Строки рождаются не от руки

Строки рождаются не от руки.  

Они томятся в тех глубинах  

Бесчеловечной мрачной красоты  

И светлого порыва пронзённых душ.  

Бывает, что лежат в низах.  

Не в тех, которые ущелья,  

Ужасные пещеры и гнилые подземелья,  

А где-то у подножья, на кусках  

Разбитых скал или камней,  

Отколотых от сердца человека,  

Который прячется в душе твоей, где потемней,  

Почти что четверть века.  

Порой они лежат на берегах,  

Где море слез бушует в разрушительных мечтах.  

Они рассыпаны по нитям ожиданий,  

И в обществе твоих безжизненных страданий.  

Они хранятся на песках  

Сухих и колких оправданий,  

Твоих бездумных отрицаний,  

И спят на самых разных этажах  

Красивых зданий хитрых чувств,  

Что тенью пляшут рядом с мыслями,  

И наполняясь непростыми смыслами,  

Готовы раствориться в тишине.  

Выстраиваясь в ряд или в фигуры,  

Ты на заре обиды их найдёшь.  

А может даже откопаешь и ближе к сердцу поднесёшь,  

На ощупь не почувствуя текстуры.  

Они бегут по лицам тех,  

Кого сломал ты раз или быть может дважды.  

Встречала их на лицах всех,  

Кто заставил говорить однажды  

Слова, которые бы никогда не прозвучали,  

Но только ведь тогда они большую роль играли.  

Они раздроблены невыносимой болью разочарования  

И точно ждут изгнания  

Из всех укромных уголков.  

И даже с неподъемных облаков  

Влюблённого забвенья.  

Ты точно их найдёшь без сожаления,  

Быть может у пустынных волн  

Томной, грубой безмятежной грусти.  

Но ведь не бегать же от них, не трусьте.  

Они настигнут с четырёх сторон,  

Домчатся по путям бесследным,  

Дойдут до сердца и холодной головы,  

Вонзятся, потекут по мыслям неприметным,  

Но не умрут, увы.  

Играв в объятиях доброй злости,  

Они родятся на листе,  

Аж пробирая твои кости,  

На чистом матовом холсте.