Мертвецки пьяный дед.

Мертвецки пьяный дед.  

Алексей много лет не был в родной деревне, в которой ему довелось провести своё счастливое детство. Приближаясь к селению, он с ностальгией вспоминал, как бегал по этим местам сопливым мальчишкой. Ему также припомнились вкусные пироги, которые пекла бабушка. Но старушки уже давно не было в живых. Она покинула этот мир почти десять лет назад, оставив своего мужа в одиночестве дожидаться последнего часа.  

Бросив автомобиль на дороге, так как дальше было не проехать, Алексей двинулся на своих двоих, постоянно поправляя на плече тяжёлую спортивную сумку, в которой находились гостинцы для деда. Как-никак, не каждый день приезжаешь сюда, и даже не каждый год. Поэтому с пустыми руками нельзя.  

Молодой человек остановился на центральной и единственной улице, оглядывая убогий пейзаж. Дома казались опустевшими, сиротливыми, в которых никто давно не жил. Ставни заколочены, а из труб не поднимался дым. Селение вымерло. Молодёжь уехала в город, а старики должны были доживать свой век в одиночестве, теша себя воспоминаниями прошлого.  

Ещё десяток лет назад, здесь всё было по-другому. Жизнь бурлила в этом месте. Маленький Алёша играл со своими друзьями, когда приезжал к бабушке с дедушкой на лето. Но сейчас, по-видимому, из старых знакомых никого не осталось. Возможно кто-то спился и помер, а другие уехали, решив начать новую жизнь в большом городе. Так обычно и поступали во многих населённых пунктах. Молодежи нечего было делать в глуши, кроме как бухать. Работы не имелось, так что все стремились в города, где имелся хотя бы какой-нибудь шанс стать кем-то. Да и то не факт, но попытка, как говорится…  

Алексей с изумлением смотрел на покосившиеся от времени дома, что стояли на честном слове. Казалось, что подует ветер и эти строения рухнут, не выдержав напора. Огороды исчезли под густым сорняком. Не было слышно никаких звуков. Ни собак, ни птиц.  

—, вымерли что ли здесь все? — пробормотал он себе под нос, вертя головой, пытаясь поймать хоть какое-нибудь движение.  

Ступая по неровностям дороги, Алексей медленно приближался к такому знакомому дому. К его облегчению, ставни были открыты, как впрочем, и входная дверь, будто приглашая забредших путников на обед.  

«Добрый путник заходи, — вспомнил парень слова одной песенки. — И в подвале есть вино, правда горькое оно».  

Но в отличие от паучихи, здесь жил вполне нормальный живой человек, хотя и неисправимый шутник. Его старик, который учил маленького Алешку рыбачить, слушать звуки леса, распознавая зверей по их голосам.  

«А как дед шутил! Иногда хохотала вся деревня, но порою и стонала. Бабушка же всегда укоряла мужа, отчитывая его, как какого-нибудь мальчишку».  

— Розыгрыши твои глупые, — бурчала она. — И сам ты выставляешь себя дураком. Седина в бороде, а всё шутом бегаешь.  

Сунувшись внутрь, молодой человек сразу ощутил неприятный сладковатый запах, который ударил в нос. Поморщившись от отвращения, Алексей громко окликнул деда, внимательно приглядываясь к обстановке. Вроде ничего не изменилось. Та же старая мебель, что и раньше. Даже стол, за которым он в детстве кушал, с широкой лавкой у стены.  

Наконец послышались приближающиеся тяжёлые шаги. Из мрака комнаты появилась сухая фигура, в которой молодой человек узнал своего деда. Седая борода была всклокочена, как и длинные волосы на голове. Этакий бирюк. Два злобных покрасневших глаза уставились на Алексея, пристально глядя из-под густых бровей. Старик что-то прошамкал, сплёвывая себе под ноги.  

— Кто таков! — потребовал он немедленного ответа, подтягивая сползающие штаны.  

Алексей отпрянул от такого негатива, растерявшись на какое-то время. Но собравшись с мыслями, он улыбнулся.  

— Ты чё дёснами светишь? Дурной что ли? Отвечай, когда тебя спрашивают. Иначе сейчас возьму ружьё, да как шмальну!  

Жилистые руки с пожелтевшими от никотина пальцами упёрлись в бока.  

— Дедушка, ты не узнаёшь меня? Я же Алёша.  

Какое-то время ничего не происходило, а потом морщины на лице разгладились, а на сухих губах появилась довольная улыбка. Взгляд мигом переменился, подобрев.  

— Алёшка! — закричал он во всё своё мощное горло. — Ну чертяка! Вымахал то как!  

Дед без усилий оторвал девяностокилограммового внука от пола, тряся его как куклу.  

— Да-да, это я.  

— Здоровый стал, как твой батя. Прямо кабан. Да какой там кабан! Лось!  

— Ну да, есть такое дело.  

Внук явно засмущался.  

— А я думаю, кого это принесла нечистая? Уже обрадовался… Кхе-кхе. Впрочем…  

* * *  

— Такие вот дела.  

Они сидели возле окна за старым прямоугольным столом. Перед Алексеем находилась тарелка с вареным мясом. В блюдце лежали вялые огурцы и помидоры, а также сыр, который успел покрыться плесенью. Внук рассказывал своему деду о жизни в городе, а также о родителях. Показав несколько фотографий, старик потом долго охал, говоря, как изменился его сын с невесткой.  

— Да уж. Прямо и не узнать их. Папка то твой, вон, седой, как я.  

Дед грустно улыбнулся.  

— Так сколько же времени прошло, дедуль.  

— Да, время. К сожалению, оно летит стремительно. Я и сам помню себя в твоём возрасте, а поглядишь в зеркало, и не понимаешь, когда успел состариться. Вроде бы только вчера ещё… Эх!  

Он с тоской махнул рукой, пуская короткую слезу, мельком бросив взгляд на свою усопшую супругу, чья фотография в рамочке висела над столом.  

— Батя твой совсем перестал приезжать, — пожаловался старик. — Года три уж не видал его. Уши бы надрать засранцу.  

— Да работа у него…  

— Работа. Будто пару дней нельзя выделить… А! Ладно!  

Он отмахнулся, хлопнув ладонью по столешнице.  

— Я тут тебе гостинцы из города привёз, — проговорил Алексей, запуская руку в спортивную сумку, желая сменить тему.  

Он извлёк и положил на стол пакет с конфетами, вафли, колбасу. А самой последней вытянул литровую бутылку виски, которую с торжественностью водрузил между блюдцами с едой.  

— По маленькой? — поинтересовался внук.  

— Можно и по маленькой, — не стал возражать старик, глядя на бутылку без особого интереса. — Вот только у меня от этой водички изжога. Будто всё внутри жжёт огнём. Заморская она. Дурная.  

Он почмокал сухими губами, громко и явно демонстративно вздыхая.  

— У меня есть ещё вино. Наше, родное, на юге произведённое.  

Внук извлёк ещё одну бутылку, ставя рядом с виски.  

— Уф, — выдохнул дед. — Привыкли в своих городах пить всякую дрянь.  

С этими словами он поднялся с лавки и направился в погреб, откуда вскоре появился с двухлитровой бутылью самогона мутного цвета, с улыбкой водрузив на стол, с любовью утерев пыль со стекла.  

— Во! Это тебе не бабские компоты. Если уж и пить, то чистый продукт. У меня есть отличный рецепт приготовления. Я настаиваю на корнях, а на каких, скажу позже…  

Дед загадочно подмигнул, облизываясь, трясущимися руками откупоривая бутыль, разливая по граненым стаканам приятно пахнущую жидкость.  

— А куда делись все местные? — поинтересовался внук, когда они пропустили по первой и по второй.  

— Ай! — отмахнулся старик, по-прежнему глядя с жадностью на принесённую им бутыль. — Ты пей. И закусывать не забывай.  

За окном уже смеркалось, когда бутылка с самогоном наполовину опустела. Было видно, что старик хорошо захмелел, так как его лицо покраснело, принимая более привычный цвет, а не мертвенно бледный, как до этого, а речи стали невнятными. Да и сам Алексей, сидя на лавке, то и дело клевал носом. Ведь он не привык пить такими ударными дозами ядреный самогон. Впрочем, что касаемо деда, то тот всегда любил принять на грудь. Бабка, его жена, гоняла мужа, но тот умудрялся набираться в сарае, на огороде, где повсюду имелись заначки.  

— Да, и вот вернувшись из армии, поступил на юридический… Второй курс уже.  

Внук продолжал рассказывать о своей жизни, а дед, молча слушал, поглядывая на граненые стаканы, взглядом поторапливая Алексея, шевеля кустистыми бровями, словно старый филин.  

— Ну а семьёй не думал пока обзаводиться?  

— Да не, рано ещё. Не нагулялся. И не хочу взваливать на себя обязанности.  

— Ну девка хоть есть?  

— Угу. Встречаюсь тут с одной. Познакомился несколько месяцев назад. Вроде нормальная.  

— Да все они вначале нормальные… — со знанием дела ответил дед.  

Где-то на улице заухала сова, а вдалеке, в лесу, завыли волки. Алексей мысленно покачал головой, чувствуя разницу между городом и деревней, что была забыта среди древних лесов. Луна поднялась из-за макушек, заглядывая единственным жёлтым глазом в комнату, где пылала печь, разнося по помещению приятное тепло. На столе также горело несколько свечей, так как электричество здесь отсутствовало, и вряд ли когда-либо появится вообще.  

Выпив ещё одну порцию, старик подпёр щёку ладонью, а потом заунывно завыл, заводя какую-то грустную песню. Алексей слушал, внутри морщась от этих скрипучих звуков. Явно в детстве старику наступил медведь на ухо.  

Отставив недопитый стакан, Алексей потянулся к огурцу, громко хрумкая. Больше пить он не мог, так как ещё чуть-чуть и его вырвет этим ядреным самогоном прямо на стол. Все-таки чересчур убойная доза за один раз. Да и старик не разменивался на мелочь, наливая до краёв, крякая от удовольствия.  

Молодой человек откинулся на лавке, ощущая, как неприятно кружится голова. Печь поплыла в сторону, а стены надвинулись, но спустя секунду вновь вернулись на своё привычное место. Мир теперь казался одним пульсирующим существом.  

— Дед, — перебил старика внук, у которого язык сильно заплетался, — а все-таки, куда делись все жители? Я же отлично помню, сколько раньше здесь жило народу. Около двадцати дворов, а теперь никого.  

Старик тяжко вздохнул, пытаясь сосредоточить взгляд на своём внуке. А затем, громко икнув, пробормотал:  

— Да съел я их всех.  

— Что значит, съел? — не понял Алексей.  

Его губы непроизвольно растянулись в дурацкой улыбке.  

— А то и значит, что взял и съел, — пьяно хохотнул старик, громко щёлкая всё ещё крепкими зубами и указывая на вареное мясо, что по-прежнему лежало на тарелках, как-то нетронутое пока внуком.  

— А когда закончились местные, то на помощь пришли заплутавшие путешественники. Иногда я сам выхожу в леса, чтобы найти себе ужин. Но в последние годы дурная слава этих мест отпугивает всяких грибников и охотников, а также любителей природы. Эх! Сколько их сгинуло, уже толком и не помню. Иногда возьмёшь ружьё, пойдёшь…  

Старик вновь икнул, беря со стола стакан, громко сёрбая, допивая остатки самогона, будто перед ним находился чай, а не шестидесятиградусный убойный напиток.  

— Дед, да ты нажрался, — хохотнул Алексей, откидываясь назад.  

— Нажрался? — переспросил тот, загадочно улыбаясь. — Ну-ну.  

— Угу, нажрался.  

— А что ты скажешь вот на это?  

С этими словами старик задрал свою грязную рубаху, открывая уродливый рубец у себя на груди, который обычно остаётся после вскрытия тела в морге. В некоторых местах кожа разошлась, показывая бледную плоть, местами подгнившую и почерневшую, как показалось молодому человеку.  

Алексей понял, откуда всё это время исходил неприятный сладковатый запах. Он мигом протрезвел, не веря своим глазам.  

— Чтобы жить, мне надо хорошо питаться, — проговорил старик. — Вот и пришлось пожертвовать соседушками, благо, что их век подходил к концу. Но ты не беспокойся, тебя я не трону. Ты же мой внук, как-никак. Родная кровь. А всему виной, кстати, этот загадочный волшебный корень, который я добавляю в самогон. Он ведь меня и оживил, когда мой час настал. И если бы я не пил, то… И не ел…  

Но Алексей его уже не слушал. Находясь в ужасе от увиденного, вскочив из-за стола, молодой человек помчался прочь со всех ног из дома, из деревни, желая одного, как можно дальше убраться от этого места. Его гнал животный страх. Перед глазами по-прежнему находился тот уродливый рубец, оставшийся после вскрытия.  

— Да остановись ты, дурной! — послышалось вдруг у него за спиной.  

Алексей взвизгнул, заметавшись по ночной улице, вновь устремляясь в сторону леса, но спотыкаясь о неровность, падая на землю, больно обдирая локти и колени.  

— Вот шальной! — хохотал весело дед, хлопая себя по бёдрам.  

Тот явно развлекался от всего происходящего.  

— Не трогай меня! Не подходи!  

Внук сидел на земле, со страхом глядя на старикана, который, несмотря на свой приличный возраст, догнал с лёгкостью молодого человека, даже не запыхавшись.  

— Ну пожалуйста…  

Дед вновь весело рассмеялся.  

— Ну дурной! Ты что, шуток не понимаешь?  

— Каких ещё шуток?  

В голосе Алексея прорезалась надежда.  

— Да самых обычных. Пошутил я. Скучно ведь здесь одному, вот я и решил немножко шуткануть.  

— А, как же этот шрам?  

Молодой человек указал дрожащим пальцем на грудь, что скрывалась под просторной рубахой. Перед мысленным взором вновь возник жуткий рубец.  

— Никак. Самый обычный, как после операции. Забирал тут меня пару месяцев назад наш фельдшер. И в районе сделали операцию на сердце. А теперь вот просто воспалился рубец. Как вновь приедет, пожалуюсь ему конечно.  

Дыхание Алексея стало успокаиваться, а вид уже не был таким загнанным.  

— Правда?  

— Да чтобы мне провалиться на этом месте, если я брешу!  

— А местные жители?  

— А что с ними?  

— Так их же нет.  

Старик пожал плечами, подтягивая в который раз спадающие штаны на жилистом теле.  

— Ну нет и нет. Чего уж тут удивительного? Померли все. Была баба Маня, да и она отошла в мир иной, дней двадцать назад. Одни старики жили здесь. Молодые давно все разбежались.  

Дед протянул руку, помогая подняться внуку. На его лице играла довольная улыбка, а глаза светились весельем. Казалось, даже морщины слегка разгладились.  

— А теперь пойдём в дом. Прогулялись и будя. Посидим, выпьем немного. У меня аппетит от твоих догонялок разыгрался. Да и принять следует. Вон сколько там ещё осталось.  

Старик хлопнул внука ладонью по спине, подталкивая вперёд.  

— Пойдём, Алешка. Пойдём.  

Успокоенный молодой человек зашагал обратно к дому, а старик немного отстал. Он незаметно для внука отбросил ногой в ближайшие заросли валявшийся череп, после чего довольно улыбнулся в бороду.  

— Расскажу тебе, пожалуй, про тот чудодейственный корень, который я добавляю в свою святую водичку. Тебе ведь она понравилась? Да? Скажи. Да?  

— Корень?  

— Угу. Эта тайна известна только мне. Так как сей корень можно отыскать лишь в этих лесах. Но тебе я поведаю обо всём. Ты ведь мой внук… Родная кровь, как-никак.  

⦁ * *  

И он поведал о времени, десятилетней давности, о том, как они с женой вместе отправились в лес за этим самым корнем, который раньше служил полигоном для военных. Как он, будучи ещё вдобавок пьяным, ползал по земле, не обращая внимания на то, что всё вокруг заражено радиацией, и нашёл этот корень. И как они долго шли назад, а потом всю ночь тряслись в машине, боясь, что их обнаружат. Ведь территория была запретная…  

— А потом моя бабка померла. Слегла на четвёртый день, и больше уже не поднялась. В отличие от меня самого… И как мне удалось выяснить позже, корень действует только на нас, мужиков.  

Дед поставил острый локоть на стол, дымя жутко вонючей папиросой, уставившись в пустоту, в свои воспоминания. Его седые брови шевелились в такт словам.  

— Но откуда ты узнал о нём? — поинтересовался Алексей, по-прежнему трезвый, не желая обращать внимания на наполненный стакан, что стоял перед ним.  

— Поведали одни добрые люди, — пожал плечами старик. — Впрочем, это не имеет никакого значения уже. Факт в том, что корень существует, и он действительно чудодейственен. Здесь главное высушить его до нужного состояния, а после размельчить в порошок.  

Он указал на самогонку, облизнувшись.  

— И следует обязательно принимать с лекарством, а иначе…  

Внук до сих пор не мог поверить в услышанное. Конечно, старикан никого не ел в деревни, а просто решил немного подшутить таким образом, тем не менее, дед по-прежнему был жив. Он даже откопал собственное свидетельство о смерти, которое умудрился спереть, а после сделать ноги, вернувшись обратно в деревушку. Здесь уж точно его бы никто не искал. Места глухие, а ещё полигон рядом, пускай и бывший. Желающих особо не находилось тут бродить.  

— Вот так, Алёшка. Хотели мы с моей бабкой отыскать бессмертие, а нашёл его из нас двоих только я. Да и живой ли я, теперь вопрос довольно спорный. Вроде бы и мыслю, а вот сердце не бьётся. Странная штука жизнь.  

— Дед! Ну ты же понимаешь какое это открытие! Да на этом можно заработать миллионы! Миллиарды! О смерти можно навсегда позабыть!  

— А бабы? Корень на них не действует. А жизнь без них…  

Он вяло махнул рукой, бросая дымящую папиросу в жестяную банку.  

— Я думаю, в лабораториях обязательно что-нибудь придумают!  

Алексей ёрзал на лавке от нетерпения. Он уже мысленно представлял, как станет знаменитым на весь мир. Деньги, популярность, всё это не за горами.  

— Да тебя, скорее всего, грохнут где-нибудь. А открытием воспользуются те, кому надо. И твой мир так ни о чём не узнает. И будут по-прежнему люди жить и умирать.  

— Но…  

— Вот тебе и но. Думать, Алёшка надо. Думать. Нельзя эту тайну никому говорить. И не потому что я жадный. Хотя и это тоже. Просто чревато огромными последствиями. Человек — тварь такая, что всякое благо оборачивает себе во вред.  

Старик хряпнул полный стакан, тут же захрустев квашеной капустой.  

— Неужели ты думал, что я этого ожидал, когда надеялся на бессмертие? Угу, сейчас. Как бы ни так. Совсем худо жить, когда ты заперт в мёртвом стариковском теле, где кровь разгоняет лишь самогон с корнем. А иначе бы окончательно помер, так как весь бы окоченел.  

Он кратко поведал об эксперименте над псиной, которая умирала, а дед в неё влил лекарство для бессмертия. Поил какое-то время, а после перестал.  

— И что ты думаешь? Окоченела и начала гнить. Но самое плохое, собака всё понимала, и даже мыслила, наверное. Я в неё снова влил, попытавшись привести к нормальному состоянию, но оказалось тщетно. Корень следует принимать постоянно, каждый божий день, а пропуск грозит…  

— И что в итоге?  

— А что в итоге? Мозг псины сгнил, и она подохла. Я её закопал в лесу, да и всё с этим. И с тех самых пор, я ежедневно принимаю в себя корень с самогоном.  

— Но погоди! — вскинулся внук. — А как же твоё вскрытие?  

— А что с ним не так? — удивился дед уже заплетающимся языком.  

— Ты же умер, а после тебя увезли. Мог бы сделать так, остаться здесь, не показывая вида, не делая лишних проблем.  

— Да упился я тогда, признаться честно, до мертвецкого состояния. С горя, как говорится. Вспомнил своё прошлое, бабку, и на душе кошки заскребли. Вот и приняли меня за покойника. Увезли, значится, вскрыли, а уж из морга я дал дёру, и лесами, лесами…  

Старик громко икнул, пьяно облокотившись на стол.  

— Пообещай мне, Алёшка.  

Да?  

— Я хочу, чтобы эта тайна осталась только между нами. Даже твой батя ничего об этом не знает, хотя он мой единственный сын.  

— Ну… Хорошо. Ладно.  

— Ты даешь мне такое обещание?  

— Почему бы и нет? Конечно даю.  

— Тогда я спокоен, Алёшка.  

Затем старик сполз на лавку, погружаясь в мертвецки пьяный сон. А внук по-прежнему сидел, уставившись в пустоту, размышляя обо всём услышанном. Конечно, изначально эта новость его повергла в шок, испугала, но вот затем…  

Он с осторожностью поднялся, бросив быстрый взгляд на спящего деда, после чего тихо спустился в подвал, проходя мимо запасов самогона, устремляясь в дальнее помещение, которое оказалось забито картошкой.  

— А где же…  

Взор замер на ящике, что приютился у самого угла, при входе. В нём находились какие-то коренья. Схватив торопливо несколько штук, Алексей принюхался. Пахло сырой землёй.  

— Вот оно какое…  

Запихнув несколько штук в за пазуху, внук устремился обратно, мимо спящего старика, на улицу. Он мысленно видел те богатства, которые свалятся на его голову. Весь мир станет лежать перед его ногами. Ну а дед… А что дед? Он стар, и уже пожил своё.  

«Да и не живой он вовсе».  

Алексей с каждым шагом ускорял темп, желая покинуть эту деревушку, вернувшись в мир с панацеей. Он ни разу не обернулся, и не увидел, как на порог вышел старик, глядя внуку вслед печальным взглядом. Тот оказался на удивление совершенно трезв.  

— Эх! Алёшка. Алёшка.  

Дед недовольно хлопнул себя по бедру.  

— Деньги затмили тебе разум. Ну ладно, впрочем. Раз ты этого хочешь, то почему бы и нет? Сам выбрал сей путь.  

Он поднял взгляд к одинокой луне, после чего его сухие губы искривились в довольной усмешке, а глаза задорно блеснули.  

— Ну тащи в свой город находку, — проговорил он вслух. — Только вот, что ты станешь делать с самой обычной белой свёклой дальше? Неужели ты думал, внучок, я стану хранить корень в подвале? Вот уж точно дурень.  

Махнув обречённо рукой, подтянув спадающие штаны, дед зашёл обратно в дом, захлопывая за собой дверь. К сожалению, утром ему придётся покинуть эти родные места, оставив их навсегда, так как после могли возникнуть ненужные вопросы. А пока…  

А пока, дед хряпнул остатки самогонА, после чего принялся за сборы. Он давно присмотрел на всякий случай себе местечко, но надеялся, что сей момент наступит ещё не скоро. Кто же знал, что внук обменяет богатства на деда. Надеялся на лучшее, на совесть, но, увы и ах.  

— А ведь я тебе доверился, Алёшка.  

Помолчав с секунду, он уже веселее добавил:  

— Но хорошо ведь, что подстраховался на всякий случай. Будто чувствовал.  

Утром дед покинул дом навсегда, уйдя в неизвестном направлении. Никто и никогда его больше не видел. А вернувшийся через несколько дней Алексей со своим отцом нашёл лишь пепелище на том месте, где ранее находилась захудалая деревушка. Множественные вопросы, так и остались вопросами. А все попытки отыскать корень, закончились полным провалом. Ведь внук даже не знал, как тот выглядит. А после на Алексея вообще стали поглядывать косо.  

— Фантазёр ты, — заметил отец. — Прямо как твой дед. Выдумал же такое…  

— Я тебе говорю! Он умер, а после ожил вновь! Я сам видел шрам на груди… Вот этими глазами!  

— Сказочник.  

Но Алексею никто так и не поверил, сколько бы тот не кричал, не доказывал, приводя какие-то только ему понятные доводы. Правда, старика какое-то время искали, но и на это вскоре махнули рукой, решив, что тот утоп в болоте, напившись, а перед этим устроив пожар.  

Конец.