Город Дождей по которому я скучаю

В милом городе шли дожди. Он их не видел, он просто чувствовал когда они идут. Он мог видеть прогноз погоды и поэтому знал, что все-таки твориться в городе обреченном стать его Родиной.  

Город жил своим идеальным, по его мнению, Миром.  

Он был далеко от него затерян. Затерян поменявшейся в миг обстановкой, которую он хотел поменять, т. к. когда он был в нем, в нем не шли дожди. А он так хотел, чтобы они шли, наливая грязной влагой, город, который стал него центром Мира.  

В моих воспоминаниях очень много всего. Я не могу припомнить все в раз, т. к. я знаю, что это нарушит привычный отклик мыслей, вновь приходящих из прошлого. Прошлое открывает всё новое понимание моего и его бытия. Я знаю, что я могу вовсе и не писать всё это. Но так надо. Я хочу оставить след о городе, который стал для меня Родным.  

Когда я появлялся в новой форме событий одного и того же, я вспоминал сквозь кучу мыслей улицу по которой ходят только в основном забытые СССР-овским временем машины. Дорогу ведущую к обрыву. Эта дорога была и будет окутана только движением. По ней застыло погружаются в движение только те, чьи судьбы связаны с передвижением от одного маленького места пребывания к другому, более большому. Этим местом был Город Дождей. Из города Дождей вела эта дорога на север. Те путники, которые хотели из него уехать, и не зная этого, насладиться дождем в их отсутствие, делали это просто, так же как и те которые приезжали в него. Дорога не была смысловая, т. к. в ней не найдется места тем, кто захочет к ней вернуться. Это была и есть самая простая дорога, ведущая в некий другой затерянный мир. Мир лишенный страстей и наполненный смыслом одного единственного – хорошего пребывания вдали от города Дождей.  

А там вдали, словно ждет один единственный. Я его знаю, т. к. я не раз был в нем. Когда по нему самому пролегла дорога и разрезала его мир пополам словно эволюция людская в ускоренном виде, и рассекла его так же, как и множество других дорог.  

Дорога простая. По ней не ездят в дальние и в большие города. Она забыта и не является трактом, соединяющим северные центры со столицей, центром и основой дождей. Она обычная и на ней много ям и дыр. В самом обычном смысле эта дорога не является олицетворением чего-то смыслового и большого. Но в ней что-то есть.  

Особенно те места, где тракт становиться песчано-землянистым и проходит параллельно Лесу. Всемогущему и разрезанному ею. Там зелень переливается с темно-коричневым цветом, гуляющим по ней Лошадей.  

Когда я еду по ней во мне создается впечатление, что я лечу на чем-то легком, но не лишенном Силы притяжения Земли. В эти моменты возвращения в Город Дождей я вспоминаю, как я ехал в противоположном направлении, унося себя бренного к красивейшему обрыву, который как любая новая замечательная картинка застывает в моей памяти, преобразуя воображение в нечто очень желанное. Я снова пролетаю сквозь улочки, серые и иногда солнечные. Я не могу в нем раствориться. Он является единым целым, и людское бытие для него является нечто иным, как например, это не может быть прошлым или будущим. Он просто есть. Созерцающий свою судьбу быть обреченным оплакивать тех, кто уехал из него. Тех, чьи судьбы скрестились на его территории.  

Я никогда не говорил ему «Прощай». Когда я уезжал из него, я всегда ехал с мыслью, что я вернусь в него. Вернусь как делали те, кому судьбою было родиться вновь в нем. Я всегда хотел, чтобы моя жизнь протекала так же складно, как и в Городе дождей протекают Важные Артерии дорог, сцепляющих одиночек и ведущих их к их целям; так же как и у людей идущих разными направлениями, не отдавая себе отчет куда они движутся: в ад или в рай; так же как и у тех, у который в одночасье в левой стороне груди зазеленела трава, прорастающая сквозь толстый слой чернозема; так же как и у тех, у которых в миг остановилась судьба и которые так и не узнали, кто подарил им ее; так же как и у цветочков, в которых пестики и тычинки знают, для чего их привели в этот Мир; так же как у светофоров, создающих единый смысл потока, ведущего за пределы Города Дождей; так же как и у зданий, ожидающих своего неминуемого часа, когда их снесет новый поток, тех, кто посмел унаследовать и ужасно видоизменить мир традиций Города Дождей; так же как и воздух, который залетая в низменность Города Дождей в доли секунды становиться счастливым от понимания того, что сегодня в этом городе заплаканном и темном нет тех, по ком этот город наводит траур, оставаясь при этом таким же сухим и ветреным; так же как и многие приезжие, которые очень бы хотели, чтобы по ним плакал этот город, который бы стал для них Родным.  

Я всегда рад возвращаться вновь и вновь, наблюдая как он видоизменился в мое отсутствие. Но это видоизменение не имеет для меня смысла, т. к. он всегда в моей памяти в чистом и первозданном виде и взглядом моих чайных глаз. Я всегда живу с мыслью, что город, который так скорбит обо мне достоин моего Вечного пребывания в городе, достоин того, чтобы земля не превращалась в грязь, которая могла бы быть основой его остова, на котором бы росли так же как и до его появления Деревья и были бы чащи.  

Ему стало грустно от того, что он узнал, что в его городе, в его отсутствие идет дождь. Ему очень хотелось посетить этот город и увидеть дождь своими собственными глазами. Но этого у него не получилось сделать, т. к. он был скован прочными узами холода, сковавшего не только его, но все что его окружало. А для него важно было увидеть его именно здесь и сейчас. Как будто он идет за его окном. Как будто он увидел сквозь белую пелену дождь, раздирающий оболочку холода и одиночества.  

Ему верилось, что это все не зря. Что это все происходит по живому, по жизненному и по бытейскому. Ему вспоминались те моменты прошлого года, когда ему приходилось отсутствовать в Городе дождей. В эти моменты шел дождь, и по словам тех, кому выпало судьбою находиться в нем, он шел там два месяца. Как только ему не удалось стереть всё, об этом лишь знает один единственный. Дело даже не в том, что он был не сильно сильный, а в том, что он был настоящим. Он был как будто слезинка маленькой девочки, которая, открыв одним взмахом ресниц голубые глаза, увидела реальность мира вокруг. Он был искренним и предавал его чувствам меланхолию и ожидание того, что он увидит его когда-нибудь.  

Взглядывая в движении на то, что в Городе Холода не может поменяться ничего, кроме его пребывания в нем у него возгоралось желание уехать из него и вернуться к городу, который так долго оплакивает его живого. Его, в котором зародилась жизнь простая и не лишенная суеты обычного дня.  

Его трогала окружающая атмосфера, которая молчаливо твердила, что пора уже остаться здесь и не думать о том, что есть другие места. Но была Родина жива в его сердце, желающим видеть в этой Родине всех живых и всех мертвых, так или иначе, обреченными стать смыслом его жизни.  

Город Холода манил его счастьем. Но счастья в нем было мало. В нем было мало свежего воздуха, мало кислорода в этом воздухе и ему хотелось дышать счастьем каждой частичкой своего бренного тела.  

В городе лил дождь. Он шел и размывал каждый раз новое приходящее в него. Приходящее, которое было частицами и которое не могло стать его историей, т. к. в этом городе скрестились жилы генов его предков. Он всегда думал, где его историческая Родина. Он не знал, сколько может быть Родин, но когда он почувствовал удаление Города Дождей от него, он понял, что Родина всего одна и что нет ничего милее её.  

Когда он ожидал окончание положенного ему срока все воспоминания о людях, ранее чаще окружавших его, приходили к нему чаще. Иногда люди просто не вспоминались, затираясь временем проходящим бледно для них самих. Он мог вспомнить каждого, начиная от ярчайших воспоминаний детства и заканчивая стабильными последними днями пребывания его в Городе Дождей. Люди оставляли, привносили в его жизнь многое, и когда он был вдали от них, они были ему дороги. Они не знали об этом, забывая его в суете, которая постоянно происходила в их будничной жизни в городе, в котором происходил поток слез с небосклонов. Он удалялся от людей, которые потонули в трясине будничности, так и не познав его. Его волновал вопрос о том, что он так и не стал для некоторых из них важным, ответственным и заботливым. Они просто погружались, улыбаясь и иногда плача скользкими слезами, каждый в свой мир бытия и жизни. По ним Город Дождей не мог тоже не лить слезы, но он не скрывал своей не искренности происходящего действия, т. к. знал, что они, когда уедут, они не задумаются о том, чтобы вспомнить его с долей искренности, ласки и нежности.  

Даже те, кто мог разделить с ним его судьбу не встретились ему городе Дождей. Это был печальный факт в его жизни, т. к. в нем прошла и проходит его вся сознательная, культурная и духовная жизнь. В городе Дождей складно происходят действия сценария у тех, у кого суждено зацепиться нитями судьбы и найти желанное и трепетное, как адреналин для тех, кто хочет погружаться в мир внутренний и экстремальный. Для тех же, кто из него уехал Город пророчит быть несчастным и одиноким, скучающим по сухой Атмосфере Города Дождей. Город Дождей насторожен и всегда в курсе кому суждено стать обитателем и проходящим по его улицам. Для тех, кому суждено поискать счастье в другом месте он открывает новые возможности, ставя движения мыслей многих людей в тупик и образовывая путь тому, кому суждено из него уехать. Уехать вдаль, для того, чтобы пожелать или не пожелать в него вновь вернуться.  

Он знал, что очень хочется прокатиться до обрыва и насладиться воздухом, который ветер несет в Город Дождей. Насладиться влажным воздухом, чтобы увидеть тот момент, когда он приезжает в город и ощущает, как воздух становится сухим и легким.  

В городе Холода он становится пружиной. Одной из немногих. Вновь и вновь идя по тем же путям, ездя по одним и тем же дорогам в его голове крутятся миллионы мыслей о том, что дорога, о которой он мечтает, не является единственной, которая ведет в Город Дождей. На каждом протяжении участка дороги в городе Холода к нему может вернуться мысль о том, что есть множество дорог по которым он бы мог в этот миг уехать и вернуться в заплаканный город. Зная, что его ждут не только люди, ставшие людьми дождя, но в целом всё, что его окружало в некой видоизменившейся форме. С каждым днем в нем рождался новый интерес к тем вещам, которые происходили в Городе Дождей, но каждый раз интерес становился неинтересным. Он знал, что путь домой, будь он сквозь облака или по железным дорогам, не очень скоро. Скомкивая мысли в кучу, он их ложил на одну единственную полочку, которая стала для него заветным олицетворением прибытия в Город Дождей. Это было как самое заветное – быть Дома. Быть на Родине. Быть среди тех, которых он теряет, в мокром городе, с каждым днем пребывания Городе Холода и бескислородного забвения. В нем жила самая главная и самая важная артерия – мысль о своем Родном городе. Она не только его согревала, но и разговаривала с ним иногда спокойными вечерами. Среди четырех стен он изучал себя и всё то, что происходило в то время, когда он находился в Городе Дождей. Он сделал это и в прошлый раз. Он вновь поменялся. Поменялся вдали от всего, вдали от всех. Поменялся для себя и для той обстановки, которая его окружала в Городе Холода. Он попытался стать внешне таким же как и те, кто населял город Холода. Это видоизменение не могла не сказаться на его мыслях и течениях его мозговых клеток. Он стал думать так, как будто он стал тверже, как будто его дух каждый день закрепляется новыми нитями его бытия, бытия его пребывания вдали от суеты влажного города. Он знал четко каждую молекулу, структуру каждой молекулы его мысли в его голове. Его не отвлекала бытейность, которая так его отвлекала от своих собственных мыслей в городе обреченном стать началом его жизни. Его не отвлекала одна и та же ситуация, в которой он чувствовал себя неловко и ущемлено. Ему всегда было просторно, спокойно и иногда непонятно почему, для него самого, тревожно. В целом создавалось впечатление, будто он был рожден стать не только посетителем города Холода, но и стать его духом, силой и напором. В Городе Дождей его всегда ждала нежность, ласка и забота.  

Находясь в городе Холода, он всегда знал это.  

Города Дождей надежно скован пеленой подоплеки невидимого траура и скорби о тех, кого в нем нет. Судьба у каждого своя, и разделив ее можно потерять себя. Я всегда смотрю со стороны на свой Родной и милый город. Ровно, так же как, и он на меня смотрит.