Whizzbang impromptu

Я в центре разорённого мегаполиса. Забытьё. Последние месяцы тянутся как столетия. Вам интересно с чего началось падение? Моё и всего рода человеческого. Уверен, что знаю точный момент.  

В тот момент Оппенгеймеру в голову пришли слова из Бхагавад-гиты: «Я — смерть, разрушитель миров». Это только начало. Бомбы мощнее, люди мельче. И вот я продолжаю разрабатывать смерть. Отец погибели. Если атомное ружьё висит на стене, оно должно выстрелить. И оно выстрелило. Война, в отличие от многолетних конфликтов древности, длилась всего пару дней. Человечеству конец. Мне ещё нет. Я спасся в бункере с такими же создателями уничтожения.  

Пролетело несколько нудных недель. Никто не смотрел друг другу в глаза, от стыда за содеянное. Хватило бы припасов, всё могло закончиться коллективным самоубийством. Но, увы. Не хватило. И инстинкт выживания взял верх. От украденных пайков до трупов в коридоре с осколком стекла в горле. Меньше людей — больше времени прожить на остатки припасов? Глупцы! Это отсрочка неизбежного. Дальше первое убийство на глазах у всех. Из-за зубной пасты. О, боги. Какая нелепость. Я тоже убивал. Пришлось. Самозащита. Или это самооправдание? В итоге нас осталось двое... Если скажу, что не получил удовлетворения от его удушения — я совру. Последний человек, которого я увижу на своём веку. Я задушил свою прежнюю жизнь. Я задушил род учёных, которые вместо великих открытий дали безумцам силу разрушить планету. Остался я один. И это мой прощальный миг, мой реквием... Так я считал, поднимаясь на поверхность. Данные об уровне загрязнения давали меньше шансов на выживание в противорадиационном костюме, чем если кутаться в футболку на вершине Эвереста. Но я выжил.  

Город, в котором я вырос, неузнаваем. Руины. Пепел. Тени сожжённых заживо. Сожжённых в мгновение ока. Обугленные деревья. Ни единого листочка. Логичный финал преступлений рода людского против себя и против третьей планеты от Солнца. Обгоревшее дерево напомнило случай из юности. В соседнем районе две соседствующие парковки, немалой квадратуры, одновременно обанкротились и освободили внушительную площадь. Моим подсознательным желанием была постройка парка. Для людей, для их проспиртованных душ. Что же там в результате вознеслось к небесам? Очередной муравейник. Немного низеньких деревьев, чтобы создать иллюзию, что ты не погребён в бетоне и импортных стеклопакетах. Унизь, уничтожь, сожри всё что вокруг тебя. В конце концов, что это меняет? Сейчас была бы сотня сгоревших парковых деревьев, а не уродливо покосившееся здание. Нет! Я уверен, в этом несостоявшемся парке и в таких же местах по всей Земле, было заключено соглашение по покупке души человечества и последующей продажи её ядерному холокосту. Замечаю, что разрушенный дом похож на смеющееся лицо. Финальная усмешка останков мнимого величия нашего вида.  

Я бреду дальше. В никуда. И думаю, думаю и думаю. Обо всём. Во взрослом возрасте я часто задумывался, а что если счастливейшее время моей жизни уже прошло. Что если пик счастья маячит далеко позади? Теперь это действительно так. Я последний житель разрушенной Земли. Я умер, просто ещё не погребён со всеми в этой громадной братской могиле. Живой мертвец, ползающий по брюху умирающей планеты.  

Как Бог допустил это? Это его наказание или его вовсе нет и человек единственный ответчик в этом деле о самоуничтожении? Если бы Бог был женщиной, она бы простила нас? От мыслей о Боге меня отвлёк кот. Странно, я больше не ожидал увидеть живое существо. В этот момент мой оголодавший мозг подумал, что этот кот в прошлой жизни был тигром и сожрал меня. Теперь моя очередь.  

Дошёл до выжженной пустыни. Эпицентр одной из бомб. Ничего. Рыхлая равнина из обломков империи. И невесть откуда взявшееся кресло – качалка. Нужно отдохнуть. Поразмыслить, в чём моё предназначение. Выживать или умереть? Я так устал. Смертельно устал. Покачивания на кресле усыпили меня. Не знаю когда я проснулся. На Земле отныне вечный сумрак. Даже если на другом краю света остались люди. Им не пережить ядерную зиму. Холод и голод прикончит их... и меня. Тысячи лет эволюции и вот она, точка. Есть ли смысл стараться выжить в мире без надежды? Только инстинкт подталкивает меня вперёд. Или это всё-таки проблески веры?  

Покинул эпицентр взрыва и опять очутился в покалеченных асфальтовых джунглях. Вижу памятник, покрытый сажей и радиоактивным пеплом. Памятник тому, кто развязал войну. Иронично. Заметил, что рассмеялся. Хоть смех и не ощущался. Как будто наблюдал за собой со стороны. Живой труп, мёртвый призрак.  

Вспоминаю, что этот памятник был установлен рядом с торговым центром, куда я ходил со своей подругой в выпускном классе. Я только планировал поступать в институт, который превратит меня в уничтожителя миров. Но в тот субботний вечер ещё ничего не произошло. Ничего не было предрешено. Лавина ностальгии гонит меня туда. Я не чувствую усталости.  

Место едва узнаётся, но сквозь слёзы я как будто заглядываю за ткань времени и вижу зелёные деревья и лавочки с весёлыми компаниями. Я вижу нас. Её, такую красивую. Такой она навсегда отпечаталась в моей памяти. Вскоре после этого она переехала. И вижу себя. Наивного, доброго, ещё ничего не знающего о будущей трагедии. Я кричу ему, предупреждаю. На минуту я забываюсь и правда верю, что мир можно спасти, если докричаться до меня из прошлого. Но видение расплывается в дымке и передо мной является Надежда.  

Гигантская пузатая бомба. Она не детонировала, а на её боку печатными буквами красуется надпись: НАДЕЖДА. Вот моё предназначение. Я смогу её взорвать. Я убил всех людей, которых знал и любил. Необходимо завершить начатое. Пару часов я пытался починить её. Галлюцинации от голода и усталости. Почти готово.  

Как я оказался здесь? Словно вышел из забытья. Часовой механизм уже запущен. 3... 2... 1...