как ни создать семью, ни сохранить связи с родными не удосужился, вынужден подрабатывать сторожем утиля. Да-да, он – никакой не «Комендант», хоть именно так и значится в платёжной ведомости, и Приказе, а – обычный сторож. На подработке.  

Нет, брехня это. Он дёрнул щекой: за каким …ем он врёт самому себе?  

Не нужно ему «подрабатывать». Пенсия вполне приличная. И комната в общежи-тии ветеранов, бесплатная и удобная, и освобождение до смерти от всех видов налогооб-ложения, и бесплатный проезд, и прочие льготы, позволили бы неплохо дожить «зрелые», или, всё же, вернее – перезрелые годы. Будь то в большом городе, или заштатном неболь-шом – по его выбору.  

Просто…  

Просто когда узнал, что флагманский корабль за ненадобностью и по «моральному износу» выводят из состава Флота, и ставят на вечный прикол к остальным списанным посудинам, возмутился. Ну, там, в глубине души. И напросился сам: уж он-то знал, где, что, и как, здесь, на «Рональде» нужно латать, подкручивать и подмазывать, чтоб груда металла длинной с добрый километр, работала, как часы.  

И пусть с Авианосца сняли всё вооружение и ходовые двигатели – ничего, ещё есть маневровые. Пара-тройка противометеоритных пушек. Сканнеры. Роботы-ремонтники. Автоматические системы пожаротушения, приличные запасы топлива, работающий на холостом ходу реактор. Большие запасы воды, и небольшие – непортящейся армейской пищи. А теперь и – оборудованная им самим «неположенная» оранжерея-теплица в одном из наружных блистерных отсеков. Освещаемая даровым светом – Солнца. Свежие фрукты-овощи позволили бы выживать, не опасаясь цинги и голода, ещё хоть сто лет.  

Ну, и, конечно, здесь – Рон…  

Проходя коридорами, он останавливался, и преувеличенно тщательно оглядывал, впрочем, не заходя внутрь, оказывавшиеся на пути гигантские гулко-голые просторы по-мещений: казармы, ангаров, боевых башен, ремонтных мастерских, камбуза. И вязко-глухую сейчас пустоту комнат поменьше: медотсека, лабораторий, кают начальства, и всего остального, что, если уж честно, обходить не нужно, а случись и правда такая необ-ходимость, не обойти и за месяц… Ну, то есть, это – если обходить так, как положено: до-тошно и со всеми чёртовыми диагностически-ремонтными приборами на самоходной ро-ботележке. И в компании пары крабов-дроидов.  

И, разумеется, на связи с ним, через вживлённый в ухо ещё сорок далёких лет на-зад, как только приняли в «Учебку», наушничек, всегда оставался «мозг» всего этого бес-покойного когда-то, а сейчас недвижимым монолитом обращающимся по стационарной орбите, хозяйства: главный компьютер, процессор которого вставили ещё до того, как «Рональд Рейган» сошёл со стапелей у Нептуна.  

А что: Мать – отличный собеседник.  

Так что Биллу здесь не скучно. Ну, по идее.  

С другой стороны, может, он – просто цепляющийся за ностальгические воспоми-нания о временах, когда был неплохим специалистом, и приносил реальную пользу, стар-пёр? В глубине души осознающий, что время – и его, и таких как он, болеющих за дело не за страх, а за совесть, придурков-ветеранов – истекло. Всё на кораблях Флота теперь де-лают роботы и Программы. Боевые, ремонтные, астронавигационные…  

А люди – никому не нужный, и чертовски уязвимый фактор, «ограничивающий» реальные боевые возможности техники. Хотя бы – необходимостью устанавливать всё те же гравитаторы и компенсационные контуры. И герметизировать обшивку. И помещать между слоёв обшивки самозатягивающий дыры дороженный пластокон. Поскольку тех-нике-то кислород не нужен. А вот людям...  

Люди. Хм-м.  

Да, самостоятельно всё решающие беспилотники сейчас в большой моде.  

Потому что под их разработку можно выколотить из чёртова Конгресса нехилые ассигнования, прикрываясь трёпом о «экономии», лучших тактико-технических данных, и «Минимальных потерях самого ценного ресурса – жизней. Что – простых бойцов, что – высококвалифицированных специалистов и офицеров…».  

И теперь строить громады массой в десятки и сотни тысяч тонн – невыгодно. По-тому что уж больно легко вывести такого мастодонта из строя. Даже попав единственной стилорезонансной миной. Или «крабом» с «люцианом-5». Или снарядом с «бетитом-63». Или «сверхвакуумным» гронером. Или…  

Средств и способов вывести из строя человеческую составляющую боевых кораб-лей понасоздано море. (Учёные, мать их!.. )  

С другой стороны, такие корабли всё равно оснащались «подстраховочными» сис-темами, берущими всю инициативу «в свои руки», когда оказывался выведен из строя экипаж. А раз так, мудрые аналитики из Штаба прикинули, что почему бы тогда сразу – не убрать из кораблей тех, кто, мягко говоря, не слишком надёжен. Умён. Оперативен. Тратит массу времени и сил на принятие «решения». Которое к тому же может оказаться и неверным. Да ещё и постоянно нуждается в пище. Сне. Воде. Отдыхе. Для чего приходится строить корабли с помещениями для размещения всего этого. И многого другого.  

Нет, на строительство боевых кораблей с человеческим экипажем сейчас денег не выделяют. Баста. Настало время умных и инициативных компов. И никого не остановил призрак страшилки из старых фильмов вроде «Терминатора» да «Матрицы»: никакой гло-бальной сети типа «Скайнет», с патологической жаждой избавиться от мурашиков-людишек, мешающих строительству «идеального компьютерного Рая», нигде уже лет семьсот не наблюдается.  

Значит, аналитики Генштаба, мать их …тти, оказались хоть в этом правы?  

Его всё же расстраивают мысли о том, что люди… Отошли как бы на второй план!  

Ощущая, как невольно дёргается оставшаяся своей щека, и поглаживая себя паль-цами протеза по другой, искусственной, Билл спустился по гравиколодцу в трюм.  

Вот и ангар номер один. В углу, на щербатой и усыпанной заплатами из броневых листов палубе, сиротливо замерла на своей платформе выпотрошенная оболочка от транс-портной капсулы. На крышке люка значится: «Капсула № 3».  

Уж с этим-то местом у «малыша Билли» связаны одни из самых ярких воспомина-ний!  

Он тогда был рядовым салагой – буквально только-только из Учебки…  

2. Несовместимые виды.  

Рентгеновский снимок майор изучал долго.  

Но без объяснений доктора Мангеймера всё равно понял бы мало. Вот только тот не торопился их давать – похоже, ждал, оглаживая холёные усы большим и указательным пальцами, пока майор Сидней Дорохов спросит сам.  

Пришлось это сделать:  

– Док. По-моему это похоже на отверстие от бронебойной пули. Малого калибра.  

– Вот именно – похоже. Но – не более. Взгляните-ка. – док провёл концом ручки по рентгенограмме вдоль трассы предполагаемой «пули», – Если бы это и правда была пуля, она оставила бы абсолютно прямую траекторию. А если со смещённым центром тяжести, так и вообще – развороченную огромную полость. Так что если такую трассу оставила обычная пуля, я готов признать себя некомпетентным идиотом.  

Мы же не можем предположить, что пуля обладает мозгом? Что вот здесь – она обошла ребро, а вот здесь, – снова тычок ручкой, – повиляла вверх-вниз… И ещё – вот, по-смотрите на снимок, сделанный сверху – влево-вправо? А после того, как достигла сердца, так и вообще – повернула под углом к первоначальному общему направлению. На целых восемнадцать градусов.  

И это – несмотря на то, что в сердце – лишь мягкие ткани. Мышцы. Ну, тот самый миокард. Обращаюсь к вашему мнению, как профессионала: пули ведут себя так?  

– Нет. – майор потеребил себя за мочку правого уха: он буквально годы потратил, чтоб избавиться от пагубной привычки штатских – чесать в затылке! – Нет, даже пули со смещённым центром тяжести, или с мягким… или бронированным наконечником – так себя не ведут. Во всяком случае, известные мне.  

Думаете, док, кто-то разработал новую пулю?  

– Возможен, конечно, и такой вариант, хотя он несколько не в моей компатенции… – доктор теперь оглаживал эспаньолку, щурясь на очередной снимок, который держал против лампы в искусственной левой руке, – Но мы не принимали его в расчёт до сих пор. Нет. Мы, реалисты-практологи, объяснили странную трассу «пули» более изощрённым способом. – и, в ответ на недоумевающий взгляд майора, пояснил, снова проведя вдоль всей трассы ручкой, – Это – не след от пули.  

Это – проход.  

Как мы предполагаем, прогрызанный. Каким-то существом, пока нам не извест-ным. Аборигенным. Или, скорее – выведенным кем-то. Тут мы с… э-э… коллегами, со-гласны, что такое оружие нужно было именно вывести.  

И действует оно чрезвычайно эффективно. А что самое странное – чертовски, если мне позволительно так выразиться, быстро. Скорость прохождения сквозь тело… Вполне сопоставима со скоростью – да, обычной пули.  

– То есть, вы хотите сказать, что этим… Хм. Неизвестным существом, выглядя-щим, судя по оставленному следу, всё же навроде пули, кто-то выстрелил в э-э… постра-давшую? И дальше эта тварь прогрызла всё уже сама?! И кевларовый бронежилет, и за-щитный комплект, и сталлитовую нагрудную пластину?!  

– Ничего подобного я не говорил, и не имел в виду. Прогрызла – да. (А вот сталли-товую пластину, как видно вот здесь – просто обошла! ) Но вот насчёт выстрела… – учё-ный скептически поджал губы и чуть заметно покачал головой.  

– Я хотел только предупредить вас о нашей, вполне научно обоснованной, версии того, как, и кем мог быть оставлен такой след в теле несчастной. (Кстати, длина тела су-щества может существенно превышать длину обычной пули. Да и вообще – оно, это самое его тело, может напоминать и банального, скажем… Дождевого червя: ну, тот же тоже проходит как бы сквозь почву, выискивая, где местечки помягче, и лежат всякие листики-ягодки, попавшие под- и – на землю. Только повторю: очень быстро и сноровисто… Рабо-тающего червя. Правда, доктор Свендсен считает, что существо напоминает, скорее, древ-него корабельного червя – Тередо, так сказать… Н-да. ) Так о чём это я?.. Ах да: предупре-ждение. Так сказать, «Варнинг».  

Поскольку именно вам и вашим бойцам придётся иметь дело с неизвестным ни официальной зоологии, ни официальной баллистике, и, предположительно, смертельно опасным существом…  

Не ищите никаких снайперов. Не ждите выстрела. Не думайте, что в несчастных кто-то стрелял. Это только отвлечёт ваше внимание от… Хм-м…  

Реальной опасности.  

Как кажется нашей группе, существа, напавшие на пострадавших, просто…  

Живут там. В воздухе.  

И чтобы напасть – им не нужно, чтобы кто-то ими выстрелил.  

Они движутся сами! Причём, скорее всего – именно сквозь воздух!  

Повисшее молчание затягивалось.  

– Ну что, майор, – старший аналитик взглянул прямо в глаза Дорохову, и тот заме-тил в самой глубине глаз матёрого специалиста затаённый страх – такой бывал и у его бойцов, когда они точно знали, что идут на реальный риск, и опасность погибнуть велика, – Прояснил я вам хоть что-то? Ответил на терзавшие вас вопросы? Придал…  

Оптимизма?  

Дорохов сглотнул.  

– А, может, нам нужно было высаживаться вначале в какой-нибудь пустынной ме-стности? Тогда и все девочки могли бы остаться в живых?! – капитан не заметил, как сзади бесшумной тенью подошла Алара. И Майор её видел, но не смог подать капитану знак – женщина неотрывно смотрела прямо ему в глаза.  

– Что это значит, майор? Что имел в виду капитан, когда сказал, что «все девочки могли бы остаться в живых»? Наше подразделение… Погибло? – она говорила ровно, но от Дорохова не укрылось сосредоточенное выражение глаз и нарочито спокойный тон.  

Всё верно. Поскольку информация засекречена Штабом, даже командир «девочек» пока не знает, что… Вернее, теперь, «с помощью» капитана, уже знает.  

– Да. – майор старался говорить спокойно, хоть и не поручился бы, что ничем не выдаёт своего волнения. Картина цеха, где застыли покинутые и запылённые станки, а между ними громоздились буквально горы изрешечённых «пулями» трупов, всё ещё стоя-ла перед глазами, – Но капитан просто не так выразился. Неточно сформулировал, если вам так больше нравится. Девочки, похоже, погибли бы в любом случае, высади мы де-сант хоть на полюсе, среди льдов и снегов, хоть в пустыне. – он взглянул в глаза капитану.  

Тот, поняв, что допустил промах, закусил губу, отдав честь подошедшей. Поторо-пился исправиться – даже, пожалуй, чересчур ретиво:  

– Точно. Я, это, неверно сформулировал. Я имел в виду – нужно изменить первона-чальный план. Простите! – капитан, всё ещё откровенно смущавшийся в присутствии Алары, то ли – от того, что она – тоже капитан, то ли – от завораживающей глубины бездонных чёрных глаз мутантки, потупился, чтоб скрыть тоскливое выражение в глазах. Бегающих и сузившихся.  

Разумеется, капитан это просекла:  

– Хорошо, что во вранье вы не сильны, капитан. – и, повернув голову, – Однако, раз сейчас вы в состоянии как-то помочь нам… Майор, скажите – что нам делать?!  

Майор почувствовал себя в ловушке. Плохо получится: и так, и – так.  

Если сказать, что теперь заняться разведкой приказано его бойцам – красавица-амазонка почувствует себя униженной. Потому что «девочки», выходит, облажались, и не выполнили задачу. А если сказать, что он напросился сам – его опять-таки обвинят, (И справедливо! ) что это именно он сомневался в способностях. Этого самого женского под-разделения. И, получается, накаркал…  

И решение – опять за ним!  

Ладно.  

Лучше всего ответить правду.  

Потому что на враньё у женщин – нюх.  

На этот раз выход из камеры не был столь оптимистично-торжественным, как они видели, просмотрев в записи то, что показывали встроенные в потолок видеокамеры на-блюдения. Нет, теперь все не шумя, и не давая друг другу шутливых тычков, и не прика-лываясь, как подразделение Алары, что «Вот, наконец попробуем местного сидра, кото-рым все чёртовы колонисты упились до бессознательного состояния! », и «Сейчас пере-трахаем всех местных девственников! », терпеливо дождались, когда робот-разведчик «Свордс-97» обойдёт и передаст изображения всей площади ангара.  

Чисто.  

Только после этого Дорохов приказал снова отдраить люк.  

Ну, двинулись. (Он незаметно поплевал через левое плечо. )  

Двое настороженных до такой степени, что только что искры не летели, десантни-ков бдили за левым флангом, двое – за правым, ещё по двое отслеживали пол и воздух. То есть – крышу. Остальные шли по центру, следя за двойками, и прикрывая пути отхода. Капитана и химика майор на этот раз решил не брать – чтоб не путались под ногами.  

– Чисто. Чисто. Чисто. – отрывистые фразы в наушнике сказали Дорохову о том, что визуально опасности не обнаружено. Как и с помощью гамма- и УЗД-сканнеров. Теп-ловизор показывал, что чёртовы станки уже целую вечность никто не запускал: остаточ-ного фона не было даже в массивных станинах, куда неизменно передаются все тепловые эффекты от работы.  

Плохо. Значит дело не в том, что они появились здесь в «выходные», как предпо-ложил сержант. Нет, цех, скорее всего, простаивает давно. И – неспроста простаивает.  

С другой стороны, они и не ждали, что раз на поверхности не обнаружено ни одного колониста, те, затаившись где-то в подземных обиталищах, будут ночами выходить, и всё-таки на станках – работать… Ага, смешно.  

Дьявольщина. Это им сейчас нужно работать.  

– Вперёд. Продолжить осмотр. – майор знал, что закреплённый на горле ларинго-фон чётко передаст команду, хотя он даже не раскрыл рта. Трудно поверить, что первыми эту методику разработали и применили инженеры Вермахта почти восемьсот лет назад для оснащения экипажей танков.  

Он чуть махнул рукой, наблюдая, как чётко и слаженно двинулись вперёд его лю-ди, даже малейшим шорохом не выдавая своего присутствия.  

Впрочем, их бесшумные движения не имели по большому счёту никакого значе-ния: если бы здесь кто-то и был, давно бы затаился: появление транспортной камеры на её опорной платформе всегда сопровождают «аудио-оптические явления», как их остроумно назвала доктор Дальмайер. А попросту говоря – грохот, шипение разрядов, и ослепитель-ные вспышки: гроза отдыхает…  

Станки оказались давно простаивающими – …рен с ними. Что там со следами?  

– Ефрейтор Салихов. Доложите о результатах.  

Салихов, сразу после их выхода из Камеры установивший треногу с хроматогра-фом, посопел, вращая раструб:  

– Чисто, господин майор, сэр. Никого тут не было уже… очень давно. Больше пре-дела чувствительности.  

Ну вот: главное выяснили – никаких следов пота сканнер-газоанализатор не пока-зывает. Это говорит о том, что живые теплокровные не появляются здесь не меньше меся-ца. На более точное указание даты чувствительность полевого прибора не рассчитана.  

А других «врагов», кроме микробов-вирусов, способных «вычистить» от колони-стов всю планету, генерал, Штаб, и даже эксперты с самым буйным воображением, пред-ставить себе не могли. Мысль же об эпидемии отметали и сам Дорохов, и Алара.  

Потому что тогда всюду оставались бы никем не погребённые трупы.  

А трупов-то колонистов они и не нашли. Как и подземных «Убежищ».  

Поэтому даже если согласиться с дикими, отвергнутыми специалистами Штаба, выводами экспертной группы доктора Мангеймера о том, что «твари», убившие первую десантную группу, а до этого – сожравшие всех колонистов, и правда, существуют, нужно признать и то, что – кто-то же должен был их сюда «заселить»!  

И кормить, поить, и вообще – содержать, пока они «сидят в засаде». Чтоб напасть на беззащитных людей только когда прикрытие из Авианосца и восьми фрегатов «отча-лит».  

И вот теперь флотилии пришлось вернуться назад – только для того, чтоб обнару-жить, что все семь тысяч восемьсот десять колонистов, передавшие непонятный «СОС», оборвавшийся на середине, попросту исчезли… И не показали, кстати, самые придирчи-вые исследования воздуха-воды-почвы – ну никаких невыявленных до этого вирусов-бацилл!  

А насчёт более крупных организмов – и у колонистов, и у них: столько всяких приборов и сканнеров! Датчиков движения. Газоанализаторов. Камер, и приборов ночного видения. Компьютерных программ-распознавателей. Хоть какое-то движение, или температурные аномалии любого существа крупней микроба, если они есть на поверхности планеты, не выявить – ну просто невозможно!  

Он заметил, что бойцы закончили обход и осмотр периметра, и сейчас оборачива-ются. Похоже, ждут дальнейших указаний.  

– Продолжать движение. Территория… Ещё не осмотрена и не зачищена. – он сжал губы. Чёрт. А ведь наверняка так же действовали и люди Алары.  

Что они упустили? А что упустила, давая указания заместительнице, Алара?  

Стандартная процедура зачистки… Приемлема ли она в такой обстановке?  

Внезапно внимание майора привлекло поведение капрала Нуркельдиева. Тот оста-новился, и как-то странно поворачивался на месте: словно хотел заглянуть себе на спину.  

– Капрал! Что там у вас? Я же приказал сразу докладывать, если случится хоть что-то необычное!  

– Да, сэр, господин майор, есть докладывать… Мне показалось, что кто-то… По-хлопал меня по спине! И… И сейчас продолжает! Там, ну, на спине – не то хлопать, не то – возиться. Кто-то… Вроде, маленький. Василь, посмотришь?  

Напарник капрала, ефрейтор Василь Николаеску, мгновенно нырнувший капралу за спину, врубил сразу – уже не до режима «скрытности»! – мощный наплечный прожек-тор:  

– Господин майор… Никого не видно, сэр. Но… Здесь, на ранце, у левой лопатки, маленькая дырочка – словно прожжено сигаретой! И – всё!  

Майор принял решение мгновенно:  

– Внимание, отделение! Отходим! Все – назад в камеру! Бегом!  

Когда последний боец влетел в тесное пространство, Дорохов что было сил трес-нул кнопку запора, и, едва створка входной двери захлопнулась – клавишу возврата.  

Вселенная рассыпалась на миллиарды ослепительных кусочков, и снова возникла. Но теперь им было не до смакования странных ощущений.  

Майор снова ударил по клавише двери:  

– Внимание, отделение! Бегом в карантинную камеру! Хинц, Паттон! Помогите капралу! Капрал! Что чувствуешь?  

– Всё ещё копошится, господин майор! Ой! Теперь меня укусили за плечо! Я… А-а, больно, чёрт! – Нуркельдиев изогнулся назад, стараясь достать рукой за ранец с боеком-плектом, – А-а-а!!! Кусает, кусает зар-раза! – они бежали по коридору. Нуркельдиева уже поддерживали под локти – он извивался, как червяк на крючке! Но вот и камера.  

– Капрал! Внутрь! – майор сам толкнул капрала в прозрачную камеру, остальных остановив рукой, – А вы – остаться снаружи!  

Он хлопнул и по кнопке у камеры. Дверь мгновенно отделила Нуркельдиева от них, но в наушниках всё ещё звучали крики боли и ругательства: радио работало.  

– Внимание, капрал! Приказываю: снять оборудование, защитный комплект, и раз-деться догола! Быстрей, Азамат, чёрт тебя дери! Снимай же!.. Внимание, дежурный пер-сонал карантинной! Включить распылители в камере!  

Из сопел на потолке появились облака тумана – всех известных земной науке бак-терицидно-противомикробных средств, и ядов – от более крупных хищников.  

Боец, скинувший ранец, извивался, изогнув шею так, что трещали позвонки, но судя по реакции, так ничего и не обнаружил: «Д…мо собачье! Никого! » Руки судорожно шарили по спине. Боль явно стала уже нестерпимой: Нуркельдиев ругался и орал благим матом – словно ничто из этих средств не действовало на странных нападающих. Или – на-падающего?  

– Да я… Есть, господин майор… Вот …! Б…! Снял… – голос оборвался, капрал упал на колени, выдохнув, – О-о… Сердце… Давит! – капрал вдруг схватился за грудь. Потом – за горло. Голова запрокинулась.  

Тело, постояв пару секунд на коленях, рухнуло ничком. Голова, до этого почти достававшая лопатки, сильно ударилась – лицом об пол. Забрало каски отщёлкнулось.  

Майора поразило выражение глаза, уставившегося на него: там застыл ужас и не-переносимая боль… Лицо посинело, рот словно свело судорогой. В углу появилась пена.  

Словом, набор всех чёртовых «симптомов», что они видали и у несчастных «дево-чек». Удушье, острая сердечная недостаточность. Дикая боль.  

Майор и сам рефлекторно схватился за грудь. Но заставил себя быстро вдохнуть исчезнувший вдруг куда-то воздух:  

– Взвод! Приказываю: НЕМЕДЛЕННО всем раздеться до гола! Обмундирование и оборудование бросить в камеру санобработки! – он и сам поспешил подать пример. Через тридцать секунд сопения и побрякивания ни на ком не осталось ни лоскута одежды – вот спасибо новому комплекту защитной одежды «Ратник»: никаких пуговиц! Всё – на липучках!  

Камера санитарной обработки явно не была рассчитана ещё и на боекомплекты с оружием, но – запихали! И лишь когда бронированное десятисантиметровое стекло отде-лило приёмный люк от коридора, майор вздохнул немного посвободней:  

– Кто-нибудь… Чувствует что-то… необычное? Боль? Копошение на теле? Нет? Немедленно осмотреть друг друга! Да-да, со всех сторон!  

Только убедившись, что все опять пялятся на него, отрицательно качая головами, он позволил себе перевести дух, невесело усмехнувшись:  

– Что, непривычно общаться словами вживую?  

– Так точно, господин майор. По-дурацки звучит. И эхо какое-то… – сержант отве-тил за всех, поскольку большинство могли только стыдливо прикрываться ладонями, ста-раясь снова не пялиться на з…цу и остальные части тела соседей. (Что ж делать! Похоже, этого: сравнивать «достоинства» – свои и чужие – не отнять у настоящих мужиков даже в столь дикой ситуации! «Победил», кстати, с точки зрения «призового кобеля», новичок – рядовой Билл Хинц. )  

– Ладно. Будем надеяться, что успели. Бедный Азамат. Царствие ему Небесное… Однако благодаря ему мы все живы. – все невольно оглянулись на распростёртое в той же позе тело за стеклом. Туда же посмотрели теперь и все.  

Пауза затянулась. Наконец Дорохов развернулся и помахал в ближайшую камеру наблюдения, жестами давая понять, что у них всё нормально, но они мёрзнут, и хорошо бы прислать какую-нибудь одежду.  

Генерал оказался понятлив и гуманен: не прошло и пяти минут, как через тамбур им вбросили девять комплектов старого доброго десантного обмундирования: защитные штаны, тельняшка, гимнастёрка и полусапоги. Плюс солдатские ремни. Воняло всё это ужасно: не то – плесенью (Нереально! ), не то – капролактаном. Или, что вероятнее – ста-рыми дизенсектантами.  

Интересно, на каком складе старинного утиля интендант всё это раскопал?  

Но придираться и капризничать не время: только одевшись, майор понял, что у не-го зуб на зуб не попадает. Да и остальных – тоже. И это – не только от холода.  

Тело капрала всё ещё лежало там, за стеклом – на виду и у них, и у, несомненно, настороженно наблюдающего за карантинным блоком начальства.  

Однако комментариев…  

– Майор. – радио у потолка вдруг ожило, – Проведите своих людей в комнату «Це-восемнадцать». Мы должны провести полное обследование.  

– Есть, сэр!..  

Комната Це-восемнадцать, похоже, ранее никогда не использовалась.  

Во всяком случае, при ознакомлении с пристыкованным к Авианосцу карантинным Блоком, где им всем придётся теперь неопределённое время жить, пока их не признают «безопасными» и «чистыми», бойцам группы Дорохова её не показывали. Да и ему самому – тоже. Похоже, опасная штуковина. Для здоровья. Или «шибко» секретная.  

Потому что даже от общего блока Карантина комнату отделяли могучие стальные переборки. Как понял Дорохов, ещё и со свинцовыми вкладышами позади брони.  

И теперь он понял – почему.  

Внутри обнаружился длиннющий узкий – только-только пройти по одному! – кори-дор. В стены которого оказались вмонтированы ряды пластин во всю высоту коридора – одна напротив другой. И было этих парных пластин, ох, немало…  

Голос генерала поторопился «успокоить»:  

– Проходите медленно. По одному. Мои… э-э… эксперты скажут, когда каждому можно будет двинуться дальше.  

Трагикомедия началась.  

– Дзасоев – первый. Николаеску. За ним. Хинц. Рихсиев. Паттон. Фуркад… – майор расставил своих в порядке живой очереди, себя, разумеется, оставив напоследок.  

У капрала Дзасоева, когда он встал между двумя первыми пластинами, от сдержи-ваемых эмоций вспотела шея. Во взгляде, который он кинул назад, на Дорохова, тот про-чёл собачью тоску и безысходность – похоже, капрал не слишком-то верил, что они выпу-таются из передряги живыми… Или останутся полноценными мужиками после явно не-хилой дозы облучения, которого сейчас получат по полной.  

Но капрал помалкивал, и старался стоять неподвижно, пока голос женщины – по-хоже, лейтенанта Пратчетт – не сообщил, что ему можно переходить дальше.  

Харченко, напротив, оказался настроен оптимистично. И даже, потянувшись, дал капралу здоровенного звонкого шлепка ладонью пониже спины:  

– Тащи уже свою тощую …опу вперёд! Родина тебя не забудет!  

– Если вспомнит… – это проворчал вполголоса сержант.  

– Р-разговорчики! – майор фыркнул. Затем уточнил, – Прекратить. Из-за вас не слышно команд лейтенанта Пратчетт.  

И правда: команда последовала почти сразу:  

– Следующий!  

Через десять минут все девять человек преодолели «камеру пыток», как её окре-стил сержант, ещё и добавивший:  

– Теперь месяца три точно ничего стоять не будет! Жёсткое рентгеновское – это вам не УЗИ какое-нибудь! Дозу наверняка нам выдали – будь здоров!  

– Сержант. Благодарю, конечно, за попытку поднять настроение с помощью тради-ционно «тупого солдатского юмора». Однако сейчас дело идёт о кое-чем поважней потен-ции. Пусть даже на ближайшие годы.  

Речь – о смерти восьми тысяч людей. И неизвестном количестве остальных приве-зённых теплокровных – коров-овец-собак-бройлерных-кур. Да даже – кроликов.  

Так что – отставить шуточки.  

– Есть отставить, господин майор, сэр. – сержант нисколько не обиделся на прожи-гающий взгляд майора, и иронично-сердитые – остальных коллег, – Я понимаю. Что мы должны быть стерильны. Словно скальпель перед операцией. Следующей.  

– Боюсь, следующей операции вам придётся ждать долго. – это снова из динамика на потолке «обрадовал» генерал, – Майор. Пройдите ко мне. Остальные – в общую комна-ту. Номер пять. На Уровне два Карантинного Блока.  

Бойцы переглянулись. Уровень два – это значит, что с ними всё, вроде, (Тьфу-тьфу! ) в порядке, но… Похоже, высокое начальство пока не хочет, чтобы они общались с остальными бойцами. Теми, кто в напряжённом ожидании находится сейчас в казарме Авианосца. Думая, не придётся ли им вступить в действие, если подразделение майора Дорохова тоже окажется… Н-да.  

До кабинета генерала майор дошёл быстро. Сидящая в приёмной с сосредоточен-но-деловым видом лейтенант Лаура Хауген недоумённо оторвала взгляд от монитора:  

– Здравия желаю, господин майор, сэр. – он буквально почувствовал, что его стран-ный наряд… Произвёл не менее странное впечатление. Стыдно, чёрт! – Слушаю вас.  

– Здравия желаю. – майору стало жутко неловко за свой помятый и не совсем ус-тавной допотопный костюм. Даже без знаков различия, – Господин генерал у себя?  

– Нет, он на КП.  

– Понял. Выдвигаюсь. – Дорохов попробовал улыбкой до ушей и шуткой загладить свой промах. Понятно, что генерал на КП. Плевать ему на три ночи без сна – с такими де-лами – им всем, похоже, придётся не спать и гораздо, гораздо дольше…  

На КП и правда – царило оживление. Если можно так назвать «целеустремлённое» сидение за приборами дежурных кадровых военных, вперившихся немигающими внима-тельными взорами в экраны, и верчение разных ручек, и переключение тумблеров прибо-ров на пультах – уже научно-исследовательским персоналом.  

– Господин генерал, сэр! Майор Дорохов по вашему приказу прибыл. – он оценил и набрякшие сине-серые мешки под глазами, и ссутуленные плечи начальства. Да и руку к козырьку генерал вскидывал скорее, формально, чем чётко. Да и ладно. Они не на плацу. И не на параде.  

– Вольно, майор. Идите-ка сюда. Вот, корзина для бумаг. Держите в руках, когда будете смотреть. – и, на недоумённый взгляд, – Думаю, она вам понадобится… Леонид, включайте.  

На мониторе в полстены над центральным пультом появилась картинка – труп всё так же распластавшегося ничком капрала. Изображение, наехав, приблизилось, выхватив крупно верхнюю часть тела. Участок спины у левой лопатки оказался виден чётко: вплоть до белёсого пушка, покрывавшего кожу, обтягивавшую плотное мускулистое тело.  

Но вдруг…  

Маленький участок кожи задвигался, вспучиваясь. И, словно там произошло из-вержение мини-вулкана – взорвался капельками брызг крови! На коже изнутри выступил бугорок крови, тут же растёкшейся во всех направлениях. Затем кровь, бурлящая в ране, словно отступила вниз, и обнаружилось отверстие – будто проткнутое карандашом. Пото-му что от пули такого точно не получилось бы: гранённого и узкого.  

– Теперь давайте в замедленном. И – стоп кадр.  

Картинка вернулась к началу – вспучиванию. Вот кожа лопается, выпуская нару-жу…  

Майор долго смотрел на то, что вылезло из раны, не в состоянии осмыслить – что это.  

Затем, когда стоп-кадр подержали секунд десять, воспользовался ведром.  

Только когда позывы к рвоте прекратились, он смог заставить себя снова взглянуть на монитор.  

Боже!  

Или, правильней сказать – срань Господня!..  

Тонкое, словно шестигранное, тело – твари вроде пиявки. Чёрное. Отблёскиваю-щее, словно полированная пластмасса. Или, скорее, кевлар. В потёках крови и кусочках… Плоти? Да. Пасть. Полная маленьких треугольных зубов – словно у пираньи. Но… А, вот.  

Там, где зубки не покрыты кровью жертвы, они тоже… Чёрные. А пасть-то у тва-ри… Похожа на буровое долото. Или, действительно – на пасть корабельного червя. (Ну, видел он и такие – в учебных фильмах про опасную или вредную зоо- и ксеноморфу. Вот ведь вспомнишь чёртова дока Свендсена: похоже, он прав! ) Тело и пасть – в точности как у того самого Тередо, что сводил с ума моряков древних веков. Пока дно и борта не стали обшивать медными листами. А затем и вовсе – стали делать из стальных листов.  

«Пробурились», стало быть, сквозь Нуркельдиева… Царствие ему, бедняге, Небес-ное. Жаль бойца. Но…  

– Да, майор. – генерал словно читал его мысли. Впрочем, с его опытом это и не-трудно. Догадаться, какие мысли сейчас обуревают краснеющее-бледнеющего подчинён-ного. – Я признаю ваше решение пожертвовать одним бойцом для спасения остальных вверенных подчинённых, оправданным. Разумеется, спасти Нуркельдиева от такого яда-ми и дезинсектантами было невозможно. Зато остальные десантники остались живы. И хорошо, что вы решили проводить разведку силами только одного отделения. Хотя, при-знаться, в первый момент, когда вы экстренно эвакуировались, я посчитал вас… Баналь-ным паникёром. За эти мысли приношу извинения.  

Дорохов автоматически кивнул.  

Майор знал, конечно, что генерал говорит так, чтобы морально поддержать его. Сделать, если не полностью подавленными, то хотя бы – переносимыми, муки совести.  

– В тех условиях, когда кому-то что-то якобы упало на спину, не сомневаюсь, что и вы и ваши люди должны были посчитать ситуацию приемлемой. Позволяющей решить проблему на месте. А ваше решение – признать трусливым. Паникёрским. (Не сомнева-юсь, что оно и вам трудно далось! )  

А вот теперь мы видим: ваши великолепные инстинкты, ваше чутьё – спасли не только ваших людей.  

Но, похоже, и позволили избежать дальнейших ненужных жертв.  

Я уже отправил капсулу с приказом отменить высадку на полюсе ваших коллег-«амазонок». Наши эксперты посчитали вероятным, что «твари» могут жить и там.  

Так что выражаю вам, господин майор, благодарность. От лица командования. И от себя лично. – они отдали друг другу честь:  

– Служу Содружеству! – в голосе Дорохова оптимизма и радости не ощущалось.  

Генерал скомандовал:  

– Кто-нибудь. Заберите у него, наконец, это ведро.  

Дорохов не глядя сунул ведро с отвратительной жидкостью в чьи-то руки.  

Генерал позволил себе теплее, чем до этого, пожать руку майора. И даже задержать её дольше обычного в своей:  

– Сидней Петрович. Не казните себя. В том, что случилось, вашей вины нет. Да и вы сами могли оказаться на месте капрала. Потому что с такими… существами мы раньше не сталкивались. Да и никто не сталкивался.  

Единственное, что меня смущает – что мы не поверили своим же экспертам. По-зволили себе проигнорировать их рекомендации. Отмахнувшись, как от… Хм-м. Назовём вещи своими именами – бреда. Правда, на роботов эти твари не нападают. Так что мы бы никогда их без людей не…  

Вот – посмотрите в записи с нормальной скоростью.  

Оператор снова включил запись.  

Да, майор понял, что ему не показалось в первый раз: дыра на лопатке возникла, лопнула и опустела быстрее, чем за доли секунды.  

– Снова – в замедленном.  

Теперь стало видно: тварь словно ввинтилась в воздух, свернувшись не то – спира-лью, не то – «плавая» в воздухе, как морская змея в воде – зигзагами. И, извиваясь и ввин-чиваясь, словно штопор, полетела… К потолку. Там отскочила от бронестекла, и приня-лась бестолково, словно шершень перед окном, биться и тыкаться в стены и пол камеры.  

– Вот так они и движутся. Сквозь воздух. И движутся – очень быстро. Мы можем сейчас разглядеть её движения лишь потому, что рапид замедляет картинку в тридцать… Сколько там раз?  

– Тридцать восемь, господин генерал.  

– Вот. Ну, как вам, майор? Нравится быть первооткрывателем нового вида? А, мо-жет, вы, как первый обнаруживший, хотите увековечить его, дав своё имя?..  

– Нет! – ответ Дорохова был скор и категоричен.  

Чтоб его имя вспоминали, проклиная, жертвы дьявольских змеючистых тварей – многие-многие годы?! Пока армейские умники в накрахмаленных халатах не придумают, как с ними бороться…  

Ни за что!  

– Разрешите обратиться, господин майор, сэр?  

– Да, сержант, обращайтесь.  

– Что же там за мразь такая сожрала Азамата?! – нетерпение своих бойцов он впол-не понимал. Как и то, что просто обязан рассказать хотя бы в общих чертах о том, с чем они столкнулись: предупреждён – значит, вооружён!  

– Именно, сержант. Мразь. Тварь. Монстр. Точного названия пока нет. А выгля-дит… – он деловито и чётко (Он – начальник. Должен докладывать или ставить задачу – конкретно и точно. Без лишних слов и эмоций) рассказал об увиденном.  

Вздохи и возгласы почти не прерывали доклад – его подчинённые не из тех, кто позволяет эмоциям, вроде страха, брезгливости, или гнева, брать верх над самоконтролем. А без такого самоконтроля и не выжить бойцу спецподразделения.  

После того, как майор закончил, сержант решил всё же уточнить:  

– Значит, как бы мы не старались, сэр, разглядеть их простым глазом невозможно?  

– Именно так. Как пояснил док, у нас слишком… Замедленно восприятие. Нам да-же в кино достаточно «всего» двадцати четырёх кадров, чтоб мы это воспринимали плав-ным и сплошным действием. А тут – тридцать восемь раз.  

– А как же нам тогда с ними бороться? Да ладно – бороться! Хотя бы видеть их?!  

– Над этим, сержант, сейчас наши умники в белых халатах и с большими головами, как раз и работают. – Майор позволил себе дёрнуть краем рта. Достигнутые специалиста-ми контактно-визуализационной группы «относительные успехи» его не впечатлили, – Правда пока, насколько я понял, результатов…  

– Ноль?  

– Ну… Почти.  

Когда майор вошёл к себе в комнату, он позволил себе сделать то, чего так долго страстно желал: опуститься на стул, обхватив себя за плечи руками. И позволил телу, но-гам и рукам дрожать так, как они всё это время требовали – то есть, часто и сильно. Челю-сти всё же сжал: чтоб протезы не стучали.  

Однако не прошло и минуты, как в дверь постучали. Спокойно, чётко – словно стучащий пришёл по делу, и отлично знает, чего хочет. Как и то, что майор у себя. Не иначе, кто-то следил за дверью. А сделать это так, чтоб он не заметил, может только…  

Профи.  

И точно.  

На пороге оказалась Алара. В правой руке красовалась непочатая бутылка скотча.  

– Мы так и будем стоять… Или вы всё же пригласите меня, сэр? – она чуть заломи-ла смоляную бровь в ответ на невысказанный вопрос Дорохова.  

– Да. Да, входите, конечно. – он посторонился, закрыв дверь за посетительницей.  

Когда повернулся к женщине, удивился ещё больше: та раздевалась.  

Аккуратно и спокойно. Полусапожки поставила под его стул, штаны и гимнастёрку повесила на спинку с большим знанием дела: чтоб не помять, но и одеть в случае чего – мгновенно. Затем пришёл черёд и защитных носок, и майки.  

Когда на ней остались лишь бра и трусики-стринги, капитан спросила:  

– А вам не жарко, майор? Присоединиться не желаете?  

Дорохов, сопя, и чувствуя, как напряглось то, чему положено напрячься, медленно подошёл ближе. Да, он именно так представлял себе её тело, когда мысленно раздевал… Плотное, стройное. Ни капли жира, упругая смуглая кожа – похоже, сеансами в солярии капитан не пренебрегает.  

Начальница «амазонок» не стала откладывать в долгий ящик, а сразу обняла, и принялась целовать лицо и шею, спину майора оглаживая руками. Она ничего не говори-ла, но сопела так… Сильнее его возбудить и невозможно!  

Затем её губы нашли его. Вздох удовлетворения, когда он ответил, показал ему, что Алара настроена серьёзно.  

И действительно – его одежду так аккуратно они не складывали. Правильней ска-зать, что они её порывисто разбросали по всей комнате. После чего майора буквально подтащили к кровати, уронили на неё, и оседлали.  

Довольно долгое время Дорохов корме стонов и междометий ничего связного про-износить не мог – не больно-то поговоришь, если рот занят долгими чувственно-возбуждающими поцелуями, а основное орудие – находится в работе… Да ещё в какой! Ну, это он осознавал в те моменты, когда они отрывали губы – чтобы отдышаться, а Алара ещё – и постонать.  

Их пики совпали: он так понял, что она могла бы кончить давно… Но ждала его.  

Когда всё к обоюдному удовольствию завершилось, и они, разгорячённые и запы-хавшиеся, лежали рядом, прикрывшись простынёй, капитан первой нарушила молчание:  

– Легче?  

– Д-да… Это ты – из-за Азамата?  

– Да. И из-за него тоже. И из-за девочек, Царствие им… И из-за тебя. (Ну, нра-вишься ты мне, чертяка уродливый! ) И, конечно, из-за меня. В первую очередь – из-за ме-ня. – в её бездонных глазах прочесть нельзя было ничего, но он по дыханию и лёгкой дро-жи кончиков пальцев понял, что она… Тоже боится?!  

Она, даже не глядя на него, сказала, словно читала его мысли:  

– Да. Боюсь я, Сидней. Так боюсь, как никогда в жизни не боялась. Даже когда кар-дахов выкуривали из нор их крысиных на Прилуде, так не боялась. Или в Сомалли… Нет. Сейчас всё совсем по-другому.  

Там хоть знаешь, чего ждать, и что враг – просто… Другой человек. Или хотя бы существо, похожее на него. А здесь… Расскажешь?  

Дорохов понял, что рот опять криво ухмыляется – а то он будто не понял, зачем на самом деле пришла к нему женщина… В том числе, конечно, и для «снятия стресса самым эффективным способом». Но…  

Но всё же червячок разочарования от ощущения того, что что-то унижающее его в этой ситуации (Его использовали! ) есть, грыз где-то глубоко внутри: да, он знает, что не донжуан. А шрам через всю щёку и рот делает его если не совсем Квазимодо, то…  

Далеко не красавцем, от одного взгляда на которого все красотки укладывались бы штабелями. Перед его постелью. Ожидая своей очереди. К крутому мачо.  

Так что ничего удивительного, что «разведданные» капитан решила добыть имен-но так. А молодец: она так и сказала, что хочет убить трёх зайцев: и его от дурацких мыс-лей и самотерзаний оградить, и самой снять нервное и сексуальное напряжение, и…  

Узнать из первых рук, с чем же они имеют дело на чёртовой Эллире-3. Казавшейся из космоса столь очаровательной и милой, что капитан открывшего её корабля так и на-звал: «райский уголок». Что потом переделали в более прозаическое название для катало-гов, Космоатласов, и справочников.  

Когда они отдышались, и Дорохов рассказал о том, что произошло в месте высад-ки, и о том, что видел в камере, и на КП, Алара передёрнула плечами:  

– Жуть. Фантастика. Словно фильм ужасов… Продолжим?  

– Продолжим. При одном условии.  

– Каком же? – на него грозно надвинулся стройный силуэт. Глаза горели как-то уж слишком… Ярко.  

– Разливать буду я.  

Она сразу откинулась. Взгляд словно посуровел.  

– Твоя правда. И девочки и Азамат заслуживают хотя бы этого…  

Дорохов открыл бутылку и разлил – стаканы стояли как всегда на верхней полке стенного шкафа, рядом с форменными фуражками. Он не скупился, разливая. В качестве закуски выложил на стол половинку яблока – отрезанную когда-то для такой же цели, и уже начавшую ссыхаться от долгого лежания в шкафу. Но тогда… Он пил один.  

Так что остатки яблока Дорохов честно разрезал пополам.  

– Ну, помянем бойцов. Светлая им память, и Царствие Небесное!  

– Царствие Небесное. Вечная память.  

Выпили вместе. До дна.  

Дорохов сразу разлил по второй. Подумал. Долил остатки полулитровой бутылки в стаканы. Алара только криво усмехнулась:  

– Не думала, что моих девчонок вот так, запросто – какие-то жучки… А мы-то… Столько работали. Тренировались. Хорошие были бойцы. За них.  

– Да. И – за Азамата. Жаль и всех бедняг – колонистов.  

– Да.  

Они выпили. Алара, глядя в угол каюты, помолчала. Словно сдерживая слёзы. Но Дорохов видел, что она – не заплачет. Он осторожно протянул к ней руку, вопросительно глядя...  

– Да.  

Они легли и снова… Лечились изо всех сил. В конце, когда пики снова совпали, женщина тоненько застонала, из горла вырвался не то крик, не то – вой. Она откатилась от него, и, наконец, разрыдалась, зарывшись лицом в подушку. Словно прорвало сдерживаемую волей и психотренингом плотину.  

Дорохов прилёг рядом. Алара вползла к нему на грудь, и, сотрясаемая рыданиями, всё так же, ни слова ни говоря, и не вытирая слёз, рыдала несколько минут.  

Он молчал, стараясь держать её плечи понежней, ощущая её мягкое тепло и прони-кающие в ладони эмоции, понимая, что сделать для неё ничего больше пока не может.  

Похоже, сильно женщина была привязана к боевым подругам. И злится на себя, корит, что не была с ними в нужный момент, и как-нибудь не помогла. И то, что, скорее всего – никак, для женской логики в данном случае – не аргумент…  

Когда рыдания затихли, он, сглотнув комок в горле, всё же сказал:  

– Ты всё равно ничем бы им не помогла. Такого никто предположить не мог.  

– Да, я знаю. Знаю…  

Заснули они тоже, кажется, одновременно. Дорохов смутно помнил, как на него натянули казённое одеяло, и ткнулись мягковолосой головкой куда-то в шею…  

Утром выяснилось, что его прелестная партнёрша может испытывать и множест-венные оргазмы.  

Доктор Курт Мангеймер прочистил горло. Повторил:  

– Нет. Они – живут только на Эллире. Вот фото. Обитают эти существа в-основном в пещерах Нью-Америки… Мы послали коптеры со сверхскоростными камерами на плато Ньямала, это в Новой Боливии, всего восемьдесят километров. И тут отлично видно, что они на день залетают внутрь… А на ночь – вылетают. Кормиться.  

– Травоядные, говорите?..  

– Так точно. Поедают в основном плоды местных пальм и саговых. Условно на-званных пока – фейхоа, манго, аморатто. Ходы, прокладываемые в поедаемых плодах, долгое время все принимали за ходы обычных гусениц. Мы сейчас получаем ежедневные данные и съёмки от группы Крамера. Они уже второй день обследуют дронами и квадро-коптерами провал Хуан-Фернандес. Это там же, на плато. Именно в нём обитает большая часть обнаруженной популяции этого континента.  

– Хорошо. Вернее – это не хорошо, но понятно. (Если честно – огорошили вы меня, док. ) – генерал Норман Шемпп снова достал платок, и утёр обширную лысину, – Но поче-му… Эти, обитающие здесь столь давно, существа, не нападали до сих пор на людей?  

– Это просто. Я же объяснил – они травоядные. Они не смогли бы усвоить мясо, даже если бы напали на человека… Или – корову. Или любое теплокровное существо, от мыши до слона. При их ускоренном метаболизме им требуется нечто… легкоусвояемое!  

– Так какого же … они!.. – лицо генерала пошло красными пятнами. Он рванул во-ротничок кителя, словно задыхаясь. Затем выдохнул – взял себя в руки. И продолжил обычным негромким тоном, – Извините. Почему же они изменили своим, так сказать, гас-трономическим привычкам, тут, в городке и посёлках колонистов?! Или… возникли ка-кие-то новые условия?  

– Нет, господин генерал. Условия, насколько мы знаем – те же самые. Ведь по-другому не может и быть! Мы же тщательно всё проверили. Так что ничего тут сущест-венно отличаться от Земли не может. А дело, как представляется некоторым членам на-шей экспертной группы, – при словах «экспертная группа» генерала снова перекосило от желания высказаться по этому поводу. Но он вернул открывшиеся было губы на место, – В том, что этих, хищных, особей – кто-то вывел целенаправленно.  

– Да-да! – поняв, что генерал ошарашен, и паузы вполне естественно напрашиваю-щимся вопросом не прервёт, доктор покивав, продолжил сам, – Мы считаем, что сущест-вует высокая вероятность того, что это – биоороужие. Целенаправленно созданное для то-го, чтобы самым надёжным способом, и без особых затрат и порчи остальной экологии…  

Полностью очистить от теплокровных существ эту самую Эллиру!  

Ведь, если не считать насекомых и бацилл с вирусами, не было же здесь наземной жизни – помните, как этот факт чертовски удивлял первых исследователей?  

И удовлетворительного объяснения, кстати, до сих пор так найдено и не было!  

Возникла пауза. Прервал её майор.  

Уже начав говорить, Дорохов понял, что голос звучит как-то уж слишком… Замо-гильно. Но сдержаться не мог:  

– Зато теперь мы знаем. Правда, цена оказалась…  

Майору никто не возразил.  

– Вот. Это – его сенсорная система. – скальпель осторожно приподнял какую-то по-лоску не то кожи, не то – хряща, и изображение на экране дёрнулось, и вернулось, – Види-те? Вот эти… э-э… ну, назовём их пока «хреновины», отвечают за улавливание запахов объектов снаружи. – генерал засопел. Когда подобные «неконструктивные» определения для чего-то нового и непонятного, или даже – старого, употребляет он – всё нормально. Он же – «тупой и ограниченный солдафон», ему «положено».  

Но когда такое говорит лучший специалист-эксперт, можно сказать, светоч миро-вой биологической науки…  

Значит, ситуация настолько, мягко говоря, «своеобразная», что этот самый светоч считает подходящим первое пришедшее на ум слово. Остаётся только чесать в затылке.  

– Ну а вот это – насколько мы могли понять его назначение… терморадар. Да-да, звучит глупо, но он почти ничем, кроме размера, не отличается от тех, что стоят на наших «Су – сто тридцать два». Материал? Нечто, похожее на биопластик. К слову: если научим-ся выращивать такой сами – это миллиарды! Дохода. (Ну, это так – замечание между де-лом. )  

А так – радар как радар. Даже фазированная решётка имеется. Ячеек, конечно, по-меньше, чем на истребителе, но… Такой мелкой твари этого вполне хватает. Для нахож-дения жертвы по выделяемому теплу.  

И вот ещё что. Поститься эта штука может долго – буквально недели. Потому как питаться может и впрок. При нахождении чего-то крупного, делает это часто.  

И – помногу.  

Неудивительно, что мы не нашли колонистов.  

Дорохов выдохнул.  

Теперь он сам по себе. Ребята не помогут.  

Впрочем, они так и так ничем бы не помогли. После того, как тварь сдохла – как сказал док, всё-таки – от какого-то инсектицида! – и её вскрыли, они хоть знают.  

Чего ожидать.  

Поэтому он сейчас напоминает не бойца спецподразделения, а старый истребитель типа Ф-117 «Стеллз». Ещё и на ножках – в огромных и плохо гнущихся сапогах по пах: ни дать, ни взять – избушка. На курьих. Точно так же, угловато, и по-дурацки выглядит. И двигаться можно только перебежками. Потому что долго нести на себе восемьдесят три килограмма не смог бы даже штангист-рекордсмен.  

Благо, пройти ему нужно всего-то пятьсот восемьдесят три метра. Да вот ещё под-няться на три этажа. А это, в коконе размером полтора на полтора на два – не очень удоб-но. А про «приятно» лучше не заикаться. Чёртов климатизатор гудит, как рой потрево-женных ос, а Дорохов пока преодолел лишь половину нужного расстояния.  

А ближе подобраться к чертовому оборудованию так, чтоб транспортная камера при материализации ничего не повредила своим ЭМИ – невозможно. Они и так пошли на определённый риск, надеясь на то, что рабочий компьютер Администрации Колонии – защищён… А больше нигде столь нужных «сводно-обобщённых» данных о последних днях колонистов не найти.  

Лестничные пролёты, до середины обшитые искусственным шпоном под дуб, он немилосердно обдирал теперь своими «бортами». Да и шут с ними. К тому времени, когда снова начнётся заселение (Если оно начнётся, конечно! ) даже само здание, наверное, сгниёт и рухнет. Так что новому мэру тоже придётся первое время жить в палатке. Благо, на чёртовой «благословенной» Эллире вечное лето.  

Лестницы, и правда, дались ему сложно и тягостно – климатизатор уже не справ-лялся, и Дорохов чувствовал, как липкий и едучий пот заливает глаза. И ведь не обот-рёшься!.. Чёртовы разработчики – могли бы заранее подумать!  

Впрочем – нет. Разработчикам тоже было не до его удобств. Задача, что перед ними стояла – в кратчайшие сроки разработать средство передвижения, полностью непрозрач-ное для тепловизора и радара. И вот она как раз оказалась выполнена (Это-то он вынуж-ден был признать! ) полностью… А то, что находиться и работать в проклятой душегубке дольше часа может только отъявленный мазохист – уже побочные эффекты.  

А время не терпит. Так что нужно работать теми инструментами, которые удалось построить… Всего за два дня! Рекорд.  

Проблемы с дверью в приёмную решил станнер. Замок вылетел так, что ударил о стену, чуть не пробив её. Дорохов буквально заполз, прижав к бокам «костюм», и протис-киваясь сквозь узкий дверной проём – ходить сил уже не оставалось. Как он пойдёт обрат-но? Ф-фу… Придётся здесь отдохнуть хотя бы с полчаса.  

Правда, это можно будет сделать только после того, как он погрузит «на борт» сис-темный блок компа секретаря – туда стекалась вся информация. А затем – придётся «влезть» и к мэру: для страховки, так сказать, как любит выражаться док Мангеймер.  

Сетевые шнуры и кабеля никак не желали перекусываться. Он вынужден был при-менить не кусачки, а дисковую пилу. Только убедившись, что всё перерезано, и мэровский блок тоже упрятан за надёжно изолированной крышкой, он позволил себе выругаться и передохнуть.  

Пока отдыхал, любовался портретом президента на стене – над креслом почившего на посту хозяина. Сам Мэр лежал тут же – у стола. Вернее – одежда, оставшаяся от челове-ка, серым и мятым, а когда-то, наверное, приличным строгим костюмом, обозначала место последнего приюта съеденного: не осталось даже костей. Только тефлоновая вставка на месте оперированного коленного сустава. А ещё бы: док сказал, что тварюшки могут прогрызать и кости, и пластик, и любые ткани – всё, кроме стекла и металла. Правда, вот ткани и дерево они обычно не едят…  

Дорохов, убедившись, что люк «багажного отделения» плотно закрыт, и больше делать здесь точно нечего, захотел отдать дань уважения падшему на боевом посту. Бурк-нул: «Царствие вам Небесное, Марко Киплагат! » Руку в салюте вскинуть не мог: шарниры суставов не позволяли.  

Но он надеялся, что мэр на него не обидится.  

Да, не повезло колонистам. От «девочек» хоть что-то оставалось: похоже, процесс поедания может тянуться всё же неделями: от «самого вкусного» – до «с трудом усвояемо-го», по словам любимого дока…  

Обратный путь с компами «на борту» дался майору куда тяжелей. Несмотря на от-дых. Утешило только одно – спускаться по лестничным пролётам оказалось немного по-легче, чем подниматься. Но всё равно, на дорогу до камеры ушло полтора часа.  

Запертая транспортная камера, которую ещё десять минут обследовали размещён-ными на потолке сканнерами, и видеокамерами с рапидом – на предмет проверить: не «принёс» ли он кого с собой, вновь распылила его личность, казалось, по всей необъятной вселенной, и чуть ли не пинками загнала атомы тела снова на место. На такие мелочи, как тошнота и головокружение Дорохов уже внимания не обращал.  

Главное – он дома. На Авианосце «Рональд Рейган».  

И можно скинуть – вернее, выбраться, словно из подводной лодки! – из чёртова скафандра-изолятора. И срочно принять ванну. Ну, или хотя бы вымыться под душем.  

Под душем он стоял (Признаемся хоть сами себе! ) куда дольше, чем этого требова-ли соображения гигиены. И ноги тряслись не только от усталости.  

В кабинет к генералу Дорохов опять не попал – тот снова находился на КП.  

Ничего удивительного. Он и сам хотел бы поскорее выяснить – удалось ли им до-копаться до сути произошедшего с Колонией «Эллира 3/569».  

Не удалось.  

Банда «борзых аналитиков», как их называл босс всего этого дела, доктор Мангей-мер, во главе с ним самим, констатировала, что первые тревожные сигналы о том, что на-селение поразила неизвестная болезнь, вызывающая мучительную смерть, поступили все-го за два дня до того, как компьютером перестали пользоваться.  

Но зато оказалось легко проследить, какие меры пыталось предпринять руково-дство городка. И власти на местах – в посёлках фермеров и шахтёров.  

Ни спрятаться, ни «вылечиться» от внезапно возникающих в теле «свищей» и от-верстий, не удалось. Так что «ни …рена», как выразился с обычной прямотой док Ман-геймер, эти меры с использованием как «временные убежища» кабин тракторов, подвалов, и даже запасных скафандров, не дали.  

К концу катастрофы всё население попросту ломилось назад к месту высадки, где приземистым монументом ещё высился одноразовый модуль транспортника, доставивший их сюда. В «Рай, словно сошедший со страниц проспектов!.. », с климатом, «достойным лучших курортов», побросав в отчаянии свежесмонтированные временные дома-бараки, коровники, неубранные поля, да и последние пожитки. И даже рюкзаки с едой.  

Ломились пешком: дороги оказались забиты пробками из брошенных, и беспоря-дочно стоявших, занимая всю катастрофически ещё узкую проезжую часть, автомобилей, комбайнов, фруктоуборочных полуавтоматов, тракторов с тележками, универсальных сельхоздроидов, и прочей техники. Хозяев которой поразила неизвестная болезнь. Или – просто паника, заставлявшая истово сигналить клаксоном, или даже пытаться надавить на задний бампер того неповоротливого придурка, что едет спереди!..  

Последствия таких действий предугадать нетрудно.  

Из сухих слов отчётов и рапортов ситуация вырисовывалась чётко. Дорохов бук-вально видел, как на дороге почти монолитом, вытянувшись настолько, насколько хватает глаза, распласталась многокилометровая пробка, словно в древнем фильме «День Независимости». А вокруг течёт, оставляя островками торчать посреди потока людских голов, разноцветно-конфетные крыши легковых машин, и утёсы комбайнов и другой сельхозтехники, река колонистов. Течёт, ревя выкриками сотен глоток, сливаясь и расплёскиваясь, грозно ропща, и напирая, и ругаясь на впереди идущих…  

Некоторые из которых вдруг хватаются за сердце, и падают. Прямо под ноги.  

Таких толпа испуганно огибает, разражаясь истерическими криками, дёргаясь в стороны, и всё продолжая неумолимое движение вперёд, вперёд – к символу надежды.  

К кораблю.  

Но корабль не смог бы взлететь в любом случае. И они не могли этого не знать.  

Может, просто хотели – хотя бы попытаться укрыться за стальными стенами?!  

И отсидеться там до прилёта спасательной партии?  

Но не успели.  

Вот и получается, что все они просто шли к неизбежному концу.  

Никакие попытки централизованной эвакуации, или карантина на поражённых территориях ничего не дали. Да и не могли дать – никто так и не понял, отчего люди уми-рают. Констатация того, что повреждено, словно пулями, сердце, а иногда и ближайшие органы, ничего прояснить не могла: выяснять «кто и откуда стрелял», или «вылил кисло-ту» ни полиция, ни врачи уже не пытались – бесполезно. Никто не стрелял! Ни одной пули не найдено! Как и следов кислоты…  

Единственное, что «радовало», так это то, что даже в такой ситуации катастрофу не посчитали нападением со стороны продвинутого в техническом и научном плане врага. И бомбы и ракеты остались в арсеналах. Да и – в кого стрелять?!  

А вот – к счастью это, или нет, Дорохов сказать затруднился бы. Правда, доктор Мангеймер сказал, что не помогло бы это. К радиации чёртовы твари устойчивей, чем человек, раз в двести… Прямо как насекомые.  

Хотя они – не насекомые. Они – неизвестный науке вид, до сих пор никем и никак не описанный. Живущий, словно в гипертрофированно ускоренном темпе: когда воздух превращается в подобие жидкости, в которой можно запросто плавать. Да даже для дыха-ния у чёртовых тварюшек – жабры!..  

Тварюшки, пока, кстати, так и оставались – без точного научного названия.  

Хотя это утешало слабо.  

После того, как закончилось совещание, где доктор Мангеймер сообщил все полу-ченные, и логически домысленные, сведения, генерал Шемпп задал лишь один вопрос:  

– Стало быть, Эллира потеряна для нас навсегда?  

– Ну… Я не стал бы делать столь опрометчивых или категоричных выводов, господин генерал. Нам нужно только найти такие… Хм-м… назовём их пока – реагенты. Способные убивать тварей. И затем обработать ими всю поверхность – включая и ту, что над океанами, и регионами, покрытыми льдами. То есть – у полюсов.  

– Уважаемый! Что вы там несёте! – это влез полковник Расин, начальник отдела снабжения, – Вы хоть примерно представляете себе объём необходимых для такой зачист-ки-обработки, реагентов?! Которые к тому же ещё и «не открыты»! – полковник так фырк-нул, что сидевший рядом подполковник Гримальди подскочил от неожиданности, – Если окажется, что они примерно такие же, как объём тех инсектицидов, что понадобились для «зачистки» Новой Малайзии, так это – сотни тысяч тонн! Пять транспортных кораблей. А время доставки? А авиация? И её ещё нужно привезти сюда. А с чего же ещё прикажете распылять всё это добро – ведь парк техники колонии неработоспособен после месяцев простоя! (Да и нет там больших самолётов – только крохотные «кукурузники». )  

И всё равно – мутировавшие осожуки на Малайзии – возродились! И нам при-шлось-таки убраться…  

– Вы закончили, полковник? – во взгляде генерала прорезалось такое выражение, что полковник сразу понял, что он закончил, поспешил буркнуть: «Прошу прощения, сэр! », откинуться на спинку кресла, заткнуться, и спрятать под стол сжавшиеся так, что набрякли вены, кулаки. Насупиться он тоже не забыл.  

– Ваши доводы выскажете тогда, когда я спрошу. Ясно?  

– Так точно, господин генерал, сэр. Ещё раз прошу прощения. – полковник поспеш-ней, чем надо, достал носовой платок, и принялся яростно тереть вспотевший, несмотря на кондиционер, затылок, и посеревшее лицо. Генерал вновь повернулся к доктору:  

– Спрашиваю не как ваш начальник. Спрашиваю как кандидат биологических наук – академика: вы верите в возможность создания такого… Реагента? Чтоб позволил убить всех тварей гарантированно? Навсегда. Абсолютно. Чтоб и шанса на возрождение-перерождение не оставалось? Ещё и не нарушив при этом экологии планеты.  

Молчание затягивалось. Доктор, поджав губы, смотрел перед собой. Когда же под-нял взгляд на генерала, уверенности и целеустремлённости там не наблюдалось:  

– Нет. Вы просили ответить откровенно. Ну так вот: я не верю, что при сущест-вующих условиях, и нашем уровне развития науки, создать такой, чрезвычайно, с позво-ления сказать, активный и концентрированный, реагент, возможно. Кроме того, даже то, что мы «создадим», чертовски трудно будет испытывать: у нас нет отловленных особей. А от чего именно из применённых репеллентов-дезинсектантов сдохла… простите – умерла та, что чудом попала нам в руки, точно установить не удалось.  

Ну а если испытывать «в природных условиях», нет гарантии, что пара-тройка особей не выживет. И не обретёт таким образом иммунитет. И – всё. Наши усилия вновь окажутся, как и на уже упомянутой тут «Нью Малайзии», напрасными!  

– И… Как же тогда реально возможно поубивать всех тварей?  

– Пока – никак. И нам нужно поставить здоровенную свечку Ему, – кивок в потолок, – в благодарность за то, что уважаемый господин майор не побоялся «сбежать», столкнувшись с непонятным явлением, и притащил сюда всего одну эту тварь. Которую не выпустило бронестекло камеры карантина. И эти монстры не начали бесконтрольно размножаться уже здесь, на Авианосце. Так сказать, у нас дома.  

И что мы смогли-таки, наконец, благодаря тому же майору, изучить и понять – хотя бы с чем мы имеем дело! То есть, теоретически – временем для разработки… назовём их – средствами глобальной зачистки – наши научные подразделения пока не ограничены. Колонии не Эллире наше промедление уже никак не повредит. Живых колонистов абсолютно точно не осталось. И мы можем работать хоть годами. Да – годами!  

– И не придумать ни-че-го… – это опять влез, проворчав тихо, но так, чтобы в по-висшей тишине слышали все, полковник.  

– Ну, почему – ничего? Вот, например, ваш коллега, майор Дорохов, предложил вчера очень здравую мысль.  

Он предложил поискать, не существуют ли природные враги у этих монстров. То-же ускоренные, конечно… Такие, как, скажем, гельминты… – видя, что термин незнаком, доктор поправился, – Я хочу сказать – глисты. Или, скажем, клещи… Блохи. Словом – па-разиты… или болезни, ограничивавшие до этого природную популяцию тварей.  

Пока ничего такого мы не нашли. Но напоминаю: когда на посевы картошки на наших полях напали нематоды, именно обработка посевного материала их естественным врагом, клещиком «Матрия Ренум», дала наилучший эффект. То есть, биологический спо-соб борьбы представляется пока наиболее перспективным.  

– Отлично. Выпустим туда бациллочек, клещиков, клопиков и глистиков, ускорен-ных в тридцать восемь раз, и не успеем сами понять, кто это сожрал новых поселенцев – ещё даже быстрее, чем взвод женщин! – скепсиса в голосе полковника не заметило бы только массивное старинное пресс-папье, традиционно украшавшее рабочий стол генера-ла. Хотя никто никогда не видел, чтоб тот хоть как-то использовал его. Однако теперь До-рохов сам готов был использовать здоровенную хреновину – ничего более подходящего, чтоб кинуть в полковника, под руками не находилось.  

Доктор Мангеймер отработанным жестом снова пригладил холёные усики:  

– Нет. Такой вариант, разумеется, будет рассматриваться в первую очередь. Но применение, как вы их метко назвали, «клопиков» ничего плохого нашей картошке, и здоровью людей не сделало. Живём же! И пользуемся уже столетиями.  

Полковник засопел, словно опять собирался возразить. Затем быстро глянул на на-хмуренные брови чуть шевельнувшегося генерала, и оставил свои соображения при себе.  

Генерал подвёл итог:  

– Доктор. Продолжайте ту работу, что мы с вами обсуждали вчера. Господа, благо-дарю, и не смею задерживать. Возвращайтесь к работе.  

Когда последний вышедший в приёмную прикрыл за собой дверь в кабинет гене-рала, полковник Расин не упустил случая подъехать к Дорохову:  

– Майор! Мои поздравления. Вы, судя по всему, скоро станете спасителем не толь-ко Отечества, но и «Человечества»!  

– Благодарю за комплимент, господин полковник, сэр. Или вы это говорите – вне уставных отношений? – Дорохов, понимая, что его попросту провоцируют на скандал, отвечал ровно и спокойно, глядя прямо в глаза говорящему.  

Что такого Расин увидел в его взгляде, он никому не сообщил, но отошёл быстро, буркнув в сторону секретарши:  

– Господин лейтенант! Если понадоблюсь – я на складе медикаментов!  

К майору подошёл доктор:  

– Мои поздравления. Идея с «клещиками», так «вдохновившая» нашего друга, – ки-вок в сторону захлопнувшейся двери в коридор, – похоже, пока наиболее удачная из того бреда, что накопали и понапридумывали мои архаровцы.  

– Спасибо. Рад, что хоть что-то, предложенное кадровым военным, не встречено вашими «архаровцами» в штыки. Как тупое и бессмысленное.  

– Ну зачем же вы так про себя. И этих… Весьма уважаемых людей. Просто они – компетентны в своей области, а военные – в другой. А предвзято относиться к кадровым военным – просто стереотип. Бытующий, кстати, скорее, в среде самих кадровых воен-ных… – они поулыбались, а затем и посмеялись. К этому времени приёмную покинули и остальные чины, участвовавшие в совещании. Воспользовавшись этим, (майору показа-лось, что док именно этого и ждал) Мангеймер жестом пригласил Дорохова расположить-ся в одном из удобных кожаных кресел, в противоположном от стола лейтенанта Хауген углу.  

Сидней сел, с интересом ожидая явно «приватной» беседы.  

Опустившись с чуть слышным вздохом облегчения в соседнее кресло, доктор ка-кое-то время просто молчал, рассматривая кончики своих чёрных лаковых туфель. Или чёрные носки, чуть выглядывающие из-под отлично выглаженных тёмно-синих брюк костюма. Затем, подняв взгляд, в котором почему-то играли искорки лукавства, спросил:  

– Вам приходило в голову, что неспроста эти… м-м… Явно, как нам теперь понят-но, местные, монстры, до определённого момента тихо и мирно сидели на фруктово-овощной диете?  

– Да. Много раз. Но… К чему вы клоните, доктор?  

– К тому. Должна, не может не существовать связь между тем фактом, что абориге-ны были вегетарианцами, а с приходом людей стали каннибалами.  

– Подождите-ка, док. Вы же сами сказали, что, похоже, их, этих новых плотоядных монстров… Кто-то создал искусственно?  

– Сказал, сказал… Мало ли что я сказал. Это предназначалось для ушей начальства. Да и было высказано до того, как мы – вернее – вы! – добыли блоки памяти из мэрии. Ни-чего страшного, если начальство озаботится усилить «наружную» разведку, и глубже прощупать космос вокруг: хотя бы в плане оградить нас тут понадёжней от внешних вра-гов. А я сейчас говорю – о внутренних.  

– Не понял вас. Кто же у нас может быть – внутренним врагом? Шпионы? Дивер-санты? Или это – какие-то мерзавцы среди колонистов, которые хотели поубивать столь изощрённым способом – своих же? Зачем бы им это было…  

– Тьфу ты, майор!.. – доктор перебил Дорохова. В голосе главного аналитика прорезалось раздражение, – Вот опять: насколько стереотипно вы всё воспринимаете. Я, как учёный, уже почти точно знаю: ничем таким тут никто не занимался. Да и не обладал для этого ни возможностями, ни приборами, ни нужной квалификацией.  

Нет, я имел в виду другое. Возможно – мне уже давно приходила в голову такая мысль! – преобразование, превращение в плотоядных у тварюшек – как-то спровоцировали сами колонисты. Обычные работники. Фермеры.  

– Это как же? Дразнили их красными тряпками?! – Дорохов не скрывал скепсиса.  

– Вовсе нет. Не нужно иронизировать. Не думаю, что колонисты (как и мы, кстати, до вашего прорыва) знали, или хотя бы подозревали о существовании этого вида.  

Нет. Но…  

Как вы считаете, правдоподобно ли прозвучит допущение, что земляне привезли некий… назовём его пока – продукт, вещество, которое могло вызвать у эндемичных ви-дов, никогда ранее с таким веществом не сталкивавшимся, неконтролируемую мутацию? Ну, как, например, ванадий-7 в местной траве вызвал мутацию уже у наших коров на Ре-гисе-пять?  

Майор поморгал. А что – любопытная мысль! Мутации-то возникают и правда – не на пустом месте. Вот только допустить, что мутации столь быстро охватили всю популя-цию… А – чёрт! Он же забыл про тридцать восемь раз!..  

Доктор между тем продолжил, не спуская прищуренных глаз с его лица:  

– И вот отдельные местные травоядные, получив некое вещество, до этого незна-комое, смогли выжить, приспособиться к нему. После чего поменяли радикально метабо-лизм, и обрели возможность… И вкус – к поеданию плоти.  

Допускаете ли вы такую возможность?  

– Н-не знаю. Я всё-таки не специалист. И продукт этот ваш… Постойте-ка! – У До-рохова словно сверкнуло! Ведь он же изучал все предшествующие обстоятельства! И за-писи из компов транспортника и колонии просматривал не раз! Просто… Не придал этому факту должного значения! – И как это я сразу…  

Ведь у них же началась уборочная!!!  

То есть, первые земные фрукты и овощи, и зерновые – созрели!!!  

А в самых первых отчётах Администрации указывалось, что в почве практически отсутствуют магниевые соли. И фермерам пришлось повсеместно вводить подкормку! Иначе ни деревья, ни пшеница не росли! Ну, то есть – здоровыми. А получались какие-то чахлые уродцы! Точно! И распылители с «кукурузников» тут использовали как раз для этого – разбрызгивали водные растворы, благополучно впитавшиеся в почву! Это имелось и в отчётах – сколько «выездов» тракторов, «вылетов» самолётов, и сколько тонн распылённых реагентов…  

И бороться, как предполагали, с местными сорняками, не пришлось: те сами попе-редохли, когда их забили, заглушили, пришлые формы… И колонисты отлично поняли: это произошло именно из-за магниевой подкормки! И фермеры даже заказали дополни-тельно – Про запас для новых целинных земель! – несколько сотен тонн этих самых солей. И ещё каких-то там микроэлементов. У «Байер-глобал».  

– Верно, майор. А представьте – если случайно такие соли попадают на местные плодовые деревья? Скажем, ветерком надуло – из облаков аэрозоля, распылённого с само-лётов. То есть – на те, эндемичные, деревья, фруктами с которых кормились наши… Зве-рушки. Они, если не попередохнут сразу, начнут, разумеется, пытаться приспособиться.  

И организм перестроится – ну, мы-то видим, что уже перестроился! То есть – я сейчас как бы спрашиваю у вас ответ, заранее его зная…  

Ну что? Займёмся отработкой этой версии?  

– Займёмся! – Дорохов встал, одёрнул китель, – Однако, раз уж нам предстоит отра-батывать эту версию, думаю, разумней сообщить о вашей идее генералу.  

– Не возражаю.  

Дорохов кивнул лейтенанту. Та, хотя до этого и делала вид, что поглощена рабо-той на компе, тут же сняла трубку внутренней связи:  

– Господин генерал. К вам майор Дорохов и доктор Мангеймер.  

Вот что значит – профессионал! Ситуацию «просекла» чётко.  

Придя к себе, майор прежде всего двинулся в ванную.  

Из зеркала над раковиной глядело сердито-сосредоточенное лицо с мешками под глазами.  

Сердитое не потому, что привычный шрам делал его устрашающе безобразным. А, похоже, потому, что всю дорогу к своим комнатам майор провёл в размышлениях.  

Он плеснул себе в лицо холодной водой. Хищный прищур в глазах не исчез, зато хоть пропал невольный, и до дрожи похожий на волчий, оскал, обнажавший часть встав-ных, и поэтому неправдоподобно ровных, зубов. Бедные встречные – может, поэтому они с каким-то особым рвением отдавали ему честь!  

А док-то – молодец. Всё верно.  

Если тварюшки выжили, и приспособились, теперь им наверняка по вкусу та еда, где всё нужное имеется в куда более концентрированном и удобном виде – мясо!  

И вот теперь, наконец, стало понятно, почему на Эллире не обнаружено эндемич-ных, как говорит док, высших позвоночных: ни зверей, ни птиц, ни зебр-бизонов-кроликов-мышей. Да и вообще – никаких наземных теплокровных в привычном понима-нии.  

Сожрали их, стало быть, в какие-то доисторические времена чёртовы тварюшки!..  

После чего им пришлось вновь приспосабливаться к овощно-фруктовой диете.  

А экологи да этологи всё удивлялись: сходные, вроде, с земными, условия. А эво-люция пошла совсем другим путём, оставив только насекомых. Да рыб.  

Из которых «почему-то» не развились наземные позвоночные, сделавшие так на Земле.  

Выйдя из ванной, майор не торопясь разделся, аккуратно на этот раз развесив об-мундирование на стуле у изголовья. Открыл шкаф. Выбрал синие тренировочные штаны, олимпийку.  

Но не направился как всегда в спортзал.  

А лёг прямо на заправленную постель.  

Ему нужно подумать. О многом.  

Когда в дверь требовательно постучали, он вскинулся, вскочив – Тревога?!  

Нет – тело расслабилось, рука убралась от брюк. Если бы была объявлена тревога, завывала бы сирена. Или зазвонил красный телефон.  

Это, скорее всего, Алара.  

Дорохов, привычно бросив взгляд на часы, удивился – сам не заметил, как «проду-мал» два часа – как раз время тренировки. Он встал и двинулся к двери.  

И точно – это оказалась капитан.  

– Скучал?  

– Не то слово! Надеялся. Предвкушал. Тренировался.  

– Уж вижу. Дрых, небось, как бревно, после вчерашнего?  

– А то! – он с неподдельным восхищением любовался, как она, теперь неторопливо, и грациозно изгибаясь, снимает с себя предметы казённого прикида.  

– Ладно. Побалуем примерного мальчика…  

– Да, немедленно, господин генерал.  

Надеюсь, дополнительно объяснять не нужно? Вы и сами прекрасно понимаете: только чудо спасло нас… Да и, возможно, остальные миры, которые уже колонизированы, и которые только предстоит обжить. И вот теперь от нас зависит, чтобы тварюшки не расселились, и не угрожали людям больше нигде! Потому что «запуск» таких паразитов даже на планету теодингов гарантированно привёл бы к тому, что всё живое, что не плавает, было бы уничтожено. А они нам – хоть и враги, такой участи всё же не заслуживают…  

– Хорошо. Я немедленно позвоню. – рука генерала потянулась к красному аппара-ту.  

Доктор позволил себе с заметным облегчением откинуться на спинку стула, и даже достать платок. Пот со лба он просто промокнул, зато шею уж вытер от души.  

Теперь он прислушивался к отрывистым фразам, чётко произносимым и формули-руемым профессионалом.  

И напряжённо вслушивался в паузы – стараясь понять, и домыслить, что отвечает собеседник на другом конце закрытой и гарантированной от прослушки и дешифровки, линии…  

Когда майор объяснил суть дела, добровольцем вызвался только Билл. Билли-бой, как его называли совзводники.  

Разумеется, поглядывали они на него так, словно он спасовал в покере, имея на ру-ках каре тузов… Проще говоря – как на законченного идиота.  

Однако Билл-то знал, зачем и почему он это делает.  

Так что медленно двигаясь к чертовому провалу пещеры в несколько более при-способленной, и даже снабжённой колёсами, капсуле, которую первым осваивал майор, Билл сопел и потел куда меньше, чем «героическое» начальство.  

Датчики движения стали попискивать гораздо чаще: значит, всё верно. Тварюшки вылетают на ночную охоту. А ещё бы! С таким метаболизмом им нужно, наверное, жрать почти… Всегда!  

Спускаться по покрытому чем-то скользким и мягким (Не иначе – помёт! Вот хо-рошо, что он – в спецобуви и скафандре! ) дну пещеры оказалось чертовски рискованно: три раза чуть не грохнулся на бок, и один – на задницу. Хотя, раз он в капсуле, правильней говорить – на корму. Но вот он и на месте.  

Установить тележку с автоматической ловушкой оказалось нетрудно. Теперь по приказу майора, которым в свою очередь руководил док Мангеймер, Билли очень медлен-но обвёл все своды пещеры камерой с широкоугольным объективом. Хорошо, что привод сервомоторчиков – он биотоков мозга. Не пришлось даже поворачиваться и задирать голо-ву, на шлеме которой и установлена чувствительнейшая и дороженная камера. (Как сказал ему по этому поводу сержант: «Угробишь – вычтут из жалования! »)  

– Ну, что там, господин майор, сэр? Видно?  

– Да. А вы, рядовой, выдвиньте из бедра контрольный монитор, и увидите сами.  

– Есть выдвинуть, сэр.  

Монитор вывалился из своего гнезда легко, и разложился, обозначив над собой полномасштабный проекционный экран меньше, чем за три секунды.  

Д…мо собачье!..  

Вот теперь Билли-бой видел, что на стенах и потолке пещеры действительно – ви-димо-невидимо трепещущих тел. Тушек… Или как их назвать-то, этих пиявок?!  

Словно качающиеся под порывами ветерка, заросли кусачих… Карандашей!  

Зрелище не то, что дикое – дичайшее!..  

Чёрные, чуть извивающие тела, длиной с ладонь – у детёнышей, и с локоть – у взрослых. Неправдоподобно тонкие. С посверкивающими в полуоткрытых пастях кольцами зубчиков: ну не дать, ни взять – микроакулы! Прикреплённые каким-то образом задним концом тела к стенам или потолку. (Интересно – как именно они задницей за камень удерживаются?!) Билл укрупнил на своём мониторе одного монстрика.  

Ах, вот в чём дело.  

Это они – спят!  

А вот тех, что прилетают-улетают всё чаще, буквально словно исчезая и возникая на пустых участках, не увидать. Ну, ничего – камера-то всё зафиксирует.  

Включив аудиопреобразователь, он услыхал и звуки: тварюшки переговариваются! Резкие, скрипучие звуки, словно удары хлыста: очевидно, крики вылетающих за пропитанием взрослых. Кажущееся блеянием овец в преобразованном виде, жалобное скуление – очевидно, плач и требование еды детишками… Всё в ультразвуковом диапазоне, разумеется. (Понятно, почему несчастные колонисты так ничего и не нашли! )  

– Господин майор, сэр. Разрешите вопрос к доктору?  

– Да, рядовой. Спрашивайте.  

– Доктор Мангеймер, сэр. А как же эти твари живут, если у них столь быстрые движения? Ведь они же тогда должны и всё остальное делать так же быстро? Вот, скажем, сожрали они что-то… И переварят, стало быть, в тридцать восемь раз быстрее?  

– Вопрос понятен, рядовой Хинц. Однако не всё так… э-э… Прямолинейно.  

Метаболизм тварюшек, действительно, несколько – подчёркиваю: несколько! – ус-корен. Однако процесс пищеварения – тонкая штука. Действие ферментов, энзимов, и ки-слотной среды желудков можно ускорить лишь до определённой степени. Тут работает не столько биология, сколько – химия.  

Так что той пищи, что тварюшки сожрали за ночь, им до следующей ночи, в прин-ципе, хватает. С запасом. Да даже на несколько дней. Возможно, этот вид благополучно выживает потому, что на Эллире нет зимы. То есть – не возникает долгих вынужденных периодов голодовки при ухудшении погоды, как, скажем, на земле, или других планетах, где ось вращения значительно наклонена.  

И, соответственно, нет необходимости как-то эволюционировать!  

Чтоб приспособиться.  

Ну, так обстоит дело у тех, старых, травоядных.  

А вот у плотоядных особей… Хм. Они могут питаться и вообще – раз в двое-трое суток. Или – ещё реже. Потому что протеины, да и всё прочее, что есть в мясе – куда более концентрированное и полноценное питание.  

Словом – это, как бы, говоря по-научному, и был – «эволюционный скачок».  

То есть – вот эти плотоядные твари более… прогрессивны, если мне позволят так выразиться, по сравнению с исходной, травоядной формой их сородичей. Ну, скажем, как млекопитающие прогрессивны по сравнению с яйцекладущими. – поскольку почесать за-тылок рукой в манипуляторе Билл не мог, он просто промолчал. Но док «врубился», – Не понятно? Ладно попробую попроще: скажем, как человек по сравнению с коровой.  

– Ага, понял. То есть – чтоб добывать пищу охотясь, нужно больше мозгов.  

– Хм-м… Ну, можно и так это сформулировать. Основную мысль вы, рядовой, уло-вили верно. Именно хищники являются и на земле вершиной пищевой Цепи. И именно потому, что они едят наиболее богатый пищевыми концентратами продукт, и отпала не-обходимость в четырехкамерном, как, скажем, у тех же коров, или зебр, желудке, и десят-ках метров кишок. Так как организм стал более рационально устроен, стало возможным отрастить неплохие мышцы. И не только выслеживать жертву из засады, но и долго пре-следовать её – вспомните гепардов. А львы так вообще охотятся организованными трени-рованными группами: загонщики и притаившиеся в засаде убийцы.  

Так что мозг возникнуть у жвачных-травоядных, конечно, может – ну, надо же хотя бы до другого поля с травой дойти! Но вот развиться до разумности в нашем понимании он может лишь у тех, у кого достаточно свободного, не занятого жеванием-перевариванием, времени для размышлений. И имеется необходимость в коллективных согласованных действиях.  

– Спасибо за исчерпывающую лекцию по эволюции позвоночных. – это не без ехидства в голосе прорезался майор. – Но вот проблема в том, что наши зверушки-то к по-звоночным не относятся. Скорее – к пиявкам.  

– Ваша правда, Сидней. Этот вид, насколько мы можем судить, именно от пиявко-образных классов и произошёл.  

– Но почему они тогда так отличаются от наших, земных? – Билл всё ещё смотрел на монитор, – Вот наши же пиявки – не летают за жертвами, а мирно ждут их в воде?  

– Ну, рядовой, тут мы вступаем, как говорится, на хлипкую почву догадок и гипо-тез. Например, водные виды «доноров» местных пиявок могли отрастить чересчур тол-стую чешую, которую уже не могли прогрызть мелкие, в-общем-то, зубчики тварюшек. Или – какой-нибудь бассейн оказался изолирован, и, съев всю живность в нём, нашим друзьям пришлось искать новых жертв. Может, тех же зебр и бизонов… А для этого надо как минимум – до них добраться.  

Мы с вами наблюдаем, так сказать, интереснейший феномен: здесь воздух до ка-кой-то степени заменил тварюшкам водную среду.  

Кстати – воздух здесь сильнее насыщен кислородом, его целых двадцать два про-цента. И давление у земли не семьсот шестьдесят, а восемьсот десять. Кроме того, наш издохший друг летал в точности так, как плавает земная водяная змея – то есть, среда для них весьма удобна. А вот как они догадались, что можно именно «плавать» в воздухе – не берусь судить. Наука говорит, что везде должны быть «переходные формы». А мы здесь провели уж слишком поверхностное изучение поверхности, простите за тавталогию. Рас-копками не занимались, проще говоря. Да и не могли предположить – что раз жизни на суше нет, это может объясняться и тем, что её кто-то попросту… Сожрал.  

Нет: мы как обычно, в соответствии со «стандартной процедурой», искали повы-шенную радиоактивность (Присутствует! ), и всякие яды-газы-бациллы (Нету! ).  

Ну, вот и облажались.  

– Согласен, док. Ну что, ловушку открывать?  

– Открывайте, рядовой. Мы видеокамеру внутри уже включили.  

Билл щёлкнул тумблером.  

Крышка ловушки со стенами из бронестекла и броневой стали отщёлкнулась на-столько быстро, что он и не заметил движения: вот, была сплошная верхняя грань, и вдруг там, словно по мановению волшебной палочки, возникла круглая дыра в середине.  

Он поспешил перевести на свой монитор изображение с камеры внутри ловушки.  

Ну и ничего. Сидящий внутри кролик (Прости, бедняга! ) мирно жевал огрызок морковки, аккуратно, с интеллигентным видом придерживая его передними лапками. Ушки, сложенные на спине, даже не прядали.  

Блинн…  

Интересно, сколько несчастной «приманке» ждать, пока чёртовы «летающие пияв-ки» соизволят прийти на угощение?  

А зря он беспокоился – долго ждать не пришлось.  

Кролик вдруг вскинул морду с розовыми веками и губами к спине. Билл увидел, как буквально ниоткуда (Как в сказках! ) на спине зверька возникла примятость на шерсти, а затем – чёрно-кровавая дыра. И это – несмотря на замедление в программах камер!  

Команда доктора совпала практически с его собственным движением: палец нажал кнопку затвора!  

Но оказалось, что охота была даже успешней, чем они себе могли представить: на спине растёкшегося бессильной кляксой по полу ловушки кролика (Похоже – уже пораже-но сердце! ) возникла ещё одна примятость – и сразу дырка!  

– Так. Похоже, мы отловили как минимум двоих! – неподдельного энтузиазма в го-лосе майора не заметил бы только пьяный крокодил, – Билли-бой! Отличная работа!  

– Спасибо, сэр! Так точно, сэр – поймали двоих!  

– Хорошо. Теперь нужно добраться до камеры, и убедиться, что туда не набьются «спасающие», прилетевшие на вопли пойманных.  

– Майор! Мы же уже говорили на эту тему. Поэтому наши лаборанты и установили между сталью и стеклом прокладки из пенопласта. Ультразвуки просто не проникнут на-  

ружу!  

– Да? Ладно, будем надеяться. Рядовой Хинц. Возвращайтесь к камере.  

Двигаться теперь оказалось полегче: дорога знакома, знаешь, какую кочку как объ-ехать. Да и недалеко. Камера находится от пещеры на расстоянии не больше километра.  

Билли преодолел это расстояние за час – куда быстрее, чем к пещере.  

– Рядовой Хинц. Вначале войдите сами, ловушку оставьте снаружи. Когда я дам сигнал, вкатите контейнер.  

– Есть, сэр. Вас понял.  

Билли знал, что сейчас десятки камер, установленных внутри транспортной «Ка-меры номер три» тщательно прочёсывают его «костюм» на предмет обнаружения подоз-рительных сверхбыстрых «шевелений». Однако почему-то был уверен: он не притащил на себе «хвостов». Его скафандр-миниподлодка проверен лично майором. Как всегда, берущим самую рискованную работу на себя. И никогда не позволяющему испытывать что-либо, ещё не опробованное в «полевых условиях», на его подчинённых.  

Так что то, что он оставался «невидим» для монстриков, можно гарантировать.  

Но, как известно – бережённого Бог бережёт.  

Поэтому даже после того как Билл вкатил тележку с ловушкой в тесное простран-ство, и захлопнул дверь, терпеть обследование пришлось ещё минут десять.  

А Билл и не протестовал особенно сильно.  

Потому что то, во что превратился кролик, и кровавые отпечатки на стенах ловуш-ки, сказали ему достаточно, чтоб он понимал: нельзя допустить проникновения существ в пространство вне сверхукрепленных бронированных камер лабораторий Карантинного Блока «Рональда Рейгана».  

Потому что иначе во Вселенной появится ещё один корабль-призрак, вроде леген-дарного «Летучего голландца», или «Трианона». Или «Вирджинии». Да мало ли нашли скитальцев, так и не открывших своих тайн экспертам!.. Или других – которые так и не были найдены, и до сих пор, скорее всего, несутся, пронзая мрак, к далёким галактикам...  

Просто, если такой, «поражённый», как он мог бы оказаться, корабль, как «Ро-нальд», захотят исследовать какие-либо инопланетные идиоты – так погибнут и идиоты, и вероятнее всего, вся их планета…  

Права на ошибку у него и инженеров-операторов лабораторий просто нет!  

Как и у дока: разработанный им чёртов «реактив» должен гарантировано поуби-вать всех представителей «несовместимого» вида, причём – как травоядных, так и хищни-ков.  

Из которых со временем могла бы, возможно, развиться и разумная раса.  

Вот уж с такой не хотелось бы встретиться в просторах Космоса!  

Так что они просто обязаны, любой ценой, и не считаясь со временем и затратами, очистить планету от тварюшек. И карантин выдерживать не менее пятнадцати лет!  

Транспортные корабли прибыли рекордно быстро – всего через полтора месяца.  

А если учесть, что их ещё необходимо было снарядить, загрузить всю срочно пере-оборудованную технику, и укомплектовать реагентом, который ещё нужно было вначале изготовить, так начинаешь поневоле уважать всех этих учёных-химиков-технологов-лаборантов-интендантов-завскладов-завхозов-суперкарго-и т. п.  

Билл даже не ругался, когда сержант объяснил задачу: обрабатывать как обычными инсектицидами – значит обрабатывать как обычными инсектицидами.  

Хорошо хоть, делать это оказалось возможно прямо с борта Авианосца, сидя в стандартной операторской кабине.  

Могучие монстроподобные «Геркулесы», переоборудованные из транспортных в санитарно-инсектицидные, для чего их снабдили огромными цистернами и распылитель-ными консолями, неторопливо бороздили воздушный океан Эллиры. Билл и остальные коллеги по подразделению даже не ворчали, что, дескать, «Используют, как ассенизаторов каких! », поскольку видели, что произошло. А после демонстрации всем документального фильма, знали, почему это произошло. И сколь большая ответственность лежит… И т. д.  

Специализированные реагенты, найденные доком, и проверенные на тварюшках, принесённых Биллом, убивали гарантированно и плотоядных особей, и тех, кто ещё оста-вался «вегетарианцами». Вот только обработать всю поверхность нужно успеть за неделю. Иначе чёртовы монстрики могут успеть-таки мутировать. Именно поэтому сейчас над поверхностью летают пятьсот восемьдесят два самолёта-«инсектицидера».  

Так что Билл придерживал на всякий случай штурвал, которым управлял автопи-лот, направляемый системой джипиэс, и помурлыкивал себе под нос любимые «Звёзды и полосы».  

Если удастся уничтожить всех «зверушек», официальное нейтрально-научное на-звание которым дали не без подсказки дока – «Монструс суперспидус Эллирикус» – опе-рацию можно считать успешно завершённой. Вот только…  

Вот только на чёртову планету объявят карантин, и высаживать через определён-ные комиссией пятнадцать лет будут вначале свиней: именно их метаболизм и параметры организма наилучшим образом соответствуют людскому.  

«Гуманность», мать её!  

А ещё его всё время мучила крамольная мыслишка: а не поступил ли в далёком прошлом кто-то инопланетный, так же – с земными динозаврами?  

Посчитав, что они «мешают развитию в мыслящие формы высших существ» пред-ков земных млекопитающих, выглядевших в те далёкие годы как банальные полевые мышки…  

3. Тоннель в бездну.  

Билл не без сожаления убрал ладонь с шершавой, давно не крашенной поверхности «Камеры № 3». Какое счастье, что подстанция с реактором на Эллире всё-таки работала – хоть и в холостом режиме. Потому что магнетроны камеры, если честно, жрали энергию как те же, пасущиеся сейчас, спустя десятилетия, беспрепятственно, на полях невостребованной планеты, свиньи. А без камеры пришлось бы высаживать группы по старинке: на посадочных модулях.  

И вряд ли хотя бы один вернулся на борт Авианосца – чёртовы тварюшки «работа-ли» ну очень быстро…  

Но всё же одним везением, конечно, не объяснить успеха их миссии. Относитель-ного, конечно. Потому что колонистов-то они про…али!  

Ну, хоть планету «зачистили».  

Э-эх, где эти далёкие, почти наивно-беззаботные годы?  

Задание на Эллире теперь казалось чуть ли не прогулкой по парку.  

Впрочем, разве оно почти так и не было?  

Ведь основную работу по зачистке сделали дистанционно управляемые беспилот-ники-распылители. И дроны. Сами же десантники только просиживали штаны в креслах операторов. Не без злорадства наблюдая, как чёртовы «Монструс суперспидус» буквально грудами валятся со сводов пещер, стен карстовых провалов, и падают на дно всех тех за-темнённых и плохо проветриваемых мест, где они предпочитали базироваться… (Плевать, что биологи не считали животных – противником, который не «базируется», а – просто живёт. Пехотинцы и их начальство – считали. И считают. Пусть и не говоря об этом вслух…)  

Зачистка – да, прошла успешно. Однако вот заселяться на Эллиру что-то никто не рвётся. Даже сейчас, когда прошли не то, что признанные необходимыми для «гарантии безопасности» пятнадцать – а и тридцать лет.  

Разумеется, без «утечки информации» здесь дело не обошлось: народ напуган, и не желает повторять ошибки первых поселенцев-фермеров. Про себя наверняка каждый ду-мает: «Ага, вот так на местных тварюшек подействовал магний. Который ввели, чтоб рос-ла пшеница. А что будет, если нам придётся ввезти и применить ещё что-то – для нор-мального роста, скажем, сои и риса? »  

И хотя на тщательное обследование и контрольный привоз свиней и овец Коман-дование Флота и Колониальная Администрация не поскупились, люди не желают подпи-сывать контракты на проезд и проживание на планете, где водятся только свиньи (распло-дившиеся как-то чертовски сильно) и овцы. (Коз и прочих острокопытных, «выбиваю-щих» и выгрызающих с корнем траву из почвы, Администрация, наученная горьким опы-том Новой Зеландии, Австралии и тихоокеанских островов ещё там, на Земле, использо-вать категорически запретила. ) Ах, да – ещё куры, одичавшие, и теперь летающие везде, и очень даже высоко – аки голуби.  

Что ж. Билл не мог этих колонистов обвинять в трусости – разумные опасения за свою жизнь свойственны всему виду плосконогтевых двуногих прямоходящих без перьев, как когда-то определил Человека господин Платон.  

Разумеется, космодесантникам они тоже свойственны.  

Но за это им и платят неплохие деньги – за то, чтоб они засунули в …цу свой ин-стинкт самосохранения, и делали то, что прикажет Начальство! Вот, как, например при-шлось делать на Кромусе.  

Билл пересёк ту условную зону ангара, где кончался «старый» «Рональд Рейган», и двинулся в «новую» часть – восстановленную корму. С трудом верилось, что то, по чему он сейчас проходит, выглядело когда-то как чудовищная гармошка, ещё и сплавившаяся в этакий гофрировано-сжатый рукав. А маршевые двигатели так и вообще – испарились.  

Но ремонтники поработали на славу. Не прошло и четырёх месяцев, как Авианосец вновь был в строю. А ещё бы: слишком ценный корабль, чтоб вот так просто списать. Не-е-ет, «Рональду» суждено было тогда послужить ещё не один десяток лет. И послужить – на совесть. Однако миссия на Кромусе… Хм-м…  

Самая быстротечная, если можно так сказать.  

Да, закончилось всё достаточно быстро. Для них, десантников. И ничего особо страшного с ними тогда не случилось.  

Если не считать того, что еле унесли ноги!  

Лейтенант Свен Гундерсен почесал затылок. Так он делал всегда, когда ситуация не укладывалась в рамки «стандартной процедуры». Правда, для этого приходилось сдви-гать фуражку на лоб, и потом снова чётко сажать её на голову – так, чтобы волосы лежали правильно, а не топорщились дурацкими волнами сзади. А поскольку такие волны всё равно возникали, приходилось признать, что чёртов Кромус доставил их полку массу хло-пот. Причём началось это тогда, когда они оставались ещё на корабле.  

Вначале-то всё шло как обычно: обследование с орбиты: сканнерами, анализатора-ми и излучателями. Затем – облёт беспилотными дронами с научно-исследовательской аппаратурой. Затем – высадка наземных и подводных дистанционно управляемых дронов.  

Когда всеобъемлющее обследование всей поверхности суши и пучин океанов ни-чего не дало, (Правильней сказать – опасности не выявило! А вот не попадалось ещё столь привлекательных планет земного типа, чтоб совсем уж без подвохов! Где-то водились твари, «ускоренные» в сорок раз, а где-то – и кровососущие крохотные москиты: перенос-чики возбудителя лихорадки Палмера-Хуракавы…) подключили и жрущие непозволи-тельно много энергии гамма-сканнеры. «Пробирающие» недра планеты до глубин в деся-ток миль: искали подозрительные пещеры.  

А нашли…  

Ну, то, что нашли, сейчас как раз и приходится обследовать ему – салаге, только год как из Высшего, и взводу пехотинцев-десантников под командованием старшего сер-жанта Арчи Неслунда.  

А что: вполне нормальный старший сержант.  

Старослужащий даже не давил лейтенанту на любимую мозоль: не тыкал в нос разницей в возрасте, и, соответственно, в опыте и навыках действий в боевой обстановке.  

– Старший сержант. Поставьте первое и второе отделения на обустройство Лагеря. Третье отделение нужно разделить. Двое операторов пусть останутся здесь. Остальных людей, с механоидами, отправьте на разведку пещеры. Но – предварительную. Неглубо-кую. Скажем… До ста метров ниже уровня поверхности. Выполняйте.  

– Есть, господин лейтенант, сэр. Внимание, взвод!.. – слушая, как чётко работает старший сержант, лейтенант покусывал себя за нижнюю губу: а молодец! Ему бы так! – Сержант Фарго! Выдвинуться с вашим отделением в сторону пещеры. От входа дальше ста шагов пока не углубляться. Оснастить жерло видеокамерами и датчиками-анализаторами. Механиодов продвигать вглубь не дальше, чем на полмили. Задача ясна?  

– Так точно, сэр!..  

– Сержант Траубе, палатки. Сержант Петровский. Периметр. Приступить к уста-новке помещений, и установке охранных систем Лагеря! Выполнять.  

Троекратное «Есть, сэр! » приятно отозвалось в глубоко упрятанном комплексе не-полноценности лейтенанта. Комплексе перед теми, кто уже в предыдущих миссиях про-шёл огни и воды. Плюс сражения с внутренним врагом – страхом.  

Да что там страхом – ужасом, переходящим в особо тяжёлых случаях в паранойю. Или ксенофобию – перед неизвестностью новых планет. С их тайнами и коварными ло-вушками. Которые неизменно всплывают, несмотря на самую добросовестную «предварительную» разведку средствами техобеспечения. Уже при лейтенанте санитары рекреационного отделения, как официально именовалась психушечка на Авианосце, забрала двоих – рядового Минь Су, и капрала Матиаса Вудро. Правда, они служили в другом батальоне.  

Вот до чего доводят «байки» старослужащих, и – вынужденно! – почти свободное время между миссиями, когда человек лежит на койке, обуреваемый только одной мыс-лью: «На …ер мне эти с…ные деньги?! Мог бы и там, дома, неплохо заколачивать! А тут – шансы, согласно статистике – один к трём! Б…ство! И как меня угораздило во всё это ввя-заться?!».  

И, разумеется, тщательно взлелеянные комплексы, и самоедство…  

Впрочем, о своих, таящихся под коротко стриженным затылком, комплексах, Гун-дерсен во время этих самых боевых действий как-то незаметно забывал и сам – особенно когда возникала необходимость срочно принять оперативные и нестандартные решения. Он знал, что в его характеристике написано «забота о подчинённых, доходящая иногда до прямого неповиновения приказам…»  

Ну и …рен с ней, этой фразой. Людей он действительно не хотел бы потерять. Что на симуляторе, что «в натуре». И вовсе не считал их, как предписывалось закрытыми Формулярами и Инструкциями, «расходуемым материалом», и «допустимыми потенци-альными потерями в связи с необходимым риском».  

Механоиды-дроны, внешне напоминавшие помесь собаки с пауком, и служащие в основном как раз именно для этих целей – залезть туда, куда человек не пролезет, (или не поднимется, или не спустится) и вынюхать и высмотреть видеокамерами со сверхчувствительными объективами там всё подозрительное, двинулись вперёд. Лиц двух операторов, установивших ещё час назад свои портативные кресла с пультами прямо под пологом шикарно густой кроны «дубовой» рощи, за чёрными стёклами визиошлемов даже не видать – но вряд ли они счастливы тому, что работу начали, даже не распаковавшись, не обустроившись… И не пообедав.  

Лейтенант не без удовольствия проследил, как споро и грамотно действуют разби-вающие Лагерь подчинённые. Собственно, установка самонадувных палаток и внос туда ящиков с оборудованием казармы и кухни проблемы не представляли. А вот оборудова-ние Периметра Лагеря охранно-сигнализационной системой, излучателями, парализато-рами, и автопушками, заняло всё время до обеда – два часа.  

За это время лейтенант успел и посмотреть по запасному визиошлему, как продви-гается разведка пещеры – через видеокамеры дронов-механоидов, и через камеры каждого из семи спустившихся туда бойцов третьего отделения.  

А что – нормальная картинка. Природа соответствующая: неповреждённые девст-венно-зелёные деревья, кусты и трава по краям гигантского провала говорят о том, что ничего большого и страшного ни туда, ни оттуда, вроде, пока не лазало. Разве что – лета-ло. Но такое засекли бы радары беспилотников, барражирующих сейчас над ними на вы-соте до пяти миль. Или даже сканнеры дежурного бота на геостационарной орбите – если б такие «животные», или «устройства» оказались чуть крупнее морской свинки.  

Стационарные камеры, капитально установленные пехотинцами в дополнение к тем полевым, что впопыхах натыкали лёгкие разведочные дроны, конечно, давали картинку получше. Объёмную, цветную. Звук из микрофонов шёл настолько качественный, что когда со стены сорвался камешек, очевидно, сдунутый обычным ветром, лейтенанту пришлось поморщиться: по ушам ударило, словно кирпичом:  

– Киркпатрик, Жорес. Сделать громкость поменьше.  

– Есть, сэр!  

Лейтенант знал, конечно, что сейчас всё то, что видит он, видит и полковник Нгуен Квох, оставшийся там, на «Рональде Рейгане». И куча специалистов во всех областях биологии и электроники сейчас самыми разными способами обрабатывают идущую с их свежеустановленных камер, сканнеров, и микрофонов информацию, выискивая малейшие подозрительные следы. Особенно старается группа, обязанная отслеживать сверхбыстрые существа – такие, как уже встречались им на Эллире.  

Однако пока никто и ничего «страшного», или просто – сомнительного, не нашёл.  

Что ж. Значит, будем считать предварительную разведку удавшейся.  

– Группа сержанта Фарго. Возвращайтесь.  

– Есть, сэр! – показалось лейтенанту, или в голосе сержанта прозвучало-таки облег-чение? Или это – обычная радость проголодавшегося и уставшего человека?  

Обедали в палатке-столовой.  

Лейтенант сидел рядом с Неслундом во главе центрального стола, занимаемого вторым отделением. Два других складных стола, за которыми пехотинцы расположились весьма свободно на пласталюминиевых скамьях, стояли по обе стороны, в линию, чётко: миллиметр в миллиметр! Лейтенант любил это.  

Порядок и аккуратность должны быть во всём!  

После приёма пищи он велел заняться разборкой и чисткой оружия, отведя на это час.  

Нет – он вовсе не был мелочным и педантичным придирой. Но чётко помнил из за-крытых исследований группы психологов, предназначенных для ознакомления исключи-тельно начальством, что каждый боец только тогда стопроцентно уверен в себе и колле-гах, когда знает: весь богатый арсенал в полной готовности, и оружие – не подведёт!  

Оставшиеся до ужина три часа лейтенант выделил личному составу на отдых, и привыкание к несколько повышенному тяготению. Гравитационный индекс Кромуса превышал земной на десять процентов. Не Юпитер, конечно, но тоже – с непривычки ноги подрагивают. Особенно в коленях.  

Сам Гундерсен, лёжа на походной койке в своём отсеке палатки второго отделения, знал, чувствовал, что бойцы не спят. Большинство, во всяком случае. Конечно, можно допустить, что, например, гигант Мвемба, обладающий непоколебимым спокойствием бульдозера, и спит. Но остальные, вероятнее всего, разговаривают. Проще говоря – треплются.  

Возможно, что вспоминают старых знакомых по предыдущим рейдам, переведён-ных по каким-то причинам в другие подразделения. И сами рейды-миссии. Или – экзоти-ческие блюда и напитки. Женщин. Дом… С другой стороны – они не могут не обсуждать странной ситуации, возникшей сейчас на Кромусе.  

Да лейтенант, честно говоря, и сам не совсем понимал – что они здесь нашли.  

И что им теперь с этим делать?  

И – главный вопрос – делать ли?..  

Генерал Норман Шемпп прочистил горло. Негромко сказал:  

– Господа. Прошу садиться.  

Кабинет генерала, впрочем, как и всегда при обследовании очередной незаселён-ной, но потенциально пригодной, планеты, напоминал Штаб некоего сражения: висящая на торцевой стене карта обеих полушарий в проекции Меркатора вся утыкана флажками: и разных цветов, и просто – с надписями. Целые области суши и океанов оказались тоже закрашены или заштрихованы, и пестрили пометками со стрелочками.  

– Я бы хотел начать наше совещание с чёткого объяснения ситуации. Поэтому прошу уважаемого, – на этот раз, как обратил внимание подполковник Дорохов, генерал нисколько не замялся при слове «уважаемого», и даже иронии в тон не подпустил, – док-тора Мангеймера, нашего главного аналитика, снова напомнить всем присутствующим факты. И предварительные выводы его отдела по Объекту.  

– Да, господин генерал, здравствуйте ещё раз, сэр. Здравствуйте, господа. – доктор весьма вежливо поклонился, но не встал. Словно для виду, поперебирал бумажки перед собой, – Разумеется, углублённая наземная разведка позволила несколько… э-э… уточ-нить наши данные, и немного переосмыслить предполагаемую основную цель обнару-женного устройства, называемого пока для краткости «Объект».  

Собственно, она подтвердила то, что основным материалом (Простите – единст-венным материалом! ), из которого состоит объект, является диоксид кремния – корунд, проще говоря – с микродобавками хрома. То есть, обычный рубин. Если, конечно, можно назвать обычным рубин практически абсолютно правильной цилиндрической формы. Диаметром более двухсот метров, и длиной… э-э… в тридцать с половиной километров. Пробивающийся к выходу на поверхность прямо от внешней границы мантии планеты, непосредственно из расплава её магмы, сквозь гранитные подстилающие породы конти-нентальной плиты, с поистине чудовищной скоростью в три миллиметра в сутки.  

Для не посвящённых в тонкости геологических процессов, – док дёрнул щекой, за-метив, как ухмыльнулся, или пожал плечами кое-кто, когда он упомянул о «чудовищной» скорости, – напоминаю: даже дрейф континентов там, на земле, происходит со скоростью не выше семи миллиметров в год! А тут – в сутки!  

Ни с чем таким земная наука прежде не сталкивалась. Разумеется, мы выращиваем в автоклавах промышленные рубины – в качестве драгоценных камней для модниц. Для элитных механических часов, всё ещё имеющих хождение в определённой… э-э… среде. Н-да. Для промышленных лазеров. Отрезных кругов болгарок. Буровых коронок. И прочего такого. Но – не в таком, разумеется, масштабе!  

Тут речь идёт не о каратах – а о триллионах тонн! Причём качество – куда там на-шему!.. Сверхчистота, и упорядоченность внутренней структуры. Суперпрозрачность. Прочность – девять и два. Ну, это – по данным гамма-зондирования.  

Так вот: мы получили предварительные данные о том, почему суперкристалл рас-тёт, и какими механизмами это вызвано.  

Растёт он благодаря тому, что непосредственно в мантии происходят некие… По-ка – неизвестные нам процессы. Провоцируемые воздействием – опять-таки неизвестных нам механизмов или средств. Но – обеспечивающих подачу материала (Только диоксида кремния! ) ко всей площади поверхности нижнего торца (Кстати – какую именно форму он имеет, мы пока даже самыми мощными гамма-сканнерами не выявили: недостаточно разрешения! ) этого суперкристалла. Одновременно существуют, (неизвестные опять-таки нам) средства, механизмы и способы, словно бы выталкивающие этот кристалл из глубин континентальной платформы – вверх. К поверхности земли. До которой осталось, кстати говоря, не более пары метров.  

Наша группа (Ну, опять-таки – предварительно, конечно! ) предположила, что в данном случае мы имеем дело с технологиями, ушедшими от наших на миллионолетия вперёд. Кто те существа, что запустили около двадцати пяти тысяч лет назад этот меха-низм, нам неизвестно. И для каких целей им мог понадобиться исключительно прозрач-ный и совершенный по структуре сверхкристалл, сказать точно пока тоже невозможно.  

Но возможно предположить.  

Монокристалл рубина, как известно, может накапливать внутри себя и затем вы-пускать мощный луч монохроматического излучения – ну, то есть, как обычный лазер.  

Мы с коллегами предположили, что такой кристалл (разумеется, после его соот-ветствующей подготовки и оснащения внутренних пространств – полостями, или внешних – надстройками) может служить межгалактическим транспортным средством. Примерно таким, как наши первые фотонные ракеты. Только с куда более высоким КПД.  

Вот, собственно, такой основной вывод о цели, с которой мог бы быть выращен та-кой кристалл, наша группа и… э-э… сделала. Господин генерал, сэр? – аналитик вопроси-тельно глянул на председательствующего.  

– Да, понятно. Благодарю вас, доктор. Есть желающие высказаться?  

Желающие, разумеется, нашлись. Прокашлялся Седрик МакГрегор, полковник Службы Безопасности:  

– Извините за мою некомпетентность в кристаллографии, доктор. Я обычный ин-женер-технолог. И мне неясно – какие механизмы могут работать на глубине шестнадцати миль, на границе магматических масс, где царит, насколько я знаю, температура более полутора тысяч градусов, жуткое давление, и где плавится и течёт даже титан?!  

– Этого и мы не знаем. Граница мантии и подступающая туда магма – всё ещё вне, так сказать, доступности для земных технологий и приборов. Мы не можем даже пробу-рить скважину до этой самой мантии – плавятся долота. А гамма-сканирование, как вы знаете, даёт разрешение на такой глубине – не выше десяти метров. Так что ни увидеть, ни понять принципы работы того, что там может быть – пока невозможно.  

– Тэ-экс… – вопрошающий побарабанил пальцами по столешнице, – А тогда такой вопрос. Не рассматривали ли вы версию, что этот… э-э… монокристалл может быть – оружием? Например, способным уничтожить целую планету?  

– Разумеется, сэр. Такая версия напрашивалась в первую, – учёный позволил себе сдержанно улыбнуться, – так сказать, очередь. Однако!  

Лазер, как вы знаете, нуждается для эффективной работы и в эффективной «накач-ке». То есть – должен иметься внешний источник монохроматического излучения, при-ведший бы к нарастающему лавинообразно импульсу внутри кристалла, генерируемому затем в единый выброс. И источник такого «накачивания», сам, в принципе, чудовищных размеров, должен иметь для приведения в действие устройства таких габаритов, я бы ска-зал, чудовищную мощность. Порядка десятков, или даже – сотен тераватт.  

Такой мощностью, или лампами для «накачки» кристалла с диаметром в двести метров, не говоря уж о методах синхронизации снующего туда-сюда в процессе набора мощности, импульса, мы не располагаем. (Нет, я не утверждаю, конечно, что существа, которые создали такой кристалл, не могут обладать такой мощностью, или такими уст-ройствами. Могут, конечно. Более того – должны. Не зря же они вот это вырастили?!)  

Но!  

Каковыми бы ни были принципы устройства таких генераторов и ламп накачки – они должны иметь разумную конечную массу. И она должна быть сопоставима с массой, собственно, кристалла. И, разумеется, такие устройства нужно как-то вокруг этого чудо-вищного стержня разместить.  

А ещё нужно создать (ну, опираясь на наш опыт) полупрозрачную отражающую плёнку – типа серебряной амальгамы, на боковой поверхности цилиндра. Чтоб излучение попросту не рассеивалось через эти самые боковые поверхности.  

Поэтому могу вам сказать пока лишь одно.  

Отдача от расчётного светового импульса будет столь чудовищной, что удержать на месте такой сверхлазер окажется абсолютно невозможным. А раз так – ни о какой при-цельной стрельбе речи вестись не может. То есть – такое оружие крайне трудно зафикси-ровать где-либо в пространстве. Поэтому мы и предположили, что в качестве средства передвижения этот кристалл… Хм-м… Куда эффективней.  

Горло прочистил полковник Лопес, начальник инженерной службы:  

– Скажите, доктор. Возможно ли этот суперкристалл как-то использовать нам? Ну, скажем, отпиливать от него по кусочку, и делать те же – долота, отрезные круги, подшип-ники для часов?  

– Такая мысль высказывалась. Но прошу помнить, что прочность монокристалла рубина более девяти. То есть – выше только у алмаза. Затрудняюсь сказать, будет ли иметь смысл пилить этого монстра, чтоб понаделать из него нужных нам изделий. Дешевле, как мне кажется, поступать так, как мы практиковали до сих пор: то есть, выращивать в не-больших автоклавах именно то, и именно тех размеров и форм, что нам требуются. Впро-чем, тут слово, как обычно, за экономистами…  

Все начали переглядываться, криво ухмыляясь, и качая головами: если позволить чёртовым бухгалтерам командовать парадом, так и без штанов с лампасами, и даже без тарелки супа останешься: посчитают, что дешевле – универсальный комбинезон, и таблет-ки-концентраты. А то и вовсе «сократят», как неэффективный избыточный персонал.  

Воцарившееся молчание прервал голос генерала, в котором Дорохов уловил сарка-стические нотки:  

– Ещё вопросы?  

Таковых не последовало.  

– Благодарю господа. В таком случае, приказываю…  

Пока привычно конкретные указания изливались из начальственного рта, Дорохов, механически запомнивший то, что касалось его подразделения, ответил только «Есть, сэр», и продолжил игру в «переглядки» с доктором Мангеймером.  

Их послепланерочные «мозговые штурмы» уже стали притчей во языцех. Более то-го: генерал как бы походя приказал секретарю поставить в приёмной ещё и журнальный столик. И кофе варить не только для него, но и для «сладкой парочки».  

Билл поёрзал спиной, стараясь устроить чёртов рюкзак поудобней.  

Ни …рена тот не устроился – сегодня в нём лежала дьявольски тяжёлая и угловатая измерительно-исследовательская аппаратура, предназначенная для расстановки на глуби-не полумили – в проломе, что образовался в коренных гранитных, и осадочных, известко-вых породах, вокруг «прущего» наружу суперкристалла.  

По обнаруженному дронами проходу спускались быстро: дорогу уже расчистили от завалов сами дроны и роботы-геологи. Хотя такое применение последних, в принципе, инструкцией и учёными запрещалось. Однако лейтенант на сердитое ворчание категори-чески отрицательно высказавшегося в смысле непредусмотренного программой использо-вания научного оборудования, научного светила, сказал как обычно «Так точно, сэр! ».  

Что не помешало ему, отключив на время дачи приказа, связь с «Рональдом Рейга-ном», тут же этих роботов вперёд и отправить.  

А молодец, ей-богу. Билл лейтенанта зауважал.  

А ещё бы не зауважать: в этот поход лейтенант Свен выступил с ними – с первым и вторым отделением. И рюкзак с тридцатью килограммами научного барахла безропотно тащил все два километра до пещеры. Вернее – провала в карстовом гипсообразном грунте, лежавшем на гранитной подушке, начинавшейся на глубине полукилометра.  

Смотрелся провал, конечно, дико. Но – красиво. Многие отметили это матюгами, или хотя бы междометиями. Красоты не замечал разве что гигант Мвемба, традиционно жевавший натуральную деревянную зубочистку, и размеренным шагом протащивший свою задницу от лагеря до провала, так и не сказав ни слова никому из перекидывавшихся замечаниями и мыслями десантников-сослуживцев. Эх, вот бы Биллу такую «устойчивую» психику!..  

Билл подумал, что сверкающие на солнце белые стены круглого колодца-шахты, неощутимо плавно переходящие внизу в чернильную тьму почти космического простран-ства, (но даже без малейшего следа искорок-звёзд) и окружённого девственно зелёными, и шевелящимися, словно живые, под порывами ветерка, кронами деревьев и островками кустов, могли бы привлечь не одну сотню тысяч туристов. Любителей экстремально жи-вописных видов. Или – экстремальных же «прыжков в бездну». С парашютом. Или – с гравипоясом.  

И надо же было случиться такому, что по соседству с пещерой-провалом оказался ещё и растущий кверху суперкристалл. Вызывающий крошение и частичное обрушение дальней стенки провала. (Впрочем, Билл не поручился бы, что возникновение провала как раз и может быть связано с тем, что рядом – суперкристалл. Вон: сквозь белизну гипса, на глубине не более пяти метров, проступает красно-вишнёвая поверхность. Разумеется, матовая. )  

Чтоб кристалл сверкал, переливаясь искрами отсветов и тысячами граней, его нуж-но – вот именно! – огранить и отполировать. Ничего себе станочек понадобился бы для такого!..  

Билла, как и остальных десантников, пугал, разумеется, таинственно выросший кусок (Кусище! ) корунда. А ещё больше пугали мысли о тех, кто его создал. И, возможно, приглядывает иногда за «процессом» роста.  

А ну как им не понравятся желание и попытки землян «исследовать» их детище, и раскусить секреты сверхтехнологии?!  

Лейтенант построил всех перед входом в расчищенный проход. Взгляд, которым начальник обвёл их внешне такие суровые и загрубевшие лица, сказал Биллу, да и другим совзводникам – что мальчишка волнуется. Да и правильно. Бывали и в жизни и биографии Билла такие моменты, когда казалось, что и он может банально… Наложить в штаны.  

– Внимание, бойцы. Сегодня нам нужно установить приборы и оборудование в со-ответствии с планом. – Гундерсен потряс правой рукой с зажатым в ладони куском пла-стика, – Мне неприятно, разумеется, что на работу, которую могли бы легко выполнить дроны, направляют нас. Однако приказ есть приказ. В связи с этим прошу вас быть пре-дельно бдительными. О малейших подозрительных моментах докладывать немедленно. Работать – только двойками. Порядок следования остаётся прежним: колонной по одному. Дистанция – три шага. Сержант Траубе. Вы – направляющий. Сержант Петровский. Замы-кающий. Вопросы? Отлично. Идти не в ногу. Шагом марш.  

Билл подумал, что если у кого и были вопросы, пауза между вопросом лейтенанта и командой на исполнение была столь мала, что и задать-то не успеть.  

Ну и ладно. Лейтенант у них хоть и молодой, но – явно себе на уме…  

Да и поговаривают про него, что за подчинённых – реально беспокоится.  

Будем надеяться, что пропасть не даст.  

Вытянув ноги под столик и покряхтев для виду, доктор Мангеймер с причмокива-нием отпил обжигающего напитка. Довольно хмыкнул.  

Дорохов кофе не любил, и прихлёбывал только за компанию.  

– Ну, господин подполковник, что скажете? Ведь сегодня вы первый… – док не до-говорил, но Дорохов знал – верно, это он первый подмигнул. Значит, док справедливо ждёт, что он и начнёт.  

– Скажу, разумеется. Ну, допустим, вы правы. И кристалл действительно предполагается использовать как ракету. Для чего – вынуть из… э-э… шахты. (Я уж не спрашиваю, как они это сделают – возможно, для тех, кто владеет столь продвинутой технологией, «вынуть» и вывести на орбиту этакую здоровенную дуру – не проблема. )  

У меня другой вопрос: а что будет с образовавшейся шахтой? Она же не останется в таком виде – словно тридцатикилометровый тоннель в Бездну? Она, скорее всего, очень быстро начнёт… Хм. Фонтанировать магмой? Задумывались над этим?  

– Хм-м… Нет, это как-то прошло мимо моего… Фонтанировать? Возможно, воз-можно… Впрочем, я не геолог. И последствия для этой континентальной платформы, и бассейнов подстилающих очагов магмы – вне моей компетенции.  

– Ага. Ну а я позаботился проконсультироваться по визиофону с доком Сэмом Хуллаханом из Массачусетского Технологического. Ну так вот: он говорит, что магма выльется без сомнения. И устроит, изливаясь и застывая, нечто вроде гигантского конуса – ну, собственно, в точности повторяя то, что происходит с вулканами в процессе их рос-та… Только – в катастрофических масштабах! Погибнет всё живое в радиусе… Словом – на всём континенте.  

– Хуллахан, разумеется, авторитет в этой области, да. Но… Вы не задумывались, подполковник, что судьба «всего живого» на континенте, да и самой планеты – последнее, что волнует наших «выращивателей»?  

– Задумывался, разумеется. И должен вам сказать, что я (И вовсе не из принципа противоречия, как вы могли бы подумать! ) категорически не согласен с вашей концепци-ей. Вернее – концепцией, выдвинутой вашим научным отделом. Того, что этот суперлазер будут из шахты вынимать. А особенно – с тем, что он не может быть оружием.  

– Это почему же?  

– Ну, вы напирали, говоря об оружии, на то, что импульс от чёртовых фотонов дос-таточно силён. И никакой корабль с такой штуковиной не сможет сохранить позицию, раз выстрелив. И отдача зашвырнёт его к Тау Кита раньше, чем маневровые двигатели вернут в боевую позицию. Чушь. Я считаю по-другому.  

– Вот как? – док заломил бровь, – Интересно, интересно.  

– Так вот. – Дорохов традиционно пощипал себя за мочку уху, – Основная мысль, из которой я исходил, такая. Кто бы ни были эти создатели, сверхлазер они не собираются для его использования извлекать из недр планеты.  

Они намерены задействовать его прямо на месте. Выпалив из него во что-то имен-но здесь. В этой планетной системе. Потому что: во-первых, целая планета отлично смо-жет противостоять отдаче. А во-вторых – «накачать» его за милую душу может всё та же магма! Ведь тепловое излучение – тоже излучение! А то, что мы такой технологией пока не владеем, как вы сами упомянули – не аргумент в данном случае.  

Ну и в третьих – из-за неизбежного рассеивания луча дальние Цели для этого ору-жия всё же недоступны.  

Закрывшийся рот доктора сказал Дорохову о том, что Мангеймер и сам наверняка обдумывал эту мысль, и если не высказывал до сих пор, то только потому, что считал глу-пой. Ну а вот теперь нашёлся более храбрый «глупец», решившийся озвучить её, не побо-явшись, что его поднимут на смех. Поэтому, пожевав задумчиво не то тот же кофе, не то – язык, доктор рот снова открыл:  

– Теоретически, конечно, это возможно. Хотя – да, земные технологии, как я упо-минал, не владеют такими… э-э… Н-да. То есть, мы не умеем преобразовывать столь «ма-лоэффективное», сравнительно слабое, инфраизлучение – в видимое. Хм-м… Чёрт с ним.  

Предположим, что они умеют. Но не забывайте: для того, чтоб такой, острона-правленный, лазер сработал, его корпус нужно ещё и светоизолировать по бокам. Ну, чтоб исключить потери и рассеивание. То есть – хорошо бы посеребрить поверхность. Или завернуть все в отражающую свет фольгу. (Не представляю – как, но, как уже говорил, это – технические детали! ) Ладно, …рен с ним. Предположим, их чёртовы механизмы смогут обеспечить обустройство такой… Защитной светонепроницаемой оболочки.  

Ну и как вы думаете, подполковник, во что могло бы выпалить, оставаясь здесь, на планете, такое… э-э… орудие?  

– Ну, если б тут, в системе, была ещё одна, населённая, планета, я бы мог предпо-ложить, что это тотальное (Согласны, что так можно взорвать ядро целой планеты?!) средство уничтожения направлено против собратьев… Или – врагов по разуму. Конкурентов на обладание этой системой. Или другими… Системами.  

Ну а так, поскольку никого разумней ящериц мы здесь не встретили… Думаю, предполагается выстрел в местное Солнце. – док поднял брови, но промолчал. Дорохов, убедившись, что Мангеймер ждёт продолжения, закончил мысль:  

– Тогда оно станет сверхновой. Взорвётся, проще говоря. И чёртовы строители это-го лазера получат то, чего хотели – океан Гелия-три. Или ещё чего-то, явно нужного им: такого, что образуется при взрыве именно – солнца, и ещё не научились выявлять и ис-пользовать мы. Поскольку банально не предполагаем о его существовании. Но – чего можно сравнительно дёшево, или – удобно, добыть из облака получившейся плазмы.  

На этот раз молчание длилось куда дольше. Доктор даже не делал вид, что сомне-вается, думает, или собирается сыронизировать. Он просто молчал, глядя прямо перед со-бой. И не притрагивался к чашке, где ещё оставался кофе. Наконец, словно очнувшись, вздохнул, как показалось подполковнику, с разочарованием:  

– Мысль ваша понятна. Но вот что не стыкуется. Дело в том, что такой выстрел требует точного прицеливания. А стало быть, нужно, чтобы траектория его совпадала и с оптической осью кристалла, и с центром местного солнца. Но ведь планета – вращается! То есть в данном случае мишень-то – неподвижна, а крутится ружьё…  

– Верно. Более того: кристалл не находится на экваторе, как можно было бы пред-положить, если б его растили для той цели, о которой я сказал, а немного смещён к полю-су. И распложен на северной широте четырнадцать градусов тринадцать минут. И знаете, док, что напрягает ещё сильней?  

То, что наклон чёртовой оси планеты к эклиптике тоже составляет эти самые че-тырнадцать градусов!  

Док вдруг дёрнулся всем телом и подался вперёд. Лицо побледнело, черты заост-рились, словно кровь отхлынула. Казалось, что сейчас плотину красноречия прорвёт.  

Но произнёс, когда смог, наконец, судорожно втянуть воздух, только одно слово:  

– Прецессия!  

Подполковник удовлетворённо кивнул:  

– Вы поняли! – и – к секретарю, – Лаура! Будьте добры!..  

В темноте передвигаться оказалось куда трудней, чем Билл представлял себе по кадрам с камер дронов. Нет, не потому, что проход оказался тесным и неудобным – а по-тому, что чёртов мох, а затем и какая-то не то – слизь, не то – натёки от сочащихся грунто-вых вод, оказались чертовски скользкими. Билл, оскальзываясь, и с трудом сохраняя рав-новесие, чертыхался про себя, а многие десантники отводили душу привычно – ругались вслух.  

Комаровский, грохнувшись на спину, удовлетворённо, как показалось Биллу, буркнул:  

– Ну вот. Теперь та охренительно нужная фигня, что у меня в рюкзаке, может слу-жить только украшением новогодней ёлочки…  

– Разговорчики. Смотреть и слушать! – лейтенант не добавил в голос ни грамма уг-розы, но прозвучало там что-то такое, отчего все заткнулись, и продолжили спуск.  

Наконец путь привёл в пещеру, словно полукольцом охватывающую чудовищный цилиндр.  

Билл мысленно присвистнул: обалдеть! Толща чертового кристалла горит прямо-таки неземным светом. Да, кристалл словно светится изнутри! И виной этому вовсе не десять прожекторов, расставленных по периметру пещеры, и направленных на него!  

Однако предаться ощущениям подлинного эстета и ценителя драгоценностей ему не дали. Прозвучала короткая команда:  

– Снять рюкзаки. Распаковать и привести в рабочее состояние оборудование.  

Все приступили. Комаровский разочарованно буркнул: «Вот зар-раза! Целёхонь-ка! »  

Действительно, сложная коробчато-трубчатая конструкция, которая разложилась под его руками во что-то вроде зонтика с тостером, по виду нисколько не пострадала. А молодцы технологи-разработчики.  

Билл, согласно полученному заданию устанавливавший магнитометры и датчики нейтрино, управился раньше всех: а что там устанавливать – вбил молотком костыль в мягкую гипсовую породу, и защёлкнул защёлку. Но и остальные отстали от него ненамного – последний десантник справился с задачей лишь на десять минут позже него.  

Самое странное, что за это небольшое время с кристаллом произошли непонятные изменения. Снизу, изнутри розового монстра, по его поверхности, поднималась словно бы – тягучая жидкость, затемняя красный отсвет. Эта чёрная субстанция двигалась медленно, но явно планомерно, постепенно делая непрозрачными места, остающиеся внизу, словно собираясь скрыть тайну сверхкристалла и его неземную красоту от людей.  

Все принялись комментировать это дело. Даже лейтенант опять взялся за свою фу-ражку.  

Билл попытался потрогать рукой в перчатке потемневшее место. Ну и ничего: кри-сталл, что выше потемнения, что ниже, остался на ощупь точно тем же: шершавым и хо-лодным монолитом.  

Лейтенант скомандовал:  

– Ну-ка, рядовой Мвемба. Это ведь вы собирались, насколько я помню, отколоть «кусочек» для матери на сувениры? Действуйте. Попробуйте вначале отбить вот отсюда, – он показал на ещё не подпорченную тёмным потоком светящуюся красоту, – А потом – и отсюда, где уже потемнело. Кувалда – у Пратчетта.  

Здоровяк-негр подошёл к рюкзаку капрала. Вынув кувалду, поиграл мускулами на полуобнажённом в процессе работы торсе. Хмыкнул. Звучало в этом звуке нечто перво-бытное. Так, наверное, хмыкал охотник, перед тем, как добить копьём поверженную на-земь удачно брошенными болас, газель… Бедный кристалл.  

Однако ни с первого, ни со второго могучего удара ничего не откололось.  

Мвемба буркнул: «Мать его… Погоди ж ты! » После чего скинул китель (лейтенант промолчал), поплевал на ладони, вцепился в рукоять так, что чёрные пальцы побледнели, и замахнулся…  

В это время в наушниках прозвучал зуммер экстренного вызова – начальство на «Рональде Рейгане» явно срочно «возжелало» лейтенанта.  

– …не даром же нам показалась странной длина суток на чёртовом Кромусе. Целых тридцать четыре часа!  

– Ну и что? – Генерал всё ещё был настроен скептично, – Даже если предположить, что вращение планеты достаточно медленное, это же не значит, что время воздействия луча на местное солнце увеличится в разы. Насколько я понимаю небесную механику, даже так из-за огромной на таком удалении угловой скорости, такое воздействие не может продлиться больше сотых долей секунды!  

– Да нет же, сэр! Время воздействия в данном случае не играет никакой роли! Всё дело – в точности попадания! И – мощности импульса! Одного, единственного! После чего этот суперкристалл может и испарится к такой-то матери! Но дело своё сделает…  

И длительность такого импульса может быть – хоть миллионная доля этой самой секунды! Дело, повторяю, – в чудовищной мощности сверхлазера! Ведь если это – оружие глобальной «зачистки», всей Системы, или, как предполагает подполковник, способ соз-дания трансурановых, им не нужно стараться сохранить в целости что лазер, что саму планету! Они просто выпалят мегатерраваттным, или даже – гуголваттным лучом в центр местного, (весьма неустойчивого, кстати) светила, и это вызовет чудовищный взрыв в его ядре!  

– Бред какой-то… И когда, вы говорите, это произойдёт?  

– Так в том-то и дело, сэр, что мы не знаем! Я же вам объяснил, сэр, про прецес-сию: что у любой планеты, имеющей наклон оси к эклиптике, эта самая прецессия проис-ходит циклами, во время которых траектория движения этой самой оси описывает как бы круг! И занимать такое «вихляние» оси может примерно двадцать – двадцать пять тысяч лет. Но абсолютно достоверно одно: круг замкнётся. Не может не замкнуться.  

В результате чего солнце, рано или поздно, окажется в нужной этому оружию точ-ке! Мы с полковником ещё не рассчитывали эту траекторию – сразу поспешили к вам. С мыслью о том, что время нашего безопасного пребывания здесь может быть весьма и весьма… Ограниченным. Возможно – месяцами. А, возможно, и днями!  

Поэтому, сэр, может, вы переговорите с Элбертом?  

Все служившие на «Рональде Рейгане» отлично знали, что свой персональный компьютер, по мощности лишь чуть-чуть уступающий Матери, генерал Шемпп называет уважительно: «Элберт». И относится почти как к подчинённому – строго, но с заботой!  

Поэтому после неизбежного периода сердитого сопения и грозных взглядов исподлобья, генерал решил последовать совету:  

– Элберт. Ты всё слышал, что здесь обсуждалось?  

– Да, сэр.  

– Сможешь рассчитать, когда ось чёртова лазера пройдёт через центр ядра солнца?  

– Да, сэр. – Элберт, в отличии от доктора, в подробности и эмоциональные всплески не впадал.  

– И когда же?  

– Через шесть часов восемнадцать минут.  

Наступившую тишину и неподвижность участников сцены несколько подпортило произнесённое вполголоса нецензурное высказывание подполковника Дорохова. Затем генерал рванул ворот рубахи так, что отлетевшая верхняя пуговица шмякнулась о стену. Когда же она покатилась по пластолинолеуму с характерным звуком, Шемпп уже схва-тился за тумблер селектора:  

– Внимание! Общая тревога! Код – красный! Экстренная эвакуация! Отправить спасательные модули на планету. Пусть разведчики бросят всё чёртово оборудование, и сразу грузятся в корабли! – снова щелчок тумблером, – Машинное! Выводите двигатели на форсаж! Нам понадобится вся мощность, которую они смогут дать!  

Глаза Гундерсена закрылись, словно он не мог поверить тому, что ему говорят по закрытому каналу, а лицо в неверном розово-малиновом свете посерело. Но среагировал он на поступивший приказ быстро:  

– Взвод! Экстренная эвакуация! Сбросить чёртовы рюкзаки! Все – бегом на выход! Там – сразу грузиться в спасательные модули, и взлетать! Всё, бегом марш!  

Топая по уже знакомому проходу так, что нос чуть ли не тыкался в лоснящуюся потом спину так и не успевшего одеться и на ходу ругающегося Мвембы, Билл думал: что за чёртова спешка – словно система должна взорваться!  

Или опять кто-то напал на «Рональда Рейгана»?!  

Лейтенант же на бегу продолжал кричать в переговорник:  

– Внимание, Сержант Фарго! За вашим отделением прибудет отдельный модуль! Бросьте всё, что есть в Лагере, и проследите за скорейшей погрузкой – только людей! Взлетайте по готовности, не дожидаясь дополнительной команды!  

Уже не было времени рассматривать красочные натёки и прочую экзотику тесного коридора: Билл, пыхтя, как носорог, поглядывал только наверх. Над головой мелькали промежуточные усилители: первый, второй… Третий – а вот и дневной свет!  

Модули уже ждали перед жерлом пещеры: потрёпанные серо-зелёные ветераны нескольких кампаний, на маршевые движки которых, однако, можно было стопроцентно положиться. Поскольку их меняли буквально после каждой серьёзной операции.  

– Грузимся: первое – в семидесятый, второе – в семьдесят первый!  

Посадка заняла не больше пяти секунд, рассаживание по капсулам – ещё три, после чего пилоты, очевидно, имеющие соответствующие инструкции, заложили такой взлёт, что у Билла потемнело в глазах! Ничего себе ускорение! Похоже, наконец, кое-кто в их руководстве кое-что положил на призывы бюрократов об экономии горючего на синерге-тических траекториях!..  

Но вот, наконец, завыли басовито до этого тоненько пищавшие гравитаторы, выйдя тоже на форсажный режим, и болтанка и перегрузки прекратились. Билл выдохнул: можно расслабиться, и просто лежать. Ждать новых указаний.  

Собственно, догадаться нетрудно: чёртовы учёные скорее всего обнаружили (или – додумались с помощью пресловутой «дедукции») до чего-то такого, что опять нужно уно-сить ноги – на этот раз из системы Кромуса.  

Причём – уносить быстро.  

А ещё на донышке сознания трепетало сожаление, что так и не удалось выяснить – кто же кого «сделает»: то ли Мвемба – кристалл, то ли кристалл – Мвембу!..  

– Ну а теперь, когда у нас «есть время», так как чёртовы модули прибудут на Кро-мус только через десять минут, и вывезут разведчиков за ещё пятнадцать, будьте добры, уважаемые, объясните, кто первый додумался до этой мысли!  

– Он! – подполковник и доктор одновременно и весьма невежливо указали друг на друга прямо пальцем.  

Генерал зарычал:  

– Бросьте мне ваши чёртовы субординационные и «вежливые» игры! Мне нужно знать!  

– Ну, тогда скажу так. – слово взял, покивав головой, Мангеймер, – Додумался под-полковник. А сформулировал угрозу, высказав в конкретной форме, я.  

– Так-то лучше, доктор. Собственно, я так и полагал. Подполковник Дорохов. Два дня гаупвахты за «придерживание» важнейшей информации. Затем – медаль Конгресса, повышение, персональная пенсия, льготы при выходе в запас, и всё такое прочее, что по-ложено спасителю пятидесяти тысяч шкур.  

А пока – в карцер. Я распоряжусь, чтоб полковник Саймон там всё приготовил для того, чтоб вы пережили форсажный режим. Всё, идите.  

– Есть два дня гаупвахты, сэр.  

Дорохов, встав, переглянулся с доктором. Тот тоже поднялся на ноги:  

– Знаете что, господин генерал, сэр… Если вы не возражаете, я тоже посижу в кар-цере. С подполковником. Это будет мне, так сказать, справедливым наказанием. За ту-пость и предвзятость. Я бы и всё своё чёртово «научное подразделение» туда с собой за-хватил, но, боюсь, вы этого не одобрите.  

– Да уж… Ладно, чёрт с вами. – генерал сжал губы и сопел так, что, казалось, тре-пещет портрет Президента Содружества на противоположной от карты стене, – Идите, сидите. У меня и без вас, детективов доморощенных, забот хватает.  

Отделение Билла из ангара бегом отправилось в казарму, где всем пришлось раз-деться до белья, быстро нацепить противоперегрузочные костюмы, кислородные маски, и буквально попадать по кроватям. Лейтенант лёг, только убедившись, что все лежат и по-малкивают. Сердитое моргание, сопение, и укоризненные взгляды за попытки возразить, или оспорить его приказ, он явно не посчитал.  

Ожили маршевые двигатели – все отсеки заполнило басовитое гудение на пределе слышимости. Биллу казалось, что от сверхнизких вибраций развалятся двухъярусные кой-ки, и рухнет подволок. Однако завывание перешло в рёв, ужасающий, словно «Рональда Рейгана» засунули в чудовищную Ниагару подлинно космических масштабов, вой, а затем и надсадный комариный писк… А ничего с ними не случилось – старину «Рональда» крепко сработали на стапелях Ньюхевена. И он отлично выдержал экстремальный режим старта. Когда содрогание корпуса почти прекратилось, лейтенант, вынув загубник, проорал:  

– Никому не вставать, и маски не снимать ещё пять часов! – после чего сунул назад в рот и свой кислородный прибор.  

Билл подумал, что, в принципе, разумно. Резервуар с аварийным запасом кислоро-да находится под каждой койкой, а лежать и нихренанеделать – заветная мечта каждого десантника. Лишь бы денежки шли.  

Так они и лежали.  

Он пробовал, было, уснуть, но ничего не вышло. Переглядывание с Пауэллом и Юнусовым тоже оказалось неинтересным. Пришлось сунуть в уши наушники, и включить аудиокнигу. Билл предпочитал на ночь самые обычные сказки братьев Гримм. Не то, чтоб они успокаивали, но… Очаровательный древний наив и простота изложения позволяли легко отключиться от действительности.  

В которой имелась до дрожи пугающая вещь: пережить взрыв сверхновой не уда-валось ещё никому. Ну, по крайней мере, оставаясь в пределах системы. Из которой сей-час старина Авианосец уносил их задницы с максимально возможным ускорением. (Спа-сибо гравикомпенсаторам! )  

Разбудил его могучий удар, от которого он вылетел бы с чёртовой койки, если б не страховочные ремни – похоже, гравитаторы оказались или не в состоянии справиться с авральным ускорением, или получили повреждения! Да точно: он понял, что тело потеря-ло вес, и пытается всплыть к потолку!  

В казарме слышались крики, стоны и вопли получивших удары и травмы от стра-ховочных ремней, но свет ещё горел, и воздух, судя по всему, имелся. Перекрыл шум и гул от нестройной ругани включившийся динамик системы аварийного оповещения:  

– Внимание в отсеках! Смотреть и слушать! При обнаружении утечек воздуха, или любых других неисправностей жизнеобеспечивающих систем – докладывать на мостик немедленно! Ситуация на настоящий момент такова: нас догнало облако плазмы, в кото-рую превратилась покинутая нами система, и поддала, если мне позволительно так выра-зиться, коленом под зад старине Авианосцу. И ожидается ещё и бомбардировка осколками рассыпавшихся планет. Маршевые двигатели полностью выведены из строя, часть кормы просто сгорела, сплавилась. Но жилые отсеки не пострадали. Во всяком случае… – сообщение оказалось прервано новым ударом. Билл почувствовал, как «Рональд Рейган» начал вращаться вокруг своей оси.  

Плохо. Теперь бомбардировке осколками окажутся подставлены не движки с цис-тернами топлива, а и жилые отсеки в сердце корабля, хоть и упрятанные под многометро-вой толщей бустеров и крюйт-камер. Но всё равно – если осколки окажутся достаточно крупными, и их скорость будет высокой… Тьфу-тьфу!  

Генерал снова заговорил по трансляции после паузы, явно обращаясь в сторону:  

– Что? Двадцать процентов? Понятно. Пошлите дежурную бригаду. – и, уже к мик-рофону, – Внимание: поправка. Часть бортового борделя, склад обмундирования, госпи-таль и… э-э… стрип-бар на восемьдесят втором уровне частично разрушены. Потери лич-ного состава борделя – до двадцати процентов. (Билл чуть не завопил: проклятье! Не дай Бог – погибла Стелла! Да и вообще – жалко девочек! ) Прошу выживших в остальных отсе-ках не разводить неоправданную панику и оставаться на местах. Повторяю, мать вашу: на местах! Не осложняйте жизнь профессиональным ремонтникам и инженерам! Пользуй-тесь индивидуальными дыхательными приборами, и не мешайте работе спасателей.  

Это всё.  

Щелчок сказал бойцам, что передача окончена, и теперь им остаётся только ждать, «не разводить панику», и «не мешать».  

Билл и пара самых озабоченных попробовали было переговариваться, на что лей-тенант, сам отстегнувшийся, и сейчас плавающий вдоль коек, осматривая тех, кто стонал, отреагировал немедленно:  

– Замолчать! Виновных накажу, как нарушивших боевой Приказ! Дышать через приборы, и не отвлекаться! Новый удар осколком может случиться в любой момент!  

Билл нехотя засунул загубник обратно в рот, про себя сердито думая, что маль-чишка, чтоб ему пусто было, прав на все сто. Удар может случиться в любой момент!  

К счастью, серьёзно пострадавших не нашлось, и пара таблеток анастатина сняла боль и спазмы у тех, кому ремни врезались в живот и пах. Лейтенант тоже лёг.  

Так они и лежали, переглядываясь иногда, и сжимая кулаки в бессильной ярости ещё пять часов. Когда гравитация вернулась, и генерал объявил, что «основные повреж-дения устранены, и опасаться новых повреждений не надо… С вероятностью в девяносто девять и восемь десятых процента». Жёлчь в тоне последнего утверждения сказала Биллу, что заверение поступило от лаборатории прогнозирования. А к доктору Нарендра Поди, её руководителю, генерал относился, по слухам, весьма… Ортогонально.  

В столовой, заталкивая в себя чуть ли не силком безвкусные концентраты (Нор-мальную еду кок Эндрюс теперь точно не скоро приготовит! ), Билл думал.  

Ну ладно – они спаслись. Выжили. Потери, по непроверенным сведениям, оказа-лись даже меньше, чем можно было предположить: девочки ведь тоже пользовались ин-дивидуальными средствами защиты, и выжили даже в заблокированных автоматикой от-секах. Погибли лишь те, чей отсек просто срезало каменным обломком размером с танк – вот уж точно: осколок планеты! Погибших оказалось пятьдесят девять. Стелла уцелела.  

К счастью, благодарить за столь малые потери нужно оказалось проектировщиков Авианосца. Собственно, жилая и инженерная части корабля имели самую надёжную за-щиту, и даже при потере, или сминании, как сейчас, сотни метров корпуса, с маршевыми движками кормы, и её антеннами и бустерами, жилые отсеки всё ещё оставались вне зоны поражения.  

А именно так и произошло: по данным обследования, вся корма, вместе с запасами топлива, воды, запчастями, трубопроводами, генераторами, и разным прочим интендант-ским барахлишком, оказалась сплавлена в стекловидный гофрированный монолит: этакий неправильный блин, толщиной не более ста метров.  

И если бы гравитаторы, расположенные в самом сердце корабля, под рубкой, ока-зались выведены из строя раньше, чем иссяк поток плазмы, они погибли бы все. Потому что чудовищное ускорение достигало почти шестидесяти «же». Билл незаметно поплёвы-вал через левое плечо, слушая очередную новость, или данные обследования.  

Всё-таки их посудина крепко сработана.  

И – главное! – грамотно спроектирована!  

– Ну, господин полковник, позвольте от лица Командования… От Штаба Корпу-са… И от себя лично, поздравить вас с присвоением вам внеочередного воинского звания, и пожелать, так сказать, дальнейших… – генерал замолчал, почему-то помаргивая, и ввинчивая штырь очередной медали в китель Дорохова. Закончив, крепко обнял. Затем отстранился, всё ещё держа полковника за плечи, оглядывая широкую грудь награждённого, – Мои поздравления! И в том числе – с новым назначением.  

Вы теперь – командир «Свирепого», эсминца технического обеспечения нашей флотилии. Так что лично, быть может, увидимся не скоро…  

Полковник Дорохов тоже почему-то поморгал.  

Обнял генерала и сам: но – мягко и осторожно, словно боялся помять в своих мед-вежьих объятиях:  

– До свидания, сэр! Благодарю за всё! Для меня было честью служить под вашим командованием!  

– Ладно вам, полковник. Это для меня было… Но…  

Кто будет теперь «натыкать» чёртова дока Мангеймера на светлые мысли?!