Красный мир Человек за стеклом

Кто-нибудь задумывался, что жизнь не заметит вашего ухода из этого мира? Наверняка так и было. Каждый об этом думает, хоть раз. Просто идет на работу или домой с магазина слышит детские голоса, смех родителей, а на смешной вопрос маленькой почемучки «Почему листья желтые» резко накатывает осознание.  

Человек никому в этом мире не нужен кроме своей семьи. И то, порой и ей не нужен. Друзья вспомнят на день памяти. Повезет, если заглянут на могилу, кинув по пути к своим родным цветочек. Так же? А если нет и таких друзей? Что тогда? Вечное одиночество? В жизни, в смерти? Один пришел, один ушел?  

Денис порой думал об этом. Он пришел в этот мир не один. Рожденный одним из близнецов, но от этого не менее одинокий. Что толку от этого знания, если нет возможности общаться с братом на равных? Гонять мяч? На спор подтягиваться на турниках? Подкалывать с первым неудачным свиданием? Ничего из перечисленного было невозможно.  

Кирилла сбила машина, когда тому ещё не исполнилось и девяти. Десять лет брат лежал парализованным на кровати. Операции не помогали. Чего-то не хватало в его нейронных связях. По малолетству Денис не понимал, что это означало. Да он и сейчас, будучи взрослым, особо не понимал. Взрослые жалостливо поглядывали на старшего из братьев. Молчаливая мумия. Живыми из всего тела остались глаза. Моргали. Плакали, грустили, улыбались.  

Денис выучил все движения век Кирилла. Показывал интересные мультики. Подсовывал фотографии природы и обычных улиц. Рассказывал про одноклассников. Как он подрался с Антоном из-за ручки. Как Вика, разозлившись, вышвырнула эту самую ручку в окно, и они вместе с Антоном ломанулись её искать на улицу, разгребая снежные сугробы. Как ничего не нашли и от того помирились, признав, что девчонки вредные. Ручка оттаяла по весне, оказавшись никому не нужной.  

Он принес её Кириллу, как доказательство, что история не выдумка. Брат тогда впервые заплакал. Приборы, стоявшие в маленькой комнатке со спертым воздухом, в ту безлунную ночь замигали, пиканьем разбудив мать и отца. Так Денис и узнал, что такое ремень. Хоть что-то из нового они узнали в один день. Кирилл о боли душевной, а он, в дополнение, о физической.  

Мать орала на него, не замолкая ни на секунду. Отец, не выходя из комнаты парализованного брата, отхлестал его до кровавых полос. Кирилл, видя, как бьют Дениса, забился в приступе эпилепсии. О рыдающем Денисе мигом забыли.  

Скорая. Врачи. Укол. Жалость от молоденькой врачицы, приехавшей на вызов. "Не плачь, всё с братом будет хорошо". Денис кивнул, рукавом ночнушки вытирая мокрые глаза. Первое дело забота о Кирилле. Он сильный, ноги ходят, руки двигаются. Что там полосы. Это пустяк. Брату хуже.  

После этого дня на долгие десять лет комната брата оказалась для Дениса под запретом. Еда в холодильнике была лишь для Кирилла. Лекарства только для Кирилла. Новая одежда для Кирилла. Брат стал центром семьи.  

Кому-нибудь доводилось донашивать штаны за лежачим больным? Вряд ли. Это же противоестественно. Штаны были вечно коротки и малы. Мать по привычке покупала им одежду на двоих, не учитывая, что младшенький растет быстрее лежачего старшего.  

Денис устроился на подработку первый раз в тринадцать лет. Активная фаза роста. Перестройка голоса. Вымахал под метр семьдесят и вполне смахивал на восемнадцатилетнего. Как говорил работодатель, глаза…  

Глаза, узнавшего тяжесть жизни, отличаются от глаз ребенка.  

Работа на стройке тяжелая. Он по юношеской дурости надорвал спину, тягая арматуру с кирпичами, да побольше, да потяжелее. Словно от этого ему бы достались все деньги мира. Работники жалели паренька. Порой угощали обедом. Все думали, что родители у Дениса алкаши или того хуже наркоманы. Он их не переубеждал. Лучше так, чем сказать, что вся любовь изливается на парализованного брата. Этого никто не поймет. Решат, что банальная детская зависть. Борьба за внимание родителей.  

Он любил тайком прокрадываться в комнатку близнеца. Пока брат спал, Денис смотрел и думал, какие у него глаза? Старика? Обреченного? А может у Кирилла сохранились глаза ребенка?  

Невозможно… Уже тогда, в детстве, глаза брата горели осознанием безнадежности. А после приступа эпилепсии и вовсе погасли.  

Глаза отжившего своё.  

Вот как называл этот взгляд Денис. Он пытался вдохнуть в брата жизнь, с годами Кирилл стал чуть разговорчивее и его глаза перестали напоминать взгляд дохлой рыбы.  

Внимание родителей. Он не пытался получить то, чего богом не дано. Хватило единственной попытки. Жуткая простуда, спустя год после того случая с поркой. Мать глянула на Дениса. Потрогала горячий лоб, оставила дома, запретив идти в школу. Еда запищали приборы с комнаты Кирилла, она умчалась, оставив младшего сына одного.  

Приезд скорой. Кирилла увезли в больницу. О Денисе вспомнили спустя три дня. Мать порадовалась спавшему жару. Отец, только приехав с командировки, уехал снова. Денис, продолжая кашлять, как туберкулезник последней стадии, выплевывающий остатки легких, молчаливо проводил мужчину, ставшего за эти два года чужаком, до двери. С того дня на пороге дома тот не появлялся. Другая семья в другом городе требовала большего внимания и заботы, чем больной ребенок, жена, ставшая за это время истеричкой, и Денис, превратившийся в тень ранее веселого балагура.  

Пасмурный день. Мелко моросящий дождь. В такие дни всегда вспоминалось всё самое худшее. Он, поморщившись, поднял кирпичи. Вчера ему исполнилось двадцать. Не восстановился в университете, продолжив помогать на стройке. Мать требовала всё больше денег для ухода за братом. Остановился перед краем крыши. Может пора всё это закончить?  

– Давай не сегодня, – окликнул его прораб, – ещё стена не закончена и сроки горят. Ты же помнишь, что самоубийство — это тоже убийство? Придется вызывать полицию, стройка остановится, и Лексеич нас нагнет.  

Денис глянул на Серегу, стоявшего в позе отъявленного святоши. Не хватало лишь нимба. Шутник, любил его так подкалывать.  

– Всё настроение сбил, вот удружил, – высказав саркастичное замечание, Денис потащил кирпичи к стене, скрипя зубами от боли, пронзившей спину.  

– Что врачи? – идя следом за ним, спросил Сергей.  

– Ничего интересного, диск протерся, надо менять или к хирургу шить, – ответил любопытному товарищу Денис.  

– А если?  

–А если ничего не делать, то через полгода буду как Кирилл, – вздохнул он и, не глядя, шлепнул кирпичи под ноги.  

– Раз такое дело надо напиться, – выдал Серега, – идем в "Три монетки" после работы, я наших соберу.  

Не слушая отказов, прораб побежал созывать любителей бухла. Денис разогнулся. В спину вновь выстрелило болью, как с рогатки камнем. Заканчивалось действие укола диклофенака. Отпросившись на перекур, заскочил в аптеку. Залив в желудок новую дозу таблеток обезболивающего, вернулся к работе. Под вечер был никаким. Какие "Три монетки" тут бы до кровати долезть. Серега, здоровый бычара, не слушая возражений, всё же затащил его в бар.  

В один из таких дней он по-пьяному и выболтал начальству про свою нелегкую жизнь. Как бесы в ухо назудели, поделись, да поделись наболевшим. Легче не стало. Брешут всё – эти психологисты. А вот стыдно на утро перед Серегой стало мгновенно. Тот ещё так сочувствующе смотрел. Неделю в знак поддержки хлопал по плечу. Хорошо, что не запомнилось, что он там буровил. А не то точно бы потерял самоуважение к самому себе, да взрастил колоссальное чувство стыда пред товарищами до новых высот.  

– Пей до дна! ДО ДНА!!! – орал Серега подчиненным. – Не отлынивай!!! Ден!!! ДО ДНАА!!!  

Он кивнул разбушевавшемуся начальству, пригубив успевшее нагреться пиво.  

– Ты в прошлый раз трещал про другие миры. Помнишь? – плюхнувшийся на соседний барный стул Серега хлопнул Дениса по плечу.  

И это выболтал. Надо же. Да была такая слабость, читал про попаданцев. Хоть немного душа отдыхала от кошмара реальности. Денис поморщился и скинул руку.  

– Что тебе, Серж? Иногда читаю и что теперь?  

– Идем, покажу кое-что, – фыркнуло начальство, перед этим заставив допить пиво.  

Идя на улицу за странным Серегой, Денис чувствовал, как начинает кружиться голова. Алкоголь и обезбол, хоть бы коней не двинуть от такого. Судьба суицидника не прельщала. Жизнь не успела ему настолько опротиветь, да и депрессии как таковой он не испытывал. Ровная серая жизнь. Безрадостная работа. Всё как у всех. Все так живут. Минуты слабости, как тогда на крыше, тоже у всех бывают.  

– Смотри, – зарядил ему в бок локтем остановившийся Серега, указывая на сверкающую звездочку на заборе.  

– Что? Звезда и что? – Денис уставился на радующегося непонятно чему прораба.  

Он таких звездочек мог хоть тысячу вырезать из фольги.  

– Да что непонятного, светится ночью, а вокруг темнота, – рассердился Серега.  

Денис присмотрелся внимательнее. Точно. Светится в темном заборе без присутствия света. Наклонился ближе, в глазах потемнело, затылок раскололся болью. Гаснущее сознание услышало разговор.  

– Ты чего так сильно? Помереть может.  

– Не помрет, Иваныч. Я слабенько. Для подарка самое то.  

Сознание окончательно потемнело.  

***  

Пробуждение оказалось сложным. Голова тряслась, как в нервном тике. Тело словно вытряхнули и отжали в центрифуге. Денис встал на карачки. Мозг плохо соображал: где, что и как? Подождав, пока мир перестанет кружиться, поднялся в полный рост.  

Здание. Голые серые камни, вытесанные из скальной породы. Над головой крыша. Из деревянных балок. Окна пыльные. Все усеяно паутиной. Что Серега с Иванычем сотворили? Денис потер ноющий затылок. Шутники приблудные. Куда они его скинули? Ещё по голове ни за что, ни про что настучали.  

Выбравшись из здания, с удивлением осмотрел маленькую смотровую башню полуразрушенного замка. Единственный замок, о котором он знал, был усадьбой Храповицкого в Муромце. В школе их на экскурсию туда возили. Но в глухом лесу. О таком замке не слышал. Мужики решили так подшутить над его слабостью к книгам о попаданстве? Везти полсотни километров с Владимира в Судогодский район. И не лень им было?  

Так, стоп. Он же уже понял, что это не Муромец. Там замок не в лесу стоит, экскурсии водят, дороги рядом. Не настолько глухое место как здесь. Денис легко тряхнул головой, стараясь не вызвать новой головной боли. Раз не Муромец, то эти шуты отвезли ещё дальше?  

Лес. Вполне мрачный и неухоженный. Никаких дорог не было и в помине. Достал с кармана телефон. Связи не было. Батарея половина заряда. Вспомнилось про какой-то подарок. Может просто подождать шутников на месте? Нет, так не пойдет. Денис попробовал залезть на дерево. Спина напомнила, что укола нет, и теперь она не будет столь лояльной к резким движениям. Сморщившись от боли, он остановился переждать приступ, стараясь вообще не шевелиться. Сзади донесся шорох.  

– Авена ронви? Ровино рае?  

Аккуратно повернулся к удивленно вопрошающему за спиной голосу, едва не шипя от прострелов в спине. Девушка в средневековых одеждах с корзинкой в руках. Красный сарафан. Кокошник. Лицо как свеклой нарумянено.  

– Рави? – повторил Денис сквозь зубы, примерно понятое слово.  

Девушка отшатнулась. Замахала руками.  

– Рави но! Ранвара ро генра?  

Оставалось лишь глупо хлопать глазами. Ничего не понятно.  

– Рен рае? Ровино рае? Авена ронви? – терпеливо повторяла незнакомка.  

Покачал головой.  

– Вы актриса? Можете меня вывести к селению? – болезненно вздохнул Денис. – Я не буду ни на кого жаловаться. Сергей шутканул, а вы человек подневольный, прекрасно понимаю. У меня весь год на обезболивающих прошел. Понимаете? Мне надо в город… В аптеку… Я – строитель… Работа и всё такое… Понимаете?  

Девушка слушала, склонив голову набок и вежливо кивая на коротких паузах между предложениями. Покачав головой, она ткнула в себя пальцем.  

– Айяу, – указала на Дениса.  

Что ж надо по правилам, давайте по правилам решил он.  

– Денис.  

– Диус, – заулыбалась девушка.  

– Денис, – поправил он актрису.  

– Диус? – повторилась Айяу, нахмурившись.  

– Хорошо, Диус, – прекратив спорить, кивнул Денис.  

– Хородиус, – захлопала в ладоши Айяу, показав этим, что запомнила имя.  

Кивнул. Ради выхода из леса он был готов стать и царем Соломоном, и Хородиусом, да хоть деревом. Боль в спине как решительная кувалда в руках матерого строителя, пыталась выбить позвонки с их законного места и этим подначивала искать решение. Пошел за незнакомкой. Шагала та быстро. Знала маленькие тропки, как пять пальцев. Над ухом что-то просвистело. Денис в удивлении посмотрел на стрелу, торчащую из дерева.  

– Жеавы, жеавы! – закричала Айяу, прыгнув дикой оленицей в кусты.  

Побежал за ней, над ухом прожужжала ещё парочка стрел. Упав на землю, по-пластунски забрался в овраг. От удивления даже спина прекратила колоть на пару секунд, заболев сразу же после завершения маневра. Вот сейчас он даже мог бы поверить, что в другом мире, если бы не взгляд на обувь убегающей актрисы, обозвавшей себя Айяу. Рифленая подошва солдатских сапог указывала на Россию. Не мог же Серега в шутку отправить его за границу? Точно не мог. Куры сейчас ни у кого денег не клюют.  

Стрелять перестали. Посмотрел на обсыпанные десятком стрел деревья. Сколько же шеф им заплатил? Хорошие лучники. Стреляют косо, но близко у головы. Пугают отменно.  

Силуэт девушки давно затерялся меж деревьями. Хруст веток заглох. Выглянул со рва. Всё тихо. Пошел, прячась за деревьями, в сторону убежавшей свекольной леди. За спиной послышался медвежий рык. Ничего себе, серьезная контора! Обернулся назад, медведя не было видно. Пошел быстрее.  

Из ближних кустов высунулась черная голова. Человек и зверь посмотрели друг на друга. Мишка полностью вышел из растительности, явив свету отощавшую тушу. Денис оглядывал лапы Потапыча, ища цепь. Таковой не находилось. А вот это уже не дело. Или это домашний?  

Просвистела стрела. Медведь, зарычав, бросился обратно в кусты.  

– Спасибо, – крикнул Денис в чащу. В ответ прилетело пару стрел в ближайшее дерево.  

Ясно, понятно. Благодарить врага нельзя. Приказ следовать плану спектакля. Спрятавшись за дерево, он выждал окончания шквала огня по позициям.  

Вновь потопал по примерному направлению. Периодами слышался рев медведя, подстегивая идти быстрее. Вышел на поляну. Там стоял парень. Необычная внешность. Серая как прибитая пылью кожа, с темными крапинками. Белые короткие волосы до десяти сантиметров в длину, торчащие вверх, словно для них не существовало закона гравитации. На всю руку золотая татуировка копья. В центре груди вдавлено нечто похожее на медальон в виде белого камня, обрамленного золотой каймой. Тело выглядело как голое, но без вторичных половых признаков.  

Денис хмыкнул. А вот это уже заявка серьёзная. Вполне можно думать на другую реальность. Залакировали волосы парнишки, будь здоров. Парень, не глядя на Дениса, провел рукой в воздухе. Высветились золотые руны, образовавшие пятиконечную звезду, вбитую в круг.  

– Офигеть, как вы это делаете парни? – подошел он к актеру в сером костюме.  

Тот удивленно поднял брови.  

– Ты меня видишь?  

– Чувак, конечно, вижу, – стал рядом с символами Денис, попытавшись ладонью разогнать иллюзию, та не уходила, – скажи Сереге, что он вообще шикарно всё обставил. Стрелы эти и медведь. Девчонка не по-нашенски что-то бормотала. Нет слов. И костюм у тебя, к слову, зачетный! Долго делали?  

– Делали? – удивленно переспросил актер.  

Звезда мигнула и перестроилась в квадрат с сотнями символов, создающих единую фигуру, привлекая своими новыми фигурами восхищенного Дениса, всё так же пытавшегося разогнать иллюзию.  

– Да ладно вам, я Сержу не скажу. Если вас камера снимает, то просто вырежут кадр монтажеры. Серьезно, вы парни просто отпадно сработали, – Денис уверенно поднял большой палец вверх, – у тебя обезболивающего нет, кстати? Спина болит просто адски.  

Он приложил руку к пояснице и в ожидании уставился на серого пацана. Школьник ещё по виду, а так мастерски играет. Где же такие ребята водятся? В фильмах ни одного не встретишь. Ещё и из роли не выходит. Правильного актера так просто с толку не сбить.  

Парниша отвел руку за спину, достав оттуда большую круглую таблетку. Правда, большую. С ладонь. Протянул Денису.  

– А что с ней делать? – покрутив громадину в руках, уточнил у актера-фокусника. Достал так быстро и непонятно откуда.  

– Кусай, подлечишь спину, – серьезно ответил тот.  

– Вы в неё что, диклофенак с нимесилом запихали? – парень на вопрос не ответил, продолжая ждать, пока Денис откусит от таблетки.  

Делать нечего. Откусил, пожевал. Сладенько.  

– Больше нельзя, – отобрав таблетку, сказал парень, – привыкание к мировым тростникам страшная вещь.  

– Да. К сладкому лучше не привыкать, – согласился Денис. Хоть поел сахарку. И то хорошо. – Не знаешь, куда мне дальше идти?  

Серый повернулся в противоположную сторону, ткнув пальцем в другой конец поля.  

– Ну, вы и выдумщики, конечно, – покачал он головой, отправившись в указанном направлении, – спасибо парень, век не забуду! В долгу буду! – прокричал Денис, отойдя на приличное расстояние, но вовремя вспомнив, что забыл поблагодарить доброжелательного актера.  

– Запомни свои слова, человек, – крикнули в спину.  

Денис повернулся, никого. Оперативно прячется парень. Видать маскировочный плащ из травы есть. Лихо, ничего не скажешь. Последнее слово за собой оставил. Обстановку нагнал. Хороший актер.  

Спина перестала болеть. Удивительно, правда что ли в сахарную пудру растолкли обезбола? Потрогал спину. Левую ногу перестало тянуть. Сколько же они всыпали? Кеторола добавили?  

Он знал, о чем говорил. Случалось так хорошо именно после такой комбинации. Боль утихала, на час, но утихала. Злоупотреблять этим не стоило. Как-то так неделю закидывался. Желудок просадил до гастрита и открывшейся язвы. Потом обычные обезболивающие перестали помогать. Пока организм оклемался, думал прямо на стройке и даст дубу. Всё из-за этой чертовой работы. Хорошо хоть с сахаром дали.  

А лес никак не кончался. Мало того, что не было ни следа аппаратуры, так и темнеть начинало. Волки выли всё ближе. Деревья подозрительно скрипели. Сумерки быстро накрыли весь лес, сделав тропинку еле видимой.  

– Это уже не смешно, парни! Вы где? – прокричал в темноту Денис.  

Ни ответа, ни привета. Просвет в деревьях вывел на ещё одну поляну. На ветках деревьев висело бесчисленное множество кулонов. В каждом сиял маленький камушек. Словно солнечным светом заряжены. "Красиво. Видимо здесь меня и ждут", – подумалось Денису.  

Иллюминацию Серега знатную устроил. Обезболивающее ещё довольно хорошее. Где только достал? Зарубежное или экспериментальное какое? Но факт в том, что после него спина совсем не болела. День прошел и до сих пор не болит.  

Подобрав по одному разному цвету кулона, отправился в темное здание. Мало ли для чего-то их понавешали. Загадка какая-нибудь. Как в том самом "Пятом элементе" камешки с рисунками правильно совместить.  

Здание по темноте было совсем не различимо в цвете. Толи серое, толи черное. Высокое – как торговый центр. Дверей не было. Денис, покачав головой, зашел внутрь. Столько заброшенных мест со своей забытой историей. Совсем как он. Похожие судьбы. Брошенный на произвол времени одинокий недообъект.  

Пыльно и грязно. Продумали до мелочей. Денис чихнул от поднятой в воздух с пола пыли. Серьёзно? Можно же хоть скидку новичкам делать? Стрелочки бы нарисовали куда идти. Про это он думал, битый час бродя по пустынному зданию. Рассыпающиеся от одного прикосновения книги – вещь забавная. Но что делать, если не находится механизм для кулонов?  

Покрутил в руках один из светящихся камней на веревке. Надо было все забрать. Телефон сел. А эти заряженные штуки здорово освещали дорогу, позволив осмотреть картины на стенах. Походило на рассказ о неком божестве.  

На одной из стен оказался нарисован мужчина. Он спускался с горы и спас группу детей от тигра. Обычный такой мужичок. Типичный. Темно русые волосы и глаза непонятного оттенка. Даже Денис подошел бы под это описание. Рост у человека с картины, не понять каким был. Возвышался над фигурами детей, да и на остальных картинах был нарисован крупнее говоривших с ним, кланяющихся или сражавшихся бок о бок людей. В школе учитель истории говорил, что так указывают на высокое положение человека в обществе. Надписи под фресками оказались на неизвестном языке. Буквы похожи на танцующие подвыпившие линии.  

На другой стене мужчина сражался один против армии красных чудиков. Денис прозвал их бесами. Только бесы были безрогие. Безрогие бесы видать слабее муравьев, потому мужика одного и отправили их бить. Так он думал, переходя к следующей фреске.  

Бесконечные сцены сражений с разными существами. Рогатые, с крыльями, синие, фиолетовые, покрытые молниями, истекающие ядом – все сложили голову под мечом воина. С каждой фреской фигура становилась всё больше и больше. На последней стене нарисовали лишь ладонь, сложенную лодочкой, и как ей кланяются миллионы последователей.  

– Ну, чувак, отжег, – присвистнул Денис, – всех размотал, себе секту сбахал. Божком стал для местных и что? – он смотрел следующие стены. Они были пустыми. – Эй, ребят, – разочаровано крикнул в пустоту, – ну кто так делает? Серега вам не говорил, что открытые концовки – полная лажа? Я почти в вас разочарован.  

Ответом послужила тишина. Денис вздохнул. Квест не засчитали. Хоть бы на глаза показались. Что за народ пошел! Ладно, матери он зарплату отдал. Там было ещё на сберкнижке. Собирали Кириллу на экспериментальное лечение на следующий год. Серега поставит отгул. Раз сам всё придумал, сам всё пусть и разгребает.  

Шеф фильм решил заснять с его участием? Слишком долго идет эксперимент игры в попаданство. Прошелся ещё по всем рисункам. Ничего нового. Куда камни девать? Вышел на улицу. "В Багдаде всё спокойно". Безлунная ночь. Светящиеся камни, висящие на деревьях. Собрал все. На всякий случай.  

Вернулся в здание. В ещё одной комнате стоял выдолбленный из камня трон. Черный гранит, как на памятниках могильных. Здесь удачно сотворили. Жутью пробирало. Всё в черных тонах. Ещё подсветка с пола светила. Тонкие линии вдоль стен мигали то красным, то зеленым, то вообще всеми цветами радуги. Дискотека.  

Мигать не сразу начало. Сперва, только красным светило. А как только на пол наступил, и стало переливаться, сразу так смешно стало. Развеселили шутники. Посмеиваясь, Денис дошел до могильного трона. По пути простучал пол. Механизм активации примерно понял. Сенсоры. Цвет произвольно выдает на каждый шаг. Дорогая технология. Стало немного страшно. Серега что, кредит взял? Ради шутки?  

Видать надо не него сесть. Так и поступив, уселся на трон в ожидании фанфар, фейерверков и прочего. Друзья не спешили выходить. Камень, довольно удобный, как массажное кресло. Потрогал мягкий материал. А казался сделанным из гранита. Так и не дождавшись друзей, Денис, убаюканный точечными вибрациями по забитым ходьбой мышцам тела, совершенно спокойно уснул.