Счастливое

Мы сидели на лавочке около пруда, грозно впитываясь в ничто. В небе над нами, словно утята, плыли пушистые, дородные облака, Ива перебирала длинными пальцами на волнистых клавишах мелкой воды. Из ларьков, продающих сладости и игрушки, лилась илистая мелодия­. Колесо обозрения, до половины скрытое цветущей кроной абрикосовых деревьев, совершало привычные обороты, а весь периметр парковой земли, куда мог дотянуться глаз, усеивали всходы гусиного лука.  

– Давай вызовем демона в этот чудный день, – с лукавой невинностью улыбнулась мне Лена, – Пусть обреченный житель низшего мира разделит с нами радость любви и молодости. Пусть он тоже захочет что-нибудь полюбить.  

По мочке ее ухе ползла оса, привлеченная голубым топазом сережки. Сквозь рыжие нити густых коротких волос плыл океан света. Мне было так хорошо, что я ничего не чувствовал.  

– И это будет самый несчастный демон?  

– Это будет демон, способный выслушать и понять. Пусть он будет ироничен, нерадив, задумчив, словно пух тополя, и немного печален, как ты. И пусть он служит той самопроизвольной силе жизни, анархическому началу, пантеистическому вечному взрыву в противовес иерархическому строю, любой монополии, власти и раболепию.  

– Он зол?  

– Мой демон был бы гармоничным жуком, родись он среди цветов. Для людей он просто бы построил еще одну тюрьму вокруг той, где они и так чалятся с серьезностью растущего ананаса.  

– И как ты намереваешься провести ритуал?  

– О, мой луч, – Лена хлопнула меня по плечу, – для этого понадобятся некоторые атрибуты. Скажем, откровенный мужской верлибр, детский нож-бабочка с тупым лезвием, солнечная былинка пижмы, шоколадный сырок Milka, хитроумный утиный взгляд, песня Nocturnal Depression и много-много полевых цветов, чтобы скрыть ими лицо и, как через тепловизор, увидеть Вселенную духов.  

– Душистую Вселенную? 20 января 2023 года я зашел в вокзальный клозет в городе Кривой Рог и там стоял запах ладана.  

– Как интересно. А ты знал, что родина домашней курицы – это Китай? Все куры – китаянки. Я как раз читаю «Жить» Юй Хуа.  

Разговор продолжился, перескакивая с медного на салатовое. У прохожих, которых мы замечали, лица были красивые, как травинки. Из смартфона скучающего паренька в павильоне тира раздавались краткие фронтовые сводки. Утки карабкались по бетонным откосам пруда, чтобы добраться до рассыпанного ребенком попкорна. Они сползали и, горланя дробными инвективами, плюхались в темную воду.  

Мы еще немного посидели и пошли на колесо обозрения. Город сверху походил на рыбью икру. Под нами кошмарствовали синички и трепетали пчелы.  

Потом мы обнялись и расстались. Я поймал маршрутку и скоро был дома. Сделал себе крепкий зеленый чай, поставил телефон в режим полета и с облегчением, утроившись на балконе, смотрел на Каменское водохранилище. И вокруг меня этим вечером не было ни любви, ни молодости, ни бога. Ничего, что бы могло внести границы и разногласия. Только искристая, сытая пустота обволакивала меня, как околоплодные воды.  

На западе за лесистыми холмами меркли красные нити. Рядом со мной на пластиковом подоконнике окуналась во тьму недавно купленная ваза из гильзы австрийской гаубицы 8cm M5. На боках вазы были вычеканены тюльпаны.