Житейская мудрость.

Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.  

Как и обещал, Игорь пришёл в квартиру к Евгению Павловичу, чтобы проводить Ксению на вокзал. Девушка отдала последние распоряжения дяде, чтобы тот чаще гулял, вовремя принимал лекарства, не переедал на ночь, и не волновался по пустякам.  

– Дядя, я буду звонить, и ты будешь докладывать мне обо всём, что тут у тебя происходит.  

– Слушаюсь, мой генерал в юбке, – шутливо прикладывал руку к виску мужчина.  

А у самого глаза блестели. Видно было, что жалко ему расставаться с племянницей.  

Привык за год. Она-то и уезжала за прошедший год всего один раз на две недели, когда были зимние каникулы. А теперь вот на целый месяц. Жару Евгений Павлович совсем не мог переносить из-за своего больного сердца.  

Ксения поцеловала дядю в щёку, подхватила сумочку, повесила через плечо, а в руку взяла большой целлофановый пакет с ручками. Игорь взял дорожную сумку и хотел отнять у девушки пакет. Но она не уступила.  

– Он не тяжёлый совсем. Там игрушки для Кирилла.  

– Ого, отчего сумка такая тяжёлая? – удивился парень. Камни отсюда в Питер потащишь, что ли?  

– Да, нет. Камней там и своих хватает. Гостинцев дядя разных прикупил, и сама же на месяц еду надо же кое-какую одежду везти.  

– Не знаю, как ты всё это дотащишь, – сокрушался Игорь.  

– Меня папа должен встретить. Так что не волнуйся.  

Евгений Павлович со вздохом закрыл за молодыми людьми дверь, зашёл на кухню, присел и задумался. Нравился ему Игорь. Хороший муж получится из него. Да и любят они друг друга. Вот какая Ксения счастливая вчера пришла со свидания и с гордостью показала ему перстень, который подарил Игорь. Только неизвестно, как родители воспримут это событие. Что-то плохо у него на сердце. Нехорошее предчувствие у него, ой, нехорошее. После того разговора с братом оно так и не покидало Евгения Павловича.  

– Эх, была бы Ксюша моей дочерью, я бы с радостью вручил её судьбу в руки этого парня. Он во всех отношениях хорош: скромный, работоспособность его прямо зашкаливает. Вон каких успехов добился. Да и квартира у него, как игрушка. Сама Ксения была в восхищении, когда пришлось побывать у него. А то руки нет, так протез у него вон какой. Кажется, Игорь так научился им владеть, что и сам не ощущает его настоящая рука или механическая.  

Ладно, расклеился я что-то, – подумал он. – Позвонит племянница сама и поделится своими переживаниями, если что пойдёт не так. Тогда уж и мне придётся вмешаться. Плохо я знаю своего младшего брата, вернее совсем не знаю. Неужели и жена будет с ним заодно и не заступится за дочь?  

Насильно отогнал нехорошие мысли от себя, выпил лекарства и улёгся под телевизором на диван. Гулять сегодня ему совсем не хотелось. а вскоре под шумок и задремал по-стариковски.  

И какой же сон без сновидений? И приснилась ему Ксения. Она стояла на перроне в подвенечном платье, а платье-то было всё разорвано и в крови. Люди показывали на неё пальцами, а она стояла и смотрела куда-то вдаль. Она открывала рот, чтобы заговорить или закричать, но голоса не было. К перрону на полной скорости подъезжал поезд, и дядя увидел, как Ксения делает движение прыгнуть под поезд. Он громко закричали…и…..проснулся.  

Подхватился с дивана, присел. От испуга весь вспотел. Глянул на часы. Всего-то и спал каких-то 10 минут, а примерещилась такая жуть, что сердце никак не успокоится. Он прошёл на кухню, налил стакан воды и залпом выпил. Но легче ему не стало.  

Что это я в последнее время стал каким-то суеверным? Никогда ни во что не верил и другим преграды ставил, а тут совсем в детство начал впадать. Вот, что с нами делают дети. Жаль, что не пришлось нам с женой пережить это счастливое время.  

Ночь у Евгения Павловича также не задалась. Не выходил из головы проклятый сон. Но утром начались новые заботы. Он должен был поехать на приём к своему лечащему врачу. Пока был на приёме, затем заехал в аптеку за лекарствами, зашёл в магазин за продуктами, немного отвлёкся. К вечеру и совсем полегчало.  

А к этому времени Ксения приехала в свой родной город. Отец встретил, как и обещал. Ксения радостно повисла у него на шее.  

– Ну, ну, ты мне так и шею свернёшь, – шутил отец. Но видно было, что он доволен. А девушка сыпала вопросами, не успевая получить ответ на предыдущий свой вопрос.  

– Ох, откуда, дочь у тебя столько энергии? – не удержался Владимир Павлович. – Так и строчишь, как из пулемёта.  

– Так я же очень по вам соскучилась. А, как Кирюша? – снова не удержалась девушка.  

–А, что с ним станется? В садике заводилой, говорят, стал. Все в группе только под его командой ходят.  

Незаметно за разговорами пролетело время, и вот они уже припарковались у своего дома. Кажется, что за год тут ничего не изменилось, но двор показался Ксении немного не таким.  

На пороге, смахнув с глаз слезу встретила мать.  

– Доченька моя! А ты как бы ещё подросла и похорошела, немного отстранив от себя дочь проговорила женщина.  

– Так я ещё росту, мамочка, мне же ещё 20-и нет, – шутила Ксения.  

А вечером, когда Кирилл, наигравшись с сестрой и новыми привезёнными ею игрушками ушёл спать, Ксения попросила родителей выслушать её.  

Отец с матерью только переглянулись, но никто из них не проронил и слова. Они все трое уселись на кухне за столом, и Ксения начала говорить. Вернее, она сняла с пальца колечко и показала родителям.  

– Папа и мама, вчера мне мой парень сделал предложение и подарил это колечко.  

В квартире стояла тишина. Ксения опешила. Она взглянула на мать. Та сидела бледная, как полотно и кусала губы, чтобы не расплакаться. Перевела взгляд на отца. Тот сидел, прикрывшись рукой, и по нему Ксения ничего не смогла определить.  

– Папа, мама, вы чего? Вы не рады за меня? Насколько я знаю, девушки выходят замуж или это меня не должно касаться? – старалась ещё шутить девушка.  

– Это почему же тебя не касается? – заговорил сквозь зубы отец. Ты у нас девушка в самом соку и красавица, точно Василиса Прекрасная, а парня себе в мужья выбрала инвалида.  

Ксения чуть со стула не упала. Она смотрела на отца глазами полными слёз.  

– Папа, о чём ты говоришь? Откуда у тебя такие сведения?  

– Сорока на хвосте принесла, – злобно ухмыльнулся отец.  

– Мама, а ты чего молчишь? Скажи папе, чтобы так не говорил об Игоре! – со слезами на глазах обратилась Ксения к матери.  

Но та проглотила комок в горле и заговорила:  

– Доченька не для того я ночей не досыпала, тебя баюкала, чтобы ты досталась какому-то уроду.  

– Чтооооо? – закричала Ксения.  

– Вы можете меня выслушать или мне совсем из дому уйти?  

– Говори, говори, только знай, что нас ты никак не разжалобишь – ехидно так проговорил Владимир Павлович.  

– Я вижу, что вы просто сговорились, чтобы меня не слушать. а я- то ехала домой с большой надеждой обсудить свою дальнейшую судьбу. Вас за моё отсутствие словно подменили. Смотрю и думаю: а мои ли это папочка с мамочкой или соседи?  

– А я вот думаю, моя ли эта дочь? С каких пор ты так разговариваешь со своими родителями? – гремел на всю кухню отец.  

– Тише, Володя, Кирюшу разбудишь, – успокоила Лидия Ефимовна мужа.  

– Как вы можете говорить плохо о человеке, которого совсем не знаете? Он очень красивый молодой человек. А руку по ровно локтя он потерял, когда служил в армии. Папа, ты часто в своей газете писал о подвигах или мужественных поступках. Вот Игорь совершил такой поступок. Он спас своего сослуживца от верной гибели на пожаре, но сам стал инвалидом. О нём писали все армейские газеты. Его даже наградили ценным подарком и грамотой. И в жизни он добился того, чего не каждый с руками и ногами смог добиться.  

– Ладно, ладно, охотно верю и насчёт урода беру свои слова обратно. Но всего лишь… А за инвалида замуж мы тебя не отдадим. Можешь плакать, рыдать, головой о стенку биться, но нашего благословения на этот брак ты не получишь. А без родительского благословения не один брак ещё не был счастливым, – прищурившись говорил отец.  

Ксения поднялась и молча покинула кухню. Она вошла в свою комнату и закрыла дверь на замок. Впервые за всю свою жизнь она не хотела видеть родителей. В груди всё было сжато, словно какая-то пружина, которая вот-вот могла лопнуть. Она не раздеваясь упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Слёз не было. Только в голове стучала, как молотом:  

Милый Игорёк, вот и закончилась наша любовь. Я не знаю, как ты будешь жить без меня, а я-то точно знаю, что не смогу тебя разлюбить, но и пойти против воли родителей я не смогу.  

Прошла ночь, наступил день, а Ксения так и не выходила из своей комнаты. Несколько раз подходила мать и со слезами просила отозваться, выйти немного покушать. Но Ксения молчала. Она словно окаменела. Ни чувства голода, ни чувства жалости к матери не было. Она не помышляла ни о каком суициде. Теперь это была совсем не она, а какое-то неживое существо. Да, тело было её, а вот души нет было.  

Вечером пришёл домой с работы отец и начал колдовать с дверью. Кирилл плакал и просил, чтобы папа не ломал дверь. Он и не ломал, а каким-то образом сумел открыть замок и вошёл в комнату. Потом подошёл к дочери, взял на руки, отнёс в ванную комнату и подставил голову под холодный душ.  

Только холодная вода привела немного в себя девушку.  

Отец усадил её на кухне за стол и приказал:  

– А теперь ешь!  

Она, словно сомнамбула взяла корочку хлеба и начала жевать. Мать суетилась, подставляла то одну тарелку, то другую. Ксения что-то клала в рот, не ощущая вкуса. Кирилл смотрел на сестру и ничего не понимал.  

– Мама, а что Ксюша заболела?  

– Да, сынок. Она заболела. Но скоро её болезнь пройдёт, – погладил сына по головке Владимир Павлович.  

Так проходили дни. Ксения исхудала. На бледном лице ярко светились большие глаза. Она чувствовала себя не молодой девушкой, а старухой. На улицу не выходила, несмотря на уговоры матери, на звонки не отвечала. Она знала, что звонит Игорь. а, что она могла ему сказать? Чем порадовать? И хотя отец всё время твердил, что любовь – это такая штука, которая пройдёт через две-три недели. Но она не проходила, а мучительно давала о себе знать каждую минуту.  

Мать не раз обращала свои измученные глаза на мужа. Эти глаза, словно умоляли смилостивится над дочерью. Но все потуги её были бесполезны. Она не узнавала его. В когда-то, ласкового, доброго мужа, он превратился в каменную неприступную глыбу. Лидия Ефимовна, как могла, ухаживала за дочерью, старалась приласкать, но дочь шарахалась от неё в сторону. В этом противостоянии никто не хотел уступать. Месяц пребывания дома подошёл к концу, и Ксения собрала вещи, осмотрелась по сторонам, словно прощаясь со стенами, а потом заговорила:  

– Дорогие папа и мама. Я не пойду против вашей воли. Я верну кольцо Игорю Только спросите сами у себя теперь: а будет ли ваша, как вы говорите, любимая дочь, счастлива? »  

Ксения не поцеловала мать, не обняла отца, а тихо вышла, потрепав по щеке брата.  

Она уезжала с таким чувством, что больше никогда сюда не вернётся.  

Когда дверь за ней закрылась Лидия Ефимовна тихо ойкнула и медленно начала сползать по стенке. Владимир Павлович вовремя подхватил её на руки и отнёс на диван, а сам дрожащими руками начал отсчитывать в стакан с водой сердечные капли. В последнее время ему приходилось это делать частенько.  

Он приподнял голову жены и начал уговаривать проглотить лекарство. Нехотя, но женщина подчинилась.  

– Милая, тебе обязательно надо побывать у врача, – ласково погладил жену по голове, как ребёнка.  

– А ты знаешь, Володя, боюсь, что мы насовсем потеряли свою дочь. Может надо было согласится с её выбором?  

–Поздно, мать. Теперь пусть будет то, что будет.  

продолжение следует.