Слово о матери

Онемевший ребёнок смотрел,  

Ничего ещё не понимая,  

Как закат за рекою горел...  

А отец, воздух жадно вдыхая,  

Лишь ворчал, никому не дерзил  

И стоял, как опущенный в воду.  

А пяток полупьяных верзил  

Скарб домашний грузили в подводу.  

Рядом мать, задыхаясь от слёз,  

Поклонилась родимому крову.  

Озверевшие люди в колхоз  

Со двора уводили корову.  

Коромыслом висел перегар,  

Мужики торопливо и чинно  

На подворье, устроив базар,  

Меж собою делили овчину.  

Из ещё не остывшей печи  

Чугунок выносили со щами,  

И цигарки они от свечи  

Прикурили, задув её пламя.  

Но ничем уже не погасить,  

Не украсть, не отнять то мгновенье,  

Где живыми посмели вы быть,  

И чего не подвластно забвенью.  

Связь с прошедшим нам не разорвать,  

У времён не бывает границы...  

Тем ребёнком была моя мать,  

До сих пор тот кошмар ей всё снится.  

Снится, как на чуть видной меже,  

Где так пахло и хмелем, и мятой,  

В полудетском своём кураже  

Любовалась пунцовым закатом.  

То приснится ромашек сугроб,  

Или радуга, как коромысло.  

Да порой донимает озноб,  

Будто нет в этой жизни уж смысла.  

Провожали её за водой,  

Не забыла в земной круговерти:  

Бригадир усмехался седой,  

Мол, таких провожать бы за смертью.  

Звёзд небесных мерцающий свет  

Колыхался в ведёрке измятом.  

Слишком прост был той жизни секрет  

Для детей без вины виноватым.  

Им бы в куклы да в прятки играть,  

А судьба им такую вот долю.  

Тем ребёнком была моя мать,  

Колоски собиравшая в поле.  

И спросить я хотел у земли  

О цене того горького хлеба,  

Затерялся вопрос мой вдали,  

В глубине материнского неба.  

Как в немом чёрно-белом кино,  

Устремляется память вдогонку...  

Постучалась зимою в окно  

Из далёких краёв похоронка.  

Той зимою так сильно мело,  

Что избёнки до труб заносило,  

И казалось, родное село  

Исчерпало последние силы.  

Облаков белоснежная рать  

Над селом проплывала уныло,  

И никто не хотел умирать.  

Как недавно-давно это было.  

Потихоньку, чуть слышно дыша,  

Ведь была непосильной задача,  

Всё же не разломилась душа  

От протяжного стона и плача.  

Слышишь, память моя, оглянись!  

Чтобы ныне и присно, и вечно  

Не могла растерять наша жизнь  

Все прошедшие дни так беспечно.  

Пусть на реках ломаются льды  

И бушует весеннее море!  

Только что им до нашей беды?!  

Только что им до нашего горя?!  

Больно в памяти перебирать  

Все прошедшие дни, но и всё же,  

Там никто не хотел умирать,  

Разве может быть что-то дороже!  

Как-то холодно стало нам жить,  

Но душа о тепле не забыла.  

Хоть и хочется что-то забыть,  

Но ведь было всё это, ведь было!  

В ту морозную зимнюю ночь,  

Как солома, горела избёнка.  

Задыхаясь, не в силах помочь,  

Ты к груди прижимала ребёнка.  

Был огонь беспощадным и злым,  

Оказалась глубокою рана.  

Колет сердце с тех пор едкий дым,  

Будто стрелы времён Чингисхана.  

Чьи-то тени над полем встают  

С потревоженной ветром постели,  

Будто ищут последний приют  

Те, кто выжить в аду том посмели.  

И смеются, и плачут сквозь нас,  

И не прячут они свои лица,  

Взгляд, печалью наполненных глаз,  

Чтобы мы не посмели забыться.  

Чтоб потом не жалеть ни о чём  

И найти наконец, что искомо.  

Чтобы жизнь наши била ключом  

И всегда дотекала до дома.  

Пронеслись, простучали года,  

Но не рухнула жизни основа.  

Только грезится всё ж иногда,  

Будто плачет в сарае корова.  

Сны, рождённые дрёмой дорог,  

Радость, страх ли от мысли мгновенной,  

А как только шагнёшь за порог-  

Растворишься в просторах Вселенной.  

Вроде не о чем и говорить  

И всё тише из прошлого звуки.  

Только жизнь продолжают творить  

Ослабевшие женские руки.  

Мы не стоим их горькой слезы,  

И для них мы не Боги, не судьи.  

А им в каждом раскате грозы  

Всё мерещится грохот орудий.  

Дорог воздуха каждый глоток,  

Солнца луч, аромат ли рассвета  

И в шкафу полинявший платок  

Для них символ далёкого лета.  

У них тоже мечта ведь была,  

Песни тоже когда-то ведь пели,  

И в садах их сирень так цвела,  

Что они до рассвета пьянели.  

Теперь грубыми стали слова  

И для нежности места так мало,  

Но о чём-то нам шепчет трава,  

Не о том ли, чего в нас не стало?  

Не о тех ли хозяевах дня,  

Что из грязи да в князи, в бароны.  

А из пламени да в полымя,  

Из коморок да прямо в хоромы.  

И качать они будут права,  

И найдут сто причин, вплоть до лени,  

Чтоб не слышать и близко слова  

О той жизни того поколенья.  

Но опять что-то мне говорит,  

Что на свете земли нет красивей,  

И не зря ведь так ярко горит  

В синем небе звезда над Россией!